No, you can tell 'em all now. I don't back up, I don't back down. I don't fold up and I don't bow. I don't row over, don't know how. Нет, можешь теперь сказать всем, что Я иду только вперёд и не отступаю, Я не падаю духом и не прогибаюсь, Я не сдаюсь — я не знаю, что это такое. Linkin Park — Lost in the Echo
В подвале под новым зданием библиотеки Конохи было прохладно и тихо, как в склепе. Сакура спустилась в просторное помещение, по обе стороны заставленное стеллажами со свитками, папками и запертыми на ключ ячейками. Под замком хранили древние письмена, артефакты и уникальные сведения, доступ к которым необходимо получать у самого Хокаге, но не факт, что смотрительница этого отдела пропустит к нужной ячейке. Благо информация, в которой была заинтересована Харуно, находилась в зоне общего доступа, и ничьё разрешение ей не требовалось, чтобы почитать досье новой наставницы. Прижав сумку ближе к талии, Сакура направилась по отполированному до блеска зелёному виниловому полу в сторону нужного стеллажа. Она решила сначала поработать над сбором информации, а уже потом заявляться в кабинет к Какаши-сенсею. Возможно, она ничего плохого не нароет на Ямаду-сан. Нельзя же формулировать мнение о человеке, исходя из мелких, никак не связанных фактов. Судить эту женщину только потому, что она родом из страны, с которой у Конохи крайне напряжённые отношения по нескольким причинам, несправедливо. Сакура старалась не влезать в столь манящие стереотипы и руководствоваться лишь холодной логикой. Ямада-сан непростая женщина, характер у неё твёрдый как камень, и пока что Харуно не заслужила похвалы за свои труды, но не считала, что сделала что-то стоящее признания сенсея. Конспекты, которые она несла в сумке, не имели никакой ценности. Это было сугубо её мнение, и в большинстве случаев Сакура была готова признать, что придумала половину всего, что записала. Психиатрия всё больше казалась Харуно слишком сложной и непрактичной. Она привыкла лечить раны пациентов, которые видела своими глазами. Рваная плоть, кровь и пальцы, натренированные нащупать пульс у человека, лежащего посреди поля битвы, — вот чему её учила Цунаде-сама. Она была полевым медиком, а не сидящим в кресле мыслителем, который докапывался до каждого слова пациента, отыскивая скрытый смысл. Признаться, сперва идея поглотила Сакуру. Она зажглась ею в Суне, изложила всё Какаши-сенсею и даже согласилась пройти обучение, чтобы заниматься клиникой для сирот, но в какой-то момент почти перегорела этой целью. Харуно понимала, что помочь Хинате можно не влезая в дебри данной науки; Саске-куну её помощь не нужна, а управляющим клиники можно назначить более достойного медика, и Хатаке поймёт, если она откажется. Сакура привыкла к другому виду медицины, и пока что обучение чему-то новому не приносило ей никакого удовольствия и вдохновения. Но она также понимала, что каждый путь вначале тернистый — только потом она сможет оценить вклад в психиатрию и развитие Листа. Возможно, этих мыслей будет достаточно, чтобы Сакура не забросила идею с клиникой, но она пока не была уверена наверняка. Ей хотелось успокоить душу насчёт собравшихся подозрений о Ямаде-сан. Она остановилась у нужного стеллажа и осмотрела мелкие надписи на полках. Все свитки были упорядочены по отделам госпиталя, а уже после — в алфавитном порядке. Подняв руку, Харуно прикоснулась к бумажному свитку с именем наставницы. Обернувшись к письменным столам неподалёку, она направилась туда, попутно сняв с плеча сумку и повесив её на спинку кресла. Положив свиток на стол и достав завёрнутый обед, Сакура присела на край деревянного стула и, развернув рисовую котлету, откусила немного, вдумчиво пережёвывая. Свиток с досье Ямады Лан был не самым большим на той полке, но это лучше, чем ничего, ведь она была родом из Кумо и в Конохе на неё могло не быть достаточно данных. Дотронувшись до края тоненькой бумаги, Сакура развернула свиток, аккуратно расстилая бумагу на столе. Глаза начали сканировать информацию, пропуская банальные детали, которые можно додумать. Ямада-сан родилась в Кумогакуре, её карьера началась в родном