Always a Pleasure

      При виде знакомых тяжёлых ворот, спешно открытых стражей, Рени облегчëнно выдохнула. Сколь ни весело было слушать пикировки острых на язык спутников, никакое общество не могло заменить необходимой для душевного отдыха тишины.       И ванны.       Большой, горячей и чистой, которую не нужно набирать самой, возиться с вёдрами, с тряпками и с тем, чтобы длинные спутанные волосы целиком не замочить. А то потом весь день сохнуть будут, а погода в предгорьях не жаркая, совсем даже наоборот… И зелья тоже не бесконечные, особенно те, что от простуды.       Но все эти неприятности оставались позади — по крайней мере на ближайшие несколько дней, — и от этой мысли хотелось расплакаться от облегчения.       Рени мечтательно вздохнула, удостоившись насмешливого взгляда от Варрика. А вот Дориан, и сам с лицом крайне довольным, определённо её мечтания разделял!       Когда она спешилась, Коул уже был у конюшен, махал им рукой в заплатанном рукаве.       — Коул! — Рени улыбнулась, увидев его. — Так вы уже вернулись!       Коул кивнул, неловко переминаясь с ноги на ногу.       — Ты тоже вернулась, — заметил он и осторожно, кончиками пальцев погладил заворчавшего Таара по морде — наголоп возвращению радовался не особенно, в конюшне ему было скучновато. — Это хорошо… Кошка без тебя грустила. И Лелиана волновалась…       Прежде, чем она успела ответить — что-нибудь в меру ехидное, а то что, только кошке без неë взгрустнулось?! — до них дошли остальные, и Варрик широко улыбнулся, хлопая Коула по плечу.       — Эй, парень, чего это ты нас на пороге ждëшь? Соскучился?       — Не знаю, — Коул помотал головой. — Но ты скучал, думал, помнил. Теперь рядом и хорошо. Это правильно. Плохо, когда наоборот.       — Да, тут ты прав… — вздохнул Варрик.       — О-о, это обо мне, что ли? Я тебя тоже люблю, — умилилась Хоук, одной рукой обнимая друга и с любопытством глядя на Коула. — А кто это тут у вас такой интересный? И странный… Он ведь, поправь, если ошибаюсь, не человек?       — Это Коул, — объяснила Рени. — Он дух. И человек. Мы в этом сами ещë не очень разобрались.       — Другой, не похожий на тех, что были, может быть опасным, но ему можно верить… Да, — согласился с её мыслями Коул. — Я другой, был тем, но сейчас иначе, и не хочу возвращаться. Если вернусь, меня нужно будет убить.       — Эт-то что-то, — отозвалась Хоук, удивлённо приподнимая брови.       — Значит, по мнению Инквизиции, держать при себе одержимого — отличная идея? — процедил Фенрис, щурясь. — В Киркволле это ничем хорошим не закончилось.       Хоук мрачно глянула на него, но не нашлась с ответом. Вряд ли даже она могла выставить в положительном свете взорванную церковь и развязанную между магами и храмовниками войну.       — Коул не одержим, — терпеливо сказала Рени. Ей не очень-то приятно было выслушивать слова, высказанные подобным тоном, но, если честно, винить Фенриса она не могла. С духами она и сама старалась вести себя осторожно. — И местный храм Корифей в любом случае любезно уничтожил загодя, чтобы лишить остальных соблазна, так что заново взорвать его вряд ли получится. Здесь мы, можно сказать, в полной безопасности.       Дориан, послушав еë, фыркнул. Напомнил негромко, но так, чтобы все его слышали:       — А про часовню ты специально забыла?       Рени ответила таким же громким шёпотом:       — Не стоит их пугать раньше времени. К тому же, часовни не считаются. Масштаб совершенно не тот.       Посмеявшись, Дориан повернулся к Фенрису.       — Конечно, мне здесь вряд ли поверят, но я авторитетно заявляю, что к демонам этот молодой человек вряд ли относится… Если не считать демона любопытства, которым он немного одержим. Но это совершенно безвредно.       — Но я не одержим, — возразил Коул и непонимающе добавил: — И ты разрешил задавать вопросы…       — Ладно, — поправился Дориан, — возможно, не настолько безвредно.       — В самом деле, Фенрис, ты будто не помнишь Киркволла, — заметила Хоук. — Демоны совсем другие, уж я-то б здесь не ошиблась.       Рени кивнула:       — Я понимаю ваши опасения, но, поверьте, с демонами Инквизиция сотрудничать не стала бы.       — А с теми, кто может ими стать? — так же недовольно буркнул Фенрис, явно не желая сдаваться.       Она развела руками.       — Вы меня поймали. С самой собой сотрудничать мне всё-таки приходится.       Фенрис мрачно посмотрел на неë, и Рени, разыгрывая равнодушие и беззаботность, добавила:       — К сожалению, оторвать зелёную руку и надеяться, что она всë сделает без меня, я не могу, поэтому и с остальным приходится мириться.       — Брось, Угрюмчик, не будь занудой, — Варрик похлопал Фенриса по руке. — Коул — неплохой парень. Малость странный, но, положа руку на сердце, кто тут не без этого? Просто поменьше обращай внимание на то, что он говорит, если тебя это так задевает.       Пожалуй, на этом всëм разговор мог бы благополучно закончиться, но Коул, совершенно не умеющий читать атмосферу, не мог не попытаться помочь.       — Ты свободен, но скован, связан, стреножен, — неуверенно начал он, косясь на Фенриса из-под шляпы, — они всё ещё преследуют, пугают, пытаются причинить боль… Каждая ночь — новый круг, кривая от предыдущей. Я могу помочь тебе забыть, но тогда у тебя не останется тебя, потому что половина спит, и без второй она умрёт навсегда…       — …О чём он? — спросил Фенрис напряжëнно, стискивая поводья в кулаке так, что удивительно, как он не пробил когтями перчатки свою руку насквозь.       — Я вижу вещи внутри — глубоко, больно. Хочу помочь, но надо вытянуть и порвать. Это плохо, но потом легче.       — Мне. Не. Нужна. Помощь.       — Ты говоришь так, но думаешь…       — Коул, — перебила юношу Рени, взяв его за руку. — Не надо. Помнишь, мы говорили?       — Помощь при других причиняет больше боли. Но почему — я не могу понять, — он покачал головой.       — Мы с тобой поговорим об этом. Потом. Ладно?       — Ты хочешь, чтобы я ушëл. Боишься — не меня, но за меня, — проговорил Коул задумчиво. — Мне… это нравится. Я уйду, если ты так хочешь.       Рени кивнула, и Коул испарился в дымке, оставив за собой неловкое молчание.       — Не злись на парня, эльф, — попросил Варрик, вздыхая. — Он ещë не совсем привык быть человеком.       — То есть, ты на его стороне? — уточнил мрачно Фенрис.       — Где ты здесь видишь стороны?       — Он одержимый. Тебе одного было мало?       — Нет, одного мне как раз хватило, — хмыкнул гном. — До сих пор разгребаем его дерьмо… Но ты слышал, что тебе сказали господа маги? Он не одержимый. Просто… своеобразный парнишка.       — Варрик прав, Фенрис, этот… парнишка — что-то другое, — отозвалась задумчиво Хоук. — Я ещё никогда не видела таких. Он точно не человек. Не совсем человек, если точно. Но не демон. И всё равно… Как-то жутко. Он что, к любому в голову может залезть и всë прочитать? В мою маленьким деткам соваться не рекомендуется, вот что я скажу.       — Коул видит боль и пытается помочь, — объяснила Рени и вздохнула. — Пытается пытаться… У него не всегда выходит, но сейчас уже лучше, чем раньше.       — То есть, раньше он был совсем жуткий? — уточнила Хоук и нервно хохотнула. — Хорошо, что я приехала в Скайхолд только сейчас… Боюсь и представить, что тут было до этого.       Рени страдальчески скривилась. Она не любила ни демонов, ни духов, разумно опасаясь и тех, и других, но Коул — она знала — не был никем из них. По крайней мере, пока. Но когда с детства живёшь на лириумной бочке с магами, любой из которых может стать демоном — и даже ты сам, — то учишься прощать другим их маленькие недостатки вроде теоретической восприимчивости к одержимости.       — Брось, Хоук, — попросил Варрик. — Не так уж он и плох. Ты ведь любила Маргаритку, да и Блондинчика терпела вон сколько. Парнишка тебе понравится.       — Ты ведь понимаешь, что Андерса сейчас упоминать не стоило? — поинтересовалась Хоук, приподнимая брови и кидая взгляд на мрачного Фенриса.       — А я ещё удивлялся, что в Инквизицию принимают всех желающих, — едко произнес он. — Не будет странно, если в неë вступило и Порождение. От одержимого до них подать рукой.       Дориан, выслушав этот спич, закатил глаза:       — Пожалуй, я удалюсь первым, пока тебя не обвинили в укрывательстве опасных антисоциальных элементов вроде магистров Тевинтера и магов крови, — заметил он, похлопав Рени по плечу.       Она тяжело вздохнула: ей тоже очень хотелось удалиться — и немедленно.       — Коул не демон, — устало повторила она. — А что насчёт того, что он может им стать — так я тоже могу это сделать. И вы, и они, и большая часть здесь собравшихся. Чтобы избежать этой опасности, можно разве что выгнать отсюда всех, кроме гномов, и положиться на их опыт по избавлению от Порождений Тьмы в войне с самым первым из них.       — Эй-эй! — запротестовал Варрик. — Я отказываюсь спасать мир в одиночестве.       — А придётся! — лукаво усмехнулась Хоук, высунув язык. — Вот как возьмём вместе со всеми магами, да как убежим в какие-нибудь Дикие Земли, до которых Корифей не дотянется, а вы тут тужьтесь без нас, рвите себе пупки от натуги!       Фенрис, выслушав её, поморщился и недовольно буркнул:       — Демон или нет, предупредите его, чтоб держался от меня подальше. Я не терплю, когда кто-то лезет мне в голову.       Рени кивнула. Об этом она с Коулом говорила неоднократно, стараясь заставить его понять, почему обнажение душевных ран в чужом присутствии отнюдь не способствует их заживлению, и что помогать кому-то нужно только наедине, и если человек сам хочет этого. Увы, получалось не очень: базовые основы морали и воспитания в голову Коула укладываться никак не желали.       Она сама с ужасом представляла, что он бы мог рассказать о ней, если б слышал все еë мысли. К счастью, метка защищала от этого, и Коул ловил только редкие выплески, направленные, по большей части, на него самого… Пожалуй, единственное положительное качество этого сомнительного украшения на её левой руке.       — Ладно, вы… устраивайтесь, — неловко сказала Рени, на прощание потирая нос наголопа ладонью, в которую Таар, чувствуя тепло еë руки, довольно заворчал. — Я… пойду. Дела не ждут и всё такое.       И, коротко кивнув, она убежала раньше, чем кто-либо решил еë остановить.       Было как-то неловко, и в глубине души червоточинкой ныла мысль — а права ли она, защищая Коула? Доверяя ему?       Но Рени никому не верила до конца. Даже себе.       Или — себе, пожалуй, особенно…              Первым делом стоило бы увидеться с советниками, особенно, с Жозефиной, которая не доверяла планирование дел Инквизитора никому другому, но у Рени не нашлось для этого сил. Она была расстроена, иррационально обижена — и никого не хотела видеть. Поэтому вместо советников её первым делом встретили одеяло с подушкой, пахнувшие свежими горными цветами. Наверняка постель сменили специально перед приездом, и Рени даже стыдно было валяться в ней, не приняв ванны, но чтобы вымыться, пришлось бы идти через весь Скайхолд к источникам или требовать в комнату деревянную бадью и горячую воду. Всё это значило бы общение с людьми, которого Рени не хотела.       Жозефина собиралась во время ремонта провести еще и водопровод, без которого принимать высоких гостей из Орлея было не просто невежливо, а невозможно, но сейчас, когда половина крепости лежала в руинах, существовали куда более насущные проблемы. Ладно хоть, мусор в тронном зале разобрали, а то в первые дни Рени боялась там ходить из опасения переломать себе ноги.       Хороша бы она была на костылях во время битвы с Корифеем.       