Сильных духом подчиняет любовь

Fly me up on a silver wing Past the black where the sirens sing. Warm me up in the novice glow And drop me down to the dream below. На серебряных крыльях вверх Подними меня ото всех, Там согрей меня под зарёй И помоги обрести покой. Linkin Park — Castle of Glass

      Подготовка к фестивалю занимала почти всё свободное время Сакуры. Она видела в своей новой рутине и положительные стороны, и отрицательные. Из первого можно было подчеркнуть недостаток времени для безделья, особенно на бестолковые прогулки с Ино, которая, чего и следовало ожидать, была крайне недовольна внезапным проступком подруги: в тот вечер Яманака нашла Сакуру дома и на повышенных тонах высказала своё разочарование, ошеломив потоком слов чету Харуно, которая мирно ужинала на кухне. Ино фактически отчитала подругу за тот поход в кафе, где её бросили без какого-либо предупреждения или извинений, и Харуно в какой-то момент показалось, что на этом их дружба закончится. Вот только, к всеобщему удивлению, Яманака очень быстро сменила тему, переключившись на подготовку к весеннему фестивалю. Она смягчилась и, весело подмигнув, попрощалась с родителями Сакуры. Проводив Ино взглядом, она ещё подумала, что легко отделалась и что теперь её лучшая подруга не даст ей передохнуть с делами, ведь, к несчастью, Шикамару попросил всех своих друзей помочь с подготовительными работами.       Небольшое мысленное предсказание Сакуры сбылось: она уже несколько дней бегала с поручениями, помогала приукрасить всё к открытию фестиваля. Такая нагрузка отвлекала от раздумий, которыми Харуно обещала себе заняться в ближайшее время: ей предстояло определиться с темой клиники и либо принять предложение Какаши-сенсея, либо отказаться от него и продолжать настаивать на своём. Признаться, она видела слишком много смысла в идее Хатаке и была готова в любую минуту согласиться и приступить к практике в больнице, но что-то сдерживало Сакуру, скорее всего, собственная задумка, от которой было не так легко отказаться. Она понимала, что, в принципе, будет заниматься тем, о чём мечтала последний год в Суне, но опрометчиво соглашаться не хотела, потому что считала, что ей было необходимо подкорректировать свой план под новых пациентов — сирот, которых она стала замечать на улицах Конохи всё чаще, будто её взор притягивало магнитом к этим пострадавшим из-за войны детям. В груди всегда что-то щемило, когда Сакура наблюдала за этими малютками и их воспитательницей в ближайшем детском доме. Искренне хотелось помочь этим детям, и это заставляло Сакуру всё больше склоняться к положительному ответу.       Наверное, она согласится, да, и тогда с головой окунётся в детали психиатрии под руководством Ямады-сан. Насколько Сакуре было известно, Ямада Лан была одним из ведущих специалистов в этой области, и то, что она решила работать в Стране Огня, — большая победа, ведь многие нации были бы не против иметь в списках такого известного психиатра. Сакура ознакомилась с её биографией и была приятно удивлена взлётом карьеры Ямады, но это было вполне ожидаемо, ведь больных людей по всему миру много, особенно после войны. Всё, что должна была сделать Лан (что она и сделала), — это попасть в нужное место и время, чтобы совершить прорыв в интересующей её сфере медицины. Харуно была уверена, что она многому научится у этой интересной женщины, а такие мысли ещё больше разжигали её желание взяться за проект с клиникой. Хоть она и понимала, что, прежде чем сможет руководить своим делом, ей придётся со многим ознакомиться, Сакура была готова выложиться на полную для достижения цели. Усмехнувшись собственным мыслям, она подошла к аллее, ведущей в центральный парк, и осмотрела территорию.       