Каникулы на Вулкане

      Небольшая группка ребят — четыре мальчика и четыре девочки — под присмотром двух взрослых мужчин ждали приземления шаттла на поверхность красной планеты — Вулкана. Полет прошел совсем не интересно — их просто усыпили в специальных контейнерах до прибытия на планету. Перед отлетом взбудораженный Джим прочитал в Интернете все, что мог, о Вулкане и его жителях. Поэтому, держась за руку Маккоя и абсолютно не придавая этому значения, юноша крутил головой во все стороны, стараясь впитать в себя как можно больше. Леонард только усмехался энтузиазму Джима, следя, чтобы тот не споткнулся, увлекшись окружающим его миром. — Мы остановимся погостить в доме Сарека, посла Вулкана на Земле. Я жду почтения и уважения ко всем членам его семьи, которые любезно предоставили нам свои апартаменты… — Джим вполуха слушал Харрисона, жадно разглядывая дома, дороги, людей… то есть, конечно, вулканцев. Проходящие мимо остроухие со сдержанным любопытством разглядывали пришельцев, особенно так непохожего на них самих светловолосого голубоглазого юного человека, одаривавшего всех вокруг широкой белозубой улыбкой. Маккой уже давно шел впереди рядом с Харрисоном и ворчливым тоном зачитывал правила безопасности, поэтому Джим мог хорошенько осмотреться. Вдруг что-то привлекло его внимание.       На площади, мимо которой проходил их маленький отряд, образовалась кучка вулканских подростков. Вроде бы ничего необычного, наверняка школьники просто решили поболтать после окончания уроков, но Джим насторожился, замедлившись и подавшись чуть в сторону от их импровизированной экскурсии. Краем уха он уловил обрывки слов какого-то юного вулканца в толпе: -… тебе никогда не стать настоящим вулканцем, ты не умеешь держать эмоции под контролем, ни одна женщина не захочет создать с тобой уз, жалкий полукровка…       Так-так-так, а вот это уже было интересно. Джим резко затормозил, хмуря густые светлые брови. Похоже, школьные унижения и на Вулкане унижения. Джим давно научился давать отпор всяким выскочкам, но юный вулканец, которого обступили воинственно настроенные одноклассники, вряд ли владел техникой «отъебись-хуйло-вонючее». Джим собирался это исправить. — Прошу прощения за то, что невольно подслушал ваш разговор, — раздался позади кучки вулканцев дружелюбный голос. Дети, как по команде, обернулись. Вулканец, которого они пытались унизить все это время, тоже посмотрел в ту сторону. — Это человек? — прошептал кто-то из мучителей. Напротив группы вулканцев застыло самое удивительное существо, которое им только доводилось увидеть на своем коротком веку. Светлые волосы непослушными прядями обрамляли лицо и высокий лоб, полные губы раскрылись в улыбке, обнажая жемчужные зубы. Яркие голубые глаза с прищуром оглядели вулканских подростков, безошибочно определив того, кого остальные выбрали объектом насмешек. Джим нехорошо усмехнулся. Это был невысокий гибкий мальчик примерно одних с ним лет, и он был чудо как хорош. Большие карие глаза с удивлением и восхищением (да-да!) уставились на Джима, аристократически бледная кожа чуть позеленела на скулах и верхушках острых ушек (до чего мило это смотрелось!) — Очаровательно, — прошептала какая-то вулканская девчонка, и Джим отмер, позволив им сполна насладиться своим присутствием. — Да, то, что я вижу, однозначно очаровательно: пятеро на одного, какое поразительное единодушие. О вулканской храбрости на Земле ходят легенды, но пока что я вижу ее проявления лишь в одном из вас, — усмехнулся Джим. Вулканцы не зря гордились своим интеллектом, поэтому до них быстро дошло, какую пощечину они только что получили от этого наглого, самоуверенного… красивого человека. — Ты не смеешь оскорблять нас, человек, мы высшая раса… — надменно начал высокий худой вулканец со вздернутым носом, но Джим не дал ему закончить: — Осторожнее, остроухий, у меня раса примитивная, я и личико подправить могу, — предупредил он с очаровательнейшей улыбкой, от которой у юных вулканок помимо воли вырвался вздох. — Это ты, грязнокровый, привел сюда это… этого… — зашипел на паренька, полюбившегося Джиму, остроухое ходячее дилдо. — А мы сейчас проверим, какой чистой будет твоя кровь на пыльной земле, Малфой ты недоделанный, — хмыкнул Джим. Краем глаза он заметил стремительно приближающуюся фигуру и мгновенно узнал ее. О да, Маккой чертовски зол. Сейчас они повеселятся… — Кстати, я тут не один, — Джим многозначительно кивнул в сторону мчащегося на всех парах Боунса. У кого-то из вулканской кучи вырвался приглушенный писк. — Джеймс Тиберий Кирк, мохнатые яйца Сурака, ты какого хуя здесь забыл? Я, блять, бегаю по этому сраному городу, где жарче, чем в жопе Карлсона за одним тупым малолеткой, который, блять, все же заставит одного бедного старого сельского доктора поседеть раньше времени…       Бедные вулканцы пытались понять, почему этот шумный и взбешенный человек сравнивает светловолосого мальчика с яйцами их вождя; почему эти яйца обязательно мохнатые, если у вулканцев отсутствует растительность в паху; кто такой Карлсон и при каких обстоятельствах темноволосый мужчина побывал в его анусе. Но дальнейшее заставило их