Как приручить Альфу?

       п/а *Ох, я и замучилась с этой главой! Но до сих пор во многом недовольна =__=       Сразу прошу прощения за задержку, отвлекали семейные проблемы и приезды родственников.       Надеюсь, что глава вам хоть немного понравится! Вечно я этой НЦой мучаюсь, и выходит она непонятно как.       И спасибо большое Azurita и tishka_t! Что бы я без вас делала?* =)       Автор уполз в туман, чтобы его не убили       Наконец это случилось.       Вадим упивался поцелуем, с силой прижимая к себе все ещё неподатливого Тимура и терзая мягкие губы. Тот, казалось, всё ещё боролся сам с собою, с этой ужасной, невыносимой волной возбуждения, пробуя вытолкнуть чужой язык, так властно хозяйничающий во рту. Не желая этого, а просто чтобы показать хоть какую-то видимость сопротивления. Но уже через несколько секунд бессмысленной борьбы он обречённо простонал в губы альфы и закрыл глаза, обвивая шею альфы и с жаром отвечая на поцелуй.       Отступать было поздно. Он сам пришёл. Если бы месяц назад ему бы сказали, что он будет спать со своим начальником, более того — с Вадимом Новаковским, которого он терпеть не мог и старался обходить десятой дорогой, он бы посоветовал тому человеку сходить к психиатру. А лучше сразу заказывать палату номер шесть по соседству с Наполеоном.       Горячие руки пробрались под рубашку, прошлись по плавному изгибу позвоночника, огладили бока и скользнули под плотно прилегающую ткань брюк в уютную ложбинку между ягодиц, ощущая, как становится жарче, приближаясь к заветной дырочке. Увы, мешала проклятая одежда, и Вадим, прорычав что-то сквозь зубы, разорвал поцелуй и подхватил секретаря на руки, в несколько шагов достигнув кровати и не очень нежно укладывая туда.       Тимур едва заметил это, вцепившись непослушными руками в рубашку начальника, дрожащими пальцами пытаясь справиться с пуговицами, но все больше просто дёргая и чуть ли не отрывая. При взгляде на открывшуюся мощную шею и яростно бившийся кадык альфы, тело пронзило знакомым трепетом, сердце забилось яростнее, разгоняя кровь.       Несколько больше времени у него заняла борьба с ширинкой, чтобы немного приспустить брюки Вадима, освобождая возбуждённый член альфы. Пальцы сомкнулись на стволе, большой палец огладил головку, растирая смазку. У Вадима вырвался некий полурык-полустон, он резко дёрнул за рукав батистовой рубашки Тимура, и послышался треск рвущейся ткани.       — Приподнимись.       Тимур послушно прогнулся, помогая стянуть с себя рубашку и брюки. За рекордное время их одежда оказалась на полу, и Вадим немного отодвинулся, чтобы осмотреть раскинувшегося перед ним секретаря во всей его наготе.       Не сильно широкие плечи, тяжело вздымающаяся грудь, подтянутый живот с небольшим шрамом, по-видимому, оставшимся после кесарева сечения. Чистый, лишённый волос пах и твёрдый, небольшой член с капелькой смазки на головке. Узкие бёдра, длинные, мускулистые ноги, между которых устроился Вадим, упираясь коленом в промежность, там, где Тимур хорошо чувствовал, как пульсирует его анус, влажный и жаждущий принять в себя альфу.       От жгучего, пристального взгляда Левшин покраснел, по телу прошла новая волна обжигающего желания, отозвавшаяся ноющей болью в области паха. Вадим склонился над ним, вдавливая в матрац, окутывая своим сильным запахом, от которого лёгкие готовы были разорваться. Его рот накрыл мягкие, горячие губы Тимура, а руки заскользили по телу, исследуя каждый изгиб, каждое чувствительное местечко. С неким ликованием ощущая, как реагирует на прикосновения его секретарь, извиваясь и потираясь об него возбуждённой плотью, и неловко пытается вернуть ласку, поглаживая его по спине и плечам.       Почувствовав пальцы между ног, Тимур судорожно выдохнул, послушно раздвинул колени и откинулся на подушки, подставляя шею под жадные поцелуи Вадима, дорожкой спускающиеся все ниже, к выпирающим ключицам. Захватывая зубами кожу и оттягивая, он чувствительно посасывал и тут же зализывал горящие огнём места. Назавтра там останутся засосы, которые вряд ли позволят забыть всё, что случится этой ночью. Хотя Тимур вряд ли сможет такое забыть. Даже если очень захочет.       