…
— Сегодня последний день перед сложным для меня периодом, — серьёзно начал Антон чуть позже. — Крайние точки колебаний стихий, разделённые лишь одним днём передышки — это тяжело, причём не только физически и магически, но и морально. В том числе и окружающим. Он не глядя достал из кармана своей рабочей сумки маленький потрёпанный блокнотик. — Здесь вся необходимая информация и комментарии твоих предшественников. — Предшественников? — заинтересовался вампкуб. — Тех, кто присматривал за мной в моменты слабости раньше, до тебя. Необходимый инвентарь я выложил на журнальный столик, разберёшься, там несложно. Гораздо важнее, чтобы ты правильно понимал, что тебя ждёт. Арсений поёжился. — Ты меня как будто в космос готовишься отправлять. Или в логово неведомого чудовища. — Скорей уж в космос полечу я, а ты будешь моим диспетчером, благодаря мягким направлениям которого полёт пройдёт удачно и завершится с минимальными потерями. Вампкуб устроился поудобней, готовясь слушать, и поднёс руку ко рту, имитируя переговоры по радиосвязи. — Ангел, Ангел, я Земля. Как слышите меня, приём? — Земля неприятная стихия. Лучше будь Клыкастиком, — поправил Антон и тут же поддержал игру: — Клыкастик, Клыкастик, я Ангел. Слышу хорошо; приступаю к выдаче инструкций. — Вас понял, Ангел. Слушаю, — отозвался Арсений. Сделав глубокий вдох, Антон приступил к объяснениям. — Эти три дня я буду… как бы не совсем я. Но и не сказать чтобы вообще не я. Ой, там сложно всё, — махнул рукой он. — В общем, о подобных периодах я знаю в основном из лекции наставника и личного опыта наблюдения за друзьями в аналогичной ситуации. В такое время я себя не контролирую, пребываю в каком-то странном состоянии полусознания: могу запомнить какие-то отдельные картинки, звуки, ощущения… Но в целом мало что понимаю. Это примерно как в полудрёме слышать, что происходит вокруг тебя, но весьма смутно, без полного осознания ситуации, без возможности взять контроль в свои руки и хоть как-то вмешаться. Маг повёл плечами, разминая мышцы, порастягивал шею… Арсению невольно вспомнилось, как он пытался укусить — и не смог. Даже засоса оставить не смог, так не хотелось ему причинять хоть какой-либо вред своему ангелу. Антон тем временем продолжил: — Фишка в том, что в такие моменты на поверхность вылезает то, что обычно скрыто. Из-за пика одной стихии и спада другой происходит временная разбалансировка, что само по себе весьма неприятно. Меняется характер: свойственные пиковой стихии черты гипертрофируются, характерные сошедшей на нет — исчезают. Может показаться, будто я становлюсь совсем другим человеком, но это не так; всего лишь показывается то, что есть всегда, но обычно скрыто. Как звёзды на небосводе: они были, есть и будут, но то и дело их то затмевает солнце, то закрывают тучи. — Я постараюсь найти контакт и с твоим скрытым «я», — с готовностью пообещал суккуб. Предстоящая встреча с другой стороной Антона манила его и в то же время пугала, совсем как секс девственницу. — Это может оказаться труднее, чем кажется, — хмыкнул маг. — Мне говорили, что скрытый «я» просто невыносим. Но в целом настрой правильный. Антон повёл глазами, будто просматривая пункты невидимого списка. — Так. Всё, что от меня зависит, я уже сделал или сделаю сегодня, а дальше останется только полагаться на свою предусмотрительность… и тебя. Арсений с интересом смотрел, как маг достаёт из сумки два ничем не отличающихся друг от друга браслета и придвигается ближе. — Возьми и сразу надень. Один на свою руку, второй на мою. Одинаковость украшений заставляла вспомнить обручальные ритуалы. В конце концов, у многих народов вместо колец использовались именно обру́чья, то, что обвивает руку, то бишь браслеты. Если б ещё и надевать их нужно было друг другу, один другому, а не один обоим… Арсений деловито надел браслет себе на правую руку, где уже красовались другие — те, что были созданы или переделаны его заботливым ангелом за последние дни и тот, привезённый из Воронежа, обеспечивающий его защитой от тополиного пуха не на