городе, там же она вышла замуж за полевого врача по имени Ямада Ко. Ничего подозрительного в описаниях Сакура не видела: список заслуг в области психиатрии, разные достижения и техники, которые Лан-сан изобрела, чтобы помогать пациентам справляться с душевной болью. Карьера этой женщины, если судить по представленной красивой картинке, чуть ли не идеальна. Без единого изъяна, сплошной рост и награды на каждом углу. Единственное, что бросалось в глаза — дата смерти мужа наставницы. Нахмурив брови, Сакура вздохнула, откинувшись на спинку стула в размышлениях. Ко скончался во время Четвёртой Мировой Войны Шиноби. Никаких конкретных деталей в свитке не было, и Сакура понимала, что к текущим мотивам Лан-сан это могло не иметь никакого отношения, а может, напротив — смерть мужа толкнула её помогать людям. Ямада Ко мог погибнуть как Мабуи, ассистентка Райкаге, которая находилась в здании штаба Альянса, когда Десятихвостый сформировался на поле битвы и выстрелил шаром хвостатого зверя в том направлении, разгромив всё, до чего дотронулся. Могли быть и другие причины смерти Ко, которые в этом свитке вряд ли описывались. Уповать на то, что в этом архиве было досье на Ямаду, она не хотела, ведь он не гражданин Страны Огня, тем более не активный шиноби, а значит вся информация существовала лишь на территории Кумо. Отправлять запрос с такой просьбой в их архивы подозрительно, а Сакура не хотела выделяться интересами в списках информационного обмена. Тем не менее, ей хотелось разузнать побольше об этом мужчине и причинах его скоропостижной гибели. Свернув всё обратно и возвратив свиток на полку, Харуно, схватив сумку, поспешила к выходу из прохладного архива. Она активно размышляла, как можно достать информацию, которая её так интересовала. И вроде бы ничего необычного в дате смерти Ко не было: в сражении против Акацуки полегло много смелых и умных шиноби. Почти в каждый дом с войны кто-то не вернулся, и Сакура старалась не накручивать себя по этому поводу, но какой-то далёкий внутренний голос шептал, что эта деталь важная. Поднявшись на верхний этаж, где за столом сидела смотрительница архивов, Харуно остановилась, замешкавшись. Женщина читала газету, попивая горячий чай и придерживая ушко чашки пухлыми пальцами; на салфетке лежал сладкий пончик с фруктовой начинкой. Смотрительница не выглядела приветливой — скорее, напоминала разгневанную кошку, которую трогать можно в редких случаях. Очень не хотелось, чтобы она заводилась и пыхтела по пустякам, но… — Добрый день, — сглотнув неуверенность, промолвила Харуно. — Можно вас спросить? — О чём? — отрезала та, даже не подняв голову. — Если б я хотела отыскать информацию о человеке, который родом из другой деревни, мне было бы необходимо отправить запрос в архивы той деревни, да? Сакура старалась объяснить всё как можно более абстрактно, чтобы не запомниться странными вопросами этой милой женщине. На несколько секунд в коридоре повисла тишина, а затем смотрительница оторвала взгляд от газеты, уставившись на Сакуру как на идиотку. Её прищуренные глаза напоминали маленьких чёрных жучков, что в панике бегали туда-сюда, а сомкнутые в тонкую линию губы были плоскими, как линейка. Сжав за спиной руку в кулак, Харуно терпеливо и невинно смотрела в ответ, дожидаясь воплей собеседницы. Зря она решила, что здесь можно отыскать какие-то ответы. — Милочка, ты в каком тысячелетии живешь? — фыркнула женщина. — В библиотеке есть отдел с компьютерами, куда загружена вся база данных Альянса. По коридору направо — и там увидишь комнату со столами и смотрителя, который запишет визит в твою карточку. Запросы она будет отправлять, мгм, разбежалась. Ошарашенная ответом, Сакура молча отвернулась и поспешно направилась в указанном направлении. Часто моргая, она пыталась сдержать смех и одновременно отойти от лёгкого шока, ведь слова смотрительницы, будто пощёчина, отрезвили голову Харуно, и она в какой-то момент удивилась собственной недальновидности. Действительно, как она могла забыть, что технологии в странах Альянса стремительно развивались и теперь почти никто не пользовался бумажными копиями