Always a Pleasure

      С тяжёлым воздухом Старого Крествуда не справлялась даже гроза. Казалось, и дождь отдавал здесь кислой тинной гнильцой.       Эти унылые, однообразные пейзажи вызывали у Рени глупое ощущение, будто она вернулась в прошлое.       Запах смерти и тлена, отчаянно острое ощущение безнадёжности, которым пропиталась здесь каждая песчинка, — таким же ей запомнился пруд в парке поместья, где жила бабушка. Когда-то — подарок на третий день рождения, украшенный словно бантами пышными белыми лотосами, в тени которых лениво плавали золотые карпы. Первая часть большого дома, который со временем принадлежал бы Рени целиком.       Когда леди Люсиль Тревельян окончательно слегла, переложив заботы банна на широкие плечи племянника, пруд оставили загнивать. Не потому что дяде не хватало слуг или денег, чтобы следить за ним.       Просто — зачем?       Рени, жившей в Круге, ни этот пруд, ни этот дом не достались бы уже никогда.       Она тогда почти не выбиралась из башни, но не взять на похороны бабушки мама ее не смогла. Пятнадцать лет прошло с тех пор, а, может, немногим больше… Сейчас Рени не могла сказать, на самом ли деле это происходило, или оно придумалось ей потом. Даже картина пруда, заросшего тиной и мёртвыми, ржавыми лотосами, казалась какой-то смутной, неясной.       Но ощущения того момента остались внутри навсегда: по-детски отчаянное горе и понимание, что мир, знакомый всю жизнь, исчез, исчез окончательно и бесповоротно, и ничего нельзя изменить — как невозможно вернуться в место, закончившее существовать.       Мёртвый Крествуд с закрытием разрыва прошлым тоже не стал бы: старый мир остался под тёмной водой, спрятавшей его десять лет назад вместе с теми, кто жил в нём. Эти люди сейчас тщетно пытались вернуться, пусть и неверными призрачными огнями, не понимая, что места, нужного им, нигде теперь нет.       И Рени невольно, со страхом задумывалась — а не таким ли потерянным огоньком станет она сама, когда Инквизиция, выполнив свою миссию, будет распущена? Ведь прошлое, к которому она привыкла, исчезло так же абсолютно и необратимо…              — Не дом ли это нашего дорогого Дедрика?! — воскликнула Хоук, увидев размытую, заплесневевшую табличку. — Не зайти ли нам к нему в гости?! Уверена, он будет счастлив! Особенно, если ни о чем не узнает.       Рени тихо поморщилась: вид Старого Крествуда отбил у неё желание как шутить самой, так и понимать чужие шутки.       Внутри их встретила гнилая мебель, выцветший и вылинявший хуже половой тряпки ковер да пара сундуков. Но выглядело это во сто крат лучше, чем могли похвастаться остальные дома — то наполовину разрушенные, то заваленные небрежно сбитыми в кучу трупами, за давностью времени превратившимися в рассадник для моллюсков, которым, по большему счету, было всё равно, к чему прилипать. Поэтому холодный приём никого не обидел и ничуть не удивил.       — Пустовато здесь, — заметил Варрик, оглядываясь по сторонам. — Даже живи он не на широкую ногу, вещей, мне думается, должно было остаться побольше.       — Ай-яй-яй, и даже почта у него не разобрана! Ну, ничего, мы, как лучшие друзья, не можем не помочь ему в таком деле! «Работа закончена, делайте, что хотите, а я попытаюсь об этом забыть».       — Интересно, что за работа? — Дориан заглянул через плечо Хоук, бегло читая письмо. — Сделанная до наводнения, как я понимаю, иначе этой записки здесь не осталось бы. Удивительно, что она вообще сохранилась, за столько-то лет! Видимо, на бумаге с чернилами кто-то не экономил. Неужели спустил всё на них и на кровать уже не осталось?..       — Спросим, когда закроем разрыв, — мотнула головой Рени.       — И когда пожелание моей госпожи будет выполнено, — протянула Хоук насмешливо, вручая записку на хранение Варрику.       — Всё ещё не понимаю, зачем тебе это нужно, — мрачно заметил Фенрис.       — Да ладно тебе бурчать! Чего плохого может случиться от того, что мы убьём демона и изгоним духа?       — Если ставить вопрос так…       — Ты, гляжу, сегодня не в духе, эльф? — шутливо спросил Варрик. — Особенные дни?       — Запах. Вонь хуже чем в Клоаке, — Фенрис неприязненно сморщился. — Я посмотрю, как будет хорошо тебе, когда мы войдём в пещеры.       — О, я обожаю пещеры! Просто не люблю находиться в них.              — Ладно, — признал Варрик, когда они всё же спустились вниз. — Может быть, я их и ненавижу. Мокро, скользко, похоже на чьи-то кишки и темно как у нага в заднице.       — Ты, Варрик, бесконечно поэтичен — особенно, где нет нужды, — поморщился Дориан.       Рени согласно вздохнула. Под ногами противно, чавкающе хлюпало.       Будто пещера ела их заживо.       Жуткое ощущение.       — Неудачники, — фыркнула Хоук, зажигая огонь и первой проходя вглубь туннеля. — Варрик, после того, сколько подземных ходов мы исходили под Киркволлом, ты по пещерам как по заднему двору до будочки ходить должен.       — Это больше на саму будочку похоже — точнее на дерьмо под ней. То, что я привык, не значит, что это мне нравится, Хоук.       — Подумай о том, что тебе нравится. Поле с маргаритками, веночки из цветочков, жирные свиные окорока…       — На «А», значит. О, это легко. Алкоголь!       — Лимонный пирог, — вздохнула Рени, подключаясь к игре. В отсутствие заросших моллюсками трупов настроение у неё немного улучшилось, и даже проснулся аппетит.       — Гномий эль.       — Луковые пирожки.       — Ты можешь назвать что-нибудь другое? Я не люблю игристые вина.       — А я не люблю лакричные леденцы.       — Со-оня.       — Ладно. Лапша с курицей.       — Ты издеваешься!       — Лепёшки с клубничным вареньем.       — Вот теперь мне понятно, почему Рюшечка так волнуется за твой официальный наряд. Будет большой конфуз, если у Вестницы Андрасте в момент приветствия какой-нибудь графини лопнут по шву штаны.       — Зато Сэра останется просто в восторге!       — Больше обрадуется только сама графиня, — согласился с усмешкой Дориан. — Приятно оказаться звездой вечера в любой светской гостиной, небрежно заявив, что леди Инквизитор при встрече с ней буквально выпрыгнула из своих штанов.       — А вообще, Варрик, ты так говоришь, будто сам поесть не любишь.       — Я гном. У нас благосостояние мужчины оценивают по наличию живота. Попробуй, представь меня тощеньким, навроде нашего эльфа. Никто не поверит, что я успешный бизнесмен!       — Я не тощий.       — Тощий-тощий. Ты за своим мечом можешь спрятаться, даже если его боком развернуть.       — А бывают толстые эльфы? — спросила, подумав, Рени. — Я ни одного не встречала.       — Конечно, не встречала. Они питаются запахом цветочков и солнечным светом, с чего бы им толстеть? Долийцам, по крайней мере.       — В эльфинаже и еды не хватает, откуда там взяться толстякам? — сквозь зубы процедил Фенрис.       — У нас в Круге еды всегда хватало, — она вздохнула. — Никто не ходил голодным. Мы ели одно и то же и делали одно и то же — и все равно, щёки от этого росли только у людей.       — Например, у тебя.       — Варрик, тебе мои щёки не нравятся?       — Я от них в восторге, Соня. Похожи на пирожки с мясом. Смотри, как бы тебе их кто-нибудь голодный не сгрыз.       — Действительно, похожи, — пробормотала задумчиво Хоук, оглядываясь на Рени. — Ох, ну вот, теперь и я проголодалась!       — Хоук, если ты съешь нашу Вестницу, некому будет спасать мир.       — Руку я оставлю, честное слово, — оскалилась она довольно. — Ммм, мясные пирожки!       Рени думала, этим дело и кончится, но Хоук, подождав, пока она подойдёт ближе, действительно взяла и укусила её за щёку. И руку на плечо закинула для большего удобства.       От смущения воздух встал поперёк горла. Со словами Рени не нашлась. Она не привыкла, чтобы кто-то сокращал дистанцию так стремительно, а Хоук вела себя так, будто они уже сто лет друг друга знали.       Но неприятным это не казалось.       Только бы неловкость ещё прошла.       — Хе-хе, вот теперь точно как пирожки, — широко улыбнулась Хоук. — Румяные! Эх, до чего есть охота! Вернёмся, и пусть мне зажарят какого-нибудь друффало покрупней!       — Почему же сразу не дракона? — хмыкнул Варрик.       — Ну, это ты слегка преувеличил. Самую малую малость.              Чем дальше они заходили в пещеры, тем тише и реже становились разговоры: не только камень давил здесь на голову. Рени всем существом чувствовала тонко натянутую грань Завесы и тошнотворное и хищное внимание Тени, которая словно ждала отмашки чтобы напасть. Никому не хотелось её спровоцировать…       Дождь кончился, и полная, ненормально большая луна заливала доски скользких мостков болезненным зеленоватым светом, который делал её спутников — и наверняка саму Рени — похожими на плохо поднятых мертвецов.       Она замешкалась, когда Хоук, не остановившись, легко продолжила путь, шагая по осклизлому дереву как по простой дороге. С неповторимой грацией тролля, которую Рени себе приписывала, повторить такой подвиг она никак не могла. Да и высота здесь была пугающая… С такой упади — костей не соберут.       — Понести тебя на ручках не могу, они мне нужны для арбалета, но держись, если боишься, — предложил Варрик, видя её сомнения. Рени с таким облегчением схватилась за него, что чуть не оторвала капюшон. — Эй, Соня, полегче! Здесь не место, чтоб предаваться порочной страсти.       — Извини, — она быстро переложила руку ему на плечо. — Здесь действительно не место. Просто… Тень тут такая, что мне аж жутко.       — Ты тоже это чувствуешь? — негромко отозвался Дориан, отставший на пару шагов.       — Да. Нам бы лучше вовсе не пользоваться магией, но как без неё справиться с демонами?       — Не думаю, что они послушают, если мы вежливо попросим их уйти…       — Просто надо просить убедительно, — не согласился Варрик, погладив приклад Бьянки.       Рени не ответила: раз поскользнувшись, она прикусила язык и всё внимание сосредоточила на том, чтобы идти осторожно и аккуратно и не с таким отчаянием цепляться Варрику за плечо. Если им и подниматься придётся прежним путём…       Уровень ниже был таким же скользким и неприятным, как и пещеры над ним, и слабое зелёное свечение, непонятно из чего исходившее, лишь усугубляло это впечатление. Задрав голову, Рени разглядела мелкую россыпь светящихся точек на потолке: то ли прилипших к нему, то ли, наоборот, выглянувших из-под осыпавшейся оболочки. Они вызывали иррациональное и нелепое ощущение ужаса, будто разрыв пустил корни так глубоко, что занял собой весь камень. Рени поспешила отвести взгляд, сосредоточившись на вязком песке под ногами, который превращал каждый шаг в чавкающий звук, гулко разносившийся по туннелю и многократно отражающийся от влажных неровных стен, создавая впечатление, что этот звук издавала сама пещера.       Она зябко поёжилась, подумав об этом, и подскочила, когда окрик Хоук разорвал круговорот странного эхо:       — Здесь демон! Готовьтесь к бою!       На этот раз привычная медлительность обошлась Рени слишком дорого: пока она замёрзшими и мокрыми руками пыталась вытянуть из креплений посох, демон Отчаяния безошибочно выбрал самое слабое место отряда и немедленно атаковал.       Холод, сковавший её, вместе с теплом выпивал и жизнь — так Рени показалось.       Она упала мгновенно, ничком, как пошатнувшаяся статуя, чувствуя, как застывает в груди дыхание, а в венах — бегущая кровь. Мир вокруг расплылся безликими серыми кляксами.       Безнадёжно.       Невозможно.       Нужно просто остановиться, ведь борьба без шанса на победу не имеет смысла.       Выпустить посох из рук.       Закрыть глаза.       Перестать дышать.       Рени болезненно скривилась, с трудом пытаясь вспомнить, что заставляло её двигаться дальше. Ведь что-то было, что-то толкало её вперед, даже когда опускались руки.       Мир?       Нет.       Гори этот мир синим пламенем.       Друзья?       Но никто из них не был ей ближе Исси… А Исси уже не было…       Семья?       Отец?       Мама…       Мама.       Мама.       Рени со стоном перевернулась на живот и закашлялась, пытаясь подняться. Нашарила трясущимися руками сумку на поясе и рассыпала зелья на песок. Прищурилась, пытаясь выбрать нужное в неверных вспышках чужих заклинаний.       