Always a Pleasure

      Когда-то давно — достаточно, чтобы имя этой книги стёрлось из памяти, — Рени прочитала, что первую ночь любви и первое убийство человек запоминает навсегда.       Главный герой (кажется, какой-то дуэлист) искал отражение своей трагически погибшей возлюбленной во всех встретившихся ему женщинах и повод схватиться насмерть с каждым попавшимся ему мужчиной. Ни о чём другом кроме драк и душевных страданий автор писать то ли не хотел, то ли не умел, и даже их описывал довольно посредственно.       Тем не менее, фразу эту Рени сохранила в сердце. В нежном девичьем возрасте слова писателя показались ей полными глубокого смысла и философской мудрости.       Годами позже, когда ей впервые пришлось убить человека, та фраза сама всплыла в памяти. А вот лица жертвы в ней почему-то не осталось.       Перекрёсток запомнился ей смазанными урывками. Нараставшим гулом опасности. Паникой, вопреки привычке не лишившей способности двигаться, а, наоборот, не позволявшей остановиться ни на секунду. Чужой магией, злой и колючей, которая норовила ужалить, а то и пробить насквозь.       Рени не визжала от ужаса из страха привлечь к себе внимание, но собственный немой крик внутри головы оглушал её. Нервным набатом он прокатывался по телу, заставляя посох в руках дрожать, а мысли — путаться. В этом крике смазывались чужие лица, терялись чужие голоса, полные боли и ненависти.       Смерть закружила её в калейдоскопе, и Рени пропала в нём — перепуганная, заплаканная, растерянная. Враги и союзники вокруг смешались в кучу, и она замирала перед каждым ударом, боясь попасть по своим.       Эта нерешительность в конце концов сослужила ей плохую службу.       Рени не знала, что лишило её сознания, но на память об этом ей осталась вмятина в шлеме, тошнота и головокружение, заставившие остаток битвы проваляться в кустах в жалких попытках скулить потише от боли. Она ненавидела себя за эту трусость и знала, что солдаты шли в бой с ранами куда серьёзней, но она не была солдатом! Почти всю жизнь она провела в Круге и никогда не думала, что ей придётся покинуть стены башни. Стезя Серого Стража Рени не прельщала, интриги власти и Коллегии тоже. Пройдя Истязания, она воспользовалась своей новой свободой, чтобы запереть себя в четырёх стенах — и вовсе не страдала от этого. Теория войны осталась в книгах и словах наставников... Кто знал, что её придётся вспоминать наяву?       Та битва оставила Рени опустошённой и обессиленной. Лёжа у костра, она ожидала прихода кошмаров, какого-то осознания, понимания, кем теперь стала, но сны не пришли к ней вовсе.       Не потому ли, что все их она успела увидеть до того?..              Первое убийство — во сне — Рени помнила смутно, в общих чертах.       Обычно она просыпалась в момент кульминации: когда прекрасный рыцарь целовал её, когда земля под ногами превращалась в пропасть, когда не оставалось времени ни уклониться от летящего в лицо огненного шара, ни вспомнить заклинание щита.       В ту ночь Тень впервые не пожелала отпустить её вовремя.       Случилось это, пожалуй, вскоре после Истязаний: во сне она пыталась спасти родных от демона, захватившего Первого Чародея, и задушила одержимого голыми руками.       Проснулась Рени в холодном поту, отчаянно дрожа. Она плакала в подушку и жалела, что рядом нет Исси: в новой спальне никому до неё не было дела. Все здесь уже прошли Истязания и увидели свою долю кошмаров.       Теперь настал её черед.       Тень вывернулась перед ней наизнанку и наизнанку же вывернула её.       Кошмары заставляли Рени становиться чудовищем, забывать о ценности всякой жизни, кроме собственной — и за себя она дралась до конца, не замечая, как по частицам теряет то, что пыталась так отчаянно защитить.       В какой-то момент, сейчас Рени не могла вспомнить точно, смерти во сне перестали её волновать.       Человек ко всему привыкает — привыкла и она. Бить первой, чувствуя опасность. Убегать, если не получается убить. Просыпаться, когда не остаётся шансов выжить.       Завеса отделила переживания видений от реальности: смерть не доставляла удовольствия, но и не вызывала эмоций. Разве что портила начало дня слабым привкусом отвращения, если сон был особенно мерзким, но Рени забывала об этом, едва поднималась с кровати. Лишь задумывалась иногда, глядя в неприятно белёсое зеркало ванной комнаты: каково ей было бы убить человека наяву? Почувствовала бы она себя иначе? Почувствовала бы она хоть что-нибудь вообще?..       Судьба сполна удовлетворила её любопытство… Странно только, но благодарности за это Рени не испытывала.              Заклинателя-венатори одновременно прошило болтом и молнией, отшвырнуло каменным кулаком и тут же разорвало на мелкие кусочки. Враждебные маги были той ещё занозой в заднице — и, судя по тому как приложило беднягу, Рени не единственная предпочитала избавляться от «коллег» в первую очередь.       К сожалению, быстрая и эффектная смерть товарища не ошеломила неприятелей, а привела их в чувство, но тактика, сработавшая с ходячими трупами, помогла и здесь. Стянутые в клетку из молний враги, вооружённые мечами и кинжалами, не могли приблизиться для удара, в то время как арбалету и магии расстояние помехой не стало. В конце концов живые люди отличались от мертвецов только крепостью строения: когда болт вгрызался в их череп, то застревал в шлеме, а не срывал голову с плеч.       