пару недель, как его предшественник, а на годы вперёд. Теперь его запястья были больше похожи на принадлежащие магу, чем руки самого Антона, на которых не было ничего, кроме подарков — вампкубьего кольца и гномьего браслета. С замиранием сердца он надел на тонкое запястье своего ангела парный браслет и взглянул в глаза, ожидая объяснений. — Такие браслеты может снять только тот, кто надевал. Их главное предназначение — давать защиту от огня. Дело в том, что хоть на пике, хоть на низшей точке этой стихии я одинаково, скажем так, пожароопасен. На пике огня я могу случайно воспламенить что-либо, особенно если раздражён; во время упадка наоборот, горячей стихии во мне становится так мало, что я едва её чувствую, и, видимо, поэтому моё скрытое «я» геростратит по полной — поджигает всё вокруг, пытаясь раздуть собственное пламя. При этом то самое «я» забывает, что силы внутреннего огня на время становятся столь незначительны, что я легко могу обжечься, — Антон поморщился, видимо, припомнив подобный случай. — Бессознательное «я» вообще многих вещей не понимает, легко может попытаться снять чем-либо не угодившее украшение; именно поэтому важно, чтобы оба браслета надевал тот, кому доверяешь присмотр за собой. Приблизившись, Антон взял его за руку и неожиданно увлёк в поцелуй. После вчерашнего трудного разговора об истинности они больше не целовались. Ни простого чмока в висок или лоб, ни длительного поцелуя в губы, ничего, никак. И пусть маг продолжал частые соприкосновения с ним, — обнимал, гладил, просто мимолётом касался, — это не могло заменить полноценную подпитку: по пальцам вампкуба медленно расползалась мертвенная прохлада. Теперь же, когда его уста ласкали губы мага, — нежные, вкусные, изученные до малейшего изгиба, любимые, — Арсений помимо наслаждения самим поцелуем как таковым чувствовал и то, как зябнущие руки наливаются теплом. После поцелуя — упоительно долгого и в то же время невыносимо короткого — Антон прошептал: — Смотри. И поднял повыше их всё ещё сцепленные руки, так удобно и правильно переплетающиеся пальцами, показывая, что они объяты весёлым оранжевым пламенем, не обжигающим, но приятно ласкающим кожу. — Я знаю, как сложно людям научиться доверять огню, а тебе наверняка ещё сложнее, — тихо произнёс его ангел, свободной рукой касаясь той самой скулы, которую когда-то отметил ожогом фаербол той магички. — Мне хотелось, чтобы твой первый контакт с дружелюбным пламенем прошёл как можно мягче и приятней, чтобы ты понял, каким оно может быть. — Каким ты можешь быть, — хотелось ответить Арсению, но он промолчал, наслаждаясь окутывающим его теплом: изнутри пальцы были согреты благодаря поцелую, полному пусть не симпатии, но искренней заботы о нём, а снаружи их обволакивал ласково оплетающий их руки огонь.***
Перед отходом ко сну Антон обратился к нему с просьбой. Арсений уже отчасти ознакомился с инструкцией — подумать только, инструкция по обращению с боевым магом, как будто он техника какая-то! — и потому не был удивлён просьбой помочь с надеванием сбруи. Мягкие кожаные ремешки обвивали скрытые домашней футболкой плечи и торс мага, вызывая ассоциацию с запряганием лошадей. Их конструкция не предусматривала возможности застегнуть или расстегнуть упряжь самостоятельно — все застёжки были сзади, чтобы в изменённом состоянии сознания маг не имел возможности снять с себя страховку. Закончив застёгивать пряжки, Арсений бережно расправил складки футболки, чтобы его ангелу было удобней, и нехотя отошёл, глядя, как Антон проверяет, не запутались ли идущие от упряжи кожаные ремешки, на некотором расстоянии от тела переходящие в верёвки, которые потом сплетались в единый канат. На противоположном конце каната было прикреплено что-то вроде пояса или крупного собачьего ошейника — очередной кожаный ремень с застёжкой. Этот самый ремень маг сейчас крепил к ножке дивана, обвивая вокруг неё несколько раз. — Подойди сюда, клыкастик, и запомни, как обращаться с застёжкой. Тут довольно нестандартная конструкция, а тебе в ближайшие сутки