Которой, если честно, Рени хотелось бы как-нибудь избежать, уничтожив бывшего магистра пусть не так эффектно, но намного более безопасно для неё лично. Жаль, яд вряд ли мог оказаться вреден для того, кто стал Порождением Тьмы в погоне за божественной силой…       Она никогда не понимала их — тех, кто стремился к господству любой ценой. Может, потому что слишком хорошо знала, как тяжело даётся любая власть, наблюдая с детства что за отцом, погружённым в управление семейным хозяйством, что за Первым Чародеем и Рыцарем-командором, которые скорее руку себе дали бы отрубить, чем позволили бы кому-то заниматься своими делами. Рени не желала ничего подобного, хотя, пожалуй, и смогла бы добиться признания, приложи она к этому силы. В Круге только и было разговоров, что о её потенциале после Истязаний. Но потенциал лишь разговорами и остался: ей не интересно было бегать кругами вокруг других таких же магов и бестолково ими руководить.       Кто бы мог подумать, что руководить ей придётся куда как большим количеством людей, чем группа ровесников из Круга…       Но даже сейчас она была рада, что делала это не одна. Страшно было представить, что ей пришлось бы самостоятельно выполнять все далекоидущие планы Инквизиции и контролировать всё, чем занималась их организация. Ей и так не хватало времени для отдыха по сравнению с привычным ритмом Круга.       И, конечно, даже это небольшое время ей никто не собирался оставлять на то, чтобы подумать и пострадать в одиночестве.       Сэра постучалась в окно и, не дожидаясь ответа, открыла его, ужом проскользнув в комнату.       — Привет, — сказала она, показавшись при этом несколько смущённой и неуверенной.       И одно это уже пугало мыслями о том, что было на её уме на этот раз.       — Привет, — сказала Рени, натягивая одеяло повыше. Она как-то не ожидала гостей при закрытой двери, поэтому не подумала, что ей будет неудобно встречать их без одежды.       — Ну-у, значит, ты типа вернулась? Слышала про Крествуд и всё такое. У нас теперь даже крепость есть, ого. Прикольно.       — Наверное, — Рени пожала плечами, прижимая одеяло и неловко устраиваясь у стены — разговаривать лёжа с Сэрой, сидевшей на столе, было как-то странно. — Если там опять не заведутся гигантские пауки…       — О, так вы ходили убивать паучков? Ха-ха, надо было взять меня с собой, если ты их так боишься! Они смешные… когда я их стрелами утыкаю как ёжиков…       — Я не боюсь пауков! — возмутилась Рени. — Нормальных, домашних пауков, которые плетут паутину и жрут надоедливых мух, а не меня!       — Эк тебя задело, — обидно заржала Сэра, но тут же покашляла в кулак и, вздохнув, почесала у себя в затылке. — Слушай, я не об этом поговорить пришла.       — О чём тогда? — настороженно спросила Рени.       — Э-э, ну… Помнишь, я тебя шлёпнула? Ну, в таверне. Пчёлы там и всё такое… Слушай, ты… ничего так — для «леди», Травельян, — Сэра изобразила кавычки пальцами и скривилась. — В смысле, не такая сука, как все эти «ле-еди». Угх. И жопа у тебя хорошая. Большая. Мордашка, там, нормас… Приятно посмотреть, когда рожи корчишь. Вот уж обхохочешься! Ле-еди Трахельян, ха! Э-э, но я не про то. В общем, ты… неплохая. Учитывая обстоятельства. Я имею в виду, без обид, но… Над тобой весело пошутить и всё такое, но ты слегка очень на голову на всю умагиченная. Как начнёшь про свои про эти затирать, так у меня с твоих заумностёв уши вянут. Будто взяли и в голову трахнули. А я в голову не очень люблю. То есть люблю, но не ушами. Не обижайся, ага?       Рени от этой косноязычной отповеди застыла, не зная, как ей на это реагировать, но помимо воли растягивая губы в улыбке.       — Значит, я для тебя слишком заумная? — спросила она.       — Угу. Те ж яйца, только в профиль, — кивнула Сэра, скривившись. Рени недоумённо задрала брови. — Я про лысого. Вот уж с кем бы вы идеяльной парочкой были! «О-о, мессир Соус, вы та-акой у-умный!» — «Ну так у меня с того ума все волосы выпали» — «О-о, скажи-ите мне что-нибудь на вашем эльфячьем, ведь это та-ак сексуяльно!» — «Твоейль жопейния всегдавас вы сердцейнии моёмль» — «О-о, как поети-ично! А чего это зна-ачит, мессир Солус?» — «Глаза у вас красивые, говорю».       