документов. Все данные сканировались и хранились в электронном варианте, и в зависимости от ранга шиноби можно было просматривать различные категории из всеобщего списка. Нельзя забывать и о том, что, не глядя на напряжённые отношения между некоторыми странами Альянса, цель, с которой эти страны изначально объединились, оставалась неизменной. Обмен информацией был доступен каждому, и Сакура, мысленно отчитав себя за глупость, поспешила воспользоваться моментом и отыскать хоть что-то интересное из прошлого Ямады-сан. Протянув очередному смотрящему свою карточку, в ответ на что получив небольшую печатку с эмблемой библиотеки рядом с сегодняшним числом, Харуно поспешила к последнему столу, где находился свободный компьютер. Бросив сумку на пол, она поспешно включила аппарат и принялась осматривать ячейки на рабочем столе. Одной из них действительно была электронная версия архива Альянса, и, дважды кликнув на неё, Сакура стала ждать, когда всё загрузится. В поисковой строке она быстро внесла имя мужа Ямады-сан и без лишних затруднений нашла его досье. Открыв файл, Сакура стала жадно поглощать каждое слово, вчитываясь в детали его карьеры и проекта, над которым они с женой работали до начала войны. Изучив каждую страницу досье Ко, Харуно откинулась на спинку кресла, слепо таращась на экран компьютера. Он погиб во время какого-то эксперимента в их клинике. Никаких деталей не было, но, судя по всему, после этой трагедии Лан решила сменить обстановку и покинула родную деревню. Ничего сверхподозрительного Сакура не отыскала, кроме того что именно после гибели мужа Ямада Лан начала собирать все награды за разные достижения и новую технику, которой лечила пациентов. У Сакуры — как у медика — в голове сразу же сформировалось несколько неприятных вопросов: чем же Лан пожертвовала ради разработки этой техники, может, мужем? И второй главный вопрос: сколько ничего не подозревающих подопытных прошло сквозь кабинет Ямады Лан с целью усовершенствования этой методики исцеления? Цунаде-сама была величайшим ниндзя-медиком в истории, и Сакура, обучившись у неё, также знала, что путь большинства гениальных медицинских техник кровавый. Лан вряд ли проснулась одним прекрасным утром с отшлифованной идеей в голове, которая без заминок воплотилась в жизнь, как только Ямада того захотела, уж тем более не с первой попытки и не с первым пациентом. Прикусив губу, Сакура навела курсор на опцию распечатки досье Ямады Ко и, услышав через некоторое время жужжание принтера, поспешила удалить историю просмотра, а после выключила компьютер от греха подальше. Собрав ещё тёплые бумаги, она спрятала их в сумку, пока смотрящий за отделом разговаривал с каким-то посетителем. Она не была уверена, проверял ли он, кто и что выносил из библиотеки, да и не хотелось, чтобы кто-то заметил её повышенный интерес к Ямаде-сан. Поправив волосы, Сакура неспешно направилась к выходу из библиотеки. В этом здании она нашла всё, что могла, а значит теперь предстояло наведаться в родной центральный госпиталь Конохи и выпросить разрешение на доступ к медицинским архивам Альянса. Конкретно её интересовала информация о том эксперименте в Кумо и о технике, которой с тех пор прославилась Ямада Лан. Инстинкт подсказывал Сакуре, что там не всё так радужно, как обрисовали в досье общего доступа. Если она хотела узнать правду, ей придётся покопаться в классифицированной базе данных, абсолютный доступ к которой был только у нескольких медиков. Хорошо, что Цунаде-сама оставила ей все свои пропуски и пароли, прежде чем отправиться в новое и, судя по всему, затяжное путешествие. Осталось придумать причину, по которой Сакуре нужен доступ к компьютеру директора больницы, а дальше дело поиска и распечаток. Усмехнувшись, Сакура поспешила домой, чтобы оставить досье Ямады Ко в комнате и, захватив нужные пропуски, направиться в больницу за новыми крупицами информации. Наконец-то её мозг начал работать в удовольствие, и эта маленькая доза адреналина в крови бодрила лучше чашки кофе. Харуно чувствовала себя задействованной в чём-то новом, точно как в детстве, когда они с Наруто отправлялись на миссии, будь то по спасению кошки или противостоянию самому Гато. Признаться, ей такого стиля жизни очень не хватало.***