Жгуче-кислая веретёнка опалила нежное горло; желудок судорожно задёргался, пытаясь вывернуться наизнанку. Сейчас тому, что он был пуст, Рени только обрадовалась. Могла бы обрадоваться — если бы в ней остались силы на чувства.       Шёпот демона всё ещё звучал в голове — тише, глуше, неразборчивее, навевая сон и тоску.       К такому она привыкла. С этим она умела бороться.       Медленно, тяжело выдохнув, она огляделась вокруг и упёрлась взглядом в зад стоявшего над ней Варрика. Он ругался сквозь зубы, добивая последнего из восставших мертвецов, и оглядывался на Рени. Поймав очередной взгляд, она слабо, механически улыбнулась.       Хоук, оттолкнувшись от рук Фенриса, смогла прыгнуть так высоко, что пригвоздила демона Отчаяния острием посоха, лишив его возможности увернуться от следующего огненного заклинания — одного из тех, которыми Рени она в близости от тела запретила пользоваться категорически.       Вой исчезающего в пламени демона показался Рени отвратительным и сладким одновременно. Она закрыла глаза, чтобы вновь перевести дыхание.       Шёпот исчез.       Силы, впрочем, тоже.              Придя в себя, она сразу попыталась подняться, но Хоук стукнула её по лбу и заставила вернуть голову на сложенную вчетверо куртку Варрика.       — Лежи, ледышка, — велела она и уложила руки на виски Рени, тепло и мягко их массируя. — Ты чего подставилась как слепая друффало, а? Я же предупредила, что тут демон!       — Извините, — виновато протянула Рени и шмыгнула носом. Не то, чтобы она собиралась расплакаться — хотя и это, наверное, тоже, — но от холода её действительно до сих пор немного трясло. Видимо, без сознания она была совсем недолго, и настойка веретёнки просто не успела подействовать. — Я посох достать не успела, пальцы замёрзли…       — Значит, не убирай его больше, если не успеваешь!       — Но он тяжёлый… У меня руки устают…       — Слушай, — Хоук нахмурилась и наклонилась к её лицу, — это что, все выходцы из Круга такие слабенькие как ты?       — Я попрошу, — оскорбленно отозвался Дориан.       — Да-да, ты-то у нас просто герой героический, семерых одним ударом. Я же не спорю.       — Я бы поспорил, — заметил негромко Фенрис. — Великий альтус не стал бы сидеть в Круге как простой лаэтан.       — О, мы все еще на странице, где маги империи все до единого — зло во плоти? Пожалуй, я прогуляюсь до новой главы, в которой кто-нибудь скажет, что даже среди страшных и ужасных встречаются милые и симпатичные исключения.       — Давайте вы оба прогуляетесь? — раздраженно предложила Хоук. — Боюсь остаться лысой от тех искр, что летят между вами. Соня. Лежать.       Дёрнувшаяся было Рени, из-за перепалок чувствовавшая себя не в своей тарелке, послушно затихла, но поспешила вмешаться в разговор, чтобы перевести огонь на себя.       — Это просто я такая, — сказала она быстро. — У нас не очень следили за тренировками тела, и я их в библиотеке прогуливала… Думала, зачем мне, я же не храмовник, в Стражи не хочу, а для научной деятельности голова мышц важнее, вот и… Кто же мог подумать…       Кто же мог подумать, что средненькая, в общем-то, магичка, пусть и с большим потенциалом, окажется вместе со всем остальным миром в такой заднице. Да ещё и вынуждена будет вывозить его, этот мир, на своих исключительно хрупких плечах?       — Эх ты! Научный деятель! — Хоук насмешливо пихнула её в плечо коленкой. — Сейчас-то чего не исправишь положения?       От тычка и вопроса Рени жалобно скривилась. Перевела огонь, нечего сказать… Она и так делала что могла, а все только и знали, что требовать от нее большего!       — Можно подумать, у меня на это силы остаются, — мрачно буркнула она, жалея о невозможности отвернуться: Хоук всё ещё массировала ей виски. — Я когда в Скайхолд возвращаюсь, хочу только умереть и отоспаться. Именно в такой последовательности. Какие там тренировки, и так все время приходится новыми заклинаниями заниматься… Чего только магия разрывов стоила…       — Это ты всегда такая или после демона? — поинтересовалась Хоук, и Рени живо прикусила язык, мысленно пиная себя по голове.       