Огромный пруд мерцал в лучах весеннего солнца. Молодая зелёная трава уже пробилась сквозь слой влажного грунта, устилая парк ярким покрывалом. Листва на ветках колебалась от порывов лёгкого ветра, и Сакура, прищурив глаза, направилась к большому белому шатру, находящемуся рядом с водой. Она несла с десяток тяжёлых пакетов, что отваливались руки, но тешило то, что в них было абсолютно всё, что просила купить Ино. Приблизившись к длинному столу, что стоял внутри шатра, Харуно поставила на него пакеты и осмотрела присутствующих. Первым на глаза попался Рок Ли. Он вместе с Тен-Тен прикреплял бумажные фонарики к натянутой меж двух столбов проволоке. Судя по тому, как Тен-Тен размахивала руками, Ли опять натворил дел, и его ждала хорошая взбучка, когда он наконец спустится на твёрдую землю. В дальнем углу шатра рядом с коробками, в которых находились декорации для главной улицы Конохи, стояла Ино. Она что-то хмыкала себе под нос, вычёркивая карандашом в списке один из пунктов. Сакура, не увидев больше никого, направилась к подруге, попутно изучая проделанную работу.       — Куда подевались остальные? — спросила она.       — Киба и Шино отправились на главную улицу: они начнут украшать фонариками здания, — ответила Яманака. — Шикамару срочно вызвали в резиденцию, а Чоджи отправился по моему поручению. Он должен нанести визит каждой забегаловке в центре и собрать максимальное количество участников для фестиваля. Я хочу, чтобы вдоль главной улицы стояли ларьки с едой из этих заведений, которую будут продавать по заниженной цене, а то и отдавать бесплатно небольшие порции своих лучших блюд.       — Ты уверена, что отправлять его — хорошая идея?       — Чоджи не сможет съесть то, что ему не предложат, — улыбнулась Ино. — Я запретила дегустировать блюда, он ведь хитрый, сразу проявил инициативу заняться самой вкусной частью миссии.       — А где Хината? — скрестив на груди руки, спросила Сакура.       — Точно, ты же не в курсе всего, что происходило в Конохе последние два года.       — Это многое объясняет, — хмыкнула Сакура, вздыхая.       — Насчёт Хинаты — да, многое, — ответила Ино, повернув голову, и в её глазах была заметна пелена не наигранной печали. — Ты помнишь, какой она была в день инаугурации Хокаге?       — Да, — кивнула Харуно, увидев перед глазами воспоминание морально истощённой, заплаканной Хьюги, которую вели за руку, точно куклу.       — Так вот, её состояние ни на йоту не улучшилось — напротив, Хинату уже давно никто не видел в деревне.       — Она уехала?       — Нет. Глубокая депрессия, если верить тому, что согласился рассказать Какаши-саме её отец, — ответила Ино, нахмурив брови. — Она немного… того… после гибели Наруто…       — Сошла с ума? — вскинула брови Сакура, с трудом принимая каждое слово подруги.       — Ну-у… Мне сложно объяснить, но я знаю, что Ямада-сан является её лечащим психиатром, а значит, там всё без намёков на ближайшее исцеление. Ямада берётся только за самые сложные случаи, и, видимо, Хината своим душевным состоянием заслужила эту честь. Киба и Шино изредка наведываются в особняк Хьюга, но очень сложно словить момент, когда отец Хинаты сжалится над её товарищами по команде и разрешит им увидеться с ней. Обычно никого не допускают…       Сакура молчала. Она не знала, как реагировать на то, чего совершенно не ожидала услышать, на что даже не обратила внимания. Хината всегда была тихоней, она смущалась и становилась ещё более замкнутой в присутствии Наруто. Только во время сражений на войне она начала раскрываться как куноичи, и Сакура считала, что скорбь после смерти Узумаки, которая поселилась в душе буквально каждого шиноби, со временем покинет Хинату. В конечном итоге Гаара и другие близкие Наруто люди как-то, да пережили его гибель, отыскали новый смысл в жизни, нашли в себе силы двигаться дальше. Нет, Харуно не считала, что подобный недуг делал Хинату слабой личностью, но она также не ожидала, что состояние Хьюги настолько обострится. Наверное, она не могла отпустить любовь к Наруто, и Сакура её в этом понимала как никто другой. Обе внезапно потеряли мужчин, которых любили всей душой, и ничто в мире не сможет их вернуть. Конечно, Сакура осознавала, что, в отличие от Узумаки, Саске-кун остался жив, хоть участь его и была не более радужной, чем смерть. Ей необходимо привыкать думать, что Учихи всё равно что больше не существует, ведь вряд ли она ещё когда-либо его увидит.       