придётся периодически иметь с ней дело. Арсений внимательно изучил механизм застёгивания странной не то пряжки, не то карабина, не то булавки — конструкция и вправду оказалась более чем нестандартной, вампкуб за всю свою жизнь такого странного механизма не видел! — и, подчиняясь указаниям мага, застегнул, расстегнул и снова застегнул её — сначала на пробу, чтобы привыкнуть, а потом уже окончательно. Антон устроился на диване, и вампкуб собирался уже выключить свет и уйти в спальню, но, услышав брошенное в спину тихое «Арс…», замер на полпути к выключателю. — Прости, что притащил в дом собаку, — повинился Антон, — я не подумал, что в эти три дня не буду иметь возможности её выгуливать, а тебе ещё слишком сложно даже просто стоять и ходить, не то что удерживаться на ногах, когда Серёгин Рекс тянет, как трактор. Вампкуб всё же дошёл до выключателя, и комната погрузилась во мрак. Ненадолго — подчиняясь воле мага, вокруг дивана вспыхнуло несколько повисших в воздухе огоньков, осветивших комнату мягким приятным светом. Арсению это напомнило детство, когда вечерами комнаты фамильной усадьбы наполнялись нежными отблесками многочисленных свечей. — Ничего страшного, ангел. Ты действовал согласно своей природе — помог тому, кто не мог сам о себе позаботиться, кто нуждался в помощи. Да и я быстро восстанавливаюсь, глядишь, завтра уже и на ногах шрамы побледнеют, так что я смогу вывести Рекса на прогулку. Прикорнувший на ковре пёс, услышав своё имя, шевельнул ушами, но не проснулся. — Спокойной ночи, ангел, — после недолгого молчания попрощался Арсений и направился было на выход, но вслед ему снова послышалось едва уловимое «Арс…», и он обернулся, уверенный, что ему почудилось. — Клыкастик, посиди со мной, пожалуйста, — чуть громче, но всё ещё очень тихо проговорил Антон. — Мне… немного не очень хорошо. Я понимаю, что это всё разгул стихий, и всё пройдёт, нужно только перетерпеть, но мне от этого не легче. — Я могу чем-то помочь? — спросил Арсений, подходя к нему. Щиколотки тянуло болью при каждом шаге, но зная, что маг видит его лицо, он старался не морщиться. Антон убрал из-под головы подушку, кинув её куда-то в ноги, и сел на диване. — Просто побудь рядом, — его ангел приглашающе похлопал по освободившейся части дивана, и Арсений ускорил шаг, чтобы скорее присесть к нему, заодно передохну́в от пронизывающей щиколотки боли. Его ангел вздохнул, и пламя двух самых близких огоньков затрепетало. — Пока я ещё я, нужно кое-что сделать, — выждав, пока вампкуб устроится поудобней, маг потянулся к его ногам и сделал витиеватый жест обеими руками. В тот же миг Арсений почувствовал, как щиколотки бережно обвила упругая хватка воздушной магии. — Раньше было не так, — удивлённо поделился суккуб. — Тогда было нужно обеспечить полный покой, а сейчас — всего лишь укрепить ослабленное место, помочь ему выполнять свои функции, — ответил Антон. — Разница как между гипсом и эластичным бинтом. Жаль, что даже с учётом пика воздуха этого хватит только до обеда. Но, надеюсь, к вечерней прогулке тебе станет хоть немного легче. Перед выходом обязательно надень все браслеты, которые я тебе отдал! Это очень важно! Мы не можем знать, что задумали наши недруги и каким будет их следующий шаг, так что мне нужно, чтобы ты был максимально защищён. Будь настороже, не подпускай близко незнакомцев, а лучше и знакомых тоже, мало ли что, любой может быть под гипнозом врага. Чуть переведя дух, Антон продолжил: — И ещё, кстати, я немножко заколдовал Рекса, чтобы тебе не пришлось вести его на поводке. Так что тебе нужно будет только спуститься, открыть подъездную дверь, чтобы он вышел, какое-то время подождать на лавочке, пока он со всеми своими делами справится, а потом подозвать его. Он послушается, обещаю. Арсений улыбнулся — его ангел как всегда в своём репертуаре: даже находясь на пороге трёхдневного погружения в бессознательное, печётся о других. — Спасибо, — вымолвил он, немного досадуя, что этим простым словом не передать всей его благодарности и восхищения. — Разве это повод