Но ни арбалет, ни магия не могли пробить зачарованный щит воина в тяжёлом доспехе.       Едва клетка ослабила хватку, венатори, заслоняясь щитом, кинулся на них. В отчаянной атаке воина не осталось осторожности — и это сделало его слишком быстрым.       Рени ещё не успела восстановиться — сложные заклинания требовали не только сил, но и концентрации внимания, — и не сразу сориентировалась в происходящем. Крошка каменного кулака брызнула во все стороны, разбившись о щит. Она зажмурилась, рукой заслоняясь от летящих в лицо осколков. И вдруг оказалась на земле в луже скользкой грязи, хватая ртом воздух, — в нескольких ярдах от места, где стояла прежде. Чужая сила, обвившая тело удавкой, хлестнула на прощанье, будто вильнув хвостом, и рассеялась искрами.       — Не зевай на поле боя, если хочешь спать в своей постели, Соня! — крикнула Хоук насмешливо. Новое заклинание она направила не на воина, неуязвимого в своих доспехах, а на землю под его ногами: ледяная корка придала мужчине скорости, но лишила возможности её контролировать, и это позволило Фенрису закончить начатое.       Его татуировки — Рени тактично не спрашивала, почему валласлин изображен у него на теле, а не лице, — налились знакомым холодным светом, и вид его вызвал непроизвольную нервную дрожь.       Лириум всегда завораживал её. Завораживал — и ужасал.       Рени помнила Истязания и собственную лихорадочную эйфорию первых полностью осознанных шагов в Тени, где магия словно сама лилась в тело. Силу — такую близкую, руку протяни.       Помнила она и бывших храмовников в трущобах. Недавно спущенные с короткого поводка ученики ходили туда по очереди, посмотреть издалека на старых врагов, потерявших человеческий облик. Они напоминали моллюсков, лишённых раковины — жалкие существа, отвратительные в своей беспомощной наготе. Ей одного вида оказалось достаточно, чтобы раз и навсегда решить держаться от лириума подальше.       И страшно было подумать, что могло заставить человека не просто принять эту жидкую магию, но сделать её своей частью…       Захваченная собственными мыслями, Рени невидящим взглядом следила, как Фенрис, перехватив венатори, одним ударом пробивает его насквозь, быстро и беззвучно. Мужчина не успел даже вскрикнуть, когда эльф выдернул из его груди ладонь, испачканную красным. Брызги крови смазались дождём, а венатори упал на колени, похожий на куклу со сломанными шарнирами в неловкости своих последних движений…       В чувство Рени привёл грохот упавшего на камни щита, который заскользил вниз по мокрому склону с душераздирающим лязгом.       — Надо будет взять его с собой, — рассеянно проговорила она, поднимаясь и неловко отряхивая грязь. Созерцание спины Фенриса было, конечно, делом приятным, но, увы, совершенно бесполезным. — Пусть посмотрят, что там за чары…       Вряд ли в захолустье вроде Крествуда послали бы отряд с передовыми образцами нового оружия. А это значило, что с такими же «непробиваемыми» рыцарями ещё не раз придется столкнуться.       Как будто им и без того проблем не хватало!       И что вообще здесь венатори забыли?!       В голову почему-то лезли лишь исключительно невесёлые предположения о том, что кто-то в Скайхолде нашёптывает врагам планы и маршруты Инквизиции, о которых сама Инквизитор узнаёт буквально за пару минут до выезда…       Вопрос Рени повторила вслух, нехотя вынимая из сумки запасные перчатки: брезгливость не позволяла ей касаться мертвецов голыми руками. Она бы с удовольствием не делала этого вовсе, но обыск мог пролить свет на причину появления пешек Корифея в Создателем забытой глуши.       — Варрик, помоги, — попросила она, не поднимая головы, — на твой нюх вся надежда.       — Какой в такую погоду да на трезвую голову нюх, — фыркнул гном и с притворными стонами опустился на корточки. Даже за поясницу, фигляр, схватился. — Ох, стар я уже, мародёрствовать-то. Пора на покой. Насобираю только звонкую монетку на скромную пенсию…       — Десятую часть — в фонд Инквизиции.       — Кошмар! Святая организация, а грабит как целая Хартия.       — Если ты забыл, Церковь не хочет иметь с нами ничего общего. Откуда бы в таких условиях взяться лишней святости? Но, думаю, пятая часть добычи сможет подсластить мне горечь этого предательства.       — Научил, называется, на свою голову. У тебя среди родственников точно не случалось гномов? Чувствуется фамильная жадность… Ладно-ладно, молчу, пока ты не решила потребовать половину. Оп-па, а это что такое интересное в кожаном футляре да с ломаной печатью? Никак, приказы?       — Что там? — напряжённо спросила Рени, тут же забыв про шутки.       — Ищут какого-то парня, — отстранённо отозвался Варрик, пробегаясь глазами по тексту. Рени пришлось подавить завистливый вздох: она в туманном мареве дождя и друффало под носом с трудом нашла бы, не то, что буквы. — Тут есть весьма подробное его описание.       — Усы в описании есть? — насторожилась Хоук.       — Если бы они искали Страуда, я бы так и сказал. Нет, это кто-то другой. Я его не знаю.       — Нужно будет передать новость местному отряду, — вздохнула Рени, поднимаясь. — Давайте поспешим.       Спешили они, однако, недолго.       