А вот недуг Хинаты и слова Ино о том, что Ямада-сан занималась её лечением, привлекли внимание Сакуры больше, чем она думала. В мгновение в её мыслях начали складываться вместе кусочки информации, отражая общую картину: Хокаге хотел отправить её стажёром к психиатру Хинаты, а это значило, что ей, возможно, придётся видеться с наследницей клана и даже помогать с её лечением. Сакура на миг задумалась: хотела ли она влезать в столь деликатное дело? Если Хьюги не желали разглашать детали о состоянии Хинаты, то вряд ли они обрадуются тому, что кто-то знакомый будет посвящён в историю её болезни или станет очевидцем какого-то постыдного для клана поведения. Все эти тонкости этикета были индивидуальными, и Сакура понимала, что ей придётся хранить тяжёлую медицинскую тайну, не разглашать её ни друзьям, ни Хокаге. Она не была уверена в том, что сможет быть ответственной за ещё чьи-то проблемы, ведь, если признаться, у неё самой было предостаточно препятствий на пути к счастью. Такой поворот событий заставлял Харуно сомневаться в том, хотела ли она заниматься под руководством Ямады Лан. Разумеется, работа стажёром не подразумевала того, что Сакуру будут допускать абсолютно ко всему в отделе, но всё же в животе немного крутило от одной мысли о том, что ей придётся слушать монолог Хинаты, застрявшей в глубокой депрессии.       — Слушай, Ино, я, наверное, пойду, — промолвила Сакура, отворачиваясь. — Я купила всё, что ты просила.       — А ты куда? — прищурив глаза, спросила та.       — Да я маме обещала… — вполголоса пробормотала Сакура, отдаляясь от подруги и не желая оглашать свои планы на вторую половину дня. — Увидимся завтра.       И, не оборачиваясь, она поспешила покинуть парк, прежде чем Яманака придумает ей новое поручение. Складывалось впечатление, что, как только Сакура окончательно определялась с каким-то важным решением в своей жизни, возникала новая преграда, заставляющая мысли опять ходить по бесконечным кругам собственного душевного ада. Харуно понимала, что таким образом может никогда не решиться, а это плохо, ведь чувство потерянности в таком случае никуда не денется. Единственный человек, который всегда помогал ей держать ориентир, давно покинул мир живых, и спросить совета у Наруто она больше не могла. Какаши-сенсей хоть и заботился о ней с наилучшими интересами в сердце, но всё же корректировал вещи под нужды Конохи, чего и следовало ожидать. Сакура не возражала, но опасалась потеряться в том, чего уже давно нет, сгубить случайно то, что имеет потенциал и за что она всю жизнь будет себя пинать. Узумаки, если б был жив, мотивировал бы её, наверное, взяться за идею с клиникой для сирот. Он как никто другой знал, каково это — расти без родителей, без людей, которые заботились бы, помогали принимать верные решения. Вздохнув, Харуно осмотрела улицу у выхода из парка. Эта дорога вела обратно в город, но если свернуть налево, то можно дойти до кладбища Конохи. Ноги сами сдвинулись с места, и Сакура направилась туда, куда в данный момент звало сердце.       Она передвигалась размеренным шагом, не поднимая взгляд на случайных прохожих. Кончики собранных в хвост волос черкали оголённые локти, колеблясь при движении и на порывах ветра как маятник. Певчие птицы заглушали тишину своими весенними мелодиями; ранние цветы на клумбах уже распустились, и дивный сладкий аромат щекотал ноздри Харуно, заставляя шмыгать носом, чтобы не чихнуть. Она даже не заметила, как вдумчиво поднесла сжатую в кулак руку к груди, теребя пальцами ткань у выреза. Признаться, собственная неопределённость уже осточертела настолько, что Сакура еле сдерживалась от желания сходить куда-нибудь в карьер и выпустить пар. Постоянные метания души из одной крайности в другую раздражали, но она понимала, что никто в этом деле не поможет: нужно решать самой и сделать это быстро и правильно, чтобы ни о чём не жалеть. Мотнув головой, Харуно поморщила нос, устало вздохнув. Она подняла взгляд и увидела идеально ровный луг, на котором располагалось кладбище.       