В ушах стоял шум их тяжёлого дыхания, перед глазами всё плыло, и Тимур закрыл их, вдыхая удушающую смесь запаха сильного альфы и страсти. Между ног было влажно, пальцы Вадима вошли в сочащийся смазкой проход, и сфинктер инстинктивно сжался, обхватывая их.       Новаковский, сдерживаясь изо всех сил, укусил его за плечо, и принялся проталкивать пальцы внутрь, растягивая неподатливые напряжённые мышцы.       — Не сжимайся, Тимур. Ты такой... узкий.       Голос Вадима прозвучал совсем рядом, его губы снова накрыли рот Тимура, проглотив очередной тихий всхлип. Он послушно попробовал расслабить напряжённое тело и подался бёдрами навстречу дразнящим движениям пальцев. Глубже, сильнее и, сменив наклон, наконец задеть бугорок нервов. Секретарь вскрикнул и выгнулся в руках альфы, содрогаясь от накатившего удовольствия.       Вадим разорвал поцелуй, негромко, но крепко выругался и, подхватив Тимура под коленками, широко развёл ноги. Левшин со страхом глянул на него и сглотнул, оценив размеры мужского достоинства альфы. Вадим был пугающе огромен, под стать своему сильному запаху.       А у Тимура слишком давно никого не было. И вряд ли был бы, если бы в его жизни не появился Новаковский.       И ждать дольше было просто невыносимо.       — Вадим...       Он сам не понимал, о чём умоляет, просто ему нужно было произнести это имя.       Вадим ответил ему взглядом потемневших от желания глаз. Таким непохожим на его обычное спокойствие.       Тимур облизал внезапно пересохшие губы и попытался спрятать лицо от этих жадных глаз, направленных на него.       — Тимур, я хочу, чтобы ты смотрел на меня.       Омега вздрогнул и послушно уставился на начальника, не в силах отказать этому приказу. Стыдливо наблюдая, как Вадим плавным движением бёдрами упирается членом в его анус, а потом с силой проталкивается вглубь. Левшин задохнулся от боли и наслаждения, стенки обхватили член, распирающий узкий проход. Собственное тяжёлое дыхание отдавалось в ушах, стук сердца оглушал, тело напряглось, неохотно впуская плоть начальника глубже.       Тимур смял простыню, заметался, пытаясь сдержать рвущиеся крики и стоны. Нижняя губа резко заныла от боли, прокушенная от напряжения. Казалось, член альфы никогда не кончится, большой, твёрдый, он входил все глубже, заполняя его изнутри. Это долгожданное ощущение, это сумасшедшее ощущение!..       Вадим прижался пахом к ягодицам и напряжённо замер, дав Тимуру немного привыкнуть. Левшин всхлипнул, глубоко вздохнул, но тут же ощутил, как альфа выходит, почти до конца, и резко заполняет снова. Тимур выгнулся, новый толчок, и он инстинктивно подался навстречу Вадиму, пытаясь поймать его ритм.       Вскоре боль ушла, остался только Вадим. Его запах, его движения, его успокаивающий, надрывный шёпот и пошлые звуки вбивающегося в него члена. Скольжение внутри и набирающее силу наслаждение. Тимур откинулся на подушки и лишь постанывал, упиваясь долгожданным единением, закрыл глаза, не в силах видеть, как Вадим ритмично и мощно вбивается, все ускоряя темп, не сводя взгляда с пылающего лица омеги. А это стоило многого, ведь впервые Тимур был таким мягким, таким беззащитным и податливым, со стыдливо-похотливым румянцем на щеках, с закушенными опухшими губами. Такой прекрасный, принадлежащий только ему.       Интересно, внезапно мелькнула мысль у Новаковского, Тимур так же извивался и стонал под Кузьмой?       Нахлынувшая злость от воспоминаний, что у того был только один альфа до него, и он столько лет хранил ему верность, вероятно, рассчитывая когда-нибудь быть снова вместе, буквально вскипела в крови, наполняя неудержимой яростью на незримого соперника.       Вадим полностью вышел из Тимура и резко перевернул на живот, вынуждая встать в коленно-локтевую. Приподняв бедра омеги, он вогнал член снова в растянутый проход, глубже и сильнее. Тимур упёрся дрожащими руками в матрац, выпятив ягодицы и всхлипывая от каждого мощного толчка.       