Как приручить Альфу?

      Язык разговора не стала выделять, потому что тут непринципиально =)       Особых событий нет и довольно коротко XD       — Надеюсь, Тимур, вы не собираетесь говорить, что снова хотите утопить горе в вине и напиться?       Левшин бросил глубоко оскорблённый взгляд на начальника. С каких пор Новаковский о нём такого высокого мнения?!       Только заметив лёгкую насмешливую улыбку на губах и искры в глазах, Тимур понял, что это был вызов. И теперь, как бы омеге ни хотелось расслабиться таким выгодным образом, то не получится. Потому что собственное упрямство и слова Вадима не позволят ему опуститься до уровня пьяницы, который будет плакаться в ближайшую жилетку. Впрочем, может быть, Новаковский просто не хотел портить себе эту самую жилетку, так как несомненно являлся единственным человеком, кому можно было пожаловаться, так как другие просто не подходили на эту должность.       — Не волнуйтесь, — сварливо произнёс Тимур. — Не буду.       Разговор происходил вечером того же дня, после того, как Новаковский с Левшином наконец вернулись из магазинов. Впрочем, процесс шопинга оказался не настолько интересным, как могло показаться. Тимур был в расстроенных чувствах, односложно отвечая на вопросы и практически не принимал участия в дискуссиях Вадима и продавцов-консультантов, буквально сбежавшихся к альфе, как стая пчёл на мёд. Только вот было очень неприятно видеть, как беты и омеги, даже замужние, обступают Новаковского, чуть ли на шею не вешаясь и не цапаясь между собой, чтобы хоть на секунду привлечь внимание альфы. Взгляды, перепадающие Тимуру исподтишка, были наполнены чёрной завистью и ревностью, хотя если бы хоть один из них был достаточно умён, то заметил бы, что на ухе омеги нет ни одной серьги, а вот у Вадима — целых семь. А может, именно это и вызывало безудержную неприязнь — они посчитали секретаря любовником и душу готовы были продать, чтобы оказаться на его месте? Тимур вполне мог поменяться с ними, но это ничего бы не решило.       Кроме неприятного разговора с Кузьмой и новых открытий о том, что он совершенно не знает окружающих его людей, подводила и собственная реакция Тимура. Он буквально не сводил напряжённого взгляда с Вадима. Причём, глаза сами искали альфу, отмечая каждый его жест, движение его губ, когда он что-то бегло говорил по-французски окружающим его консультантам, просматривая очередной предложенный ему каталог. Иногда он мог остановиться, припоминая нужное слово или выражение, и между бровей пролегала небольшая морщинка. Тимура просто тянуло разгладить её, поцеловать, потом спуститься ниже и припасть к мягким губам...       На этом моменте Тимур одёргивал себя и отворачивался, проклиная себя, своё тело и глупое желание. Но несколько минут спустя замечал, что снова втягивается в этот гипноз, ловя каждое слово Вадима, едва не каждый вздох, и оборачивался на движение его руки, звук голоса или запах. Вскоре и мысли были заняты не столько Кузьмой и Стасом, сколько злостью, что Вадима окружает толпа омег и бет. Ему хотелось, чтобы внимание Новаковского было приковано лишь к нему. Чтобы он подошёл к нему, когда он переодевался за ширмой. Чтобы его руки обхватили его за талию, прижали к сильному, крепкому телу, заставляя почувствовать упирающееся ему в ягодицы желание альфы...       Казалось, эротические сны Тимура, мучившие его последний месяц, вышли за рамки сновидений и преследовали его и наяву.       Неловкости добавляла реакция тела, готового хоть сейчас лечь под Вадима, если тот пожелает. К счастью, Новаковский старался меньше смотреть на него, только по делу, комментируя очередной костюм или рубашку.       Вероятно, Тимур был бы удивлён, если бы ему кто-то сказал, что Вадим мучился тем же навязчивым желанием, что и он. А неприязнь консультантов была вызвана больше тем, что они буквально ощущали напряжение между ними, альфой и омегой, и тем самым была продиктована их ревность и зависть.       