У надгробных плит в разных точках отведённой территории стояли, скорбя по ушедшим, жители деревни. Благо их было меньше десятка, и Сакура не испытывала смущение от мыслей о том, что они её увидят. Почему-то ей не хотелось, чтобы кто-то стал свидетелем её визита на кладбище: это спонтанное решение было слишком личным, и Харуно даже на секунду подумала: не дождаться ли ей того момента, когда находящиеся у могил люди уйдут, чтобы остаться здесь совершенно одной? Но прежде, чем она смогла определиться, в поле зрения появилось две фигуры. В груди что-то неприятно кольнуло, и Сакура вздрогнула от неожиданности. Направляясь к надгробию, к которому собиралась пойти она, шли две девушки. В мыслях возникло воспоминание дня инаугурации Хатаке, когда Нацу Хьюга приобняла за плечи Хинату, удерживая над ней зонтик. Картина, которую Сакура наблюдала сейчас, чем-то напоминала тот дождливый осенний день: вдоль небольших каменных плит медленно передвигались Нацу-сан и Хината; первая легонько придерживала наследницу за плечи, будто направляла, а вторая с отсутствующим выражением лица послушно передвигала ногами. Её длинные тёмные волосы развевал лёгкий ветерок, и они точно пелена скрывали Хинату от посторонних глаз.       В горле Сакуры образовался ком, преграждающий доступ кислорода к лёгким. Почему Хьюги оказались на кладбище, если Хиаши-сама столь рьяно охранял тайну болезни своей старшей дочери? Прежде чем Харуно смогла обдумать все детали, она сдвинулась с места, поспешив догнать девушек. Она не собиралась бежать с радостными криками, чтобы поприветствовать их, — хотела просто понаблюдать, к каким могилам подойдёт Хината. В одной из них Сакура была абсолютно уверена: нарушить волю отца Хината могла только ради похода к месту захоронения Наруто. Его памятник заметно выделялся на фоне остальных плит, и Сакура, которая оказалась на кладбище, собственно, ради того, чтобы посидеть у его могилы, прекрасно знала, как выглядело место, к которому она направлялась, ведь в каждой из великих наций оно было одинаковым. Однако первая плита, у которой остановились Хьюги, не принадлежала Узумаки. Сакура замерла в паре десятков шагов, пристально наблюдая за происходящим, не решаясь нарушить тишину и привлечь к себе внимание. В какой-то момент она уже хотела вернуться и дождаться ухода Хинаты, но вдруг услышала голос Нацу-сан, которая очень чётко, но с добротой обращалась к своей госпоже. От этого тона у Сакуры по спине пробежали мурашки, и она чуть вздрогнула.       — Хината-сама, давайте я положу цветы, хорошо?       В ответ Сакура не услышала ни звука, но Нацу-сан нагнулась к плите, оставив там жёлто-белый цветок нарцисса. Харуно не могла спокойно смотреть на происходящее. Она с трудом верила своим глазам: впалые щёки Хинаты, эта натянутая на кости бледная кожа искажали образ, что повторно всплывал в воспоминаниях Сакуры. За прошедшие два года Хьюга заметно изменилась — истощённая морально, она страдала физически. Нацу-сан механически пригладила волосы своей подопечной, будто делала это много раз в день; несомненно, её задачей давно перестала быть Ханаби, и вместо этого Нацу-сан каждую минуту своей жизни проводила рядом со старшей дочерью своего господина. Она кормила её, одевала, приводила в надлежащий наследнице клана вид. Почему-то Сакура была уверена, что это правда: достаточно одного взгляда на то, как Нацу-сан вела себя, и всё было понятно. Она превратилась в сиделку и не имела возможности отказаться, даже если бы и хотела, ведь работа с психически неуравновешенными людьми зачастую была неприятной. Харуно не знала, насколько всё плохо: может, Хината просто находилась в этом меланхолическом состоянии — и всё; а может быть, у неё случались какие-то припадки, снились кошмары — за стенами особняка клана Хьюга могло происходить что угодно, и никто, кроме лечащего врача Хинаты, не знал всей правды. Горечь во рту распространялась, и Сакура сделала неосторожный шаг назад.       