***
Разумеется, без Рона и его смехотворных ответов викторина больше не была такой забавной, но Гарри изо всех сил пытался не уступать и поддерживать настроение. Отель без Гермионы с Роном казался на удивление тихим; Гарри никогда даже не приходило в голову, что именно они по большей части были источниками шума. Но сейчас они создавали этот шум где-то в другом месте - в Норе или, возможно, в Хогвартсе, помогая вернуть всё на свои места. «Привыкну. Это временно», — сказал он себе. Попав сюда, он собирался привыкнуть именно к тишине, а не к тому, что повлекло за собой неверно произнесённое заклинание. Теперь они могли, по крайней мере, разрезать, сшивать и стирать свою одежду с помощью простых чар. Ночью Драко читал при свете волшебной палочки, а Гарри время от времени подогревал забытые чашки чая лениво брошенным заклинанием. Пусть это было и не то же самое, но по большей части жизнь совершенно не изменилась. Рубашки теперь прочно обосновались в спальне, и Гарри каждый вечер наблюдал, как Драко умывается лимонной водой, хотел он того или нет, потому что Драко неудобно было держать руку вытянутой в дверной проход, да и двумя руками пользоваться как-никак проще. Гарри изо всех сил старался не пялиться, но чаще всего проигрывал в им же придуманной игре. «Я не виноват, — отчаянно убеждал себя Гарри, скользя взглядом по бледной коже, узким бёдрам, стройным ногам. — Уж лучше я буду смотреть, чем протяну руку и потрогаю влажные... плечи... Или эти мокрые, растрёпанные волосы...». Гарри терял рассудок. Благоразумие буквально утекало сквозь пальцы, и наступало оно - сумасшествие, мучительное и сладкое. «Это всего лишь Малфой», — напоминал себе Гарри. Беда в том, что это была неправда. Он знал Малфоя. Знал его недостатки, видел капризы и раздражение; но тот, на кого он сейчас смотрел - человек, с которым делил кровать, держался за руки и проводил каждую минуту вот уже который день подряд - ему не был знаком. Гарри только начал его узнавать. Но, что неудивительно, с этим человеком оказалось неебически сложно общаться. Прямо как с Малфоем. Драко коснулся его руки, и Гарри автоматически напрягся, краем сознания отмечая, что у Драко выработалась слегка выводящая из равновесия, но вместе с тем удивительно приятная способность замечать малейшие изменения в его настроении. — Ты весь день как будто на взводе, — сказал он, глядя на Гарри. Его пальцы были мокрыми. Горячие и влажные после ванны, полной лимонной воды и свежего шалфея, который принесла Лиона. Эти пальцы обжигали кожу Гарри, и обжигали прямо сейчас. — А?.. — Ты не заболел? Из меня крайне посредственный колдомедик, — продолжил Драко. Серые глаза светились тревогой, и желудок Гарри будто сделал сальто, но он решительно взял себя в руки. — Здесь просто душновато, вот и всё, — солгал он. — Ещё чуть-чуть и в обморок грохнусь. Драко не стал спорить, но у Гарри возникло такое чувство, что ему не поверили. Когда они оказались на кровати, отбросив простыни куда-то на пол и широко распахнув окна, Гарри закрыл глаза и попытался подавить ту часть души, которая заставляла его вести себя как идиот. Драко открыл очередную книгу и начал читать. — Гарри? — тихо сказал он спустя несколько минут, и Гарри понял, что его раскрыли. «Вот и всё. Это конец». — Да? — прошептал он, внутренне готовясь к ссоре. — Что такое чаеварка*?***