В Резиденции Хокаге после завершения реставрации и ремонтов стало намного больше места для персонала, в частности на первых этажах Хатаке смог разместить весь свой штаб и обустроить необходимые офисы с оборудованием для Шикамару, Шизуне и остальных важных управляющих лиц. А вот на верхних этажах традиционно располагался выход на плоскую крышу здания, где проводили различные церемонии, и буквально этажом ниже находились апартаменты Хокаге. По уставу каждый новый Каге был обязан переехать в Резиденцию с семьёй, но бывали исключения. К примеру, родители Наруто отказались переезжать в этот знаменитый особняк и продолжали жить в небольшой квартирке на западной стороне Конохи. Старик Сарутоби переехал в Резиденцию только после гибели Минато, и то потому, что его дети выросли и жили отдельно, а посему Третий мог всецело посвятить свободное время работе. Последней обитательницей Резиденции была Цунаде-сама. Особняк, простоявший столько лет, был разгромлен после нападения Пейна. После того как Наруто остановил лидера Акацуки, Коноха не успела оклематься, как все действующие шиноби были вынуждены отправиться на войну, и простой народ, что остался сводить концы с концами в разрушенной деревне, медленно разбирал обвалившееся дома в попытке подготовиться к грядущей зиме. После инаугурации Хатаке в первую очередь хотел отстроить Коноху, помочь простым жителям и ветеранам войны. Особняк ждал лучших времён, ведь народ Страны Огня в приоритете, а Какаши был не против ночевать в кабинете, если требовали обстоятельства. Всё же он шиноби, и во время различных походов и миссий ему приходилось спать как минимум на голой сырой земле. И вот когда Шикамару наконец огласил, что реставрация Резиденции Хокаге подошла к концу, Какаши не знал, радоваться или утомлённо вздыхать, ведь это значило, что он переезжал в свой первый дом. Раньше он жил в небольшой квартире, выделенной Конохой. После того как Сакумо Хатаке покончил жизнь самоубийством, Какаши на некоторое время отправили в детский дом, но Сарутоби не видел причин удерживать столь талантливого и дисциплинированного шиноби среди детей, которые крайне отличались от Какаши складом ума и видением будущего. Признаться, общения в Академии было более чем достаточно для поддержания нормального образа жизни, а об остальном Хатаке мог позаботиться сам: проживая в отцовском доме, он научился готовить и убирать, ведь почти всегда оставался дома один. Поэтому, как только он стал джоунином, Сарутоби позаботился, чтобы Какаши выделили небольшую жилплощадь в одном из малоприметных районов Листа; позже в этой же части деревни жили Саске и Наруто. И вот теперь Хатаке проживал в здании, на которое когда-то в детстве смотрел с уважением и любопытством. Распластавшись на кровати после длительного трудового дня, он тяжело вздохнул, опустив уставшие веки. Иногда Какаши задумывался, какой была бы его жизнь, если б он обзавёлся семьёй вместо должности Хокаге. У него ведь был выбор: в какой-то момент каждый человек стоит на перекрёстке и обязан избрать, в каком направлении двигаться дальше. Хатаке понимал и в душе знал, что в данный отрезок жизни он находился на своём месте, а что будет дальше — загадка судьбы. Но иногда подобного рода мысли пробирались в голову и мучили без того уставший разум Какаши. В качестве аргумента он мог смело заявить, что в этом мире не было женщины, которая смогла бы покорить его сердце и вырвать его с корнями из разрастающегося сада, к которому Хатаке проникся. Коноха была для него своеобразным садом, в который он вкладывал свою заботу и любовь, за которым присматривал и который оберегал от недругов. Да и дело было не только в том, что Какаши решил сосредоточиться исключительно на роли Хокаге и восстановлении деревни. Единственная женщина, с которой ему было интересно проводить время, сочтёт его интерес как минимум странным, может, отталкивающим в силу немалой разницы в возрасте и уже имеющихся между ними отношений иного характера. Он старался не