Ветер перемен (Salt on the Western Wind)

— У меня рука болит, — объявила Гермиона, когда утром они спустились, чтобы снова зашить рукава. Гарри ничего не сказал, но, встретив его взгляд, Гермиона виновато наморщила нос: ясно, что она тоже была в курсе его бодрствования во время ночного разговора. Его актёрские навыки явно нуждались в некоторой доработке. — Моя скула ни о чем не жалеет, — выдаёт Драко, подняв иглу с ниткой и с интересом их рассматривая. Гарри, тем временем, посмотрел на его челюсть, которая за ночь полностью исцелилась, а затем на костяшки кулака Гермионы, которые выглядели так, будто по ним неаккуратно размазали восковой карандаш. — Так ты и правда его долбанула что ли? Гермиона! — с нотками страха и восторга в голосе воскликнул Рон. Миона взвилась, резко вскинув на него взгляд. — Ты решил, что я это выдумала? — Нет, конечно, нет, это просто… Драко вздохнул. — Так мы закончили? Или кто-то ещё врезать хочет? — Я никогда тебя не бил, — отметил Гарри без каких-либо на то причин. Драко медленно развернулся к нему, вздёрнув брови. — Чувствуешь себя обделенным? — Э-э, нет. Тебе сообщить, если передумаю? — спросил Гарри, отбирая у него швейные принадлежности до того, как Драко решил бы попробовать зашить рукав самостоятельно и каким-то образом прикрепил бы их друг к другу ещё и нитками. — Конечно. Уверен, смогу найти для тебя клочок нетронутой кожи. — Я могу зашить, если хочешь, — предложил Рон, протягивая руку к иголке. Гарри и Драко обменялись одинаково скептическими взглядами. — А ты умеешь, Уизли? Рон закатил глаза. — Я много раз видел, как мама расшивает гобелены. Это гораздо проще. Гермиона легонько его пнула. — Почему ты раньше не сказал? Рон пожал плечами. — Я думал, это как-то… ну, стыдно. — А идея ходить всем троим голыми по пояс, значит, стыда не вызывала? — спросил Драко. Мгновение Рон смотрел на него как на сумасшедшего, а затем на его лице отобразилось печальное осознание. — Если бы ты рос в моём доме, Малфой, ты бы не относился так брезгливо к чьей-то обнажённой коже. Всегда был кто-то, кто не обременял себя верхом, особенно летом… То есть, конечно, не мама или Джинни. Вообще-то, в основном это был я, но это не важно. Рон довольно резко встал и выхватил иглу с ниткой из руки Гарри. На диване за его спиной Гермиона старалась не смеяться, но получалось у неё не очень хорошо. — Не вздумай меня уколоть, — предупредил Драко, дёргая скованными руками. Рон сел на ковёр и проткнул иглой оба края его рукава разом, от усердия высунув кончик языка. Гарри нервно следил за его руками. — Пожалуйста, и правда не уколи, Рон, иначе он, блять, вообще никогда об этом не заткнётся. — Я осторожно, — пробормотал Рон и слово сдержал. На самом деле, он был настолько осторожен, что дело, бремя которого обычно лежало на плечах Гермионы и отнимало у неё минут пять от силы, растянулось на добрые полчаса. Рон всё ещё возился с рукавом Гарри, когда пришла Лиона - пополнить запасы провизии и поделиться новостями из дома. — Дело серьёзно продвинулось, — сказала она, шурша пакетами и присаживаясь возле компании. — Если следующие несколько дней пройдут в том же духе, вы сможете вернуться домой, — она бросила взгляд на Рона, заинтересованно склонив голову. — Божечки, что ты делаешь? — Шью, — гордо ответил тот, завязывая узел на последнем стежке и выпрямляясь. — Крайне недооценённый мужчинами навык. — Абсолютно согласна, мистер Уизли, — сказала Лиона, суровые черты которой смягчились от сияющей улыбки. — Вышло просто потрясающе. — Спасибо, — сказал Драко Рону, садясь с Гарри на диван. — Я хотел поинтересоваться, не могли бы Вы принести немного свежего шалфея? — Думаю, парочку пучков для вас найду, мистер Малфой, — ответила Лиона, переведя на него взгляд и шокировано округлив глаза. — Что случилось с твоим лицом? У Гермионы перехватило дыхание, но Драко только пожал плечами. — Несчастный случай. — Э-э, да, — поддержал Гарри, кивая на серебряный шнур. — Виноват. Ответ, похоже, пришёлся Лионе по вкусу, и она ушла на кухню разбирать пакеты. Гермиона пристально посмотрела на Драко - на её лице явно читалась смесь из облегчения и изумления, и Гарри задался вопросом, неужели Драко Малфой, наконец, заслужил благосклонность его подруги. — Спасибо, — прошептала она. Драко пожал плечами и повернулся к Гарри. — Если всё разрешится через несколько дней, и нужно будет возвращаться… — пробормотал он, а в глазах легко читалось беспокойство. — Что мы будем делать? Гарри опустил взгляд на шнур, и желудок неприятно свело. — Понятия не имею.