для благодарности? — удивлённо приподнял брови маг. — Я просто хочу, чтобы тебе не было больно. Вампкуб и сам хотел бы, чтобы ему не было больно. И дело вовсе не в ранах. Тем временем Антон придвинулся к нему и уцепился за плечи. Тепло его ладоней ощущалось даже сквозь прохладный шёлк халата. — Я не знаю, как отреагирует на тебя моё скрытое «я», так что лучше заранее… Не договорив, его ангел прильнул к нему в поцелуе, нежно коснувшись губ и тут же перейдя в чувственную атаку: скользнув языком в призывно распахнувшийся рот, провёл самым кончиком по ряду зубов, с особым вниманием огладив уже довольно длинные клыки и каким-то чудом умудрившись о них не уколоться, коснулся его языка своим, переплетая их в причудливом танце и при этом не забывая сладко ласкать губами… Арсений едва сдерживался, чтобы не застонать прямо в поцелуй. К этому невозможно было привыкнуть; каждый поцелуй его ангела безмолвно говорил «я твой», и суккуб верил, верил в это всем сердцем, принимая ласку и отдавая поцелую с истинным всего себя, но стоило их губам разлучиться, как из сладкой сказки он выпадал в суровую реальность, где Антон был ему только лишь другом. Что там говорят сородичи? Губы не ошибаются? Ошибаются. Поцелуем, как выяснилось, совсем легко обмануться. Арсению безумно хотелось вновь приникнуть к этим желанным губам, увлечь их в новый поцелуй — но нельзя, он может лишь смиренно принимать то, чем решит удостоить его Антон. Погнавшись за журавлём в небе, скорее потеряешь то, что имеешь, чем обретёшь то, чего так страстно жаждешь. Из-за этого Арсению хотелось уйти в свою спальню, — на расстоянии терпеть было немного легче, — но ангел просил посидеть с ним, и вампкуб оставался рядом, мазохистски наслаждаясь тем, что он хоть немного нужен Антону. Маг улёгся головой ему на колени и прикрыл глаза. Арсений и сам не заметил, как принялся поглаживать его по голове, с удовольствием зарываясь пальцами в шелковистые русые волосы. Антон быстро задремал, дыхание сделалось ровным и глубоким, сердцебиение замедлилось, почти совпадая по частоте с обычным для полунежитя, а у самого вампкуба сна не было ни в одном глазу. Когда ещё его ангел будет так безмятежно спать у него на коленях, когда ещё ему будет дозволено прикоснуться к Антону вот так, не в ответ на его действия, не спрашивая разрешения, просто прикоснуться и быть принятым? Он не знал, сколько просидел так, время будто замедлило свой бег, сжалившись над безнадёжно влюблённым вампкубом. Арсений просто любовался Антоном и гладил его по голове, отрешившись от каких бы то ни было мыслей и тревог. — Хорошо, что ты рядом, клы… — неожиданно громко произнёс Антон, переворачиваясь на бок. Остаток слова прозвучал неразборчиво, но разве в русском языке так много слов, начинающихся на «клы»? В какой-то момент, вампкуб и сам не заметил, в какой, рука мага мягко поднялась в воздух. Не вскинулась, движимая мышцами, а словно бы всплыла, расслабленно покачиваясь, будто на волнах. Воздушная стихия всё больше вступала в свои права. С каждым мигом вес Антона уменьшался, и в какой-то момент маг плавно оторвался от дивана и коленей вампкуба, взмывая в воздух. За окном поднялся ветер, и Арсений поспешил закрыть створку — пусть Антон никуда не улетит, крепко удерживаемый своей сбруей с диваном вместо якоря, но наверняка маг лучше выспится, если его не будет полоскать на ветру, как полотнище на флагштоке. Передумав уходить в спальню, Арсений устроился на диване, намеренный просто немного полюбоваться парящим под потолком магом, и сам не заметил, как заснул.***
