Откуп мира: Часть II

Огонь. Удар. Сбитое дыхание. Ресницы резко раскрылись. Все тело передернуло. Спина выгнулась дугой от вспышки боли. Сначала вперед, между лопатками жгло и саднило. Потом назад, точно такие же ощущения в груди, ниже ключицы. Правая рука тут же нашла это место, судорожно сжимая ткань между пальцами. Она перевернулась на бок и скрутилась в поиске безопасности. Глаза распахнуты, но перед ее взором все так размыто, что и не понятно, что должно быть перед ней. Рот так же открыт, жадно и быстро глотала воздух, которого казалось с каждым вдохом все меньше и меньше. Она закрыла глаза и сжала зубы, заставляя себя дышать через нос, глубоко и медленно. От напряжения подбородок начал дрожать, а потом и все тело. Положив левую ладонь поверх правого кулака, она сжалась еще больше. Так, в напряженной тишине прошло время, что казалось парой мгновений. Повторно открыв глаза, она всмотрелась в представшую перед ней комнату. “Больничная палата...” - отозвалось где-то в сознании. Опираясь на все еще дрожащие руки, она поднялась на кровати. Осмотрев все пространство, убедилась, что это действительно больничная палата. И она сейчас находится на больничной койке. Она скривилась. На голову как будто надели не по размеру малый, горячий, стальной обруч, который давил на середину макушки. Виски пульсировали в такт сердцебиению, что успокоился немного с момента ее пробуждения. Плюс тупой болью отдавало в шее у основания головы. Единственная попытка вспомнить, почему она в больнице, закончилась тем, что все участки, что и так заставляли задуматься, а не зря ли она очнулась, разлились огнем и соединились, пронзив все сознание острой болью. До той степени, что слезы выступила на глаза. Тихий жалобный стон вырвался из пересохших губ и она снова свернулась в себя уже сидя. Холодные пальцы переплелись с волосами, а ладони закрыли глаза. Шипя сквозь зубы, она ждала, когда наплыв боли сойдет на нет, или хотя бы хоть немного утихнет, чтобы она снова могла соображать. Спустя пару секунд, что казались слишком длинными, так и случилось. Быстро и глубоко дыша она аккуратно провела руками вверх и в стороны, останавливая ладони на висках. Медленно гладя прохладными пальцами по этому несуществующему обручу, что все еще сжимал голову, она в то же время делала себе неспешный массаж висок, нажимая на них и отпуская. Но, когда она снова открыла глаза, руки застыли в немом ужасе, что сковал ее тело. Кровь. Повсюду кровь. Она чувствовала, как сердце нарастает свой бег, а мышцы напрягаются до дрожи. Всем своим нутром она чувствовала, что сейчас начнется что-то, что она будет не в силах контролировать. Было дернулась к двери с последних сил, чтобы позвать на помощь, но застыла. Стена крови колыхнулась вместе с ней. Мышцы начали расслабляться еще до того, как она поняла, что происходит на самом деле, оставляя после дрожи неприятные судороги, что, то накатывали, то отступали. Она медленно поднесла руку к кровавым прядям, что закрывали ее обзор по сторонам, но снова застыла, как только правая рука появилась в поле ее зрения. Она начала дышать сквозь вновь открытый рот, а на глаза наворачивались слезы. Когда и вторая рука была в пределах видимости, она судорожно, дрожа, выдохнула, чувствуя два горячих ручейка, что прокатились по ее щекам. Она сжала свои уродливые руки перед собой, после прижала их к груди, закрывая глаза. Придя в себя немного, оглянулась и увидела то, что ей было нужно сейчас. Зеркало. Над тумбочка с миской воды, на стене висело зеркало. И оно было ее целью сейчас. Вставая с постели она с удивлением и облегчением увидела, что ее ноги нормальные. Без тех уродливых шрамов, что покрывали ее руки. Медленно, на немного ватных ногах, она подошла сначала к стенке, на которой висело зеркало, а, потом глубоко вдохнув и выдохнув, она стала перед ним. И ничего. Совершенно. Пустота в голове. Перед ее взором в зеркале отображалось лицо, даже имя которому она не могла дать. Головная боль снова усилилась, но она почти не обращала на это внимания. Всматриваясь в черты худого, бледного, молодого лица, она пыталась найти в себе хоть что-то. Хоть что-то, что говорило о том, что это она. Что-то, что объяснило бы, почему она так отреагировала на собственные волосы. Что-то что сказало хоть что-то! Но нет... Пусто. Серая пустота. Ничего нет.

