Трон и плаха

Конец праздной жизни, хотя Китти не сразу это поняла. Лишь только спустя время. Она была ребенком, наивной девушкой, росшей вдали от двора, но познавшей все прелести свободной жизни. Она совсем не знала, какой может быть жестокой жизнь и люди, и думала, что за любовь нельзя поплатится жизнью. Ведь она ничего такого не сделала. Дядя, как говорила Джейн Болейн, вдова казненного брата Анны, считал, что от короля нет никого толка и нет ничего плохого, если юная королева развлечется с молодым пажом. Тем более, он был таким красивым. Был… У Китти защемило сердце. Вчера его казнили, казнили из-за нее, отрубили голову, и Китти видела это, наблюдала из окна, как происходила казнь. Она и до этого видела казни, в них не было ничего удивительного, обыденное явление, но это зрелище поразило ее. Жестоко было лишать Томаса Калпепера жизни только потому, что он посмел любить ее. Она не хотела уводить мужа у страшненькой Анны Клевской. Китти просто хотела веселиться, сиять при дворе, получать комплименты, радоваться вниманию поклонников. Но дядюшка Говард, заметив живой интерес короля к ней, приказал ей и дальше флиртовать с ним, что и сделала Китти. Она вовсе не думала, что в один прекрасный день он сделает ей предложение руки и сердца. По закону она могла отказать, но перед ней был король, а позади маячила тень могущественного дядюшки, пожелавшего возвести на престол новую королеву из семьи Говард. Китти ничего не оставалось делать, кроме как принять предложение Генриха. Она решила, что нет ничего плохого, если станет следующей королевой. У нее будут новые платья и туфли, а еще ей разрешат надевать украшения из королевского хранилища, она будет танцевать почти каждый вечер, придворные будут слагать о ней поэмы, и все мужчины будут стараться поймать хоть один ее взгляд. Она будет в центре внимания и никогда не будет думать о том, где бы достать новое платье и как спрятаться от навязчивого внимания бабушки. Дворцовая жизнь сразу же очаровала ее. Став фрейлиной Анны Клевской, Катерина думала, что найдет себе знатного мужа, будет проводить время весело. Она жила беззаботно, ни о чем не задумываясь и совсем не вспоминая, как ее родственница нашла смерть на плахе. Нет, Китти совсем не думала об этом, не предполагала, что став женой короля хоть кто-то сможет бросить тень на ее репутацию, пока не вернулся Френсис Дерем, ее детская любовь, парень с которым она обручилась по глупости, и благополучно о нем забыла. Но он не забыл. Череда событий, цепочка несчастий, тянущаяся из ее прошлого, наконец-то дала о себе знать, и теперь она в Сионском аббатстве, в ожидании своего приговора, надеется, что все обойдется, и ее отпустят. Интересно, а что испытывала Анна Болейн, когда ждала своего приговора, томясь в Тауэре? Наверное, она не боялась, ведь была такой бесстрашной. Сама же Китти часто вздрагивала от шорохов в коридоре. Катерина вздохнула, открывая крышку тяжелого сундука, где лежало шесть платьев и шесть чепцов. Вряд ли ей удаться нарядиться в аббатстве. Она закрывает крышку сундука, подходя к окну и бросая на залитый дождем сад у реки. В комнате холодно; жаль, что это не дворцовые покои, и нельзя позвать фрейлин, чтобы они согрели простыни и принесли вино с пряностями. Рядом с ней есть только две недовольные служанки, помогающие раздеваться по вечерам и одеваться по утрам, да еще леди Бейнтон, которая составляла ей компанию время от времени. Хуже всего то, что наступило Рождество. Китти так любила рождественские праздники! На прошлое Рождество она танцевала при дворе с королевой Анной и король ей улыбался, казалось, только ей одной. На шее у нее было ожерелье с двадцатью бриллиантами и целая нитка жемчуга. Она танцевала каждый вечер с Томасом, а Генрих