Его разбудило поскуливание пса, которому не терпелось скорее выбежать на прогулку. Посмотрев наверх и убедившись, что Антон ещё спит, вампкуб, потянувшись напоследок, встал и поплёлся за хоть какой-нибудь одеждой — не выгуливать же Рекса в халате и тапочках! Надевание браслетов заняло не так много времени, как он ожидал — всё-таки Антон, мастеря и переделывая эти украшения-обереги, учёл, что обращаться с ними придётся нежитю с не до конца восстановившейся моторикой. До лавочки у подъезда идти было довольно тяжело, но всё же легче, чем он ожидал. Арсений невольно прибавил шаг, когда проходил через то место, на котором похитители некогда обездвижили его. К счастью, на лавочке было пусто, как и в целом во дворе. Однако ему всё равно было неуютно, так что, следя взглядом за собакой, вампкуб напряжённо прислушивался и принюхивался, боясь, что его вновь смогут застать врасплох. Убедившись, что Рекс уже сделал всё необходимое, Арсений подозвал его. Пёс и вправду был зачарован на совесть: подбежал по первому зову и остановился перед ним, заглядывая в глаза — смотри, мол, временный хозяин, какой я молодец! Потрепав пса по пушистой холке, он уже собирался с силами, чтобы встать, заранее морщась от перспективы подниматься по ступенькам крыльца, — если даже спуск дался довольно трудно, то подъём и вовсе станет испытанием, — но услышал знакомые шаги домкома и его таксы, возвращавшихся с прогулки, и остался сидеть — Стасу наверняка захочется перекинуться с ним парой словечек, и лучше делать это не стоя. — Доброе утро! — жизнерадостно поздоровался сосед, глядя, как его такса, смешно семеня коротенькими лапками, подбегает к овчарке, чтобы обменяться обнюхиваниями. — Ну и ветрила ночью был! Я уж думал, с утра нас с Марго сдует, но, как видишь, обошлось. К счастью, Стас подошёл к нему с наветренной стороны, так что у Арсения была возможность изучить все идущие от соседа запахи. Тонкий аромат супружеской постели, крепкая горечь кофе, ментоловая зубная паста и лёгкий детский запах — видимо, сын обнял перед уходом в садик. Тополя или осины нет. Хорошо. Значит, его можно подпустить к себе близко, не опасаясь подвоха: даже ослабленный, Арсений всё равно быстрее и сильнее обычного человека, не вооружённого противовампирской древесиной, и в случае чего легко его одолеет. Они немного поговорили о погоде, очередном заскоке Валентины Петровны, недавнем отключении света, о котором вампкуб не знал, поскольку в тот день он пребывал в плену, а его маг — в Воронеже. — Кстати, чего это ты на собрание жильцов не пришёл? — мимоходом поинтересовался Шеминов. — Не мог, — коротко ответил вампкуб, спешно подыскивая непротиворечивое объяснение. Подходящая причина сама пришла в голову, стоило ему взглянуть на крыльцо. — Незадолго до собрания меня угораздило травмировать обе ноги, и я ещё долго валялся на лечении, вот только сегодня из дома выбрался, и то лишь потому, что надо было Рекса вывести. Шеминов сочувственно покачал головой. — Да как же ты так умудрился? — риторически спросил он, и Арсений пожал плечами. — Совсем Антон тебя не ценит, взял бы да сам с собакой вышел на пять минуточек перед работой. — Он вчера выгуливал, — вступился за своего возлюбленного вампкуб. — А к ночи вдруг заболел, вот и пришлось мне взять на себя эту обязанность. Продолжая разговор, они вместе пошли домой, Шеминов помог ему подняться по ступеням и развлекал беседой до тех пор, пока лифт не остановился на его этаже. Открывая входную дверь, Арсений нервничал. Он не знал скрытой части личности Антона, не знал, как его встретят, и пессимистично был настроен на худшее, хоть внутренний оптимист подсказывал, что в случае чего от фаербола его убережёт парный браслет, колдовским порывом ветра его максимум сбить с ног получится, а применить что-то ещё, в полусознательном состоянии болтаясь под потолком, маг вряд ли сможет. Впрочем, Антон ещё не проснулся, так что встреча с его скрытым «я» пока откладывалась. Арсений накормил собаку и быстренько сообразил бутерброды на двоих. Он бы предпочёл кормить своего ангела чем-нибудь более полезным и вкусным, но все пришедшие ему на ум варианты завтраков требовалось есть из тарелки, что для парящего где-то наверху мага было непосильной задачей. — Ветчиной пахнет… — донеслось вдруг из гостиной. — Клыкастик, а мне? Я тоже хочу! — Сейчас, ангел, только схожу за лестницей, — ответил вампкуб. Пять минут спустя он уже балансировал на стремянке посреди собственной гостиной, держа в одной руке бутерброд, а в другой — стакан с трубочкой. Маг