Распустила сопли, дурёха! Можно подумать, её после этого все дружно кинутся жалеть и утешать! Как будто ни у кого своих проблем нет.       Все они тут сидят в одной лодке с пробитым дном…       — Извините, — тихо сказала она, сгорая и от стыда, и от обиды. Конечно, умом Рени всё понимала, но утешений всё-таки хотелось… — Мне ещё не очень хорошо. Я лучше помолчу.       Она закрыла глаза и почувствовала на волосах чужой тёплый вздох.       — Эх ты! — повторила Хоук негромко, так что Рени с трудом разобрала. — Научный, наг его, деятель…              Пока Соня тряслась под плащом Хоук, пытаясь согреться, они ушли проверить пещеру, чтобы не получить привет от очередного демона в самый неожиданный момент.       Плохая была затея, понял Варрик, глядя на полузанесенные песком скелеты в окружении разрушенных, изломанных вещей. Слишком маленькие, чтобы принадлежать взрослым, притулились поблизости с большими.       Он бы сказал — чтобы спастись. И защитить.       Вот только никакие желания и молитвы не смогли справиться с тем, что их здесь настигло. Смерть вообще редко к молитвам прислушивалась…       — Они… жили здесь? — тихо, неверяще спросил Посверкунчик, заломив брови. — Когда сломалась дамба?..       — Бедолаги, — выдохнул Варрик и покачал головой. — Они мне в страшных снах являться будут.       — Нужно сказать об этом сестре, — помолчав, бросил эльф и развернулся к выходу. Даже ему, которого не смущали трупы убийц в собственном доме, не хотелось здесь оставаться. — Быть может, она помолится и о них.       — Главное, Соне об этом не говори. Она и так… малость впечатлительная. И Старого Крествуда ей для кошмаров хватит.       — Разве не всем нам? — хмыкнул эльф, но спорить не стал.              — Ну вот, — довольно ухмыльнулась Хоук, вытирая мокрый лоб. Схватка с демоном Гнева выдалась горячей — в обоих смыслах этого слова. — Госпожа останется довольна!       Рени согласно просипела что-то удовлетворительное. Спёртый и раскалённый после боя воздух застревал в горле, не позволяя толком дышать — с трудом верилось, что недавно её колотило от холода. Дрожащими руками она сняла с пояса фляжку и, сделав пару глотков, намочила ладонь, омывая липкое от пота лицо.       — Хоук, тебе эти коридоры ничего не напоминают? — спросил Варрик, оглядываясь. — Потому что у меня ощущение, будто мы на Глубинные Тропы попали. Опять.       — А я-то думала, почему чувствую себя почти как дома. Думаешь, здесь ещё один вход?       — Староста говорил, мертвецы полезли из пещер.       — Дерьмо, — сплюнула Хоук. — Закроем разрыв и осмотрим тут всё.       — По крайней мере, в этот раз Бартранд не с нами, чтобы захлопнуть дверь в тейг за нашей спиной.       — Это, несомненно, утешает.       Рени стиснула зубы, когда они подошли к разрыву достаточно близко. В метку словно вонзили раскалённый кинжал и, пошатав рукоять, принялись его раскручивать.       — Он близко, — прошипела она, и под высоким потолком тейга её слова прокатились тяжёлым неразборчивым эхом.       Шутить скоро стало некогда — сложно смеяться, сражаясь с демонами по грудь в ледяной воде.       Один из Ужасов сбил Рени с ног, выскочив из-под земли, и, если бы не Дориан, отшвырнувший монстра снопом ледяных игл, на этот раз щёку ей откусили бы по-настоящему.       — Снова лезут!       — Он закроется когда-нибудь или нет?!       — Пытаюсь!       Разрыв, не просто большой — огромный, простирался, кажется, до самых небес. Что, видимо, пропорционально увеличивало силу его притяжения: Рени казалось, что руку в этот раз оторвёт вместе с куском плеча; и когда Тень вспышкой раскидала в стороны своих демонов, она страшно удивилась, что все её конечности ещё на месте.       Пришедший в себя Ужас, — кажется, даже тот самый, который так хотел закусить ей чуть раньше, — выпрыгнул из Тени за спиной Рени. Его когти впились ей в плечи и, когда она пошатнулась и начала заваливаться вперед, продрали плащ вместе с рубашкой, вспарывая кожу — Рени показалось, до самых костей. Она грузно упала, отбив колени и локти, и прокатилась по полу, врезавшись плечом в один из скелетов, в изобилии пристроившихся по краям каменной площадки, а вслед за ним — в камень, на который скелет опирался.       