Следующие несколько дней город пригревало яркое солнце, и манящий вид пляжа невозможно стало игнорировать. То, что он был практически безлюден - особенно в будние дни после обеда - давало Гарри и Драко прекрасную возможность насладиться природой и поговорить в относительном уединении. — Это ненадолго, — предупредила Лиона, когда заглянула к Драко с новым пучком шалфея. — Меньше чем через пару недель у детей начнутся летние каникулы, и тогда яблоку будет негде упасть. Вздрогнув от одной мысли об этом, Драко поблагодарил её за травы и пообещал насладиться относительным одиночеством, пока есть такая возможность. Они быстро нашли полюбившееся им обоим место - небольшой уголок, спрятанный в тени пристани и укрытый от ветра - где можно было проводить долгие дни, распластавшись на нагретом солнцем песке с баночками каких-нибудь напитков, фаст-фудом или остатками кулинарных экспериментов Драко. В тепле и относительном комфорте их уже привычные разговоры стали ещё ленивее и беспечнее. Серебряный шнур по-прежнему болтался на месте, и погрязший в странных чувствах под эгидой сдающего самоконтроля Гарри чувствовал, что не готов что-либо менять и терять эти минуты. Даже его сны были полны сверкающей серебряной веревки, и если он просыпался не от кошмара, в котором шнур его душил, то оказывался прижатым к спине Драко без шансов отодвинуться с ноющим, болезненно твёрдым стояком. Драко же, вроде, ничего не замечал (пока что), и Гарри уже этому бесконечно радовался. Но сейчас, когда он сидел, опираясь на тёплый бетон стапеля, босыми ступнями зарывшись в песок, мысль о заклинании снова и снова бередила его ум. Магия требовала от них большего. Они подружились, но и этого было явно недостаточно. Гарри разочарованно ерошил волосы и смотрел на воду и горы, виднеющиеся вдалеке, прищурившись от слепящего глаза солнца. Рядом с ним Драко печально выдохнул и опустил подбородок на подтянутые к груди колени. — Выкладывай, — сказал Гарри. Кто-то же должен был начать. Драко поморщился. — Как думаешь, что будет с моими родителями? — Не знаю, — ответил Гарри, чувствуя себя виноватым за внезапную радость от очередного, пусть и несущественного прогресса в общении. — Скорее всего, всё будет зависеть от того, как они теперь решат себя вести… Может, они раскаиваются. Драко повернулся к нему, подняв брови. — Правда думаешь, что это что-нибудь изменит? Гарри пожал плечами. — Кто знает. Для меня изменило бы. — Азкабан, пожалуй, самое безопасное место для моего отца, — произнёс Драко, моментально напрягшись. — Но мама… Мама там не выживет. Сердце пропустило удар от неожиданного упоминания Люциуса. Гарри молчал, судорожно соображая, что он, блять, вообще мог бы на это ответить. Что мог сказать такого, чтобы подбодрить, но не обмануть?.. — А как по мне, пока она будет уверена в твоей безопасности, с ней всё будет в порядке, — сказал он наконец. — Она рисковала куда большим, нежели свобода, чтобы сохранить тебе жизнь. Драко закрыл глаза, пропуская песок сквозь пальцы совсем рядом с привязанным к нему Гарри. — Получается, всё зависит от того, что ждёт меня. Гарри закусил губу. Лёгкий ветер кружил вокруг них, ероша волосы и принося затхлый запах водорослей. Гарри опустил свободную руку на песок, машинально закапываясь всё глубже и глубже, будто пытаясь отыскать там кем-то припрятанный сундучок с правильными словами. — Я могу тебя защитить, — выдал он в конце концов. — Если тебе нужна моя помощь. Драко резко повернулся к нему; его взгляд был полон неподдельного удивления и чего-то ещё, чего-то, что спустя все эти дни успело позабыться. Подозрение. — С чего бы ты стал это делать? — Может, с того, что мне так хочется? — огрызнулся Гарри. — Я всегда считал, что ты хочешь, чтобы я поплатился… хотя бы частично, за все те вещи, что натворил, - сказал Драко, хмурясь