***

Остаток утра Гарри провёл в оцепенении. Он бродил из комнаты в комнату, пил чай, прошёл, кажется, километры по лестнице ради неловких, но теперь привычных визитов в туалет, и отвечал, когда с ним говорили, но он почти ничего не запомнил. Всё, о чём он мог думать, это возможность вернуться домой. Или, точнее, перспектива покинуть это место. Он никогда не хотел здесь оказаться; он, разумеется, не хотел здесь отсиживаться, и он абсолютно, категорически не хотел, чтобы его приковали к Драко Малфою. И всё же, так или иначе, это произошло. Гермиона была права: сейчас в их жизни были лишь они и Лэйклэнд. Здесь было безопасно и спокойно, даже слишком. Никто не ждал от него других действий, кроме как есть, играть в настольные игры и говорить, говорить, говорить... Ему всего лишь («всего лишь») нужно было выяснить, кто он такой, поделиться этой информацией с Драко и получить долгожданную свободу. Идея вернуться в мир, который рассматривал его как своего рода героя, как символ победы, вызывала желание кричать. Гарри ужасно скучал по своей семье и друзьям, и был мир, который предстояло отстроить заново - он знал это, и он хотел (обязан был) быть частью этого процесса, но не чувствовал себя… готовым. Гарри понимал, что так нельзя, он не питал особых иллюзий, но с горечью осознавал, что времени ему, на самом деле, не хватило. Кроме того, идея вернуться в Хогвартс вместе с Драко, привязанным к его запястью, была просто нелепа. Он, конечно, мог попытаться объяснить, что произошло. Это выглядело… ладно, выглядело это так себе. Новость разлетится по первым полосам газет за считанные минуты. Никому из них не дадут об этом забыть. И, что важнее, как он должен будет жить «нормальной» жизнью, если даже не может сходить в туалет в одиночестве? Да и родители Драко наверняка будут в ужасе, но вот о них Гарри изо всех сил старался не думать вовсе. В конце концов, Гарри решил, что лучше не думать вообще ни о чём, по крайней мере пока. Он мог отвлечься; в этом ему никогда не было равных. За обедом он присоединился к разговору с Роном о лиге по квиддичу, обсуждая, когда смогут возобновиться игры. После этого они устроились на веранде, чтобы погреться на полуденном солнце и посмотреть самую спокойную и цивилизованную партию в скрэббл между Гермионой и Драко. Миона почти не хмурилась, когда Драко вывел «вошдь», утраивая очки, а Драко просто озадаченно моргнул и перетасовал свои буквы, когда она превратила «корона» в «перикоронарит»* и заработала себе пятьдесят восемь очков. Спокойно признав поражение, Гермиона попросила реванша и выиграла с небольшим перевесом. Они, по сути, шли почти вровень, и хотя Гарри никогда раньше не думал об этой игре как о зрелищном спорте, следить за соперниками было крайне занимательно: они с Роном сидели с напитками в руках, перешёптываясь друг с другом время от времени и наблюдая за двумя превосходными, глубоко погружёнными в игру интеллектуалами. К вечеру Гарри начал чувствовать себя слегка туповатым и лениво размышлял, что на самом деле ему не очень-то был нужен ещё один чересчур умный друг, но, кажется, он нашёл такового, причём при самых неожиданных обстоятельствах. Этой ночью, когда они упали на кровать прямо в одежде и смотрели на ночное небо, вопросы и сомнения непрошенной толпой вернулись в голову Гарри. «Что мне делать? Куда, мать вашу, мне идти? Чего ещё хочет от меня эта волшебная херовина? Когда она, наконец, пропадёт? И что, блять, делать, если никогда?» — Напомни, зачем ты это сделал? — вздохнул он, потянув их за запястья, но не отводя глаз от звёзд. По какой-то причине ночное небо казалось самым безопасным, на что смотреть. — Потому что ты собирался запаниковать и оставить меня здесь одного, — ответил Драко, и Гарри впервые за всё это время