Как приручить Альфу?

             Утро для Вадима началось поздно. Скорее, можно было сказать, что проснулся он к обеду.       От Левшина ничего слышно не было, и Новаковский решил, что тому не помешало бы отоспаться. По его мнению, смены часового пояса, климата и вчерашних неприятностей было достаточно для целого выходного, если не недели больничного. Однако Тимур достаточно быстро оказался на пороге его гостиной, с усталыми глазами и отчаянно зевая, но тем не менее выпрямившись и всем видом изображая готовность к работе. Одет он был в свою старую одежду, в которой прилетел.       — Тимур, думаю, вам следует купить ещё одежды, — заметил Вадим, указывая на стул напротив него. На столике стояли поднос с едой, стопка документов в файлах и открытый ноутбук, на котором Вадим просматривал свою почту. — Вам из аэропорта никто не звонил?       — Нет, — мрачно ответил Тимур и присел рядом. — Так полагаю, вам тоже.       — Угу. — Вадим отвернулся от Тимура, уставившись в монитор. Он попивал кофе и выглядел в одних брюках и рубашке, расстёгнутой у шеи, настолько по-домашнему, что Тимур поспешил отвести взгляд и заняться предоставленной ему чашкой кофе. — Потому и предлагаю купить вам одежду. Если не хотите, чтобы это сделал я.       — Хорошо, хорошо, — выдохнул Тимур. В руках у него появился его блокнот-планшет. — Я не уверен, после вчерашнего будут ли изменения в распорядке дня? Я хотел позвонить мсье Ларье, но у меня нет телефона...       Тимуру очень не хотелось вспоминать вчерашний вечер. При мысли о том, как он себя повёл, хотелось провалиться сквозь землю. Хотя отчасти он сожалел, что Кузьма отделался только парой ударов. По его мнению, он не успел, как следует показать Кузьме всю прелесть их долгожданной встречи.       — Вадим Степаныч...       — Вадим, — поправил его Новаковский, не отрывая взгляда от монитора и отрывками перечитывая длинное гневное послание от Бачурина, который наконец узнал, что Вадим увёз Левшина во Францию. До Новаковского дозвониться было нельзя, за границей он пользовался другим мобильным и сим-картой, по которой его могли найти только французские партнёры и лишь кое-кто из России. Бачурин знал лишь его семейный и деловой телефон, которые со вчерашнего дня были недоступны. — Думаю, вы можете называть меня по имени, Тимур.       — Я бы хотел...       — Вы можете называть меня по имени, — с нажимом повторил Вадим, все так же поглощённый разбором почты. Никита, Андрей и Анри писали ему и интересовались его самочувствием и как долетел. От Пети не пришло ни одного письма, что было довольно-таки интересно. Но письмо от Вилевского заставило его забыть о мужьях и полностью уйти в дебри размышлений — Печорин был найден мёртвым у себя дома. Причиной смерти послужили многочисленные ножевые ранения, убийца не найден. Вилевский передавал, что Стаса и Даню он сейчас сам охраняет, а также несколько человек следят за домом, но никаких следов слежки или подозрительного нет. Новаковский решил, что лучше он Тимуру пока ничего не будет говорить.       Иначе тот моментально захочет вернуться в Россию, куда ему не следовало бы. А Вилевский ни за что не даст в обиду своих подопечных. Да и кто бы то ни был, преступник пытается замести следы, а не тянуть за собой цепочку убийств, особенно совершенно невинных людей. Вероятно, Бачурин начал действовать раньше или чем-то выдал себя.       — ...хорошо, Вадим, — донёсся до него недовольный голос Тимура. Новаковский рассеяно оторвал взгляд от монитора и посмотрел на секретаря.       — Что вы сказали, Тимур?       — Ничего. — Левшин передёрнулся, поняв, что Вадим прослушал всю его речь, полную извинений и раскаяния за события прошедшей ночи. Впрочем и не только. Тимур чувствовал сегодня себя не лучшим образом, даже Новаковский казался более привлекательным, хотя все можно было списать на похмелье. — Так что с расписанием?       — Оставьте пока что. — Вадим кинул короткий взгляд на Тимура, потом потянулся к мобильному. — Я сам созвонюсь с Ларье. А вы пока что воспользуйтесь свободным утром и сходите по магазинам. Или мне пойти с вами, чтобы вы не перепутали одежду для альф и омег? — с лёгкой насмешкой поинтересовался он.       Левшин покраснел и с негодованием воззрился на начальника.       — И без вас справлюсь! — бросил Левшин, поднимаясь.       — Подождите, Тимур, — остановил его Новаковский. Секретарь обернулся. Альфа протягивал ему карточку. — Оплатите свои покупки.       — Я сам могу оплатить свои расходы, — процедил Тимур.       — Не глупите. — Вадим глубоко вздохнул и откинулся на спинку стула. — Ваши карточки вряд ли будут работать во Франции. Увы, я больше был увлечён тем, чтобы сделать вам паспорт и визу, чем вашими финансами. Так что лучше воспользуйтесь моей, чтобы не возникало никаких вопросов.       — Черт, — выругался Тимур. Но карточку взял, пообещав напоследок: — Как только вернёмся, я вам все верну.       — Обязательно. Можете даже с процентами, я буду не против.       На этой ноте они расстались.       Вадим созвонился с Ларье, интересуясь, чем окончился вчерашний скандал. К счастью, его удалось замять, но лишь благодаря Жану Биссону, который повлиял на Дюкасса, приходясь последнему тестем. Именно поэтому они вдвоём и интересовались возможностью инвестировать проект, так как Ксавьер во многом зависел от своего родственника.       Одного слова тестя было достаточно, чтобы заткнуть неожиданно избитого альфу, хотя теперь всех волновали подробности и причины. В высшем свете да и в деловых кругах не принято бить бизнес-партнёров. Особенно если нападавший был омегой.       Ещё большей удачей было то, что мсье Биссон обладал хорошим чувством юмора и при этом немного недолюбливал своего зятя, так что легко простил такой проступок по отношению к Ксавьеру. Наоборот, он был даже очень заинтересован в знакомстве со своенравным омегой и приглашал их к себе домой или скоротать обед или вечер в тесной компании в ресторане, чтобы поговорить о строительстве отеля.       В общем, всё шло очень даже хорошо для Вадима, так как, по словам Ларье, самым важным было заинтересовать Биссона, а никак не Дюкасса.       Лишь после этого Новаковский наконец включил свой обычный телефон. Он быстро просмотрел списки вызовов, и, в конце концов, перезвонил своему многоуважаемому тестю, чтобы выслушать все его негодование в адрес себя, такого подлого обманщика, который забрал Тимура в такой напряжённый момент жизни не только Бачурина, но и самого банка. Вадиму пришлось приложить все своё обаяние и дипломатичность, чтобы объяснить Большому Боссу, что он всего лишь волновался за их ненаглядного "альфу", и вообще, у него были серьёзные причины, чтобы это сделать. Наконец, после получасовых мучений Новаковский смог более-менее утихомирить разъярённого тестя.       Когда с этими делами было покончено, Вадим откинулся на стуле, закрыв глаза.       Хотелось послать всех к чёрту и оставаться в этой ненавязчивой тишине, перестав притворяться хорошим мужем, любимым зятем, хитрым бизнесменом и чёрт знает кем ещё. В другой стране хочется позволить себе спустить сдерживающие себя цепи и привычки, но он вновь и вновь возвращается к тому же или создаёт новый образ.       