колыхался под самым потолком, активно пережёвывая свой завтрак, и всякий раз, когда освобождался рот, пытаясь болтать обо всякой ерунде. Обычно вампкуб с удовольствием слушал Антона, но не сейчас, поскольку уследить за обрывками мыслей было задачей нереальной. — А ты знал, что неудобно спать на потолке — одеяло падает? Ой, за окном такая погода замечательная, выпустишь меня полетать? Нет? Ну ты зараза, клыкастик, я так не играю. Всё, теперь буду молчать, пока ты не извинишься. Кстати, а ты никогда не думал, как выглядит Дима без очков? Слушай, а что у тебя за страсть такая к вишне, почему именно вишня, а не абрикосина какая-нибудь? Ха, представляешь, на работе меня похоронили уже, вот так прикол! В общем-то, всё оказалось не так страшно, как Арсений боялся: маг узнавал его и был настроен вполне дружелюбно. Начитавшись в блокноте записей типа «впечатал меня ветром в стену за то, что я назвала его глаза изумрудными» и «смерчем разметал по комнате листы моей курсовой, сука! Никогда, НИКОГДА не предлагайте ему приземлиться!», вампкуб опасался чего-то в том же роде, но пока что скрытая личность Антона была паинькой. Разве что крошила ему в рукав халата и несла всякую пургу, но это такие мелочи! — Слушай, а ты никогда не думал, что слова песец и писец похожи не зря? Может, писцы одевались в песцовый мех? Или вообще первыми писцами были песцы, вот был бы прикол, да! Ой, смотри, там за окном облачко забавное, на ушастого слона похоже! Кстати, ты никогда не задумывался, почему отбитую горловину бутылки называют розочкой, если она больше на колокольчик похожа? А ветчина вкусная, не зря я в магазин ходил. О, Рекс, привет! Прикинь, я сейчас всё равно что на поводке, почти как ты, вот ведь совпадение, а? Арсений не особо вслушивался в речь мага, понимая, что этот сплошной поток скачущего воздушного сознания весьма далёк от обычного образа мышления Антона, тем более что его ангел не требовал ответов, вполне довольствуясь собственным монологом. Впрочем, отдельные реплики всё же привлекали его внимание. — Ты сейчас прям как царевна-лягушка. Только она в рукава кости птиц убирала и вино, а ты крошки. Интересно, если ты пойдёшь танцевать и взмахнёшь рукой, что будет? Вряд ли озеро да лебеди, но, может, поле? — Будет бардак в гостиной, — ухмыльнулся вампкуб, в очередной раз подавая своему ангелу стакан с трубочкой. — Неее, лучше пусть будет вишнёвый сад! — запротестовал маг. — Кстати, Чехов в одно время с тобой жил? Или раньше? Или как? Бля, не помню уже. Ой, что-то я слишком быстро наелся. А-ха-ха, точно, сейчас ведь пламя гасится, вот и не жрёт нихрена, не осиливает, слишком мелкое. О, а мой цветок в твоей гостиной смотрится прям как будто всегда тут был, круто! Хех, там за окном Валентина Петровна куда-то идёт. Я не говорил, что она меня тоже не узнала? Совсем как Дима. А ты когда-нибудь встречал медведей-шатунов? Белые розы, белые розы, беззащитны… шипы? Цветы? Стебли? Листья? Хотя поебать. Ненавижу быть беззащитным. Слушай, а где тополь НЕ растёт? Арсений уже потихоньку наловчился прослеживать некоторые ассоциативные цепочки, пусть и далеко не все, да и когда он наконец понимал одну, маг уже успевал выпалить с десяток других. — Кстати, у тебя что, коллекция шёлковых халатов? Ты из них радугу собираешь или что? Я уже видел синий, красный, фиолетовый, а теперь вот золотой какой-то… Какие ещё цвета остались? Каждый охотник желает знать, где сидит фазан… Слово-то какое — фазан! Похоже на цесарку и одновременно синхрофазотрон. Хм, а у вампиров есть какое-нибудь правительство? Ну там парламент какой, или ваще королевская династия. Хотя с династией было бы сложно, наверное, нет? Что там с половым размножением у обычных вампиров? Про тебя-то я знаю, но вампкуб случай особый… О, твоя люстра похожа на пузико божьей коровки, ты любишь насекомых или просто совпало? — маг в очередной раз отпил из поднесённого ему стакана, с удовольствием побулькав остатками воды, по-детски выдувая воздух в трубочку. — Спасибо. Кстати, я не говорил? Ты мне нравишься.