думать о ней в свободное время, старался отстраниться, но инстинкты, отточенные годами, препятствовали нейтралитету по отношению к Сакуре Харуно. Покривившись под маской, Хатаке поднял руку к краешку ткани и стянул её, вдыхая полной грудью воздух, пропитанный запахом свежей краски. Протерев пальцами веки, он ещё раз вздохнул, открыв глаза, и, уставившись на украшенный тенями потолок, задумался, что с ним происходило. Возможно, он путался в чувствах, что были сродни родительским, когда дело касалось Сакуры. Он дорожил ею настолько, что был готов сделать абсолютно всё, лишь бы только она не грустила, чтоб была счастлива и радовалась будущему. Может, желание оберегать её связано с утратой Наруто и Саске, ведь она была его третьей ученицей, и тут уже не стоит винить инстинкты. Но Какаши также не мог игнорировать очевидное: как-то незаметно Сакура превратилась в очень красивую женщину. Умную, смелую, искалеченную жизнью — но в мире шиноби без этого никуда. По крайней мере, Харуно с гордо поднятой головой носила боевые шрамы, физические и душевные, что чрезвычайно импонировало Хатаке. Её дивная красота бросалась в глаза каждому мужчине, и Какаши не мог не замечать, как они смотрели на Сакуру. И почему-то это его злило. Он закипал внутри, когда ловил взгляд какого-то ассистента, откровенно засматривающегося на Харуно, когда та приходила в резиденцию. Она давно уже не маленькая девочка, которая не умела держать кунай и нуждалась в защите. Сакура одним пальцем могла отправить пускающих слюни ухажёров в нокаут, но почему-то вела себя так, будто даже не замечала откровенно воздыхающих по ней мужчин. Какаши подозревал, что она ещё не осознала свою неординарную естественную красоту и насколько сильным оружием обладала, когда дело доходило до манипуляций мужским полом. Резко поднявшись с кровати, Какаши потряс головой, прогоняя абсурдные мысли. Сакура была его ученицей, не больше. Даже если он не остановится и разрешит себе питать к ней какие-то особенные чувства, это не значило, что она ответит на них. Напротив, Какаши опасался, что, если она или кто-то другой догадается, что он медленно влюблялся в девушку на четырнадцать лет моложе него, это вызовет бурную негативную реакцию. Его осудят, не поймут, а Сакура сочтёт такие чувства извращёнными и перестанет с ним общаться, а этого Хатаке допустить не мог. Он хотел быть частью её жизни, даже если это подразумевало стоять в стороне и наблюдать, как кто-то другой заставлял её сиять от радости, улыбаться и смеяться. Какаши был готов остаться наедине с односторонними чувствами, если такова цена его маленького счастья. Поток мыслей внезапно прервал стук в дверь. Хатаке поднялся с кровати, поправив маску на лице, и неспешно направился тушить очередной незапланированный кризис. Что сказать, он понятия не имел, как Сарутоби справлялся с ролью Хокаге, а в остальное время успевал быть образцовым мужем, отцом и дедушкой. В каком-то роде Хатаке видел эту должность изолированной, будто человек добровольно становился отшельником и посвящал жизнь Стране Огня. Никакого личного пространства, никаких выходных или отпуска. А в ответ — не всегда положительная отдача рабочего персонала и уж точно не стопроцентно довольный народ Конохи. Эта тонкая грань заставляла совершенствоваться, но утомляла больше, чем приносила удовольствие. Какаши почти всегда просыпался уставший, а всё из-за таких вот неожиданных вызовов среди ночи. Обхватив пальцами ручку, он потянул на себя дверь и увидел на пороге её. Несколько раз моргнув, Какаши попытался удостовериться, что это не бред его уставшего разума. Сакура стояла в коридоре, прижимая к телу сумку, на вид тяжёлую и забитую бумагой. Её длинные волосы были заплетены в косу, под глазами виднелись тёмные круги, словно она не спала пару суток и усердно работала над чем-то. Нахмурив брови, Хатаке попытался угадать причину её визита в столь поздний час. Он знал, что поход в тюрьму прошёл без заминок. Она прекрасно справилась со своей ролью, подыграла Саске, когда, несомненно, поняла, что тот погружал людей в гендзюцу, чтобы оставаться под прикрытием ради этих