Едва появилась возможность, как Тимур бежал в туалет и пил таблетки, но улучшения в своём состоянии он не замечал. В голову приходили самые неожиданные мысли, вплоть до маниакальных. Что течка пришла раньше времени, что таблетки потеряли своё действие, что кто-то подсунул ему афродизиак, что климат и смена часового пояса ударила по его многолетнему воздержанию, что он просто сошёл с ума. Бороться с влечением было безумно сложно, не говоря уже о поддержании серьёзного разговора.       Вот и сейчас, вечером, Тимура осаждали мысли о предательстве Кузьмы и в то же время мучило болезненное возбуждение. К счастью, Вадим не стал его нагружать работой, лишь предупредив, что завтра будет встреча с Ларье и Биссоном. Правильно сделал, Тимур просто не представлял, как сможет заниматься делами с такой кашей в голове, да ещё в опасной близости от Вадима. Хотя, честно говоря, желание пойти в бар и запить своё горе и появлялось, без разницы составит ли ему компанию Новаковский или нет, но после этих слов он решил, что будет спать. Если это у него получится. Тимур очень сомневался, что сможет заснуть.       Так что Левшин воспользовался разрешением начальника и пошёл к своему номеру, расположенному по соседству. Но прежде чем открыл дверь, он обернулся, не сумев побороть искушение.       Вадим смотрел ему вслед таким взглядом, что по телу прошла дрожь предвкушения. Словно если Тимур подаст знак, то все его сны тут же станут явью. Словно не только Тимур мучился весь день от непреодолимого желания. Словно их разделяет только стена из силы воли и собственного упрямства, а стоит одному наконец дать послабление — и ночь подарит им удовлетворение их страсти.       Лишь один шаг навстречу и...       И не сговариваясь, они отвели взгляды и скрылись в своих номерах. Тимур прижался спиной к своей двери, пытаясь выровнять дыхание. Вадим сразу же отправился в душ снимать собственное напряжение. Левшин позже последовал его примеру. Но ни тому, ни другому холодная вода не помогла, не говоря уже о попытках справиться с возбуждением своими руками. Желание не проходило.       Как и ожидалось, сны были яркими и наполнены откровенно пошлыми сценами. Казалось, что в них Вадим поимел его всеми возможными способами.       Две чашки кофе и ледяной душ немного привели его в чувство. Ровно до той минуты, пока они не встретились с Вадимом в коридоре. Между ними снова возникло напряжение, и теперь уже Тимур отметил, что все это взаимно. Вадим облизал губы, окинул его снизу вверх таким взглядом, словно сам принимал участие в его снах, и сказал, чтобы через полчаса он был готов. Тимур кивнул и шмыгнул обратно в номер, чтобы выпить вторую дозу таблеток. Чертов Новаковский!       До назначенного времени они старательно избегали друг друга. Вадим подождал Тимура у машины, молча закрыл за ним дверь и, избегая лишних взглядов, сел за руль.       Ларье и Биссон уже ждали их. Ксавьера, к счастью, поблизости не наблюдалось. Жана Биссона сопровождал его муж, Люсьен, практически ровесник Тимура, милый и спокойный омега, который своей улыбкой и добродушным нравом тут же завоевал симпатию Левшина. Увы, Тимур не знал французского, а Люсьен — русского. Но взаимопонимание нашлось на английском, которым оба владели достаточно бегло.       Как оказалось, Биссон рассчитывал совместить приятное с полезным — показать достопримечательности гостям города, погулять по свежему воздуху и поговорить с Новаковским и Ларье о бизнесе. Попытки Тимура прислушаться и поучаствовать в беседе провалились с треском. Вадим не успевал переводить разговор, а Люсьен показывал ему город и требовал к себе внимание.       