на морскую гладь. Гарри смерил его недоверчивым взглядом. — И тебе в голову не приходило, что эти чары многое в нас изменили? — Многое действительно изменилось, — с отчаянием в голосе ответил Драко. — Многое, но не прошлое. Ничто не отменит содеянного. Безнадёжность в его голосе парализовала Гарри, царапая самую душу и сводя на нет почти всё, что зрело где-то внутри в последние недели, и следующую пару минут он с трудом дышал и собирал мысли в кучу. Проблема заключалась в том, что Драко понятия не имел, как много знает Гарри, и был бы не рад услышать правду. К сожалению, Гарри не мог придумать другого способа ни объяснить отсутствие справедливого желания мщения, ни готовность - даже желание - защитить Драко. Он больше не злился; по крайней мере, не на Драко. Казалось бессмысленным, бесполезным делать одного человека - слабого и вынужденного творить зло человека - мишенью из-за всех переживаний и ужасов, накрывавших Гарри каждый раз, как он вспоминал о погибших. И это, конечно, было совершенно не потому, что Драко ему нравился; он просто к нему привязался, и немного иначе, чем просто магическими оковами. И, несмотря на все усилия Драко, сейчас и здесь - в этом странном месте, где ветер прочищал голову, а холодные брызги моря гасили разгорающееся пламя раздражения - Гарри не мог найти в себе ни грамма ненависти или злобы. — Если бы я считал, что ты действительно хотел сделать всё, что делал, я бы вёл себя совершенно иначе, — наконец произнёс Гарри, намереваясь смотреть прямо перед собой до тех пор, пока не выскажет всё, что ему необходимо сказать. — Всё, что у тебя есть - лишь мои слова о том, что я этого не хотел, — пожал плечами Драко. Гарри собрался с силами, зарываясь пальцами в песок настолько глубоко, насколько это было возможно. — Не совсем, — признался он. — Я не знаю, как объяснить, чтобы это не показалось странным - потому что, по сути, так оно и есть - но у нас с Волдемортом было что-то вроде... ментальной связи. Он использовал её, чтобы обманывать меня и втягивать во всякого рода ловушки, а я… мог видеть то, что видел он, — Гарри сделал паузу, чувствуя на себе взгляд Драко. — Я видел тебя, — признался он, понизив голос до шёпота. — Я видел, как ты делал всё это… И я видел твоё лицо. Ты был в ужасе. Драко коротко судорожно вздохнул. — Я думал, ты имел в виду ночь, когда умер Дамблдор. — Ах, это, — тихо сказал Гарри, жалея, что вообще начал этот разговор. Теперь, конечно, было уже слишком поздно; придётся говорить. — Там я тоже был. — Не шути так, — огрызнулся Драко, и страх в его голосе почему-то задел Гарри. Зная, что нельзя умалчивать даже о каких-то мелочах, Гарри сбивчиво рассказал ему о мантии-невидимке и заклятии, которое не давало ему пошевелиться, и пересказал подслушанный на вершине башни диалог. Закончив, он, наконец, повернулся к Драко и увидел, что светлые глаза полыхали яростью, а лицо было искажено злостью. — Я видел, как ты опустил палочку, Драко. Я же не дурак; я видел, что ты не хотел этого делать, — сказал он как можно мягче, но Драко, похоже, от этого рассердился ещё сильнее. — Почему ты, мать твою, вечно оказываешься повсюду? — взорвался он и поднял облако песка, вскочив на ноги и яростно дёрнув за шнур. Гарри понял, что это было сделано не для того, чтобы причинить ему неудобство, а, скорее, из-за желания хотя бы капельку отдалиться. На долю секунды серебряный шнур растянулся, но тут же отпружинил назад, жёстко дернув Гарри вперёд. Он тяжело опустился на колени в песок, согнув задранную вверх руку под болезненным углом. Поморщившись, он попытался