глупых отчётов. Хатаке даже был уведомлён, что они с Саске не разговаривали и, судя по общей картине, игнорировали друг друга в день осмотра. Лучшего результата он не ожидал. С того времени прошло несколько дней, и Какаши подозревал, что Сакура продолжала занятия с Ямадой и что визит в тюремную камеру Учихи её совершенно не расстроил, раз она не примчалась к нему с какими-то требованиями. Но, судя по сверкающим глазам, Харуно не сидела сложа руки и всё же хотела поделиться чем-то странным. — Доброй ночи, Сакура, — промолвил спокойно он, игнорируя лёгкое покалывание в груди. — Какаши-сенсей, мне необходимо поговорить с вами, — вполголоса ответила она и подступила на шаг ближе, очевидно, намереваясь пройти в его квартиру без приглашения. — Это очень важно. — Эм, хорошо, да, конечно, — отступив в сторону, подчинился Хатаке, укусив себя за язык. И какой его чёрт попутал, можно ведь подождать до утра, но один взгляд на лицо Сакуры перечёркивал эту идею, и он был готов сделать всё, что нужно, чтобы помочь ей. Она прошла в гостиную и присела на край дивана, положив сумку на пол рядом с журнальным столиком. Протерев пальцами веки, Харуно, прикрыв нижнюю часть лица ладонью, мельком осмотрела его дом, задержав взгляд на фотографии команды номер семь на комоде у противоположной стены. Она определённо не спешила выкладывать проблему на стол, а судя по количеству бумаги в сумке, явилась с весомыми доказательствами. Хатаке подошёл к дивану и занял место рядом с ней, придерживаясь резонной дистанции. Зелёные глаза вдруг встретили его обеспокоенный взор, и она, прикусив и без того искусанную до крови нижнюю губу, промолвила тихим и серьёзным голосом, от чего по спине Хатаке пробежали мурашки: — Какаши-сенсей, помните, в тот вечер на мосту вы мне сказали, что Ямада-сан немного… подозрительная, что вы поймали её на обмене информацией с Райкаге, которая касалась Саске-куна? — протараторила она, сжимая руки в кулаки. — Так вот, я тут проверила её досье и боюсь, что утечка информации — это её самая мелкая погрешность. — Сакура, о чём ты говоришь? — нахмурил брови Хатаке. — Я не хочу, чтобы это прозвучало так, будто я обвиняю Ямаду-сан в чём-то конкретном… — Пока что тон нашего разговора указывает именно на это, — тихо вздохнул Хатаке. — Что конкретно случилось, Сакура? Лан заставила тебя сделать что-то противозаконное или… Как только Ямада Лан объявилась в деревне, Какаши отдал приказ проверить эту женщину с ног до головы, уделяя особое внимание её цели и способностям. Он знал, что Лан имела небольшую договорённость с Райкаге по поводу обмена информацией: её задача — снабжать штаб Кумо свежими новостями об Учихе, что происходило примерно раз в месяц. Райкаге не доверял Хатаке, особенно после того, как суд над Саске провозгласил приговор, который казался Эю поблажкой. Он требовал казни и намеревался отыскать любые доказательства внутри Конохи, которые могли послужить причиной для апелляции в суде, исход которого, разумеется, принесёт изначально желаемый результат. Все остальные шиноби из Кумо, отобранные Альянсом для работы в тюрьме, проводили время с единственной целью: спровоцировать Саске. Об этом Какаши знал и даже предпринял некоторые контрмеры, чтобы держаться наплаву столько, сколько сможет. Он действительно тонко намекал на это в тот вечер, о котором говорила Сакура. Интересно, что такого об этой женщине узнала Харуно, что это не могло подождать до утра. — Нет, пока что ничего подобного она не поручала, но я уверена, что этот день не за горами. Вы ведь сами сказали, что она здесь частично ради того, чтобы спровоцировать Саске-куна или доказать психиатрическими путями, что он спятил и опасен для населения мира сего, — хмыкнула Харуно, закатив глаза, будто тема их беседы не имела к Учихе совершенно никакого отношения. — Хорошо, начнём сначала: расскажи, что конкретно произошло, и мы попытаемся разобраться. — Я… Вздохнув, она опустила голову, теребя пальцы, словно не знала с чего начать. Тема грядущего разговора заметно напрягала Сакуру, и Какаши подозревал, что она боялась показаться предвзятой из-за той ночной беседы