Рука начала ныть на подходе к лагерю, но Рени не придала этому значения: метка часто беспокоила её, и за прошедшие месяцы с болью пришлось смириться как с неизбежным соседом по комнате. Настойка эльфийского корня помогала, когда терпеть не было сил, но Рени старалась не злоупотреблять ей. Знала, что постоянное применение снизит эффективность лекарства. Но когда руку свёл пронзительно острый спазм, стрельнувший до самой шеи, и зелёный свет стал таким ярким, что толстая кожа перчатки не смогла его скрыть, Рени остановилась, сипло переводя дыхание. Имей её немые проклятия силу, Корифей рухнул бы замертво, где бы он ни был, и провалился в бездну к Древним Богам. Но повторять вслух свой внутренний монолог, выдавая весьма и весьма скромный запас ругательств, Рени постеснялась и на внимательные взгляды спутников вынуждена была ответить иначе:       — Неподалёку разрыв, — вздохнув, призналась она. — Будьте осторожны: когда я подойду ближе, он откроется.       — Здо-орово, — Хоук сладко потянулась и эффектно раскрутила свой посох, со свистом вспоров им воздух. — После Киркволла особенно приятно иметь возможность плюнуть в эти демонические рожи каменным кулаком. Да-аже и не знаю, почему бы это!       — Представляешь на их месте Орсино? — хмыкнул Варрик. — Свинью он нам тогда знатную подложил. Даже двух. Большýю и еще бóльшую. Так куда идём, Соня?       Колебания Завесы тремором отзывалась в самых костях, заставляя неуютно и зябко ёжиться. Пришлось постараться, чтобы отрешиться от них, но метка вела её вместо компаса, тянувшись к разрыву словно по нитке.       Пока по нитке.       — На юг, — отозвалась Рени, мотнув головой, и стиснула покрепче пальцы, чтобы противная слабость прошла.       Чем ближе они подходили, тем сильнее жгла метка. Рени неловко стянула перчатку, боясь, как бы посох не выскользнул из мокрой кожи, и промазала мимо кармана, уронив её в грязь. Времени наклониться за потерей не оставалось: едва разрыв показался в пределах видимости, Тень вывернуло первыми Ужасами, неловко качающимися на тонких лапах. Один из них по-собачьи тряхнул башкой и запрокинул её с визгливым рыком, провалившись сквозь землю.       — Это что ещё за дрянь?! — удивилась Хоук и тут же рявкнула: — Выносим ближнего! Фенрис!       Скованный холодом демон покорно принял удар меча, но, даже лишившись левой ноги с частью туловища, остался стоять, наполовину вросший в глыбу льда. Добить его эльф не успел: за спиной вынырнул новый Ужас, заставив Фенриса с кувырком отступить. Выругавшись, Хоук сбила монстра ударом каменного кулака — точно в голову, как ей и хотелось, — но это мало помогло. Ужас лишь обиженно взвыл и исчез в Тени, выбирая новую жертву.       Рени с удовольствием посмотрела бы за ними ещё — с безопасного расстояния. Наблюдать ей нравилось куда больше, чем сражаться… Но демонов оставалось слишком много, чтобы сидеть без дела.       Разрыв ждал её, потрескивая холодными острыми искрами, и она покорно протянула ему ладонь. Лёгкий толчок силы — и разбуженная Тень жадно кинулась на подставленную руку, вгрызаясь в плоть колючими разрядами. От них немели пальцы и зубы стучали друг о друга, но Рени терпела до последнего, пока от энергии, щедрой рекой вливавшейся в метку, не начало мутить. С трудом сжав кулак, она оборвала связавшую их нить, и Завеса вспыхнула своей неотданной силой, ударив в лицо запахом гнили и тлена.       Разрыв свернулся в гроздь парящих кристаллов, обманчиво спокойную и прекрасную, внутри которой созревала энергия для новой волны.       Рени чувствовала себя раздувшимся от болотной воды бурдюком. Затхлый привкус украденной у Тени энергии кружил голову и скручивал желудок. Чтобы удержать равновесие, ей пришлось воткнуть посох в землю и тяжело на него опереться; подступившая к горлу магия вырвалась из навершия снопом ледяных искр и расколола стоявший поодаль камень. Изморозью изукрасив древко, отдача от заклинания остро укусила за голые пальцы, и Рени вздрогнула, машинально дернувшись за потерянными перчатками. Холод, однако, прояснил тяжёлую голову, а набирающий громкость треск кристаллов заставил судорожно оглядеться в попытке вспомнить, где рвалась Завеса, выпуская демонов.       — Рената, ближайший прорыв! — крикнул Дориан, указывая направление. Демон Отчаяния, доставшийся ему в противники, пронзительно взвыл, получив огненный шар в лицо, и с криком истаял. — Меньше чудовищ, чище плащи! Твой, правда, всё равно уже безнадёжно испорчен…       Из шести прорывов на этот раз сработало только три: Хоук не стала дожидаться личного приглашения, чтобы помочь.       Тяжело вскинув руку, Рени снова ударила разрыв и напряглась, пытаясь устоять на месте. Вторая волна била сильнее, забирая заёмную силу назад. Чем-то это напоминало перетягивание каната. Каната, который прошивал ладонь насквозь, и, обсыпанный жгучей крупной солью, каждым движением причинял резкую стреляющую боль.       Но, если честно, эта боль казалась даже приятной.       На короткий момент после взрыва канат исчезал, рука немела, и Рени не чувствовала ничего, кроме злого и горького удовлетворения от очередной маленькой победы.       Хотя, наверное, это был просто адреналин.       