Крик ей сдержать не удалось, но плакать времени не было.       Рени с трудом перевернула себя на спину, шипяще ругаясь, потому что от каждого движения раны, кажется, расходились и того шире, сморгнула, чтобы слёзы не мешали видеть, и запустила в демона каменным кулаком. Чувство отмщения при виде влетевшего в колонну Ужаса оказалось слаще любого обезболивающего, но, к сожалению, долго не протянуло — демон Отчаяния, которого пытался сжечь Дориан, зацепил её ногу ледяным дыханием, и Рени судорожно дёрнулась, силой подавив новый крик.       К разрыву пришлось ползти, подволакивая замороженную ногу, пока кто-то не подхватил её за шкирку и не поставил на ноги. Рука Хоук, холодная и колючая в доспехах, казалась всё же куда надёжнее собственных рук — левая с прошлого раза висела безвольной плетью, ослепительной болью отзываясь на малейшее движение. Пришлось поддерживать её правой, пока Тень не уцепилась за метку. Наверное, если бы Хоук отпустила её, Рени бы рухнула на колени, повиснув как на веревке на мёртвой хватке голодной Завесы.       Кристаллы лопнули, царапнув лицо, и она с силой дернула кулак, окончательно захлопнув дверь в Тень.       — Это было что-то, — выдохнул Варрик, садясь прямо на ступени. Он остался у входа: для него грот оказался слишком глубок, чтобы перейти его.       Хоук помогла ей дойти до края площадки и ушла проверить Дориана, который бессильно сполз на пол, осторожно придерживая левую руку.       — Мы с тобой прямо близнецы, — невесело усмехнулся он Рени, которая так же бережно баюкала нывшую метку.       Она печально улыбнулась в ответ и прикрыла глаза, но сидеть без опоры оказалось слишком тяжело. Вот только, привалившись спиной к колонне, Рени тут же застонала и неловко согнулась пополам.       — Вот дерьмо, — сквозь слёзы выдавила она, поворачиваясь боком и опираясь уже на него. Ледяной холод притуплял чувство боли, и Рени прижала левую ладонь к камню.       Ох, так, определённо, было лучше.       — Что там у тебя? — устало спросила Хоук, поворачиваясь к ней. Рени устыдилась. Ноет, как будто одной ей здесь плохо.       — Спина, — отозвалась она, вздохнув. — Прислонилась неудачно.       — Снимай плащ. Или мне с тебя его срезать?       Плащ Рени послушно стянула, стиснув зубы, чтобы не стонать. Сдерживать себя получалось плохо. И левую руку она, кажется, всё-таки вывихнула…       — Миленький автограф, — присвистнула Хоук, подойдя к ней. — Будто после бурной ночи. Вот что. Я подлечу, чтобы кровь не шла, а остальное потом. В лагере остались лекари?       — Там остались зелья.       — Тоже неплохо. Дай-ка мне то, из эльфийского корня.       Зелье Хоук вылила прямо на спину, заставив Рени для этого согнуться почти пополам. Сколько она ни стискивала зубы, слёзы это остановить не помогло. Стоны тоже, и они походили на щенячий скулеж, которого Рени безумно стыдилась, — а вот Дориан даже не пикнул! Раны прижгло, и зелье холодом растеклось по спине, превращая боль в тупое ноющее воспоминание о ней.       С этим жить уже было можно.       — Спасибо, Мариан, — негромко вздохнула Рени, разгибаясь, и снова привалилась плечом к колонне.       — Надо поскорей натаскать тебя на подмогу, а то мне лень быть единственным целителем в группе, — хмыкнула Хоук, поднимаясь на ноги и оглядываясь. — Плащ пока не надевай, дай впитаться. Ну, что, Фенрис, а ты чем меня сегодня порадуешь? В этот раз демон не пытался попробовать на вкус твои внутренности?       — Я в порядке, — проворчал он.       — Ох, ну, конечно! В полном! Руку сюда давай, я же вижу, как ты её прячешь. Ой, какая прелесть. Слушай, радость моя, когда тебе демон почти отжевал руку — это ни хрена не в порядке. Ты меня понял?       — Угрожаешь?       — Просто в следующий раз лечить тебя буду… — Хоук наклонилась к его уху, и Рени услышала только эхо её шёпота.       — Весомый аргумент, — признал Фенрис, криво усмехнувшись. — Хорошо. Делай, что хочешь.       — Здесь не подают стейки с элем, чтобы я делала что хочу.       — Ещё один повод выбраться наружу, — Варрик поднялся на ноги и убрал арбалет. — Ладно, пока вы тут страдаете, я пойду осмотрюсь.       — Смотри, чтоб тебя не убили! — заботливо крикнула Хоук ему вслед.       Выход на поверхность отказался куда ближе, чем Рени думала, и когда они, наконец, вывалились из пещер, вися друг на друге, она не поверила своим глазам.       В основном потому, что мгновенно ослепла от неожиданно яркого солнечного света, хотя совсем недавно — она хорошо помнила! — видела в пещерах луну. Куда только и подевался тот мрачный пейзаж, про который она так едко высказывалась!       — Задница Андрасте, да у меня сейчас глаза спекутся! — возмутилась Хоук, прикрывая лицо ладонью. — Предупреждать надо! Нас что, перенесло в какой-нибудь эльфийский дворик? Не помню, чтобы эта дыра выглядела такой жизнерадостной, когда мы приехали сюда!       — Зато высохнем, наконец, — вздохнула Рени, задумчиво переступая с ноги на ногу и думая, чего ей не хочется больше — идти в хлюпающих сапогах до Крествуда или нечаянно вступить в лепёшку друффало голой ногой.       Брезгливость победила над здравым смыслом, и Рени, вылив из сапог воду, снова с неохотой натянула их.       — Сообщим новости жителям — и спать, — решила она.       — Но перед этим — завтрак! Вернее, уже обед, — заявила Хоук, потирая голодный живот.              «Староста пропал».       Совсем не это Рени хотела услышать, сделав первый шаг за ворота деревни, но она слишком устала, чтобы о чём-то заботиться.       — У нас есть люди, которые могли бы отправиться на его поиски? — спросила она у Мэйдин, на ходу развязывая шнуровку на рукавах в мечтах о моменте, когда она сможет, наконец, рухнуть в кровать.       — Я прикажу найти его, Ваша Милость. Он был здесь утром, по словам селян.       — Благодарю. Мне нужно будет с ним поговорить. Что-то ещё? — спросила Рени, оборачиваясь на пороге дома.       — Ритуал Прощания будет проведён после заката, Ваша Милость. Сестра Вон готовит все необходимое к церемонии.       — Вот как, — помолчав, отозвалась она. Держать лицо на чужих похоронах у неё не осталось сил, но проспать их было бы оскорблением для тех людей, что рисковали собой, выполняя её приказы. Если она с лёгкостью готова отмахнуться от погибших, значит, и к живым относится так же. — Я буду там. Пока что распространите среди жителей новость о том, что разрыв отныне закрыт.       — Да, Ваша Милость. Спасибо за работу, — Мэйдин отсалютовала ей и ушла выполнять приказы, а Рени, наконец, смогла раздеться и упасть лицом в подушку, мысленно обзывая себя грязной свиньёй, но чувствуя, что никаких сил на то чтобы пошевелить и пальцем у неё не осталось.              — Наконец-то чувствую себя человеком, — вздохнула счастливо Хоук, откидываясь на стул и отпивая пиво из большой кружки.       — И кем ты была до этого? — хмыкнул Варрик, лениво прислушиваясь к разговорам вокруг.       В деревне не стали дожидаться заката, чтобы лишний раз вспомнить, что они остались живы, и уцелевшие накрывали столы. Разбойники хорошо набили подвалы Каэр Бронака, а Инквизитор приказала отдать часть добычи, так что недостатка в угощении у выживших не было.       — Карвером, — фыркнула Хоук.       — А я-то решил, что эльфом. Лицо у тебя было точь-в-точь как у нашего мрачного друга.       — Нет, не было!       — Было, было! Похожи как близнецы.       — Ладно, Варрик. И кому, в таком случае, это выражение лица больше шло?       — Ох, Хоук. Посмотри на него, он профессионал. Разве можно надеяться на честную битву, когда у него такое преимущество в опыте? Ты шутишь.       — Я всё ещё здесь, Варрик, — напомнил Фенрис.       — Я знаю, что ты здесь, поэтому и говорю это, чтобы ты снизошел до нас из чертогов своего мрачного разума. О чём на этот раз голову повесил?       — Волнуюсь, что теперь тебе куда сложнее будет шутить про унылых имперцев.       — Это ты про Посверкунчика? Я предпочитаю думать, что его усыновили. Не может быть, чтобы мрачные тевинтерские гены не передавались по наследству.       — Как будто у магов в Империи есть причины грустить, — угрюмо отозвался он.       — О, у них целая куча причин грустить. Например, другие магистры. По одной причине на каждого, и ещё одна на всех вместе, — усмехнулся Варрик. — Так ты только об этом думал?       Фенрис пожал плечами, задумчиво рассматривая остатки пива в кружке, чтобы потом допить его одним глубоким глотком.       — Вестница Андрасте, — выговорил он, снимая со стола бутылку. Этикетка «Хирольского Извержения» не врала. Фенрис не пробовал лаву на вкус, но она должна была быть похожа на это. — Маг, всю жизнь проведший в стенах Круга. Спасает мир от древнего зла. Эта мысль плохо укладывается в моей голове.       — Мне казалось, ты любишь, когда магов держат отдельно от простых смертных.       — Я и сейчас думаю так, — мрачно ответил он. — Посмотри вокруг и скажи, что я не прав. Вот она, свобода для магов. Война, в которой нет победителей.       — И крайние в ней — обычные люди, — глухо добавил Варрик, хмурясь и запивая слова горьким пивом. — Но ты не прав, если считаешь, что во всем виноваты одни маги. Храмовники ничуть не лучше. Видел бы ты Перекрёсток до того, как Соня навела там порядок…       — Я видел другие деревни. Они мало чем отличались друг от друга.       — Парни, если вы собираетесь продолжить этот разговор, мне нужно что-то покрепче, — буркнула Хоук. — Серьёзно, невозможно слушать на трезвую голову о том, как плохо всё вокруг.       — Ты не считаешь, что в этом может быть наша вина? — спросил Фенрис, помолчав.       — Что, это мы подложили под подушку Мередит куколку из красного лириума и попросили Орсино выгнать магов крови на улицы? Или пинали Андерса к церкви, чтоб он наверняка не забыл её подорвать? Не помню в своём расписании чего-то такого.       — Хотел бы я уметь думать как ты, — усмехнулся он, делая глубокий глоток и медленно выдыхая, хотя внутри прокатывалась очередная огненная волна.       — Я в этом очень сомневаюсь, Фенрис, — вздохнула Хоук, отбирая у него бутылку. — Да, я уверена, что поступила правильно, не дав Мередит возможности вырезать всех магов в Круге только из-за того, что Андерс оказался мудаком. Но мне и остального хватает.       — Крепко нам подгадил Блондинчик, — хмыкнул Варрик, принимая «Хирольское» по кругу.       — И все-таки ты не убила его, — сказал Фенрис задумчиво. — Я никогда не спрашивал тебя, но… Почему?       — Он спас мне брата, Фенрис, — глухо ответила она. — Он, хоть и ненадолго, но вернул разум Бартранду. И демонову кучу раз вытаскивал наши задницы с того света. Я знаю, что он заслужил смерти за то, что сделал… Но, всё равно, я… А-а, Варрик, дай сюда!       Она отобрала бутылку обратно и мрачно присосалась к ней.       — Начали за Соню, кончили за упокой… — Варрик, кряхтя, поднялся из-за стола с кружками, чтобы вернуться со второй порцией.       — Ты веришь, что она Вестница Андрасте? — спросил Фенрис, забирая себе одну.       — Кто, Хоук? — засмеялся Варрик, косясь на подругу, слишком очевидно выказывающую предпочтение бутылке вместо разговора, чтобы это было правдой.       — Ты знаешь, о ком я.       — Я предпочитаю не думать об этом, — вздохнул гном. — «Избранные» герои обычно плохо кончают сразу после того, как выполнят свою миссию. Или во время этого. Поверь мне, я о таких писал.       — Всё же… Я ожидал увидеть нечто другое.       — Еще одну пророчицу не от мира сего, которая говорит с Создателем в своей голове? Соня мне нравится больше. По крайней мере, с Андрасте ты в картишки точно не перекинешься.       — Не видел, чтобы она это делала.       — А! Это только начало. Ещё раскачается. Кстати, как насчёт партейки в «Порочную Добродетель»?       — И на меня раздай, — велела Хоук, отставляя пустую бутылку в сторону. — Если проигрывание денег действительно полезно для сна, мне нужно проиграть как минимум особняк в Киркволле. Может быть, даже два — и королеву Антивы в придачу. Изабела не говорила, успела она её украсть или нет?..