на мосту, мол, он первым заявил, что Лан плохой человек, а Харуно с сумкой доказательств лишь дополнит эту теорию. Хатаке понимал источник волнения, но не собирался как-то утешать Сакуру, даже если ему очень хотелось. Если она собралась обвинять наставницу в чём-то конкретном, то должна быть взрослой и заявить об этом с гордо поднятой головой, не уповая на то, что Хокаге сможет гарантировать ей абсолютную поддержку и защиту. Какаши очень хотел бы пообещать ей, что сможет разобраться с Лан так, как захочет Сакура, но не пойман — не вор. Нужны весомые доказательства. — После похода в тюрьму я обдумала ваши слова и всю эту неловкую ситуацию с Саске-куном. Один факт того, что он вынужден погружать врачей в иллюзию — провокация, ведь его силы должны сдерживать печати Каге, а он вместо этого почти в открытую пользуется ими. А что, если бы с нами был ещё какой-то человек, которого Саске-кун не смог бы погрузить в гендзюцу? Именно таких осечек Райкаге ждёт от нас… Но забота об Учихе не была мотивацией моих дальнейших действий. Двойственность Лан-сан — предполагаемая, как вы сказали, — заинтересовала меня, а всё потому, что она занимается лечением Хинаты. В тот день я отправилась в библиотеку почитать досье Ямады-сан — сначала в архиве, а после в электронной базе данных… Нахмуренные брови и серьёзное лицо сообщали Хатаке, что это лишь начало истории, в которую Сакура случайно вляпалась. Судя по сумке у журнального столика, она нашла намного больше, чем было доступно в библиотеке, а Какаши точно знал, что прописано в досье Лан. Он попросил Шикамару убрать некоторые подозрительные факты ради того, чтобы лица, не доверяющие Ямаде из-за сложных отношений Листа и Облака, не стали копать под неё по одной простой причине: она — контролируемый фактор в этой формуле противостояния против Райкаге. Если Лан заменят кем-то другим — шиноби, которого не так просто держать в узде, — то задача стократно усложнится, а этого Хатаке совершенно не хотелось. С одной стороны, ему было интересно, что же такого нарыла на наставницу Сакура, но с другой — ему не хотелось устраивать разборки с Ямадой, ведь всё протекало так гладко, что порой он удивлялся сложившемуся в пользу Учихи стечению обстоятельств. — Её муж погиб во время войны, и вы скажете, мол, с кем не бывает, многие шиноби отдали жизни в том сражении, но дело в том, что Ямада Ко скончался у себя на родине. Если конкретнее, то его тело нашли в клинике, которую семья Ямада открыла в Кумо за год до начала войны. Лан-сан стремилась исцелять душевную боль пациентов, а её муж был полевым врачом, который лечил бы физические раны. Его нашли почти что в мумифицированном состоянии в подвале клиники. Причин, по которым Ко был полностью высушен, по сей день не обнаружили, списав всё на какую-то вражескую технику, и если честно, то в общих чертах всё звучало так, будто члены Акацуки напали на него и высосали из него всю жизненную энергию. Ко похоронили без дальнейших исследований причин смерти, клинику закрыли, а расследование под шумок прикрыли, чтобы не заморачиваться. Вскоре после этого Лан покинула Кумогакуре и где-то через полгода появилась у ворот Конохи с желанием помочь нашим жителям. — Где ты всё это вычитала? — хмыкнул Хатаке, который не знал больше половины сказанного, ведь такие детали можно отыскать лишь в классифицированных файлах. — Цунаде-сама оставила мне все свои пропуски и пароли. Не составило труда придумать причину, по которой мне нужен был доступ до компьютера директора больницы, — усмехнулась Сакура, определённо довольная проделанной работой. — Я принесла все распечатки. — Это всё хорошо, но в чём ты пытаешься обвинить Лан? — А вы ещё не поняли? — нагнувшись к сумке, продолжила Харуно. — В убийстве своего первого пациента, своего мужа, Ко. — Сакура… — после недолгой паузы промолвил Хатаке, соблюдая мягкий тон. — Нет-нет, я не сошла с ума, вы только взгляните, Какаши-сенсей, — подняв на него взгляд, мотнула головой Сакура. Она сжимала страницы, которые выглядели как анкеты пациентов. — И Ко не был последним, кого Ямада-сан «вылечила» самой знаменитой техникой. Кстати, я