Парящие кристаллы разлетелись фейерверком, и оставшийся без подпитки призрак исчез, тонкой нитью искр слившись с Тенью. На последнее — почти бережное — прикосновение Завеса откликнулась беспокойным шипящим шёпотом, но разобрать слова её безликого многоголосого хора не выходило.       Интересно, а Солас его слышал?..       — Всё, — Рени повисла на посохе, упираясь лбом в прохладный металл и переводя дыхание. Метка сыто пульсировала, словно ещё одно маленькое сердце. — Теперь в лагерь.       — Надеюсь, у меня будет возможность принять ванну в деревне, — проворчал Дориан, двумя пальцами картинно отодвигая воротник. — Я насквозь пропах отчаянием и безысходностью.       — Эй, Соня, ты как, идти сможешь? — спросил Варрик обеспокоенно. — Ты какая-то зелёная.       — Это освещение такое, — невесело пошутила Рени. — А что, ты готов нести меня на руках?       — Нежные пинки в сторону лагеря тебе не помогут?       — Пинки?! Варрик, да ты романтик!       — Я вообще на все руки мастер. И не выпячиваю это на каждом углу, как некоторые товарищи из Тевинтера.       — Мне незачем выпячивать то, что видно с первого взгляда, — надменно отозвался Дориан, сбивая грязь с рукава в сторону Варрика. — В отличие от тех, кого и целиком поначалу разглядеть нельзя.       — Это ты о кунари, Посверкунчик? Согласен, большие ребята.       — Я имел в виду…       — Обопритесь, — негромко сказали ей на ухо и потянули посох из рук. Рени машинально дёрнулась, потеряла равновесие и наверняка упала бы в лужу, но вместо этого ударилась лбом в железный нагрудник Фенриса. Хорошо, тот близко был, а то бы разбила… Здорово, если нагрудник, но, скорее всего, только собственный лоб.       — Ух, ё! — охнула она, прикрывая шишку ладонью и поднимая взгляд на эльфа. — Что?..       — Если мы пойдём вашим шагом, то в лагере окажемся завтра ночью. Убирайте посох и держитесь.       — Спасибо, я сама… — начала было Рени по привычке, но осеклась.       Битва с Тенью, то через край наполнявшей энергией, то высасывавшей свой дар досуха, заставила магию в крови бурлить, но совершенно истощила физические силы. Сейчас она действительно только задержала бы всех — у неё и стоять-то с трудом получалось.       — Спасибо, — вместо этого сказала Рени и, вставив посох в крепления за спиной, приняла чужую руку.       — Если не начнёте держаться по-настоящему, придётся действовать как Варрик.       — Но…       Он же точно так же устал от битвы — не первой за сегодня. И даже хуже, наверное, потому что Рени не приходилось махать тяжёлым мечом…       — Эльфов делают не из стекла, леди Инквизитор, — с мрачной иронией отозвался Фенрис.       — Постараюсь запомнить, сера Фенрис, — вежливо кивнула Рени, хватаясь за чужое предплечье.       Держаться за мокрое и холодное железо было тем ещё удовольствием. Все внимание приходилось тратить на то, чтобы не соскользнуть, рухнув на землю. Когда это всё-таки случилось, Фенрис дернул её назад и наклонился, перекидывая руку Рени через свою шею.       — Думаю, так будет быстрее. Леди Инквизитор, — сказал он, и в голосе его Рени почудилась усмешка. Уж лучше бы он обращался к ней с небрежной фамильярностью подобно Хоук, чем с этой вежливой издёвкой.       Хотя представить Фенриса, называющего её по имени или прозвищу, оказалось почему-то очень сложно…              До лагеря оставалось не так уж много, и солдаты, привлечённые звуками боя, выбежали навстречу. Ей бы выпрямиться и отойти от Фенриса, чтобы пройтись туда походкой победителя, соответствующей отведённой ей роли, но победитель внутри Рени бесконечно устал и заснул беспробудным сном. Говоря откровенно, она всё ещё не упала лишь потому, что Фенрис держал её сам.       — Ваша Милость! — энергично отсалютовала ей одна из девушек. — Спасибо за отличный бой!       — Спасибо вам за службу, — вымученно улыбнулась Рени. Пусть победитель внутри неё спал, она ещё помнила о правилах приличия. — Мне нужен командир отряда.       — Ваша Милость, лейтенант Брарис, — представился темнокожий эльф, выходя вперед.       — Фенрис, вы могли бы оставить меня у костра? — негромко попросила Рени, поднимая взгляд на мужчину.       — У или в? — усмехнулся тот, заставив её смутиться. Когда горячка боя схлынула, Рени стало ощутимо потряхивать, и, видимо, этот факт не остался без внимания.       — Я пока не стремлюсь к посмертной славе… — пробормотала она неловко.       — Это, несомненно, успокаивает.       Фенрис помог ей занять место на одном из брёвен, и Рени безнадёжно повисла на нём, когда при попытке сесть ноги у неё безобразным образом подломились. Проехавший по скользкой грязи сапог остановился в опасной близости от огня, заставив сердце сделать испуганный кульбит в горле.       — Спасибо, Фенрис, — искренне сказала она, чуть пожав его руку.       Эльф молча кивнул, но, едва он успел отстраниться, Хоук схватила его и уволокла за собой в палатку, ничуть не заботясь о том, как это могло выглядеть со стороны. Правда, сама Рени ничего такого вначале не подумала… По крайней мере, пока за её спиной кто-то восхищённо не присвистнул и не зашептался. Вот тогда ей всё стало ясно — и исключительно при этом неловко. Но вряд ли свистящий рекрут мог с одного взгляда заметить то, чего она не увидела за почти неделю пути, верно?..              — Фенрис! — прошипела Хоук, пихая его на лежанку и возвышаясь над головой разъярённой богиней возмездия. — Какого демона ты тащил её на себе до самого лагеря?       — Полагаешь, лучше было бросить там? — удивился он, снимая с себя перевязь с мечом.       — Полагаю, я смогла бы сделать это вместо тебя! Ладно. Потом полаемся. Раздевайся.       — Хоук, я польщён, но…       — Я тебя сейчас тресну, Фенрис, — погрозила она кулаком. — И не пожалею, несмотря на то, что ты и так истекаешь кровью. Шёл бы себе спокойно в лагерь, ты что, думал, никто кроме тебя не заметил, что она шатается как пьяная? Дубина ты стоеросовая! Карвер номер два, наг тебя загрызи! Надо было сразу отобрать у тебя Ренату и пинка отвесить, чтобы ума прибавилось!       — И почему не отвесила? — поинтересовался он, снимая перчатки: расстёгивать броню в них было неудобно.       — Чтоб не позорить тебя перед остальными… Ты же скорее руку себе отгрызёшь, чем признаешься, что тебе плохо!       — Тогда зачем ты позоришь меня сейчас? — мрачно спросил Фенрис и поднял голову, встречаясь с Хоук взглядом. Но этот выпад не заставил её ни отступить, ни отвернуться — напротив, Хоук распалилась только больше, перейдя на громкий и злобный шёпот.       — Потому что ты мне важен, идиот! — отчаянно выкрикнула она, сжав кулаки. — Я не для того тебя тащила в Инквизицию, чтоб ты тут умер под первым кустиком! Вообще не для того, чтобы ты умер — здесь или где-нибудь ещё! Если и ты… Если ты тоже…       Голос её прервался, сломавшись, и Хоук засопела, переводя дыхание. Не знай он её лучше, подумал бы, что это попытка сдержать слёзы, но Хоук на его памяти не плакала никогда.       — Я не могу больше терять своих близких, Фенрис. Это слишком большая роскошь, когда вас у меня так мало, — мрачно и непреклонно отчеканила она, скрещивая руки на груди.       — Я прошу прощения, — помолчав, тихо отозвался он. — Я… не подумал.       — Думай, Фенрис. Думай. Мы почти десять лет вместе, ты когда-нибудь собираешься к этому привыкнуть?       Он ничего не ответил, и Хоук, тяжело вздохнув, опустилась на колени рядом, бесцеремонно заламывая его, чтобы рассмотреть длинную рану на боку.       — Сумасшедший, — проворчала она, и Фенрис ощутил прохладное прикосновение целительной магии. — У него бы кишки скоро выпали, а он баб таскает… Чего сразу не на руках, а?       — Думаешь, это произвело бы большее впечатление?       — Думаю, тебе пора найти кого-нибудь вместо Изабелы. Я вас обоих, дураков, люблю, но вам пора успокоиться — вместе или по отдельности.       — А тебе не пора, Хоук?       — Мне вас одних хватает, чтобы ногти по локоть сгрызать от волнения, а если я ещё и мужа заведу, посох держать станет нечем.       — А мне — меч.       — Никогда не замечала, чтобы ты грыз ногти.       — Я делаю это под одеялом в полнолуние. Как раз успевают достаточно отрасти, чтобы заменить ужин.       — Ах ты, наш бедненький голодный эльф! Что же Героиня Ферелдена пропустила тебя, снимая с оборотней проклятие?       — Шерсть мне очень к лицу.       — Хотелось бы мне посмотреть на твои мохнатые ушки и пушистый хвостик.       — Не выйдет. Я стесняюсь.              — Лейтенант, почему войска сразу не разместились в деревне, если было известно о нападениях мертвецов? — спросила Рени, принимая предложенное ей зелье восстановления — второе за день, но им ещё предстояло найти Страуда и вернуться в деревню на ночь, а это требовало полностью отсутствовавших сейчас сил.       — Приказ, Ваша Милость, — мрачно ответил Брарис, сам явно недовольный таким положением дел. — Мы не могли ослушаться.       — Понимаю… Я поговорю с советниками относительно ваших приказов, и этого больше не повторится. Вам ведь самим, наверное, тяжело обороняться без укреплений?       — Да, Ваша Милость. В деревне отряду будет удобнее. Лучше только в крепости, но куда там против разбойников…       — Крепость?..       — Каэр Бронак, Ваша Милость.       — Вот как, — задумчиво протянула Рени, рассеянно поглаживая стекло бутылочки с зельем. — Благодарю, лейтенант. Я над этим подумаю. Пока что приказ о передислокации остаётся в силе.       — Да, Ваша Милость.       — Какая из ваших палаток свободна? — спросила она, оглядываясь. — И есть ли у вас вода?       — Всё будет, Ваша Милость. Прошу, идите за мной.       Видимо, вспомнив, каких трудов ей стоило дойти до лагеря, Брарис неуверенно протянул руку, и Рени с благодарностью её приняла. Пару шагов до палатки она могла сделать самостоятельно, но подняться на ноги её не заставил бы и укусивший за задницу архидемон.       Оставшись в одиночестве, первым делом она осторожно расстегнула ворот рубашки и достала медальон, тщательно отмывая его от грязи и пота, которыми и тело, и одежда, кажется, пропитались насквозь. Один из немногих оставшихся с ней вещей, медальон был подарком матери. Когда события вынудили искать подходящий сосуд для чар, именно он пришёл на ум в первую очередь. Спрятанная за тонкой изящной вязью неваррита, прозрачная гладь камня послушно приняла тягучую каплю, но цвета не изменила. И, облегченно выдохнув, Рени одним глотком выпила лекарство, скривившись от обжигающе горького послевкусия.       Тот факт, что никто в лагере Инквизиции не пытался отравить её, успокаивал. Было бы слишком заниматься поисками преступника в таком состоянии.       