Но этого было мало. Сладкого дурманящего запаха, долгожданного горячего тела под ним, пошлых вскриков и звуков, наполняющих уши — всего этого было мало.       Вадим склонился ниже, рукой подхватив под животом, мощно и ритмично вгоняясь до предела. Прикусил выступающую тонкую лопатку, поднялся выше по позвоночнику. Два глубоких толчка, спина Тимура выгнулась в изящном изгибе, оголяя манящую шею. Ещё один толчок, рука Вадима накрыла твёрдый член омеги, чувствительно проводя вверх-вниз по стволу. Секретарь уже открыто шептал и просил ещё сильнее, ещё глубже, снова и снова. Вадим исполнил его желание, чувствуя, как приближается разрядка. Узел внутри набух, в последний момент Тимур попытался уйти от сцепки, но альфа, крепко обхватив поперёк живота, не дал убежать, удерживая на месте. Оргазм оглушил и ослеплял, он почувствовал, как изливается, и наконец, чуть повернув голову, с силой впился зубами в небольшой холмик у основания шеи чуть ниже линии роста волос.       Тимур дёрнулся, вскрикнул и невольно замер под ним, подчиняясь многовековому инстинкту. Казалось, сочетание боли и наслаждения добили его, и он кончил в руку Вадима, содрогаясь в агонии ощущений. Не отпуская загривок, Новаковский вливал в него своё семя, вжимаясь бёдрами в упругие ягодицы.       А Тимур под ним лишь жалобно застонал и старался не шевелиться, удерживаемый сцепкой и зубами, впившимися в узелок нервов на шее. От накрывшего его удовольствия он совершенно не воспринимал окружающее, и Вадим, разжав хватку, осторожно боком уложил на кровать, прижимая спиной к своей груди. На коже от укуса появились две красные дуги, и Вадим с каким-то удовлетворением рассматривал их. Взмокший, затраханный им Тимур периодически трепетал в его объятиях от каждой волны удовольствия, пока их удерживал узел. Вадим и сам чувствовал приятную негу и, накрыв их одеялом, удобнее устроился в ожидании окончания сцепки.       Тимур почти заснул, когда Вадим вышел из него. Уставший и расслабленный, он представлял такое соблазнительное зрелище, что альфа почувствовал накатывающее возбуждение. Перевернув на спину омегу, Вадим принялся неспешно целовать его тело. Тимур медленно просыпался и совершенно не сопротивлялся, позволяя Вадиму творить всё, что тот хочет. В этот раз Новаковский не торопился, растягивая удовольствие. Он долго ласкал Тимура, пока тот сам не стал просить взять его охрипшим голосом. Лишь тогда Вадим вошёл, все так же медленно, закинув ноги омеги себе на плечи и чувствительно скользя внутри, пока они наконец не кончили одновременно, не так ярко, как в первый раз, просто насыщаясь близостью друг с другом. Потом они наконец уснули.       — Ты... вы пометили меня!       Тимур свирепо сверлил взглядом Новаковского, который, как всегда по утрам, неторопливо отпивал свой любимый кофе. Хотя сейчас скорее был полдень, чем утро, так как проснулись они очень поздно. И может, спали бы дольше, если бы Новаковскому кто-то не позвонил. Судя по разговору — это был кто-то из его мужей, отчего Тимуру хотелось провалиться сквозь землю. Ведь буквально пару часов назад, едва в номер проникли первые лучи солнца, Вадим снова взял его, сонного и податливого, даже не помышляющего о сопротивлении. В этот раз Вадим перевернул его на живот, подложив подушку, и быстро довёл до полного исступления сильными, резкими толчками. А сейчас спокойно, невозмутимо разговаривал с кем-то из мужей, повернувшись спиной к Тимуру, словно и не изменял им этой ночью.       Левшин, пользуясь моментом, быстро убежал в душ. Все тело было усыпано следами бурно проведённой ночи, между ног ныло и спеклось от засохшего семени. Хорошо, что не было течки, и он не может сейчас забеременеть. Встав под мощную струю обжигающей воды, он яростно сдирал с себя весь пот, грязь и сперму, пытаясь смыть вместе с ними воспоминания прошедшей ночи. Стереть буквально въевшийся запах альфы, который не желал уходить, словно окутывая его в какое-то подобие кокона. Тимуру даже казалось, что это всё из-за секса, что его подводит обоняние, что ему везде мерещится Вадим. Он драил себя мочалкой, нетерпеливо перебирая все гели и средства для душа, но ничего не могло сбить запах.       