***

- Значит он не говорит? - переспросила Бенихиме у Ичимару, что решил сегодня вместе с младшей Шиффер навестить отшельницу. Больше недели прошло, но девушка все не просыпалась. Медики 4-го отряда не знали почему. Как и не знал Маюри, которого тоже уже эта тема начала на нервы действовать. И так же, как и Мурамаса, что так и не смог связаться с Боккаку, сколько бы раз он не пытался. Все еще единственное, что он находил вместо внутреннего духовного мира Канэко старшей - это темная, практически пустая комната, пять на пять метров без окон и без дверей. С низким столом по середине, который точно так же, как и сама комната был почти пуст, и только один лист белой бумаги на нем, без пера и чернильницы. - Нет, - говорит Гин. Они сейчас обсуждают задержанного шинигами 4-го Готея, которого держат в тюрьме бараков первого отряда. Сначала он был в 6-м отряде, так как офицеры этого отряда во главе с Капитаном Кучики задержали совершенно не сопротивляющегося духа и забрали, пока прибывшие вместе с ними медики занимались пострадавшей. - У него периодично случаются приступы, как в тот раз, правда не настолько... интенсивные, - нашел более или менее подходящее слово шинигами. - Все остальное время он сидит в одном месте, с пустым выражением лица, не обращая внимания ни на кого. - Ты сам это видел? - спрашивает Саити. - Нет, я видел его только в спокойном состоянии, о его приступах мне рассказали надзиратели, - признался ее друг. - Он только бубнит то же, что и тогда, когда это начинается, ни на какие вопросы он не отвечает, на угрозы или крики не реагирует, - вспомнил он, как встретился с Иккаку и Юмичикой по дороге к камере Эцио, кажется Кёураку питался добиться хоть какой-то реакции арестованного, разными способами. - Он даже не ест ничего. Дошло до того, что Главнокомандующий распорядился, чтобы из 4-го отряда прислали кого-то, кто будет присматривать за ним. Попаданка на это только угукнула. Она если честно заставляла себя не думать над всем происходящим. Еще с прошлого, со своего родного мира, Саити была благодарна своему сознанию за то, что она успешно могла абстрагироваться от событий или мыслей, которые ничего кроме вреда её нервной системе не принесут. Так что все слова, все действия или даже реакции и выражения Канэко Бенихиме старшей попали в список временно запретных воспоминаний, до выяснения хоть каких-то фактов. Или по крайней мере пока главное действующее женское лицо в коме, а мужское на одну половину в психологическом ступоре, а на вторую в истерики бьется. Но кое-что все же упрямо преследовало золотоглазую. Тот последний разговор, что состоялся у нее с Бени. О Короле Душ, о том что ничего в этом мире не происходит без его ведомости, а тем более что-то настолько важное, как души, которые попали в его мир из Междумирья. И та ее фраза: ”Память тебя подводит, как всегда...”. Девушка должна признаться, память ее действительно часто подводит, но чтобы забыть... что? Она непроизвольно посмотрела на меч Мурамасы. Что она забыла? И при чем тут Король Душ? - Саити! - услышала она свое имя в окрике. Слегка дергано, брюнетка посмотрела на подругу слева от себя. Ее опекун смотрела на нее немного нахмуренно. - Ты снова отключилась от нас, земных духов, - с тяжелым вздохом сказала Бенихиме, качая головой. - Не покидай нас так неожиданно, - подыграл третий офицер 10-го отряда, улыбаясь теперь уже нахмуренной Шиффер. - Вы хоть представляете, как нелепо это