Зелье действовало неспешно, приятным теплом разливаясь по телу, и голодный желудок на это тепло отреагировал весьма однозначно, напомнив, что на обед ему подавали далеко не сырное ассорти с пирогами. К счастью, горький опыт первых голодных путешествий с Инквизицией научил Рени готовиться к походам тщательно, и раздевалась она, зажав в зубах кусок вяленого мяса. Протерев тело тряпицей и вылив на себя остатки воды, она зябко встряхнулась и с тоской вспомнила горячий источник в пещерах Скайхолда.       Впрочем, стоило поблагодарить судьбу, что для неё нашлась сухая и чистая одежда, пусть и с чужого плеча.       Вот только с некоторыми деталями этой одежды, которые Рени носила с собой в сумке на всякий случай и не проверяла всю неделю пути, потому что всякий случай всё никак не наставал, вышло небольшое недоразумение.       — Рената, нам… — начал было Дориан, заглядывая в палатку, но остановился на полуслове. И наполовину открытом пологе, за который могли сунуть нос все интересующиеся голым видом Вестницы Андрасте.       — Дориан! — возмутилась она, прижимая к груди рубашку. — Стучись!       Маг пару раз нарочито стукнул пальцем по туго натянутой ткани. Звук вышел похожим на крупные капли дождя.       — Тогда предупреждай!       — Предупреждаю, я не думал, что ты из тех, кто носит такие…       — Дориан! — взвыла Рени, наклоняясь и подхватывая с пола грязную куртку, чтобы кинуть её в мужчину. — Вон!       — Исключительно сексуально.       — Р-р!       — Это всего лишь дружеское восхищение, не спеши меня убивать! Честное слово, такой бордельный шик тебе очень даже к лицу. Даже интересно, по чью честь ты… Понял, ухожу, — он поднял руки и спрятался за опустившимся пологом.       Рени скомкала огненный шар в кулаке, впитывая ману обратно, и прижала прохладную рубашку к лицу.       Щёки у неё горели просто ужасно.       Создатель, как ей теперь было показаться на глаза остальным?!       Если она не умрёт со стыда, то Сэре по возвращению крепко не поздоровится!              — Ну, так что? Не желаешь поделиться подробностями, Посверкунчик?       — Настоящий джентльмен никогда не поставит даму в неловкое положение.       — Ладно. Три серебряных.       — Три серебряных?! Это так ты меня ценишь?! Я в тот момент как никогда был близок к трону Создателя… Жизнью, можно сказать, рисковал! А ты мне предлагаешь меньше, чем портовой шлюхе. Варрик, я оскорблён.       — За эти деньги портовая шлюха согласилась бы обслужить тебя, прыгая на канате через горящее кольцо, Посверкунчик. Будь скромнее.       — Это… было бы довольно неудобно, как мне представляется…       — Только денежки плати — получишь всё, на что фантазии хватит. Так что?       — Ох, ладно. Так вот…       — До-ри-ан, — прошипела Рени, пихая мага кулаком в спину и очень жалея, что ей не хватает роста угрожающе нависнуть над ним. — В следующий раз, когда демон решит отгрызть тебе голову, я буду не просто стоять и смотреть. Я ему помогу!       — Видишь, Варрик, зря ты сразу не поднял цену, — вздохнул Дориан, отступая в сторону с поднятыми руками. — Теперь поздно торговаться.       — Дерьмо! Соня! Ты не могла одеваться подольше? Я почти уломал его на обруч и канат.       — Зачем тебе вообще это знать?! — спросила Рени, хмурясь.       — Должен же кто-то честно написать, какие панталоны носила Вестница Андрасте. Потомкам это будет крайне интересно!       — Ты сейчас говоришь как Изабела, — негромко и неожиданно произнёс Фенрис из-за спины Рени, заставив её испуганно дернуться.       Она готова была поспорить, что он это делал специально!       — Скучаешь по тому, как она пыталась угадать цвет твоего белья, эльф? — ехидно протянул Варрик.       — Нет.       — Я могу угадать, — заявила Хоук, вылезая из палатки. — Чёрные как отчаяние, — протянула она, копируя орлесианский акцент.       — И с шипами. Ты ведь, эльф, любишь шипы?       — Больше я люблю только вырывать чужие сердца.       — Намёк понят, — гном примирительно усмехнулся и покачал головой. — Какие же вы с Соней чувствительные. Как девственники, честное слово.       — Не переживай, Варрик, — фальшиво утешила его Рени. — Когда я умру, потомки выставят мои панталоны в музее, и ты лично сможешь на них полюбоваться.       — Но я хочу сейчас! Вдруг я не доживу до этого знаменательного момента?!       — Придётся тебе постараться, — безжалостно развела руками она.              Им повезло, и на пути к пещере не нашлось ни разрывов, ни венатори, а стаю волков удалось отпугнуть огнём: видимо, в Крествуде не успел устроиться демон, способный их контролировать.       Рени нуждалась в этой передышке и не протестовала бы, не кончайся затишье как можно дольше, но…       — Это здесь, — Хоук кивнула на флаг с черепом у входа в пещеру.       — Можно ли доверять Страуду? — помолчав, с трудом спросила Рени. Ей было ужасно неловко сомневаться в друге Хоук, но обстоятельства принуждали к осторожности. — Я понимаю, он наш единственный шанс узнать, что происходит. Но ведь те люди не случайно искали его для допроса…       — Страуд спас моего брата, когда тот был близок к тому, чтобы умереть от скверны. Так что — да, мне хотелось бы ему верить. Но не скажу, что мы с ним лучшие подружки, — Хоук пожала плечами, но её безразличие казалось наигранным, и Рени побоялась высказывать другие свои сомнения вслух.       — Не рискнёшь — и не узнаешь, — тихо вздохнула она, зажигая в ладони огонь. Идти первой не хотелось, но кто-то должен был. Оставалось только надеяться, что внутри никто не захочет срочно её убить…       — Я пойду вперёд, — Хоук жестом остановила её и сняла со спины посох.       Наверное, стоило с ней поспорить, но Рени промолчала, чувствуя стыдливое облегчение: она не любила ни темноту, ни пещеры. В общем-то, и под землёй оказаться у неё вышло только во Внутренних Землях, и Рени не могла сказать, что осталась от этого в восторге. Возможно, проблема крылась в волках, демонах и мятежных магах, облюбовавших каменные норы местных гор, но любовью к закрытым пространствам, где на голову давит толща камня, способная в любой момент обвалиться, она проникнуться не смогла.       — Фу, мог бы поосторожнее освобождать для себя местечко, — скривилась Хоук, когда они дошли до деревянной стены с факелом и ещё одним флагом контрабандистов — на этот раз заляпанным кровью. — Надеюсь, он хотя бы спрятал трупы. Я отказываюсь нюхать их добровольно. Эй, Страуд, к тебе гости!       Она пнула дверь вместо стука, и та приветливо — и жутко — распахнулась, в полной тишине ударившись обо что-то.       — Мне уже здесь не нравится, — буркнул Варрик, снимая со спины арбалет. — Ты уверена, что это он убил контрабандистов, а не наоборот?       — Вряд ли он смог бы послать мне весточку с той стороны, — отозвалась Хоук, хмурясь. Посоха из рук она не выпустила.       Внутри оказалось много светлее и чище чем в туннеле, и Рени задумалась, не нужно ли убрать огненный шар, но не успела ничего сделать. Стены пещеры многократно отразили и умножили звон покидающего ножны меча, и, обернувшись, Рени увидела кончик клинка, направленный в её сторону.       Что оказалось бы быстрее, магия или меч?.. Хотелось бы, чтобы первое.       — Эй, Страуд, успокойся! — охнула Хоук и замахала руками. — Ты чего, оглох? Не заметил меня? Это Инквизитор, ты сам хотел с ней поговорить!       Меч медленно опустился, и Страж вернул его в ножны. Он действительно был в доспехах — видимо, в Ордене не учили правильно сливаться с коренным населением. Впрочем, не то, чтобы этому учили и в Круге… Просто она достаточно много читала, чтобы научиться думать самостоятельно.       Тихо выдохнув, Рени отступила назад.       Она, наверное, никогда не смогла бы привыкнуть к тому, что за стенами башни все в качестве знакомства тыкали друг другу в лицо оружием, а уже потом выясняли, кто перед ними стоит.       — Жан-Марк Страуд, — представился мужчина. — К вашим услугам, Инквизитор.       Рени полагалось назваться в ответ, но она побоялась, что голос будет дрожать, поэтому просто кивнула, делая ещё один шаг назад и упираясь спиной во что-то. Фенрис, — а это оказался он, — помог ей удержаться на ногах и остался стоять рядом, когда она смогла вернуть равновесие. Конечно, вина здесь была за пещерой, к стене которой она подошла слишком близко, и каменным выступам, существенно затруднявшим передвижение... Но, сказать честно, мысль о том, что у неё за спиной стоит мужчина с мечом едва ли не больше её самой, внушала Рени спокойствие куда лучше собственной магии. Всё-таки, реакция у Фенриса была быстрее, чем у неё…       — Страуд, Тревельян. Тревельян, Страуд, — махнула рукой Хоук и упёрлась в бока кулаками. — А теперь, когда ты не пытаешься нанизать Соню на свой вертел — или нарезать? что ты там собирался сделать, жареные пальчики по-орлесиански? — объясни толком, о чём ты никак не мог написать в письме. Ты, кстати, в курсе, что тебя, вообще-то, разыскивают твои же товарищи?       — Их я и ожидал, — покачал головой Страуд. — Приношу свои извинения за неласковый приём, Инквизитор.       — Я понимаю, — отозвалась Рени, прокашлявшись, чтобы выровнять голос. — Рада знакомству, Страж.       Фенрис тихо усмехнулся где-то над её ухом, и Рени почувствовала, что краснеет.       Врёт и краснеет.       Спасибо за предложенную помощь, но нет — такому знакомству она нисколечко не обрадовалась.       — Как я поняла, у вас есть информация о Корифее? — вежливо уточнила она, пытаясь сохранять настолько невозмутимый и доброжелательный вид, насколько позволяли дрожащие от испуга коленки, голос и все внутренности целиком.       — Боюсь, что так, — вздохнул мужчина, потирая широкой ладонью лицо.       Выглядел он измождённым, но взгляд, оставшийся серьёзным и цепким, выдавал твёрдость характера. Наверное, всю её браваду и скрытую за ней неприязнь он мог разглядеть насквозь… От этой мысли Рени стало стыдно. Ей недоставало святости, чтобы возлюбить ближнего своего, мечом в лицо тыкавшего, но, всё-таки, мужчину можно было понять. Начни за ней охоту её бывшие товарищи, Рени сама научилась бы сначала бить каменным кулаком, а потом спрашивать, кто к ней явился.       Она улыбнулась снова — с куда большей искренностью, и Страуд кивнул в ответ.       — Когда Корифей был уничтожен, Вейсхаупт предпочёл забыть об этом инциденте. Мало кто любит признавать свои ошибки, и Серые Стражи не исключение, — печально сказал он, рассеянно придерживая рукоять меча, словно готовясь в любой момент обнажить его снова. — Но даже обычные Порождения Тьмы обладают исключительной жизнеспособностью… Если их существование можно назвать жизнью. Корифей же всегда стоял над ними. Но когда я обратил на это внимание, меня не захотели услышать. Мои же ученики первыми назвали меня старым паникёром и посоветовали забыть о случившемся. Я их совету не внял.       