Наступив на чьё-то невысокое надгробье, она приглушённо всхлипнула, но этого звука было достаточно, чтобы привлечь внимание Нацу-сан. Та повернула голову к источнику и пристально осмотрела Сакуру с ног до головы. Её глаза немного расширились от удивления, точно Хьюга не ожидала увидеть в таком месте бывшую одноклассницу своей госпожи, более того, особу, которая уехала в Суну, не прислав Хинате ни единого письма за всё время. Губы Нацу-сан приоткрылись, словно она не знала, как правильно поступить: побыстрее увести наследницу, не проронив ни слова, или же поприветствовать Харуно. Сглотнув неловкость, Сакура, сомкнув губы, ждала решения. Она не собиралась навязываться. Потупив взор, она взглянула на имя на надгробии, у которого остановились Хьюги: под толстым слоем грунта покоился Неджи. Прикусив нижнюю губу изнутри, Сакура отвела взгляд, всем своим видом намекая на то, что Нацу-сан могла продолжать заниматься своими делами и что она ни в коем случае не хотела помешать своей глупостью.       — Рада вас видеть, Сакура-чан, — внезапно обратилась к ней Нацу-сан.       — П-привет, — промямлила та, резко подняв голову.       — Простите, что поздоровалась не сразу. Я видела вас у входа на кладбище.       — Ничего страшного. Здравствуй, Хината…       На обращение Хьюга не ответила, продолжая слепо всматриваться в надпись на плите. Сделав вид, что всё нормально, Сакура попыталась усмехнуться, но мышцы на лице отказывались показывать фальшь: состояние Хинаты действительно было неожиданностью не только со слов Ино, но и сейчас, узрев всё воочию, Харуно не знала, куда себя девать. Она помнила Хинату другой и даже тот день, во время инаугурации Хокаге, можно было списать на некую фантазию, если бы Сакура не узрела всё своими глазами. Теперь, когда реальность была прямо перед ней и деваться было некуда, она понимала, что на этом, действительно, точка. Хината не была той девушкой, которую Сакура помнила с Академии и даже после. От неё остался лишь мнимый, потерявший цвет облик, который глядел на надгробие пустым взглядом. На секунду показалось, что она даже не моргала, но Харуно чуть мотнула головой, чтобы протрезвить свои мысли, и в очередной раз попыталась выдавить из себя улыбку, что опять с треском провалилось. Нацу-сан, видимо, это тоже поняла и, опустив голову, вздохнула. Она выглядела истощённой, но кто бы её винил, с такой-то работой. Вдруг тишину нарушил еле слышный голос, от которого обе вздрогнули.       — Сакура-чан, ты вернулась?       Лицо Хинаты было повёрнуто к ним, но она по-прежнему не смотрела ни на кого, будто избегала прямого зрительного контакта. Слегка растерявшись, Сакура пошатнулась, но мгновенно поймала баланс. Нацу-сан взволнованно повернулась к своей госпоже, протянув руку, чтобы поправить нежно-лавандового оттенка шаль, что была намотана вокруг шеи Хинаты. Собравшись с мыслями и мужеством, Харуно выдала наиболее лапидарный ответ, который взбрёл ей в голову:       — Да.       — Это хорошо.       — Э-э, наверное, да…       — Хината-сама, нам пора возвращаться, — вежливым и ровным голосом промолвила Нацу-сан. — Ваш отец может что-то заподозрить.       — Уже? — захлопав ресницами, на выдохе спросила та. — Но мы ещё не проведали Наруто-куна…       — Я понимаю, но вы же знаете, что вам запрещено покидать пределы поместья. Если Хиаши-сама узнает, что мы регулярно покидаем дом, он…       — Нацу-сан, я тоже направлялась к могиле Наруто, — прервала Сакура, так как от одного взгляда на пропитанное болью лицо Хинаты становилось плохо. — Давайте сходим вместе.       — Да, — кивнула, так и не подняв взгляд, Хината.       — Сакура-чан, нам не положено быть здесь. Хиаши-сама запретил покидать пределы особняка, и если кто-то ему расскажет, что Хината-сама бродит по кладбищу…       — А что плохого в том, что она выходит в люди? — удивилась Сакура.       