принять более удобную позу. — Это действительно было необходимо? — спросил он, стиснув зубы. Драко продолжал попытки испепелить его взглядом. — Тебе действительно было необходимо видеть каждую ошибку, которую я совершал? — Думаешь, я хотел там быть? — огрызнулся Гарри; раздражение всё нарастало, хотя он и понимал, что гнев Драко вызван скорее уязвимостью и страхом, и что отвечать негативом на негатив - тактика, мягко говоря, хуёвая. — Почему всё вертится вокруг тебя? Нет, ну правда, почему всё, что я делаю, каким-то образом связано с тобой? Волосы Драко развевались на ветру, смягчая жёсткое выражение его лица. Гарри смотрел на него снизу вверх и проклинал себя за то, что посреди всей этой ситуации он умудрился возбудиться. Сделав глубокий вдох, он поднялся на ноги. — Я не хочу с тобой ссориться. Может, вернёмся домой? — Никто не ссорится, — прошипел Драко и, к удивлению Гарри, взял его за руку, круто развернувшись в сторону отеля. Сбитый с толку - и по-прежнему возбуждённый - Гарри молчал весь путь обратно в Лэйклэнд, размышляя о том, что для глубоко обиженного человека Драко слишком крепко сжимает его ладонь. Оказавшись за дверями отеля, они всё так же не произносили ни слова. Гарри включил телевизор, и они смотрели на слегка рябящую картинку молча и практически не двигаясь. Когда началось «Пятнадцать к одному», они не предлагали ответов, не производили вообще никаких звуков до тех пор, пока на двадцатой минуте ведущий не зачитал очередной вопрос. — Шантеней, Пармекс и Королева Осени - это разновидности чего? Правильный ответ был - «морковь», и Гарри не мог сдержать улыбки. Когда он нашёл в себе силы взглянуть на Драко, то заметил, что тот тоже улыбается. — Уизли с ума сойдет, когда я расскажу, что он пропустил, — сказал Драко, а улыбка Гарри стала шире от мысли, что он собирается искать встречи с Роном ради того, чтобы торжественно оповестить его об упущенном веселье. — Ещё как. Драко потянулся. — Чай будешь? — Тебе помочь, или я могу тут остаться? — невинно спросил Гарри. — Очень смешно, — кивнул Драко, помогая ему встать и направляясь на кухню. Пока они ждали, когда заварится чай, Драко прислонился к столу и пристально смотрел на холодильник, где Лиона оставила записку (прижав бумажку магнитом в форме шмеля) о том, что мусор вывозят по вторникам. — Я хотел, чтобы люди признали меня, — внезапно произнёс он. Гарри нахмурился. — Что? — Вот почему я это сделал. Почему принял метку, — Драко взглянул на свою руку и вздохнул. — У меня не было шанса стать популярным, всеми обожаемым кумиром или героем, поэтому я решил разделить безумство своей семьи, стать плохим мальчиком и вместо уважения вызывать страх. Это работало, но ненадолго, а потом карма ударила меня в спину. — У тебя не было шанса? — неверяще повторил Гарри. Драко награждил его печальной улыбкой. — Не все с рождения одарённые, знаешь ли. Гарри вынул чайную ложку и повертел её в пальцах, крепко задумавшись. — Верю. — Вот спасибо, — сказал Драко, выгнув бровь. — Да я не об этом, придурок. Верю, что ты уже поплатился за свои идеи. — Если бы ты только знал, — вздохнул Драко, вынимая свою ложку и допивая напиток. — Подобное никогда не даётся легко, — кивнул Гарри, потому что это было правдой, и потому, что этого было достаточно. Он не собирался давить на него и вынуждать рассказывать о самом ужасном времени его жизни, но если он захотел бы поделиться, то Гарри был готов выслушать. Этой ночью, когда Драко перевернулся во сне и прижался к груди Гарри, он только сонно вздохнул и обнял Драко за талию. Оказалось на удивление удобно.