подозреваю, что это Кеккей Генкай, ибо совершенно нигде нет описания этой методики… Но я порылась в архивах и нашла несколько других пациентов, известных на политической арене шиноби, которые обращались к ней за помощью. Почти у всех диагностированы тяжёлые случаи депрессии или других душевных болезней, и всех лечила Ямада-сан. Вот только после завершения терапии и ремиссии их находили в таком же мумифицированном состоянии, как и мужа Ямады-сан, — продолжала излагать доказательства Сакура. — Эти случаи никто не додумался связать вместе, потому что их всего три, да и потому что в Кумо замяли расследование смерти Ко, но мне кажется, что это дело рук Лан-сан. — Бросаться такими обвинениями, Сакура, я не могу… — И не надо, Какаши-сенсей, — ответила Харуно и прикусила губу. — Мы выведем её на чистую воду, просто необходимо понять, кто её следующая цель, чтобы я могла уделять этому человеку больше внимания, находясь в окружении Ямады-сан. — Если эта женщина в Конохе ради Саске, то до него добраться будет непросто, хоть она всячески пытается, если посмотреть на сложившуюся картину с этой стороны, хм. — Нет, не только Саске-кун, — вдумчиво продолжила Сакура. — Она запретила мне общаться с Хинатой, чьё лечение является большим секретом, если верить Нацу-сан. Хиаши-сама стыдится недуга дочери и доверился Лан-сан только потому, что та заверила его, что об этих сессиях психотерапии никто не узнает. Какаши-сенсей, наш клан Хьюга известен не только своим улучшенным геномом… — Они дипломаты, — завершил мысль Хатаке, вздыхая. Голова шла кругом. — Мне кажется, Ямада-сан здесь не только ради сбора компромата на Саске-куна, но и с целью подорвать дипломатическую ветку Конохи, то есть каким-то образом разворошить клан Хьюга, а что может быть хуже несчастного случая со старшей дочерью главы клана? Это лишь теория, но… Встретив его взор, Сакура с надеждой в глазах замерла в ожидании опровержения или же одобрения спекуляций на тему Ямады Лан. Хатаке неподвижно сидел рядом с ней, способный почти дотронуться до неё, если б хотел, но сдерживающийся каждой клеточкой разума и тела. Сакура была гениальной — порой это устрашало, но интеллектуальные способности этой девушки поражали ещё со школьных лет. Он был готов принять её теорию заговора без лишних проверок, но пока не спешил с заключениями, ведь добытые Харуно доказательства посчитают незаконными. Она воспользовалась чужими кодами доступа, а за это уже можно получить на орехи. Вздохнув, Какаши резко поднялся с дивана, потирая пальцами лоб и виски. Он пытался обдумать ситуацию и дальнейшие действия, особенно его волновал вопрос: что теперь делать Сакуре? Нельзя же заставить её подчиняться Лан после всех этих весомых доказательств нависающей над ними угрозы. Он не позволит Сакуре стать орудием в руках врага, даже если она знала, на что шла и чего добивалась. — Ничего, кроме как поимка Лан с поличным, не подтвердит твою теорию, ты понимаешь это, да? — наконец промолвил он и повернулся, чтобы встретить решительный взгляд Сакуры. — Да, — кивнула она и отложила распечатки на журнальный столик. — И я готова наблюдать за ней. — Ты уверена? — Конечно, но… можно оставить эти документы у вас? — вопросительно изогнув брови, продолжила Харуно, указав на сумку и столик. — Я не хочу, чтобы кто-то случайно наткнулся на них у меня в комнате, но мне необходимо изучить все детали гибели предыдущих жертв. Я подумала, что ваш дом самое надёжное место для такой аферы. Я могла бы приходить сюда, чтобы работать над документами? — смущённо завершила она, не разорвав их взгляды. — Этот особняк — проходной двор, но от квартиры ключ имеется только у меня, — обдумав все «за» и «против», кивнул Какаши. — Я честно буду приходить всего раз или дважды в неделю после стажировки, — начала оправдываться Сакура. — Приходи, когда захочешь, — спокойно отрезал он и, достав из кармана, протянул ей связку ключей. — Я помогу тебе добраться до правды, Сакура. — И, усмехнувшись под маской, он подступил на шаг ближе, вложив ключи в её приподнятую руку. Ну вот, он окончательно подписал приговор и совершенно не жалел об этом.