звучит?! - буркнула попаданка и открыла двери, перед которыми, кажется, они стояли уже не меньше минуты и похоже это и была причина недовольства Капитана 4-го отряда. Возможно кто-то из двух ее сожителей и хотел что-то ответить на этот риторический вопрос, но оба так же как и сама инномирянка застыли с удивленными лицами, когда двери открылись. Прямо сейчас перед настенным зеркалом стояла девушка, которой только вчера приписали кому в ее медицинскую карточку. Удивившись услышав звук открывшейся двери, красноволосая посмотрела на вход со слегка напуганным выражением лица, что быстро был заменен встревоженным. Отшельница нервно сглотнула и сжала кулаки, но тут же скривилась от боли, так как левая рука была не в состоянии поддаться этому непроизвольному движению, и напомнила об этом хозяйке. Канэко резко посмотрела на покрытую шрамами руку, что дрожала так и не скрутившись полностью, и еще больше нахмурилась. - Б... - запнулась Саити, привлекая внимание проснувшейся обратно к трем шинигами. - Бенихиме? Реакция девушки показалась духам непонятной. Сначала она удивилась и поморгала быстро несколько раз, как бы, а не послышалось ли ей это? Потом отшельница подумала о чем-то, скорчилась от боли, приложив левую руку к голове, но спустя несколько мгновений опустила ее и скривила губы в подобии улыбки. - С тобой все в порядке? - спросил Гин, проходя в комнату, направившись к отшельнице. Почему-то попаданка не сильно спешила последовать его примеру, не смотря на то, что она как раз таки чаще всего навещала этого духа, когда она была без сознания. - Ты... ум... ты так долго не просыпалась, - сказала Бенихиме тихо, все еще немного неуверенно ведя себя перед своей создательнице, которою так долго хотела увидеть, но не смотря на это терпеливо и трепетно берегла ту связь, что уже была между ними. - Мы начали уже волноваться, - робкая улыбка - попытка к сближению с порога, в прямом и переносном смысле. Бывший лейтенант 8-го отряда Готея 4 все еще стояла на одном месте и улыбалась грустно, отведя взгляд. - Бени? - переспросил молодой мужчина, остановившись в паре шагов от нее. Девушка выдохнула и посмотрела на него. - Мне жаль, - тихо и медленно проговорила зеленоглазая, после будто бы сама удивившись услышав свой собственный голос, но она сжала веки, повернув немного голову влево, и продолжила. - Со мной не все в порядке. Но я рада, - никто не понимал о чем это Канэко старшая, но девушка снова выдохнула и снова посмотрела на них. - Не смотря на то, что я не помню - вы знаете меня. Я рада, что кто-то знает... кто я... - Ты о чем? Что происходит? - не понимая, спросила ее дочь. Гин же с Саити разом как-то сникли. Вздохнув тяжело и глубоко через ноздри, Ичимару улыбнулся с печалью и подошел к Бенихиме чуть ближе. - Гин тебе говорил, что она применила Письмена на Макиваэлли в конце? - почти шепотом спросила Шиффер у подруге, пока ее друг, почти брат, повел пациентку к постели и усадил ее. - Да, но я не понимаю, - призналась Бенихиме, переведя взгляд то на попаданку, то на свою мать. - Она написала “Воспоминания”, - сказала брюнетка, поймав взгляд встревоженных голубых глаз. - Она отдала свои воспоминания ему. Макиваэлли. Бордовые брови вскинулись вверх, а на лице Капитана мед. отряда читался только шок. - Поэтому он бьется в истериках, - Саити посмотрела на отшельницу, которая почти спокойно уже отвечала на вопросы бывшего Капитана 3-го отряда. - И поэтому она ничего не помнит.