Увы, минуту спокойствия прервал звонок. Чертыхнувшись, Вадим посмотрел на имя абонента и слегка улыбнулся. Несмотря на плохое настроение и нежелание общаться, Тимур со своим строгим нравом, но при этом за спиной вытворяющий самые невероятные выходки, мог в минуту привести его в бодрое состояние. Возможно, именно то, что Левшин ни в какую не хотел его принимать ближе чем на километр вопреки всем уловкам и словам Новаковского, ставило секретаря на ступень выше всех окружающих его людей?       Впрочем, Вадим не стал зацикливаться на причинах и следствиях, невозмутимо поздоровавшись в трубку:       — Добрый день, Тимур. Вы уже закончили?       — Почти! — огрызнулся Тимур в ответ. На лице Новаковского сама по себе расплылась довольная улыбка. Всё-таки привычное недовольство Тимура было весьма забавным. — Я, между прочим, ничего по-французски не понимаю!       Вадим на секунду опешил. Чёрт, он и правда забыл об этом, отправив Тимура заниматься шопингом самостоятельно. Теперь понятно, почему Левшин такой злой.       — Тимур, прошу прощения. — Вадим постарался придать своему голосу как можно больше искреннего раскаяния. — Я... забыл. Возникли проблемы?       — Ещё какие! Представьте себе, как было приятно методом тыка и жестов объяснять, что я хочу примерить, какой цвет, размер и фасон мне нужен?!       Воображение тут же нарисовало строгого секретаря, тыкающего пальцем в нежно-розовый наряд с рюшечками и бантиками в попытке объяснить, что хочет примерить это. Вадим издал странный звук, пытаясь сдержать смешок. С Левшиным точно не соскучишься.       — Почему-то я уверен, что вы сейчас надо мной смеётесь, — мрачно заметил в мобильный Тимур.       — Нет, что вы, Тимур, даже и не думал об этом. — Несмотря на эти слова, Вадим с трудом сдерживался. Казалось, злость и негодование Левшина только подогревали его веселье. — Вы сейчас где?       — Не знаю, — буркнул Тимур. — Я тут плохо ориентируюсь. Сижу в каком-то кафе, пью кофе с какими-то французскими булочками. Кстати, вкусными. Я дам вам трубку, поговорите с официантом. Я больше не выдержу ни одного магазина. Сами разбирайтесь с ними или найдите мне переводчика.       Новаковский терпеливо выслушал указания официанта, после чего попросил принести Тимуру мороженое, чтобы тот немного остыл к его приезду.       С неожиданно поднявшимся настроением Вадим принялся собираться.       Кафе располагалось в центре города, до которого Тимур с трудом добрался. Оказаться в чужом городе, в своей давно забытой ипостаси омеги и не зная ни одной элементарной фразы по-французски — было от чего прийти в плохое настроение. Когда Левшин наконец добрался до первого магазина, он нерешительно стал рассматривать наряды, старательно избегая взглядов на цены. Тимур, благодаря своим трудолюбию и уму, смог добиться и высокого поста, и хорошей зарплаты. Хотя многое уходило на дом, сына и Стаса, но кое-какие средства Левшин откладывал на учёбу Даньке, чтобы тот смог получить хорошее образование и позволить себе то, чего в своё время лишился его папа.       Так что цены не настолько волновали Тимура, как то, что его нерешительность была воспринята сотрудниками магазина неправильным образом. Сразу два, а то и три консультанта набрасывались на него, желая порекомендовать новомодные наряды. Единственное, что мог расслышать в непонятном французском щебете бет и омег — это названия брендов, которые ему предлагались. В остальном, продавцы полагались на свой вкус и предлагали то, что приводило секретаря просто в некультурный шок. Едва появилась возможность, как Тимур сбежал, позорно и даже как-то смущённо, но это было выше его сил. Расположившись в кафе неподалёку, Левшин с трудом смог заказать кофе, благо, это слово было понятно и ему, и официанту, и принялся размышлять. В итоге проиграло извечное упрямство Тимура, и он позвонил начальнику.       