почему-то не верилось. — Готов поспорить, сейчас ты сожалеешь о своём решении, — сказал он с лёгкой полуулыбкой. — Нет, — ответил Драко. — Не жалею. Гарри не знал, что ответить, поэтому снова выбросил из головы бесполезные мысли и сконцентрировался на чёрном, полном звёзд небе за окном, прохладных простынях под ним и запахе приближающегося лета с лёгкими нотками влажной от прошедшего недавно дождя земли. Полумрак спальни разгонял только слабый свет ночника Драко, и сейчас тот лежал рядом с Гарри (чьи ноги свисали с кровати, а руки были сложены в промежутке между их телами) практически без движения. Гарри подумал, что всю эту ситуацию можно было бы назвать романтичной, будь он… ну, почти с кем угодно, кроме Драко Малфоя. Поражённый этой идеей, он оглянулся на Драко, который, похоже, тоже выбрал этот момент, чтобы взглянуть на него, и сердце Гарри сжалось так сильно, что ему едва удалось побороть полузадушенный всхлип. Он быстро отвёл взгляд, притворяясь, что ему крайне интересны мерцающие в вышине созвездия, а пальцы свободной руки нервно комкали простыню, потому что это было… неожиданно. И, конечно, ему показалось, потому что, несмотря на все положительные перемены в их общении, о таких чувствах не могло быть и речи. Они были бы бессмысленны. И невозможны. И не было их вовсе, так что всё в порядке. «Но ты продолжаешь чувствовать себя иначе, — подсказало ему подсознание. — И ты смотрел». Нет, никуда он не смотрел. Конечно нет. Это всё было из-за… любопытства, и из-за того, что они связаны - и днём, и ночью, и в ванне. Определённо. На этот раз, стараясь быть более осторожным, Гарри скосил взглядом вправо и снова посмотрел на Драко. Тот яркими глазами глядел прямо на небо, а мягкий свет падал на острый подбородок и выступающие скулы; свободная рука лежала на животе, а грудь под белой рубашкой поднималась и опускалась в спокойном, размеренном ритме. На этот раз чувства были иные. Намного хуже. Сердце билось всё быстрее, до тех пор, пока Гарри не стало дурно. С некоторым усилием он заставил себя сфокусироваться на небе и тяжело сглотнул из-за внезапно пересохшего горла. «Это просто невозможно. Я всё выдумал. Нет у меня к нему никаких чувств. Отвлекись», — настойчиво напомнил сам себе Гарри. И если он не мог абстрагироваться от мысли покинуть Лэйклэнд, то мог, по крайней мере, отвлечься от всего этого. — Думаю, нам придётся попросить у Лионы разрешения остаться здесь, — сказал он, хмуро уставившись на небо. — До тех пор, пока чары не разрушатся. — Пожалуй, ты прав, — вздохнул Драко. — В самом деле? Драко фыркнул, и Гарри почувствовал на себе взгляд серо-голубых глаз, но не двинулся. — Да, но не волнуйся, это случается не часто. — Что именно? — Моё согласие с твоими словами. Гарри засмеялся, но смех прозвучал нервно и как-то натянуто. — Да, знаю. Слушай, я правда устал. Можешь подвинуться, чтобы я смог нормально лечь? — спросил он, надеясь на благосклонность Драко, потому что он был совсем не уверен, что сможет справиться со всеми этими ритуалами с лимонной водой Драко, пока его голова забита… всякой ерундой. К счастью, Драко легко согласился, и вскоре они приняли свою привычную позу для сна: лежащая под Драко рука, и прижавшаяся к груди спина. Сегодня он пах по-другому, не лимонами, перцем или шалфеем, и Гарри предположил, что это был естественный запах кожи Драко: свежий и слегка солоноватый. Он воспринимался иначе и как-то… неправильно. Возбуждающе. Когда Драко поёрзал под одеялом и перевернул страницу очередной книги, Гарри закрыл глаза и попытался думать о чём-то другом; будто бы он один в постели, в комнате, да во всей гостинице; и задвинул своё смятение в самые тёмные уголки своей души, по крайней мере, на данный момент. Ему был нужен сон. Сон решит все проблемы.