Они погуляли по набережной Круазетт, побывали у Михаило-Архангельской церкви, после чего Люсьен повёл их... на кладбище. Как оказалось — в Каннах это было сродни парку. По крайней мере, несмотря на своё прямое предназначение, кладбище Гран-Жас было потрясающим. Могилы были украшены многочисленными статуями ангелов, в их лицах царило умиротворение, возвышенность и какая-то отцовская любовь к почившим тут людям. Люсьен провёл небольшую экскурсию, отыскал могилы русских солдат и знаменитых людей. Альфы с интересом наблюдали за ними, не спеша следуя по пятам. Разговор о бизнесе плавно утихал, мсье Ларье обиженно жалел, что не додумался взять с собой одного из мужей, чтобы прогулка и правда вышла семейной. Вадим лишь пожимал плечами, так как взять свои слова о том, что Тимур его жених, не мог. Да и при всём своём самообладании он не мог оторвать взгляда от фигуры Тимура, которого неунывающий Люсьен вёл к новой могиле или памятнику.       Казалось, что новый друг Левшина не может остановиться. Настолько он был воодушевлён, показывая достопримечательности. Тимур никогда не жаловался на отсутствие активности, но сейчас понимал, что устал до жути. Да и на нервы давило присутствие Вадима, которого он почти физически ощущал, хотя альфы и следовали на приличном от них расстоянии.       — Люсьен, давай передохнем! — наконец не выдержал Тимур.       — Ну ладно, — сдался Люсьен. — Но я хотел бы показать тебе своё любимое место...       — Лучше покажи мне ближайшую аптеку, — буркнул Тимур. Не выдержав искушение, он оглянулся на альф и поймал взгляд Вадима. Он тут же покраснел и отвернулся, проклиная Францию, Новаковского и бушующие гормоны.       — Тебе плохо? — Люсьен обеспокоенно посмотрел на него.       — Не совсем, — вздохнул Тимур. Он прикусил губу и посмотрел на Люсьена. Раньше у Тимура практически не было друзей-омег, и не с кем было пообщаться на такие деликатные темы, как возбуждение или течка. Стас не в счёт, так как он только закупал нужные лекарства и исчезал по графику. Да и после разговора с Кузьмой Тимур был слишком настроен против своего друга, считая, что тот поступил с ним подло. А ведь Стас был его ближайшим другом, кому он так доверял... Своего сына, свои секреты...       А Люсьен ещё не стал другом, но и незнакомцем не был. Это как в купе вагона разговориться с человеком, зная, что все тайны и секреты тот унесёт с собой, и они потом никогда не встретятся. По крайней мере, вряд ли Тимур ещё раз захочет полететь во Францию.       — У меня таблетки кончились, которые подавляют гормоны, — наконец произнёс Левшин новому другу. Люсьен озадаченно на него уставился. — У меня такое ощущение, что из-за этой поездки у меня сбился график течки или какой-то гормональный сдвиг, — Тимур не выдержал и кинул взгляд на Вадима, занятого беседой. — В общем, мне нужно купить "О-Стоп".       — "О-Стоп"? — Люсьен нахмурился, останавливаясь в тени под крыльями мраморных ангелов. — Но он у нас запрещён, не продаётся.       — Что?! — выдохнул Тимур, недоверчиво смотря на француза. — А что-нибудь такое же сильное?       — Нет. — Люсьен покачал головой. — Эти препараты достаточно вредные, их нельзя купить в аптеках, только по рецепту или у специалистов. И я бы тебе, Тимур, не советовал злоупотреблять этой химией. Ты ещё молод, не сомневаюсь, что Вадим обязательно захочет от тебя ребёнка...       — Что?! — Тимур резко побледнел. — Я не... Ты не так понял. Мы с Вадимом не...       — Да ладно тебе! — Люсьен театрально взмахнул рукой, прикрывая лукавую улыбку. — Да от вас просто исходит аура страсти! Вы с Вадимом та-а-акие взгляды друг на друга кидаете!.. О-ля-ля!       Француз подмигнул другу и недвусмысленно усмехнулся.       — Люсьен, прекрати! — возмутился Тимур, оглядываясь на альф. Он уже пылал от смущения и очень надеялся, что Новаковский не услышит ни слова из разговора! Иначе Вадим точно будет его дразнить или предложит что-то похлеще. И вряд ли Тимур найдёт в себе силы отказать. Хотя стоило отдать начальнику должное — он ясно видел, что происходит, но не пользовался своим положением. Пока что.       — Так вот! — Люсьен схватил друга за руку, намереваясь снова устроить марафонский забег. — Я хотел тебе показать одно место!..       