сказал, что красивей их не найти парочки в целом свете. Томас взял ее за руку в полночь на Рождество, поцеловал в щеку и шепнул на ухо: «Ты такая красотка», и от радости защемило сердце, будто никогда до этого ей никто такого не говорил. Господи, она ведь могла стать женой Томаса, а не Генриха, но король решил оставить для себя лакомый кусочек, будто при дворе не было других красивых дам. Хотя, наверное, в этом виноват дядюшка и Екатерина Парр, вернее, ее муж, который все никак не может умереть, иначе Генрих выбрал бы ее своей женой. Кто откажется от богатой невесты, да и еще дважды побывавшей замужем? Но карты легли иначе, и Генрих решил, что, избавившись от другой Анны, он женится на ее юной фрейлине. Все быстро изменилось за такой короткий срок. В прошлом году на Рождество она была юной новобрачной, молоденькой королевой, прекраснее которой нет на белом свете, а год спустя в такой беде, хуже какой не придумаешь, гаже какой не бывает. Китти кажется, что только сейчас она обрела истинную мудрость в страдании. Отныне она не глупая девчонка, а зрелая женщина. Если бы судьба позволила снова стать королевой, то она была бы очень хорошей королевой, и женщиной очень хорошей. Ее единственная любовь, Томас, мертв, значит, не остается ничего, кроме как хранить верность королю, ее супругу. Китти до сих пор была уверена: когда ее выпустят, все поймут, какой она стала хорошей. Ее не судили, как Томаса, не пытали, но она так страдает! Вспоминать о нем, о любви больно и грустно, ведь он из-за нее лишился жизни. Пытался сохранить их тайну, беспокоился об ней. Томас — настоящий рыцарь, и очень жаль, что она не смогла стать его женой. Так страшно его не хватает. Она все равно любит его, хотя он и умер и не может больше дарить любовь. — Как я тоскую по нему! — вдруг полушепотом произносит Екатерина, продолжая смотреть на унылый сад. — Любая молоденькая девушка так тосковала бы, лишись она возлюбленного всего лишь через пару месяцев после начала романа. Мне все кажется, что я скоро его увижу, а потом вспоминаю — нет, уже никогда. Сердце просто разрывается, я даже не думала, что могу так страдать. — Все так страдают, когда теряют любовь, милая, — устало прозвучал голос Бейтон. — Одно только хорошо, некому против меня давать показания, коли оба — и Томас, и Фрэнсис — мертвы. Только они знали, как обстоят дела, но теперь-то ни словечка не скажут. Значит, король скоро прикажет меня выпустить. Наверно, к Новому году. Пошлют меня жить в какую-нибудь мерзкую дыру. А вдруг король меня простит — теперь, когда Томаса казнили? Позволит быть его сестрой, как королеве Анне. Тогда мне разрешат бывать при дворе и летом, и на Рождество. Может быть, к следующему Рождеству я снова буду счастлива. Может, к следующему Рождеству у меня будет полно подарков, я стану вспоминать сегодняшний грустный день и посмеиваться над собой — какая я была глупая, думала, жизнь моя уже кончена. — Молитесь. Наш король милостив, — отвечала леди Бейтон. Странно, почему-то только сейчас ей вспоминается леди Анна — многие рассказывали, что она до последней минуты надеялась, что казнь заменят ссылкой в монастырь. Нет, Анна все же не изменяла королю, такая умная расчетливая женщина не могла так бездумно поступать. Но ее все равно казнили. Катерина снова вздохнула: как долго тянутся дни, рассветает поздно, темнеет рано. Юность проходит зазря в этой унылой дыре. Но она все равно надеется, что Генрих будет более милостив к ней, чем к Анне Болейн. За любовь ведь не казнят, так ведь? А значит ей ничего не стоит бояться? Нет, Анну Болейн казнили за то, что она была ведьмой, а не неверной супругой. Все королевы в Европе наверняка хоть один раз, да согрешили, но их никто не отправил на плаху; значит, ей не стоит бояться.