Реакция Вадима была предсказуема. Он моментально пообещал прибыть и помочь разобраться с такой деликатной проблемой. Тимур едва не стукнулся лбом об столешницу. Сколько можно полагаться на Новаковского?! Это уже ни в какие рамки не входит. Он — секретарь, финансист, "альфа". Почему теперь он постоянно обращается к Новаковскому, если только что-то происходит? Хотя тут, во Франции, у него просто нет иного выхода, ведь он никого не знает.       Хотя тут он снова ошибается. Одного человека он прекрасно знает. Точнее, думал, что знает. Много лет назад. Словно в ответ на его мысли рядом раздался знакомый голос.       — Тимур, привет. Мы можем поговорить?       Левшин поднял глаза от своего мороженого, которое не спеша дегустировал маленькой ложечкой.       Рядом стоял тот, кого он меньше всего жаждал видеть. Ещё меньше, чем Новаковского. Кузьма Алеев собственной персоной. Или правильнее будет — Ксавьер Дюкасс?       — Нет. Уйди, если не хочешь получить ещё один фингал для симметричности, — предупредил Левшин. И как он только смог найти Тимура?       Кузьма поморщился, прикоснувшись к внушительному синяку под глазом. Но предпочёл рискнуть и усесться рядом, заказав что-то улыбчивому официанту. Тимур нахмурился, поймал блеск золотых серёжек и отвернулся. Мало ему любоваться на Вадима, увешанного такими украшениями, так ещё и этот. Хотя возраст уже тот, да и полигамия уже давно законная. Вон в странах Азии омежки вообще не имеют права выходить на улицу без разрешения мужа, семьи и без паранджи. Тут ещё своя демократия, хотя некоторые давно протестуют, требуя ввести равноправие среди омег, альф и бет.       — Рискну, — с лёгкой картавостью на букве "р" ответил Кузьма. — Послушай... Расскажи мне, как у тебя дела? Тебе было очень трудно?       Тимур повернулся к бывшему парню, чуть приподняв бровь.       — Догадайся, — с лёгким сарказмом предложил Левшин. Ему очень хотелось уйти из кафе, но нужно было дождаться Новаковского. Не хватало вообще заблудиться в окрестностях Канн. — Как ты меня нашёл?       — Случайно, тут недалеко мой муж закупался... — Кузьма, видимо, понял, что сказал кое-что лишнее. На лице омеги застыла ледяная маска. — Послушай, Тимур. Я знаю, что поступил с тобой не лучшим образом. Ты имеешь право на меня обижаться, правда, я думал, что ты простил меня...       — Простил? — переспросил Тимур с издёвкой.       — Я думал, Стас тебе все объяснил, — ответил Кузьма. Официант принёс заказ, и разговор повис в воздухе. Тимур нахмурился. Стас? При чём здесь он? — Как там... Даня?       — Откуда ты знаешь о нём? — Казалось, из Тимура разом вышло все тепло. Он застыл, вцепившись в столешницу. Кузьма никак не мог знать об их сыне. Он сбежал раньше, чем сам Тимур узнал, что беременный. И после не было никакой возможности связаться каким-либо способом с отцом Дани. Только если...       — Мне Стас писал, — словно само собой разумеющееся, ответил Кузьма, смотря в чашку с кофе. — Прости меня за то, что не смог быть с тобой рядом. Я очень хотел вернуться, но меня все ещё искали. А потом ты переехал, устроился работать, и Стас сказал, что не нужно вам мешать. Что у тебя наладилась своя жизнь, а у меня своя. И не стоит вмешиваться...       Тимур с трудом слушал всё остальное. В глазах упорно щипало, горло сводило судорогой, но он сопротивлялся всеми силами, чтобы не расплакаться вот так перед Кузьмой.       