Страуд горько и криво усмехнулся, и Рени невольно сделала шаг вперёд… Впрочем, тут же остановившись.       Вряд ли он захотел бы принять сочувствие от человека, которого видел впервые. Вряд ли у неё нашлись бы слова, чтобы правильно это выразить.       — Тайна Корифея всегда охранялась настолько тщательно, что даже о его существовании знали лишь избранные. Сложно было найти и намёки, не то что сами доказательства… Без них никто не желал разрывать наново старую могилу. Когда же я зашёл в своём расследовании в тупик, все Стражи в Орлее начали слышать Зов…       — Создатель! — Хоук побледнела и стиснула пальцы на посохе. — Страуд, какого демона я узнаю об этом только сейчас?!       — Прости. Я не имел права посвящать тебя во внутренние дела Ордена.       — А Карвер?! Почему этот придурок мне ничего не сказал?! Неужели он… он…       — Хоук, успокойся. Если бы с Младшеньким что-то случилось, ты услышала бы об этом первой, — тихо сказал Варрик, ткнув её в бок кулаком. — Авелин знает, как найти меня, я знаю, как найти тебя. Карвер в порядке.       — Извини, — Хоук мотнула головой и, наконец, убрала посох за спину. — Ты прав. А ты, Страуд, считаешь, что Зов — дело рук Корифея?       — Ты ведь и сама думаешь так, — невесело хмыкнул мужчина. — Ты говорила, Лариус был поражён скверной настолько, что едва походил на человека, но ум свой при этом он чудом сохранил. Если верить его словам, Корифей мог влиять на Скверну в нашей крови, даже находясь внутри барьера. Создатель знает, на что он способен теперь.       — Я читала про Зов… — негромко вставила Рени. — Это знак того, что скверна скоро поглотит своего носителя. Выходит, все Стражи уверены, что они умирают?       — Да. Если Стражи исчезнут бесследно, следующий Мор поглотит весь мир… И чтобы избежать этого, многие из нас готовы на любое безумство. Я пытался сказать, что случившееся слишком удобно нашим врагам, чтобы оказаться правдой, но не был услышан… Мои поиски не остались без внимания: мало кто уже верил моим словам. Тем более, что решение проблемы пришло так быстро… Кларель нашла ритуал, способный справиться с угрозой грядущих Моров.       Он сделал паузу, которая Рени показалась зловещей — и не зря, потому что услышав, что хотел сказать Страуд, она чуть не поседела от ужаса.       — Ритуал магии крови.       — Что? — встрепенулся Дориан, когда все кроме Страуда как по команде повернулись к нему. — Чего это вы на меня так смотрите?! То, что я маг из Тевинтера, вовсе не означает, что я — ходячая энциклопедия малефикара!       — А жаль, — сказала Рени, вздохнув и украдкой пригладив пока что русую — но, видимо, ненадолго, с такими-то потрясениями — косу. — Будь нам известна теория, можно бы было предположить, что именно задумала Страж-командор.       — Я тебе и сейчас скажу — ничего хорошего, — проворчал Дориан и фыркнул, скрещивая руки на груди. Его гордость родиной не распространялась на кровавые ритуалы, рождённые на её земле.       — Я говорил то же самое, — согласился Страуд, — но это только обратило моих товарищей против меня. Теперь, как видите, для Ордена я — опасный преступник в розыске.       — Кларель сошла с ума, — со злостью процедил Фенрис над плечом Рени, заговорив так неожиданно, что она чуть не подпрыгнула. — Вы, Стражи, считаете себя выше законов и здравого смысла. Используете магию крови, не оглядываясь на цену, будто это единственный способ справиться с проблемой. Она никогда не слышала, что именно происходило в Киркволле из-за проклятых малефикаров?       Голос Фенриса источал такую ненависть, что слова его пробирали до дрожи, будто собственной Рени было мало. Что сделала ему магия крови, чтобы вызвать такие чувства?       Вряд ли она хотела услышать ответ на этот вопрос.       — Фенрис, не срывайся на Страуда, — резко одёрнула его Хоук. — Ты говоришь так, будто он сам всё это затеял.       — Да, — помолчав, глухо отозвался эльф. — Прошу прощения, я не должен был вымещать на тебе свой гнев, если ты оказался не способен остановить это безумие.       — Я не мог сделать этого в одиночестве, — покачал головой Страуд. — Но сейчас, надеюсь, с вашей помощью мне удастся убедить Кларель.       «Нам в любом случае необходимо узнать, не замешан ли в этом Корифей. И в этом тоже», — подумала мрачно Рени. — «И, если он действительно контролирует Стражей, нужно лишить его их поддержки».       — Инквизиция поможет вам, Страж Страуд, — официально согласилась она. — Мы не можем позволить Ордену уничтожить себя изнутри.       — Благодарю, Инквизитор, — кивнул мужчина, подходя к столу с бумагами и жестом приглашая последовать за ним. — Насколько мне известно, Стражи сейчас собираются в Западном Пределе, в старой тевинтерской крепости. Я буду ждать вас рядом с ней.       — Может быть, вам было бы удобнее продолжить путешествие с нами? — предложила неуверенно Рени, сбившись с рабочей маски. — Проделывать такой путь в одиночестве…       — Спасибо, Инквизитор, но мне не хотелось бы привлекать внимание других Стражей. Если меня увидят рядом с вами, им сообщат об этом, и как на это отреагирует Страж-командор, я могу лишь только предполагать.