Альфы заметили, что их омеги сменили направление, и последовали за ними. Вадим был весьма доволен сегодняшним днём. Биссон был очень заинтересован в строительстве отеля, так как он знал талант Ларье как дизайнера, а также был удовлетворён молодым предпринимателем, который сделает всё, как надо. Да и Биссону очень понравилась эта пара, особенно своенравный омега, умудрившийся заехать по физиономии его зятя, чего сам тесть никак не мог сделать, ибо его бы убили и Люсьен, и его сын, так неудачно вышедший замуж из-за того, что забеременел раньше, чем его отец мог бы вмешаться. Несомненно, Ксавьер этого и добивался, хотя много не получил, а зависел всецело от тестя, державшего в своих руках власть и деньги.       Вадим поначалу казался ему таким же. Однако в нём чувствовался стержень и в то же время гибкость, позволяющая идти напролом или обходными путями, но только вперёд. Биссон взглянул исподтишка на альфу. Всё-таки иногда стоит сделать шаг назад, а то и несколько, чтобы получить желаемое, но вряд ли Вадим выберет такой путь.       — Куда мы идём? — поинтересовался Новаковский. Прогулка ему уже изрядно надоела. Свои дела он выполнил, так что считал вполне приемлемым вернуться в отель и отдохнуть. Он не привык к таким семейным прогулкам, и внутри что-то противилось такому времяпровождению. Словно это не для него.       — М-м-м... — Биссон проследил за направлением и улыбкой своего мужа. — Кажется, Люсьен хочет показать памятник, посвящённый разлучённым истинным парам.       — О да, точно! — мсье Ларье отвёл свой восхищённый взгляд от Тимура, за что Вадим был ему премного благодарен. Одной из причин, почему он устал от прогулки, был этот пухлый француз, буквально влюбившийся в его секретаря. Новаковский чувствовал себя на взводе, ведь напряжение никак не проходило, а те взгляды, которые кидал периодически Левшин, охлаждению не способствовали.       — Что это за памятник? — больше для вежливости, чем из любопытства поинтересовался Вадим.       — О, вы не знаете? — Биссон и Ларье обратили на него свои взгляды. Новаковский нахмурился, раздражённый их нелепым изумлением.       — Нет, не знаю. Расскажите, — любезно предложил им Вадим. Альфы переглянулись. На лице Ларье расплылась мечтательная улыбка.       — Говорят, что истинная пара никогда не должна разлучаться, потому что их встреча — это нечто большее, чем событие, — воодушевлённо начал Ларье. Вадим подавил готовый сорваться зевок. Он терпеть не мог слащавые истории любви. Этим больше любил заниматься Кирилл, а потом зачитывать свои истории остальным мужьям Новаковского. — Раньше даже считалось, что если альфа или омега встречает истинную пару, то имеет право потребовать у супруга развод, так как они обязательно должны быть вместе. Все их мысли заняты друг другом, они испытывают всепоглощающую страсть. Говорят, что не всегда можно моментально понять, пара тебе или нет, ведь окружающие не имеют ни малейшего понятия. Только сама пара ощущает друг друга, только их чувства и слова подтверждают, но многие пользовались этим и оскверняли истину. Именно поэтому разводы были запрещены, а неизвестный скульптор, который не смог получить право быть со своим омегой, сделал этот памятник. Говорят, что после этого он умер, а его возлюбленный долго плакал под статуей, пока тоже не ушёл на тот свет.       Вадим скептически хмыкнул. История, достойная пера одного его мужа.       Биссон с интересом на него посмотрел.       — Вы не верите в истинную пару?       — Увы, не верю, — подтвердил Вадим. Ларье недовольно вскрикнул.       — Как можно не верить в истинную пару?! Это же просто... — Жюльен не смог подобрать нужных слов от возмущения, — ...кощунство!       — Надеюсь, моя вера не повлияет на наши деловые переговоры? — с улыбкой поинтересовался Вадим. Биссон откинул голову назад и расхохотался.       — Конечно, нет! Хотя жаль... Вы ещё молоды, у вас всё впереди.       Вадим мысленно подумал, что ему восьмого мужа хватит с головой. Как и прилагающихся к нему акций СКБ и самого омеги. Он бросил взгляд на Тимура, который с несколько сонным видом выслушивал, вероятно, ту же историю из уст Люсьена.       — Как жаль, что Люсьен не моя истинная пара... — тихо произнёс Биссон, смотря на своего мужа. Вадим так же не сводил взгляда со спины Тимура. Словно почувствовав его, Левшин выпрямился и, чуть погодя, оглянулся. Пару секунд они смотрели друг на друга, потом Тимур повернулся к Люсьену, дёрнув плечом, словно пытаясь смахнуть невидимую глазу тяжесть. — Наверное, если бы я встретил свою пару, то был бы счастлив, но Люсьен... Ему будет весьма печально наблюдать за тем, что он будет не нужен мне. Истинная пара просто не может сопротивляться своему притяжению и постепенно забывает о других. Ведь им никто не нужен, кроме них самих.       Несколько секунд висело молчание. Потом Ларье нарушил тишину, предложив закончить прогулку и присоединиться к омежкам. Альфы поддержали предложение.       Через полчаса Вадим уже помогал измученному сегодняшним днём Тимуру выйти из машины. Левшин на секунду прижался к нему, потом, спохватившись, вырвал руку и ушёл вперёд, поджидая начальника у лифта.       — Вам понравился день? — вежливо поинтересовался Вадим, заходя следом за Тимуром. В лифте они были одни, и оба чувствовали исходящую друг от друга волну жара. Вадиму даже казалось, что Левшин немного дрожал.       — Да, — хрипло произнёс Тимур. Кажется, разговаривать он не собирался, а Вадима не особо интересовала тема погоды или работы.       — Тимур, может нам стоит прекратить это? — произнёс Новаковский. Если кто-то из них не скажет это, то они просто сойдут с ума.       Секретарь отступил от него на шаг, хотя в кабинке было достаточно места. И в то же время она была слишком маленькой для них двоих.       — Я же вижу. Вы хотите меня так же, как и я вас.       Левшин не произнёс ни слова. Но дрожь, бившая секретаря, стала почти ощутимой.       — Тимур, это бесполезно. Мы оба так долго не выдержим.       Едва лифт остановился, как Левшин выскочил с такой скоростью, словно опасался, что Вадим разложит его прямо в коридоре. Дверь номера захлопнулась за ним, и Новаковский, проклиная таблетки, запахи и сумасшедших секретарей, пошёл в свою комнату. Стянул галстук, давивший на шею, словно удавка, расстегнул рубашку и повалился в кресло. В паху болезненно ныло, длительная прогулка и тесные брюки не пошли на пользу возбуждению. И Вадим понимал, что ни душ, ни собственная рука ему сейчас не помогут. Нужно было срочно найти неприхотливого омегу, или даже лучше бету, ведь запахи других были ему сейчас неприятны, кроме одного. Запаха Тимура.       Едва Вадим вспомнил о секретаре, как тело пронзила болезненная дрожь.       Он очень сомневался, что кто-то сможет сейчас заменить Тимура. Ведь даже в постели со своими мужьями его преследовал образ секретаря и его запах.       Их отделяет всего одна стена, две двери, буквально несколько шагов... И упрямство обоих. Вадим не сомневался, что стоило бы ему настоять или усилить давление, и Левшин сдался бы. Но это была бы не та победа, которую он хотел.       В дверь постучали. Новаковский закрыл глаза и постарался подавить глупую надежду, что Тимур всё-таки передумал.       — Входите.       Сначала он почувствовал запах. Потом — едва слышные шаги, нерешительно затихшие рядом с креслом. Тяжёлое, учащённое дыхание, сбитое с ритма. И жар, разлившийся по телу, узнавание и понимание того, какое решение принял Тимур.       Напряжённый, слегка хрипловатый голос:       — Только один раз. И никто никогда не узнает, что мы...       Вадим просто не дал договорить Тимуру, в одно мгновение оказавшись рядом. Он с силой прижал к себе напряжённое тело, заставив выгнуться дугой, чтобы не быть раздавленным. Вскрик боли потонул в долгожданном поцелуе, когда Вадим ворвался в рот Тимура, сминая лёгкое сопротивление.       Теперь уже было бессмысленно делать шаг назад. Теперь Тимур его.       Где-то на краю сознания промелькнула мысль, что он нашёл свою истинную пару, но она тут же пропала под напором страсти.       п/а кхм... ну короче, следующую главу придётся немного подождать, а то нужно же помучиться... что-то меня на романтику развязло, прям неловко xDD       В Каннах и правда все перечисленное есть, кроме памятника, который автор выдумал, как и легенду.*