Она искренне недоумевала от того, что кто-то додумался запрещать Хинате что-либо делать, особенно — если она, находясь в таком душевном состоянии, стремилась приходить сюда, очевидно, чувствуя себя намного лучше рядом с могилами тех, кого так любила и кого навеки потеряла. Харуно в Суне навещала монумент с прахом Узумаки, причём не раз, поэтому прекрасно понимала, каково это: испытывать желание поговорить с тем, кого больше нет. И неважно, получишь ты какой-то ответ, — на душе полегчает, вот в чём суть. Поэтому запрет Хиаши-самы казался полнейшим абсурдом, раз Нацу-сан тайком выводила Хинату на кладбище. Она вряд ли решилась бы на подобное, если б не считала, что так будет лучше в первую очередь для Хинаты. Нахмурив брови, Сакура подступила на шаг ближе к девушкам, протянув руку наследнице клана. Та лишь на сантиметр сдвинула голову, визуально изучая жест, будто пыталась определить, насколько далеко могла зайти и не попасться.       — Идём, я проведу тебя к могиле Наруто, — мягко сказала Сакура, обхватив тоненькие и костлявые пальцы Хинаты. — Нацу-сан, что конкретно происходит?       Та, передвигаясь за ними и оглядываясь, точно боялась, что из-за куста выпрыгнет Хиаши-сама с криками «попались!», некоторое время молчала. Раскрывать семейные тайны негоже, особенно постороннему человеку, коим являлась Сакура, но всё же было заметно, что происходящее изъедало Нацу-сан изнутри и она очень хотела поделиться с кем-то своими проблемами, вот только с кем — другой вопрос. Наверное, взвесив все «за» и «против», она наконец прочистила горло и заговорила на пониженных тонах, чтобы никто, кроме Харуно, не услышал ни слова. В этот момент они остановились у памятника Узумаки, на который Сакура даже не посмотрела. А вот Хината замерла перед надгробием словно зачарованная, изучая пустым взглядом каждую деталь надписи и формы, будто пыталась запомнить то, что долго не увидит. Повернув голову к Нацу-сан, Сакура прислушалась, анализируя ситуацию. Удивительно, но разум медика пробудился с первых слов рассказа, и Харуно боялась, что не сможет себя остановить, если выслушает всю историю.       — Хиаши-сама считает недуг Хинаты-самы большим позором для клана. Ханаби-сама давно в его глазах и по желанию старшей сестры заняла место будущей главы нашей семьи, но всё же от Хинаты-самы ждали достойного брака, продолжения рода и непосредственного участия в сфере дипломатии, так как клан Хьюга занимается этими обязанностями уже не одно поколение. После войны хандру, что настигла Хинату-саму, посчитали незначительной. Она проводила своё время в стенах поместья, пока состояние прогрессировало до того, что в один день я не смогла поднять её с кровати. Она отказывалась принимать пищу, ни с кем не разговаривала. Всё время спрашивала меня, можем ли мы сходить на кладбище, на что ответ Хиаши-самы был чётким: не в таком виде, ведь это покажет наследницу одного из сильнейших кланов Конохи чуть ли не слабоумной и неуравновешенной. Но с этим надо было что-то делать, и я предложила обратиться к специалисту. Хиаши-сама, недовольный, согласился с условием, что Ямада-сан не станет разглашать правду, даже Хокаге… И она сдержала слово. Лан-сан взялась за лечение Хинаты-самы, посоветовала выводить её на прогулки в места, куда Хината-сама изъявляет желание пойти, а это почти всегда кладбище. Но Хиаши-сама настоял на том, чтобы Ямада-сан в своём лечении обошлась без прогулок и прочих глупостей. Она с трудом согласилась, хоть и была удивлена таким запросом. Я понимаю, что в данный момент Хината-сама у любого человека вызовет лишь неприятные ассоциации, но стыд и гордость, которые управляют главой нашего клана, мешают ему понять, что было бы намного разумнее перетерпеть каплю позора ради возвращения Хинаты-самы в нормальное самочувствие, чем продолжать скрывать её ото всех, надеясь, что всё само исправится.       