Значит, Стас знал всё это время? Знал, что его брат во Франции, обзавёлся мужьями, неплохо зарабатывает? Рассказывал ему о Дане, об их жизни, обо всём?..       Глупые мечты, в которых Тимур встречает своего бывшего возлюбленного, тот бросается его обнимать, а потом сообщает об их сыне, разбились вдребезги. Каким-то далёким краем сознания Левшин помнил, как много раз плакал и ругал Кузьму, твердя, что никогда не простит за предательство и то, что он бросил их. Что даже хорошо, что этот альфа исчез из его жизни, и Тимур теперь смог начать новую жизнь, в которой для него открыты все двери, прежде закрытые как омеге.       Да, Левшин сам говорил, что не сможет принять Кузьму... Но в глубине души хотел снова увидеть, знать, что тот всё ещё любит его. Конечно, с каждым годом эти мечты становились все размытее, Тимур забывал о своей сущности, о предназначении. Быт и работа забирали всю романтику из его жизни, секретарь все больше загружал себя делами до тех пор, пока мечты о замужестве и настоящей семье не ушли. Хотя в своей юности Тимур и не помышлял о браке вовсе. А сейчас всё больше хотелось прийти домой, где ждал бы любимый. Не дядя его сына, а именно тот альфа, который... Который что? Который согреет его по ночам, сделает дни течки не такими болезненными, который будет любить и лелеять его?       Да, Тимур глупо, по-омежьи часто мечтал об этом. Хотя вслух говорил другое. Хотя Стас мог бы понять это, прожив с ним столько лет. Но он предпочёл скрыть сам факт того, что Кузьма в пределах контакта. И что знает обо всём случившемся в жизни бывшего, а Тимур даже понятия не имел, жив ли тот вообще. И дураку понятно, что Стас ради него старался скрыть все, чтобы Левшин не оказался перед фактом того, что у Кузьмы мужья и своя жизнь. Чтобы, как сейчас, не сидел с ошеломлённым лицом, понимая, как же глупо было надеяться на чудо.       — ...Тимур, ты меня слушаешь?       Омега вынырнул из своих мыслей. Он рассеянно взглянул на Кузьму. Странно, внутри словно оборвались все чувства. По крайней мере, Тимур не ощущал ненависти или злобы. Он даже не понимал, кого больше должен хотеть убить: Стаса или его брата. Оба альфы его обманули. И пусть каждый считал, что это ради него. Пусть они считали, что Тимур пережил все и теперь счастлив и не стоит разрушать его устоявшуюся жизнь. Боль от этого становилось не меньше.       — Слышу, Кузьма. — Тимур кисло улыбнулся. Рука с ложкой для мороженого дёрнулась. — Просто вспоминал нашу жизнь. Скажи, если бы Стас не сказал, ты бы вернулся? Зная, что я хочу тебя увидеть, познакомить с нашим сыном?       Кузьма стушевался и отвёл взгляд, взъерошивая свои волосы. Тимур прикусил губу, вспомнив этот привычный жест бывшего парня.       Молчание затягивалось.       — Ясно, значит, не вернулся бы, — подытожил Левшин, поднимаясь. По его мнению, они уже все выяснили.       — Тимур, постой! — Кузьма тоже вскочил. — Пойми, столько всего случилось! Я хотел вернуться, когда узнал, что вы со Стасом переехали! Но я тогда только поднялся на ноги, у меня появился муж...       — А позже? — поинтересовался Тимур, направляясь к выходу из кафе. Ему было уже безразлично, где дожидаться Вадима. Он готов был на улице подождать, лишь бы избавиться от общества Кузьмы.       — Тимур, пойми, ты уже жил своей жизнью, а у меня родился первый сын...       Левшин резко остановился. Значит, Даня его первым сыном не считается? Кузьма вообще его сыном рассматривает?       — Сколько?       — Чего? — не понял Кузьма.       — Сколько у тебя детей? — терпеливо пояснил свой вопрос Левшин. Они с Кузьмой находились у выхода, загораживая проход людям, которые с интересом наблюдали за их беседой. К счастью ли несчастью, но никто не мог понять их разговор, так как он был на русском языке, но понять, что это — ссора, было несложно.       — Двое. Николас и Кристиан, — с оттенком теплоты и гордости добавил Кузьма. Кулаки Тимура сжались. От этого проявления отцовских чувств всё горело желанием снова устроить скандал, врезать Кузьме так, чтобы тот месяц, а то и несколько, с кровати не поднимался. И никогда не попадался ему на глаза. — Тимур, если ещё не всё потеряно, я бы мог предложить тебе...       Левшин едва не задохнулся от злости. Кажется, ему сейчас предлагают пойти третьим мужем?!       Но внезапно на него напало чувство спокойствия и умиротворённости. Даже не поворачиваясь, Тимур всем телом ощущал появление Вадима. Его властную и уверенную ауру, крепкий, сводящий с ума всех омег и бет запах, так неожиданно ударивший по всем органам чувств. Словно рядом вдруг появился кто-то, кто укутал его мягким одеялом и взял на свои плечи все проблемы, в том числе и Кузьму.       Левшин прикусил губу. Очень хотелось просто повернуться и броситься на Новаковского, прижаться к нему, обнять... поцеловать. Что с ним творится?!       — Дюкасс. — Голос Вадима раздался совсем рядом. Тимур обернулся к нему, стараясь не смотреть в глаза. Ему казалось, что сейчас на его лице были написаны все его мысли и эмоции. — Тимур, всё в порядке?       — Почти, — на выдохе ответил Тимур. Он попытался обойти Кузьму, который встал у него на пути к Новаковскому. — Уйди с дороги.       — Тимур, мы не договорили... — заупрямился Дюкасс, но Вадим все так же ровно прервал его:       — Вы разве не слышали, Дюкасс? Вы мешаете Тимуру пройти...       — Это не ваше дело! — разозлился Кузьма, наконец бросив взгляд на Новаковского. Но именно в этот момент Тимур тоже посмотрел на Вадима. Прямо в глаза. Неизвестно, что понял альфа, но Вадим моргнул, потом напряжённо и резко выдохнул, словно ему не хватало воздуха.       В следующий миг Кузьма перестал стоять на пути Тимура. Вадим, не сильно размахнувшись, ударил альфу под дых, заставив его согнуться. После второго удара Кузьма опрокинулся на чей-то столик, отчего взвизгнули сидящая там компания омежек с детьми. Тимур молча следил за событиями, незаметно для себя уйдя под прикрытие спины Вадима, который теперь стоял и, поморщившись от собственной глупости, смотрел на сотворённый им переполох.       Что Новаковского заставило резко начать драку, он совершенно не понимал. Он просто ощутил, что Тимуру сейчас нужна поддержка. Понимали инстинкты, интуиция, шестое чувство, всё, что подразумевалось под этим. Сюда ещё примешивалась злость на то, что Кузьма оказался рядом с Тимуром. Вадим явно не ожидал встретить его, рассчитывая неплохо провести время, поддразнивая секретаря, и пройтись по магазинам. А тут Дюкасс. И какой-то потерянный Тимур. И яснее ясного, что между ними что-то случилось.       Близость и сладкий запах Тимура и без того подействовали на него сильнее, чем обычно. Словно стали резче, насыщеннее. Может, не стоило всё-таки менять таблетки?       — И что вы творите? — сухо поинтересовался Тимур за его спиной.       Вадим неторопливо к нему повернулся. Он сам бы хотел знать, что с ним случилось. К тому же, внутри до сих пор клокотала злость, отчего он бы с удовольствием ещё раз зарядил бы по цветной физиономии Кузьмы.       — Мне казалось, вы хотели пройти, — глухо произнёс Вадим.       — О да, хотел! Но я бы справился и без вас! — с этими словами Тимур вышел, не сомневаясь, что Новаковский пойдёт за ним, как только разберётся с устроенным ими представлением в кафе.