пересмотреть свои взгляды на логику. Вместо того, чтобы убежать от страшного орущего мужчины, который явно желал смерти всем присутствующим, мальчик по имени Джеймс с улыбкой шагнул к нему и крепко обнял за пояс: — Тише, Боунс. Я знаю, ты за меня волновался. Прости, что чуть не заставил поседеть. У меня тут… было дело. Мужчина, из злого орущего монстра вмиг превратившись в очень усталого человека, прижал виноватую светлую голову к своей широкой груди. — Ты же знаешь, я люблю тебя, Джим. Больше я не оставлю тебя без внимания, — мимолетно коснувшись губами макушки юного человека, мужчина отстранился. — Черт, как мы теперь найдем дом Сарека, Джим? Харрисон, скотина, давно ушел. — Дом Сарека, сэр? — из кучки вулканцев вышел тот самый мальчик, на которого положил глаз Джим. — Я сын Сарека, Спок. Я провожу вас. — Хорошо, Спок, спасибо, — облегченно вздохнул Маккой. — Я полагаю, вы доктор Маккой, а ваш подопечный — Джеймс Кирк? — полу утвердительно произнес юный вулканец, старательно держа маску вежливого безразличия, но поминутно кося на гостей любопытным глазом. Джим шагал совсем близко от него и казался Споку самым удивительным существом в галактике. — Да, так и есть, — ворчливо ответил Маккой, крепко держа Джима за плечо, — еще раз ты сбежишь, маленький монстр, и я собственноручно выпорю тебя, — он тряхнул Джима за острое плечо. Спок, внутренне ужаснувшись жестокости этого человека, который, к слову сказать, был врачом, посмотрел на Джима. Он хотел подбодрить мальчика и не смел, памятуя о том, что вулканцам негоже проявлять свои чувства. В особенности перед представителями чужих рас. — Хорошо, Боунс, обязательно выпорешь, — Джим смешливо подмигнул Споку, который был, мягко говоря, в растерянности от происходящего. Джеймсу разве безразлично, что его собирается бить школьный доктор? В ответ Спок лишь недоуменно моргнул. — Мы ведь заселяемся по двое в комнату? — спросил блондин у Маккоя и, получив утвердительный ответ, просиял. — Зашибись, Боунс, я буду жить с тобой! — Нет уж, малец, ты заселяешься вместе с Рэми, — проворчал Маккой. — Ни за что, Лен. Если мы окажемся в одном помещении наедине, не миновать драки в первый же вечер, — надулся Джим, — поверь мне, я терпеть его не могу. — Я думал, у тебя хватит совести не устраивать драк в доме посла, — прошептал Маккой, устало прикрыв глаза. — Лен, не я первый до него доебываюсь, ты это знаешь, — отрезал Джим. — Не позорь меня, малец. Я за тебя отвечаю. И не смей материться, — доктор легонько провел рукой по хмурой голубоглазой мордахе. Спок внимательно слушал и смотрел на взаимодействие этих двух людей, взрослого и подростка. Кроме своей матери он не видел людей прежде. Поведение Аманды казалось Споку и всем окружающим вулканцам достаточно вольным, но, познакомившись с Джеймсом Кирком и доктором Маккоем, юный вулканец понял, что нелогичные действия и привычки матери приближены к идеалу. Поведение этих двоих просто не вписывалось ни в какие логические рамки. И это будоражило природное любопытство Спока: Джеймса хотелось изучать, как какое-то редкое явление. Маккой тоже был предметом любопытства: этот человек был шумен, говорлив, резок, он мог наорать, сверкая глазами и, по его собственным словам, мог ударить подростка. Но в то же время доктор умудрялся демонстрировать привязанность к Джеймсу, и тот (насколько Спок мог судить) питал к мужчине лишь светлые чувства. Это заставляло Спока задуматься о том, что у доктора, должно быть, не настолько злая душа, насколько он стремится показать. — Не к добру это, — покачал головой Джим, хмуря густые брови, — я попытаюсь найти с ним общий язык. — Моя задача, как хозяина, разместить гостей с максимальным удобством, — пафосно заявил Спок, — поэтому, я могу предложить Джеймсу разделить комнату со мной. Ну, а что? У Спока будет куча времени, чтобы досконально изучить Джима, если он постоянно будет на виду. — Называй меня Джимом, пожалуйста. И прости, Спок, но этого делать не стоит, — покачал головой блондин, — я буду доставлять тебе слишком много неудобств. Даже несмотря на все мои недостатки, как соседа по комнате, я человек с неумеренным эмоциональным диапазоном, и от меня будет фонить так, что постоянные мигрени тебе будут обеспечены. Поэтому, вынужден отклонить твое щедрое предложение. Что?! — воскликнул он, увидев, что Лен и Спок смотрят на него, едва ли не открыв рты. — Да, я тоже могу быть умным, когда мне выгодно, и перед приездом сюда я, само собой, прочитал про Вулкан. Да не пяльтесь вы так, — он, улыбнувшись краешком губ, взял Лена за предплечье, не замедляя ходу. Школьный доктор, изумленно покачав головой, потрепал его по волосам свободной рукой. — Ну ты даешь! Не знал, что ты умеешь читать. Джим рассмеялся. — Но для земных подростков четырнадцати лет нормально уметь читать, — не понял с интересом прислушивающийся Спок. — Лен так шутит, — пояснил Джим. Спок вдруг осознал, что хотел бы почувствовать руку Джима на своем предплечье. Или даже на обнажённой коже. От таких мыслей мальчика бросило в жар, и кончики его острых ушей позеленели. Если люди и заметили доказательство его эмоциональной слабости, то деликатно промолчали.