Выслушав тихий монолог, Харуно осознала, что стояла с приоткрытым ртом. Сомкнув губы, она постаралась понять происходящее, параллельно сдерживаясь от желания отправиться в поместье Хьюга, чтобы выбить дурь из головы многоуважаемого отца Хинаты. Нет, она понимала его аристократические причуды и желание держать всё в тайне: в прошлом, когда Сакура после войны на некоторое время потеряла свои силы, её наставники и друзья также пытались трезвонить об этом поменьше, чтобы даже родители Сакуры преждевременно не узнали. Но разница в том, что источник недуга Харуно был определён и совершенно внезапно она излечилась, не без помощи Какаши-сенсея и его веры, но всё же решение проблемы было найдено. В случае с Хинатой все долгое время просто игнорировали её недуг, а теперь, когда появился человек, который мог помочь, Хиаши-сама предпочитал по-прежнему делать всё тихо, словно узнай кто-то о душевной болезни его дочери — и мир канет во тьму. Но это было несправедливо по отношению к Хинате, ведь она хотела избавиться от тяжёлой ноши внутри, только без помощи Ямады-сан не могла этого сделать.       Сравнивая себя и Хинату, Сакура вдруг осознала, что, если бы её психосоматическую травму вовремя не обнаружили и не избавились от неё, она ничем бы не отличалась от стоящей рядом Хинаты. Возможно, теперь ей точно стоило согласиться на предложение Хатаке — пойти стажёром к Ямаде Лан и попытаться помочь Хьюге, — так как, видимо, до этого никому больше не было дела. Нацу-сан старалась тайком следовать советам психиатра: она очень хотела помочь Хинате, но этого было недостаточно. В потоке мыслей Сакуры вдруг кое-что сверкнуло ярче: это именно то, чем она планировала заниматься, покидая Суну. Хината была пациентом, что по всем критериям подходил под проект Сакуры, и, ощущая в груди непривычный трепет, она притянула к себе молча стоящую Хьюгу, приобняв её за тощие плечи, еле сдерживая слёзы. Она поможет Хинате, и не потому, что болезнь была подходящей или потому что это долг любого медика, нет. Она вылечит её, потому что Хината, как и она, осталась в этом мире одна, без ориентира в виде любимого человека. Ей нужен друг, который взял бы её за руку и показал, что не всё так плохо, друг, которым в Суне для Сакуры стал Гаара, а в Конохе это место занимал Какаши-сенсей. Хината заслужила иметь такого друга, и Хиаши-саме очень не повезло, что в это дело теперь влезет ещё один посторонний человек.       — Я помогу тебе, обещаю, — прошептала ей на ухо Сакура.       В ответ последовала тишина, но Харуно приняла это как хороший знак.       — Нацу-сан, вам лучше возвращаться домой, но мы ещё увидимся, — сказала Сакура, отпустив плечи Хинаты. — Мне пора идти.       — Я… хорошо, — немного растерялась та, но мгновенно вернулась к своей роли сиделки.       — И не беспокойтесь, я помогу вам с Хинатой.       — Нет, Сакура-чан, не вмешивайтесь, пожалуйста, — попросила Нацу-сан, определённо пожалев о том, что излила душу. — Я как-нибудь сама тихонько…       — Хиаши-сама ничего не узнает — обещаю вам. Но мне правда пора бежать, чтобы как можно быстрее взяться за дело.       Помахав рукой, Сакура кинулась в сторону выхода с кладбища. Её мысли тикали чётко, как новые часики. Она видела перед собой задачу и впервые за последнюю пару лет стремилась решить её. Жалость к Хинате, которой она не испытывала, не имела к этому абсолютно никакого отношения. Она хотела помочь хорошему человеку, и она это сделает, ведь Сакура именно к такой работе стремилась, не так ведь? Придя в тот день в кабинет Хокаге, она изложила свою идею, и пусть Какаши-сенсей немного изменил конечную остановку, начинать Сакура будет всё равно с того, к чему тянулась: Хината была пациентом с психической травмой после войны. В какой-то момент Сакуру повторно осенило: Хатаке предложил ей стать стажёром у Ямады-сан, и, возможно, он предположил, что Сакура столкнётся со случаем Хьюги, который не оставит её равнодушной. Неужели он предвидел эту заинтересованность или же просто направил её к лучшему специалисту без какого-либо плана на будущее? Об этом Сакура его, конечно, не спросит. Она просто заявится к нему в кабинет, куда, собственно, направлялась, и без малейших колебаний согласится на этот проект. После всего происходящего и раздражающей неопределённости она нашла то, чем действительно хотела заняться. Осталось лишь проинформировать о своих планах Хокаге. Пустяки.