Под конец речи Рени бессильно всхлипывала от смеха, но нашла в себе силы протестовать:       — Ну вот чего ты всё к жопе сводишь, а? У меня что, ничего хорошего больше нет?!       — Ну, — Сэра почесала затылок, — сиськи у тебя тож ничо. Мягонькие, наверное. Я б помацала.       Рени мгновенно покраснела и завернулась в одеяло до ушей, позыркивая из-под него возмущённо.       — Во. Вот поэтому я так и не делаю. Ты вся такая чувствительная, прям как не знаю кто. Плюнуть прям нельзя в сиятельнейшем присутствии! Ладно хоть, о народе не забываешь, иначе твои штаны уже болтались бы на шпиле вместо флага.       — Кстати, о штанах! Ты зачем мне эти труселя подложила! Они же ужасные! И везде трут!       — О! — оживилась Сэра. — Ты их одевала! И чо как?       — Если ты думаешь, что в них удобно убивать демонов, то сильно ошибаешься!       — У-у, ну, так и знала, — печально протянула она. — Сделай один раз хорошее дело — и его некому будет оценить!       Рени покраснела ещё гуще.       — Ну, оставь на будущее. Может, как к тебе яйцо подкатится, пригодятся. Стоило так дёргаться… В слещщий раз прост медведок тебе подложу.       — Я тебе самой их потом в штаны запущу, — пригрозила Рени. — Огненных!       — Ой, не бейте, госпожа магичка, ой, страшно! — закривлялась Сэра, прикрываясь руками. Потом она усиленно заболтала ногами и покосилась на Рени: — Ну, ты не в обиде? Только не реви на меня. Это будет странно. И глупо.       — Ладно, — согласилась Рени. — Не буду.       — Ну, всё хорошо тогда? — с явным облегчением спросила Сэра. — Я тогда пошла, ага?       — Хорошо, — кивнула Рени. — Иди.       — Ты не обижаешься?       — Немного. Но то, что мои штаны ещё не на шпиле, и я не такая сука, как остальные леди, меня радует.       Сэра тяжело вздохнула и слезла со стола, чтобы забраться рядом на кровать.       — Ненавижу все эти душевненькие разговоры, — помолчав, призналась она.       Рени ничего не ответила, ожидая, что она скажет дальше.       — Ну, ты ведь бывала в Вал Руайо? Все эти маски, перья, пфф! Павлинихи на выгуле! Ко-ко-ко, у меня бант ценой в полпровинции! Ку-ку-ку, у меня кольцо с брульянтом с яйцо!       Рени не стала поправлять её, напоминая, что пёстрые у павлинов самцы, а самки, наоборот, очень похожи на куриц. Хотя в сравнении орлесианок с курицами что-то, определённо, было…       — Ах, лорд, ах, леди, ах, эти пéйзанты, — передразнила Сэра с акцентом, прикладывая руку ко лбу и закатывая глаза. — Ублюдки. Спят и срут на золоте, и всё им мало. Платьёв шкафы ломятся, а слуги на теней похожи от голода. Или хуже. Сами все расфуфыренные, а дома травят всех. Никогда своей выгоды не упустят, хоть бы человек и сдох после этого. Так ведь люди не люди, если у них нет семейного портрета с какими-нибудь великими предками, у которых харя в раму не влазит.       Рени вспомнила портрет первого Тревельяна, основателя рода, висевший в тёмном углу в особняке главной ветви, главой которой сейчас был двоюродный дядюшка, по совместительству владелец этого самого особняка. Харя у предка действительно была та ещё. Она её в детстве до слёз боялась — настоящее умертвие.       — Ну вот, ты вроде как такая, но не совсем такая… Нос там не дерёшь про своих знатнюков и вроде того. Ну, и маги… Они странные. И эта штука, с которой ты носишься как с тухлым яйцом…       — Его зовут Коул! — не выдержала Рени. Вот, ещё и Сэра по нему сегодня проедется!       — Коул-Шмоул, один хрен, — отмахнулась Сэра. — Не важно. В общем, да, меня типа напрягает, что у вас, магиков, в любой момент крыша поехать может. И вообще. Твоя пока, правда, на месте. Как и штаны. Просто. Не знаю. В общем как-то так.       — Больше не будешь меня шлёпать? — спросила Рени.       — Ой, ну если тебя это так волнует, буду! Только не реви и всё такое.       — Не надо!       — Ладно. По барабану. Положу тебе паука в ящик с бельём, раз ты их так нэ-эжно любишь.       — Сэра!       — Чего? Тебе полезно немного поорать, сразу на человека больше похожа.       — Иди отсюдова, — буркнула Рени, пихая её под задницу. — А то в следующий раз электрических мух напущу! Знаешь, они как жалятся?!       — Бе-э, ма-аги, — скривилась Сэра. — Мухи не жалятся, дубина. У них в жопе жала нет. Это даже дети знают.       — Эти будут! — пообещала, щурясь, Рени.       — Ой, боюсь-боюсь! Какие мы чувствительные! Леди Трампарам! Пфф! — фыркнула Сэра, соскакивая с кровати и прыжками добираясь до двери, которую, с лёгкостью открыв, она распахнула настежь.       Рени только глаза выпучить успела, судорожно прижимая к себе одеяло. Одно дело перед Сэрой так сидеть, а другое — перед всем Скайхолдом, который мимо ходит!       — Сэра! — ужаснулась она. — Дверь закрой!       Но та только сунулась в проём уже снаружи, снова спрашивая:       — Ну, ты не обиделась, да?       — Нет! Дверь закрой!       — Да-а ла-адно, — эта поганка растянула губы в улыбке. — Побегаешь чуток. Тебе полезно. Пузон растрясёшь.       — Сэра! — Рени покраснела от возмущения, но эльфийка только заржала конём и с грохотом проскакала по этажу. — Сэр-ра!       Пришлось подниматься и, обнимая одеяло, идти закрывать дверь. И всё бы ничего, но, конечно, ей просто не могло так везти.       — О-о, Соня, — протянул Варрик, оглядывая её в одеяле, с торчащими голыми коленками и красным как помидор лицом. — Ты, смотрю, зря времени не теряла? Что, можно тебя поздравить?       — Ого-го, — Хоук за его спиной округлила глаза. — Это ты поэтому так торопилась от нас сбежать?!       Рени злобно зыркнула на Фенриса, ожидая и от него реплики на эту тему, но тот промолчал, лишь усмехнувшись в сторону.       — Терпеть вас всех не могу, — от души призналась Рени, шваркнув дверью так, что косяк едва не треснул. И закричала, нарочно громче, зная, что эта коза обязательно останется, чтобы посмотреть на представление «Вестница Андрасте в одном одеяле прыгает до двери перед всем Скайхолдом». — А Сэру больше всех терпеть не могу!       Ответом ей был нахальный смех эльфийки и тяжёлый вздох Варрика.       — Ясно, поздравлять тут не с чем. Ну, идём дальше.       И, если честно, сейчас ей было совершенно наплевать, что такое поведение совсем не соответствует высокой роли Вестницы Андрасте.              На этом дню стоило бы остановиться, но, разумеется, он просто не мог упустить возможности стать ещё хуже.       — Леди Инквизитор! Ваша Милость! Искательница Пентагаст разыскивала мастера Тетраса, и она выглядела очень недовольной.       — И при чём здесь я? — вздохнула Рени себе под нос, но всё-таки встала с кровати и натянула штаны. Какое счастье, что ей не нужно было носить платья с корсетами…       …иначе она пришла бы ровно к тому моменту, когда Кассандра превратила бы одного милого гнома в фарш.       — Эй! Вы чего?! — ужаснулась Рени, стремительно взбегая по лестнице. — Кассандра?!       — Так ты на его стороне?! — возмутилась тут же подруга.       — Я на стороне, где нам не надо убивать друг друга, — подняла руки Рени. — Что случилось? Варрик написал про тебя книжку, и она тебе не понравилась?       — Ох, если бы, — процедила Кассандра, скрипнув зубами. — Всё это время… Всё это время он мог связаться с Защитницей, мог позвать её — и молчал об этом! Хотя он знал, как нам был нужен лидер для Инквизиции! Знал, что маги прислушались бы к ней!       — Так только ты считаешь, — отозвался мрачно Варрик. — Как будто те, кто готовы убивать ради своей свободы, стали бы хоть кого-то слушать. У нас уже есть Соня. Нормальные маги услышали и её. А остальным не помогла бы и Хоук.       — Если бы она была на Конклаве!..       — Она бы умерла на Конклаве! — крикнул Варрик, подаваясь вперёд и ударяя кулаком по столу.       Варрик, умевший найти шутку в любой ситуации, Варрик, никогда в её присутствии не повышавший голоса, кроме как для того, чтобы привлечь к себе внимание… Его злость заставила Рени застыть от неожиданности, а Кассандру — замолчать на полуслове, недовольно щуря глаза.       — Хоук то, Хоук это — весь Киркволл и шагу без неё ступить не мог, — продолжил Варрик тише, но совсем не добрее. — Её втянули в эту войну вопреки желанию. Хоть кто-нибудь спрашивал, чего хотела она сама?! Почему она должна идти и подтирать задницы магам, храмовникам и Церкви, которые не смогли вовремя навести порядок, чтобы всего этого не произошло?!       Он медленно выдохнул и отступил от стола, на который опирался обеими руками.       — Что сейчас важно — Хоук здесь, и она поможет нам.       — Она могла помочь нам раньше, если бы ты не держал её при себе, — прошипела Кассандра.       — Инквизиция была настолько засекречена, что у неё не было и шанса вступить без моего приглашения? — усмехнулся ядовито Варрик. — Сейчас она с нами, и это её выбор. И, насколько я знаю Хоук, она сделает всё, чтобы помочь нам победить Корифея.       — Почему ты так защищаешь её? Не помню, чтобы в книге Защитница бывала дамой в беде!       — Она. Мой. Друг, — отрезал Варрик. — Хотя вряд ли тебе, Искательница, знакомо это понятие. Позволь, я принесу словарь.       Он развернулся и ушёл до того, как Рени смогла собраться со словами, чтобы остановить его — или сказать хоть что-нибудь вообще. Она никогда не думала, что увидит Варрика таким…       И ей отчасти было больно, что он, так яростно защищавший право выбора Хоук, ни разу не заговорил об этом с ней.       Хотя, действительно. Оставался ли выбор уйти, когда лишь Инквизиция могла защитить её от ненависти людей, считавших Рени виновной в случившемся на Конклаве? Можно ли было бросить всё, зная, что она одна способна закрыть закрыть Брешь? Чувствуя, что эта дыра в небе убивает и её саму?       Уйти никогда не было одним из вариантов, но Рени хотелось верить, что она осталась по доброй воле. Что она сама выбрала этот путь. Как до того решила остаться, а не сбежать, когда была возможность сделать это…       После восстания в Киркволле магов их Круга здорово перетасовали. Ей тоже предлагали перевод. А в Марке перевод всегда значил и переезд филактерия — без столицы, где они могли бы храниться все вместе, филактерии находились в Круге, которому принадлежал маг. Алфрик помог бы ей, он всегда помогал…       Но Рени выбрала его. Круг. Остаться. Хрупкий шанс на возвращение в прежнюю жизнь, в мир между магами и храмовниками.       И потеряла всё разом.       — Мне нужно было объяснить ему, — тяжело вздохнула Кассандра, возвращая Рени в реальность. Искательница прикрыла ладонью лицо и покачала головой. — Если бы только я повела себя иначе! Если бы я смогла заставить его понять, как нам нужна была Защитница!       Она ударила кулаком по деревянному столбу и отошла к окну, отворачиваясь от Рени.       — Мы не можем видеть будущее, Кассандра, — сказала Рени, подходя ближе и становясь рядом с ней. — И мы не можем знать, какой наш выбор приведёт к лучшему его варианту. Если такой вариант вообще существует…       — Если его не существует, неужели это значит… Создатель хотел всего этого?! — горько спросила Кассандра. Голос её дрожал от слёз, которые она наверняка считала непростительной для себя слабостью. — Что Он… Что Ему… Она…       — Все они сейчас рядом с Ним, — тихо вздохнула Рени.       — И ты находишь в этом утешение?       — Нет. А ты?       Кассандра молча покачала головой.       — Я знаю, что не должна сомневаться в Его планах. Лишь Он видит всю картину целиком. Но боль туманит мой разум. Прости меня. Я не хотела, чтобы ты была свидетелем этой сцены.       — Боюсь, если б я пришла позже, то стала бы свидетелем не сцены, а убийства! — заметила Рени.       Кассандра раздражённо фыркнула.       — Да я даже ударить его не успела! Скользкий нажий выродок…       — Ты выглядела готовой в любой момент пустить в дело свой меч.       — Как будто мне понадобился бы меч против этого… гнома!       — Варрик точно не сдался б без боя, — улыбнулась Рени.       — А ты заметила, как он её защищал? — спросила Кассандра, вздыхая. — Наверняка он пропустил не одну часть в своей истории… А я съела всё целиком, не подавившись. Хотя знала, что этому лгуну нельзя верить. Чувствую себя такой дурой…       — Ох, позволь мне вступить в твой клуб, — проворчала недовольно Рени. — Я всё время себя так чувствую!       — Это должно было утешить меня? — усмехнулась Кассандра. Лицо у неё после слов Рени стало мягче.       — Лично я нахожу утешение в том, что не единственная здесь страдаю от собственной глупости.       — Да, ты, пожалуй, права, — вздохнула Кассандра и, помолчав, повернулась к Рени. — Я хочу, чтобы ты знала — я не жалею о случившемся. Возможно, найди мы Стража или Защитницу, Создателю не пришлось бы посылать тебя… И тебе не пришлось бы проходить через всё это. Но ты здесь. И пусть я представляла тебя иначе, ты — лучшее, что могло случиться с Инквизицией. Ты заставляешь людей верить.       — Даже тебя? — улыбнулась Рени.       — Даже меня.       — Никогда бы не подумала, что ты мне скажешь это после нашей первой встречи!       — Ах! — Кассандра закатила глаза, сердито рыкнув. — Не могу поверить, что ты до сих пор напоминаешь мне о ней.       — Ну, знаешь, это было действительно незабываемо. Тёмный мрачный подвал, кандалы, «почему я не должна убить тебя» — и всё такое. Ужасно романтично! Будь на твоём месте мужчина, я бы тут же влюбилась!       — Я начинаю жалеть о своих словах, — протянула Кассандра, приподнимая бровь. — Твои вкусы заставляют меня волноваться о будущем Инквизиции. Надеюсь, Корифей не вызывает у тебя подобных романтических чувств?       — Ох, не напоминай! — Она поёжилась, нарочито растирая плечи. — Он мне чуть ли не предложение во сне сделал! Это было ужасно.       — Не может быть!       — Тень надо мной издевается, — развела руками Рени.       — Мне стоит тебе посочувствовать? — спросила Кассандра неуверенно, потому что вид у Рени был глубоко несчастный.       — Да нет, но я бы хотела кое-что у тебя попросить… Варрик обмолвился, что ты на допросе проткнула книгу о Защитнице кинжалом… Ты не могла бы дать её мне? Почитать?       — Зачем тебе дырявая книга? — удивилась Кассандра.       — У нас в Круге не было никакой, даже дырявой… Варрик ведь выпустил её уже после… Тогда нам было не до новых книг. Только редкие слухи и доходили. Ну, ты представляешь себе, во что превращают слухи подобные события. Мне кажется, даже в книжке Варрика про это будет меньше вранья. Или, по крайней мере, читать его точно будет приятнее.       — Ты могла бы спросить его самого. Насколько мне известно, к тебе он относится куда лучше, — хмыкнула Кассандра.       — Ох, это всё твоя заслуга. Думаю, он меня жалеет, потому что ты похищала нас обоих, — оскалилась Рени ехидно.       Кассандра с отвращением фыркнула, прикрывая лицо ладонью в железной перчатке.       — Перестанете ли вы когда-нибудь напоминать мне об этом?       — Нет, — честно сказала Рени и добавила уже мягче, без шутливого тона. — Не думай, что я всё ещё обижаюсь на это. Разве что совсем чуть-чуть. Но я понимаю, как всем было страшно после Конклава. И что если бы ты не забрала меня, я осталась бы добычей разъярённой толпе, которой нужно было найти крайнего.       — Я делала так, как должна была, — ответила Кассандра и, помолчав, вздохнула. — Но мне жаль, что я была несправедлива к тебе… Мне давно стоило это сказать.       — Спасибо, — кивнула Рени. — Мне это важно. Знать, что ты больше не винишь меня.       — Нет, Рената. Я тебя ни в чём не виню.