Тимур посмотрел на себя в зеркало. На шее выделялись несколько засосов. В голову пришла ужаснувшая его мысль, он дрожащей рукой коснулся шеи сзади, ощущая, как ноет там ранка. И в этот момент его накрыло осознанием произошедшего. Он выскочил из душа и теперь стоял напротив Вадима, поддерживая полотенце на бёдрах и с негодованием глядя на начальника. Попивающего не спеша свой чёртов кофе.       — Знаете, Тимур, после этой ночи, стоило бы перейти на "ты", — уклончиво заметил Вадим, оглядывая полуголого секретаря. Тимур покраснел, но метка под его пальцами на шее горела и напоминала, что теперь он полностью пропитан запахом Новаковского.       — Это к делу не относится! — прошипел Тимур. — Какого чёрта вы поставили на мне метку?!       — Тимур... — начал было Вадим, но, заметив выражение лица секретаря, тяжело вздохнул и произнёс, стараясь придать себе виноватый вид, что, впрочем, было довольно трудно, поскольку он нисколько не жалел о содеянном. — Я... немного увлёкся. Это вышло случайно. Простите меня.       Вадим нагло солгал. Он вполне осмысленно поставил метку, решив, что не позволит своей добыче уйти от него после прошедшей ночи. Теперь Левшину никак не скрыться от него. Хотя Новаковский первый раз пометил своего омегу, но было приятно ощущать, как на Тимуре стоит отпечаток его запаха. Теперь к его секретарю не подойдёт ни один альфа, кроме него. Не говоря уже об Алееве, Дюкассе или Ларье. Одного этого, как и осознания, что Левшину некуда деваться, было достаточно, чтобы привести его в хорошее настроение.       Правда, Тимура бесила эта улыбка Вадима. Кулаки чесались стереть это самодовольное выражение с лица альфы, оттрахавшего его впервые после семи лет воздержания, после многих лет борьбы с собственной сущностью. И ведь Новаковскому почти не требовалось усилий, чтобы добиться этого.       — Случайно?! — глаза Тимура метали молнии. — У вас семь мужей, и ни у одного нет метки! А меня вы — случайно! — пометили?!       — Ну да, — Вадим встал, ворот его халата распахнулся, оголяя шею и ключицы. Тимур прикусил губу. Несмотря на утоление страсти ночью, он всё ещё чувствовал влечение к этому альфе. Не такое дикое, но все равно сильное. Да что же с ним происходит?! Они переспали, трижды, а Новаковский все так же манит его, словно мотылька огонь! И без сомнения, это пламя спалит его дотла. — Случайно. Тимур, я не сдержался.       — Значит, не сдержались?! Мало было меня трахнуть?! Нужно было ещё и пометить меня, как... как...       — Какие выражения, — улыбка Вадима стала более напряжённой, а в глазах появился недобрый огонёк. — И это говорит наш принципиальный Тимур Левшин, который сам пришёл ко мне вчера ночью, чтобы я его трахнул?       — Вы... вы!.. — не найдя подходящих слов, чтобы описать свои чувства и подобающее название поступку Вадима, как и ему самому, Тимур замер посреди номера. Он и правда сам пришёл, Новаковский до последнего оставлял ему право выбора. Хотя тут ещё с какой стороны посмотреть — сопротивляться влечению было просто невозможно, особенно с учётом, что они были постоянно в непосредственной близости друг от друга. Так что Левшин всё равно оказался бы с ним в постели рано или поздно. Чего Тимур и боялся с того дня, когда Бачурин сказал ему, что он будет работать на Новаковского.       — Тимур, успокойтесь, — Вадим подошёл ближе к секретарю, и тот невольно отступил, пока не вжался в дверь ванной комнаты. Это напомнило тот случай, когда Вадим узнал, что он омега. Как и тогда Тимур испытывал самые разные чувства, сильные и не особо приятные. И снова отель, снова знакомая ситуация, и Вадим, который словно играет с ним по своим правилам, имея какую-то прозрачную власть над ним. — Извините, что сказал так грубо. Но я уже говорил, что вы мне нравитесь, даже больше того. И я вам тоже нравлюсь, хотя вы стараетесь демонстрировать противоположное, иначе бы никогда не пришли сами. Разве не так?       — Это просто... влечение! — прошипел Тимур.       — Разве у вас была течка? — чуть приподнял бровь Вадим, упираясь руками по бокам от головы секретаря.       — Нет... — отвернулся Тимур от него. Лгать было бессмысленной тратой времени.       — Разве я вас насильно тащил в постель?       — Нет! — Тимур яростно сверкнул глазами и повернулся к нему лицом. — И всё-таки это не давало вам права ставить метку!       — Да, не давало, и я уже попросил прощения, — с видом, противоречащим его словам, заметил Вадим. — И готов исправить эту ошибку.       Он впервые начал этот разговор с Тимуром, впрочем, он нисколько не сомневался в ответе, последующим на его предложение.       — Я не выйду за вас замуж! — прошипел секретарь, отталкивая его. Вадим не стал настаивать на своём. — Я не собираюсь становиться восьмой куклой в вашей коллекции мужей! И отказываться от своей карьеры, чтобы сидеть дома! И переходить с вами на "ты" — тоже не собираюсь!       С последней фразой Тимур со всей злости кинул смятую подушку в Вадима, которую тот без труда поймал, а потом принялся собирать свою одежду. Не одеваясь, в одном полотенце, он выскочил в коридор и с грохотом хлопнул дверью своего номера по соседству.       Запершись в комнате, Тимур со злостью бросился на кровать, выбивая свой гнев на ни в чём не повинных подушках. Метка на шее горела огнём, привыкнуть к своему изменившемуся запаху было трудно. Всё напоминало о том, что он теперь заклеймён Вадимом. Удалить метку было возможно хирургическим путём, но операция была слишком дорогой, и Тимур вряд ли согласится ради этого лечь под скальпель врачей. Да и пришлось бы всю оставшуюся жизнь пить гормональные средства, чтобы подавить железы, вырабатывающие феромоны. Оставалась призрачная надежда на духи Стаса, но он сомневался, что они собьют метку Вадима. Уж больно сильным запахом обладал Новаковский.       Тимур затих на кровати и перевернулся на спину. Мысли лихорадочно бродили в голове, приходили варианты решения проблемы и тут же отметались.       Вряд ли Бачурин обрадуется секретарю, помеченному его зятем, да ещё и не получившим обручальную серёжку, с иронией подумал он. Без сомнения, Новаковский с лёгкостью разрушил его жизнь, наконец наладившуюся после предательства Кузьмы.       И как теперь он может появиться дома? Как объяснять Дане, почему у папы изменился запах? Лгать сыну Левшин не собирался, и без того запутал шестилетнего ребёнка со своим перевоплощением в альфу и омегу. А ведь Дане уже седьмой годик идёт, скоро школа, а там скрывать и дальше свой секрет будет бессмысленно, особенно с этой меткой Новаковского. Ещё оставался Стас, который обманывал все эти годы, но, несмотря на это, оставался единственным другом и опорой в его жизни. Вряд ли альфа одобрит случившееся. Тимуру самому было противно, когда он вспоминал всё, что произошло во Франции. Начиная с избиения Кузьмы-Ксавьера и заканчивая предыдущей ночью.       И не мог Вадим просто так, случайно, поставить метку! У него было море омег и бет, но ни одного помеченного. Тимур ударил кулаком по подушке, стиснув зубы. Какой он дурак! Поверил словам этого ловеласа! И ещё гордился своим интеллектом, а как только ощутил вкус свободы и запах Вадима, так тут же раздвинул ножки.       Понимая, что битье подушек ничем ему не поможет, как и самобичевание, Тимур встал и направился в ванную, отчаянно надеясь, что запах Вадима сойдёт. Увы и ах, надежда была напрасной, зато кожу буквально покалывало от необычайной чистоты. Немного подумав, он всё-таки принял таблетки, не особо веря в их эффект.       Зазвонил телефон, Тимур с опаской поднял трубку и услышал поток вежливых фраз на французском, которого совершенно не понимал. Разговор долго не продлился, судя по интонациям, человек на том конце извинился и отключился. Левшин раздражённо уставился на телефон, пытаясь понять, что же это было. Через минуту послышался стук в дверь и голос Вадима. Подавив детское желание послать его на все четыре стороны, Тимур открыл дверь и уставился на него вопрошающим взглядом, не пуская в номер.       — Звонили из аэропорта, — Вадим продемонстрировал свой мобильный. — Ваши вещи нашлись.       — Замечательно! — с сарказмом произнёс Тимур, скрестив руки. — Очередная случайность, но теперь мне вещи совершенно не нужны! Духи бесполезны, одежду вы мне уже купили. Может, стоит пожертвовать их на благо Франции?       — Тимур, прекратите язвить, — любезно посоветовал Новаковский, оглядывая его с ног до головы. — Вряд ли это поможет.       — А вы поможете, да? Добрый и мужественный герой-любовник Новаковский спешит на помощь, не так ли?       Они напряжённо застыли, меряя друг друга взглядами.       — Вам придётся поехать со мной, Тимур, в аэропорт, потому что нужна будет ваша подпись, — наконец произнёс Вадим. — А потом мы приедем и поговорим.       — Я не хочу ни о чём говорить. Я хочу немедленно вернуться в Россию. Первым же рейсом. И только поэтому еду с вами в аэропорт, — процедил Тимур, решив, что дома ему будет легче принять решение, чем оставаться во Франции, где Вадим имел на него такое влияние. — Я хочу, чтобы вы купили мне билет, и я сегодня же мог отправиться домой.       Вадим молча кивнул, поджидая, пока Тимур соберётся. Спорить было бесполезно, Левшин был слишком раздражён случившимся. Его рука нет-нет, да и тянулась к шее, потирая ноющую, такую непривычную для него метку, хотя он старался этого не показывать. Конечно, Вадим бы предпочёл решить все тут, во Франции, чтобы вернуться обратно и продемонстрировать Бачурину полученный результат, но злить секретаря в его планы не входило. Хотя сейчас находиться рядом с Тимуром стало намного легче, ощущая, что он помечен им. Желание разложить секретаря на ближайшей горизонтальной и не только поверхности не пропало, но его становилось легче контролировать. По-видимому, Тимур ощущал то же, но избегал лишних разговоров.       В этот момент Вадим подумал о том, что рад, что поставил метку. Он не сомневался, что наутро Левшин бы предложил забыть эту ночь, выкинуть из памяти и работать так, словно ничего не случилось. И это стало бы поперёк планов Вадима.       Процедура возвращения багажа прошла достаточно быстро. Тимур подписал нужные документы, проверил наличие всех вещей в багаже и тут же потребовал купить ему билет. Новаковский прошёл к кассе и через некоторое время протянул Тимуру просимое, перехватив у него чемоданы. Так же молча они вернулись в отель, идти на встречу с Ларье и Биссоном Левшин отказался, предпочтя запереться в номере до утра завтрашнего дня, когда у него назначен самолёт.       Архитектор и инвестор сожалели о том, что не могут встретиться с Тимуром, зато у них наконец получился именно деловой разговор. Обсудив все детали проекта отеля и условия сотрудничества, они решили, что Ларье в ближайшее время покажет Биссону место строительства. Вадим, который сам хотел побывать там, отказался, объяснив, что вынужден вернуться в Россию завтра утром с Тимуром. В целом, встреча прошла как нельзя лучше, если бы Новаковский иногда не ловил себя на пустых взглядах в никуда, размышляя о Тимуре. В душе было неспокойно, словно что-то тянуло обратно. Вежливо извинившись, он покинул общество альф.       Едва он поднялся на свой этаж, как его прошиб пот. Понимание того, что случилось, отозвалось болезненным возбуждением в паху и жаром по всему телу. Он моментально оказался рядом с дверью Тимура, но та оказалась запертой изнутри.       — Уйдите, — хрипло проговорил Левшин, почуяв его приход. Голос раздавался подозрительно близко, словно омега стоял по ту сторону двери.       — У тебя течка, чёрт возьми! — прорычал Вадим. Какой-то иностранец на секунду остановился рядом с ним, потом, поймав грозный взгляд альфы, поспешил к лифту. — Открой дверь!       — Уйдите, — повторил Тимур, но дверь всё-таки открыл. Вадим быстро зашёл внутрь и тут же захлопнул её за собой, заперев снова. Левшин был весь бледный, закутавшийся по шею в одеяло. — Это всё из-за вас! Она началась на пару дней раньше, чем...       Левшин не договорил, потому что Новаковский просто заткнул его поцелуем. После чего поднял на руки и отнёс на кровать, словно продолжая прошедшую ночь. Тимур уже не пытался сопротивляться, понимая, что это просто бессмысленно. Пока что.       Утренний самолёт полетел без них.