Как приручить Альфу?

       *Вряд ли вы ожидаете этого, но... Многие могут разочароваться, ожидая яростный мордобой. =)       Тапки принимаются. Напоминаю — предпочтительнее белые, можно не пушистые :) перекрестилась, ну с Богом!*       — Что?.. — выдохнул Тимур, потрясённо уставившись на гостя.       — Я не должен был этого говорить, — поспешно очнулся Петя. Почему он решил, что именно на Тимура спорили отец и Вадим? Почему он уверен, что правильно понял смысл их разговора? Может, ему всё это показалось? Но ведь... сейчас перед ним находится секретарь мужа, помеченный Новаковским. Хотя совсем недавно Петя считал его альфой! — Я... я, наверное, сказал глупость.       — Подождите, подождите! — Тимур поспешно вскочил с дивана, присев рядом с Петей на корточки. — Вы сказали, что я — ставка в пари. Что Борис Николаевич и... Вадим, — имя альфы едва не застряло в горле, но Тимур заставил себя выговорить его, — поспорили на меня. Что вы об этом знаете?       — Я... — Петя стушевался. — Просто я услышал часть разговора... Отец говорил с Вадимом, что он должен соблазнить омегу и привести его в дом восьмым мужем. Я не знаю, о ком была речь. Я вообще почти ничего не знаю, случайно услышал час назад...       Тимур резко встал. В голове крутились мысли. Всё вставало на свои места, недостающий паззл в мозаике из тысячи деталек, которые собирал он за последние полтора месяца. Именно этот кусочек не давал увидеть всю картину, именно он нервировал его.       Вадим на него поспорил.       Воздух резко обжёг лёгкие, в груди стало пусто и больно. Сердце замерло от потрясения, от осознания истины. Значит, Тимур был всего лишь ставкой в пари? Всё сходится. Именно поэтому Вадим обратил внимание на ничего не значащего для него секретаря, из-за этого забрал к себе в офис, из-за этого признавался и таскал его на обеды, а потом и во Францию. Метка, течка — все приобретало новый смысл.       — Тимур, возможно, я неправильно понял, — тихо прошептал рядом Петя, положив руку ему на плечо. Обернувшись и слепо кинув взгляд в его сторону, Тимур не сразу осознал слова, вспоминая прошедшие полтора месяца.       — Думаю, вы поняли все правильно. А я-то думал, почему он так хочет, чтобы я... — Тимур поджал губы. — Расскажите мне всё, что знаете!       — Я не уверен, что правильно понял... — Петя растерялся, он не был уверен в себе и в происходящем. Казалось, что он шёл по тёмному коридору и вдруг заметил приоткрытую дверь. Любопытство заставляет её открыть, хотя он знает, что ничего хорошего это не принесёт. Он может закрыть её и пройти мимо или распахнуть настежь и узнать, что же за ней скрывается. В первом случае, он точно знает, что его ждёт та же жизнь, те же тревоги и заботы, ждут дома Вадим, Анри, Никита и другие. С другой — он никогда себе не простит, если бросит все так. — Я расскажу вам, если вы объясните мне всё, что происходит. Почему вы — омега, почему на вас метка и как вы связаны с Вадимом, — наконец решился Петя. Тимур странно на него посмотрел, потом отвёл взгляд в сторону.       — Хорошо. Но сначала...       — Вы первый, — быстро вставил Петя, но тут же напрягся, когда в гостиную зашёл Стас с подносом, на котором стояли чайничек, сахарница, сливки и три кружки. Стас выглядел хмурым, он уже жалел о содеянном, но теперь уже не мог вернуть свой импульсивный поступок назад, так что ему оставалось лишь извиниться перед беременным омегой:       — Прошу прощения, Петя, что я вас... — тот посмотрел на него с такой неприязнью, что Стас свёл брови, на его лице отразилось раскаяние, смешанное с раздражением. — Короче, извините.       — Стас, — Тимур, может, и заметил бы их странное поведение, но в голове у него вертелись тысячи мыслей и вариантов. Он уже строил логические цепочки, и все больше злость и отчаяние накрывали его. Сердце все так же словно отсутствовало в груди, и тело казалось неживым. Сосущая пустота грозила забрать с собой все тепло, оставив его наедине с отчаянием. И Тимур из последних сил боролся, не желая разрыдаться перед кем-то, тем более мужем Новаковского. — Пожалуйста, посиди с Даней пока что. Мы... Нам нужно поговорить наедине.       Альфа бросил на него подозрительный взгляд. Бледность Тимура могла посоперничать с фарфором столового сервиза. Стас все больше жалел, что устроил эту встречу.       — Хорошо. Если что — я наверху, — неохотно буркнул Стас и широкими шагами исчез в стороне лестницы. Тимур взял кружку и порадовался, что руки у него не дрожат. В нос ударила смесь каких-то трав, кажется, успокаивающий сбор. Это заставило его слабо улыбнуться, и он, отпив небольшой глоток, начал рассказывать.       — ...вы должны выйти замуж за Вадима, — сказал Петя, как только Тимур рассказал свою историю, а он ему — о подслушанном им разговоре.       Его одолевало множество эмоций. Это и обида, что Пете пришлось ждать так много лет, прежде чем он добился от Вадима возможности иметь ребёнка, хотя он и понимал, что это по-детски. И неприязнь к действиям Новаковского, и сочувствие к Тимуру, который попался на пути мужа. Много всего. В том числе и изумление: поведение Вадима, описываемое его секретарём, иногда просто противоречило натуре и правилам этого альфы. Взять хотя бы метку и течку. Не говоря уже о других мелких инцидентах, словах и поступках, которым сам Тимур не придавал значения, но Петя моментально заметил, зная столько лет Новаковского, понимая и его игру перед людьми, и глубоко запрятанные истинные чувства.       История Тимура настолько ошеломила и расчувствовала его, что Петя теперь искренне переживал за будущее этого человека. Он понимал, что тот не виноват, и это огорчало его больше всего, потому как омега заслужил его уважение. Хотя он и испытывал некую ревность, чувствуя, что отношение Вадима к его секретарю кардинально отличалось от других.       — Ни за что! — яростно отчеканил Тимур, меряя шагами гостиную. Петя только что закончил описывать то, что услышал в офисе Бачурина, и это подогревало злость секретаря. — После такого?! Да я лучше его убью и закопаю!       — И оставите ещё одного ребёнка без отца? — напомнил ему Петя, искренне считающий, что счастье омеги в лоне семьи, а не в пыльном офисе над горой бумаг. — Вы забываете, что на вас метка и вы скорее всего уже ждёте ребёнка!       — Это трудно забыть! — Тимур коснулся метки на шее, стиснув зубы. Вадим в его глазах казался ещё большей сволочью, чем он думал. Догадаться о пари было трудно, он не привык видеть бразильские сериалы в реальной жизни, да и считал такие споры просто отвратительными. — Но это не...       — Это означает, что Вадим не оставил вам выбора!       — Это означает, что я не соглашусь на это долбаное предложение, чтобы он выиграл пари у Бачурина и обзавёлся парой-тройкой миллионов! — яростно прошипел Тимур.       — Вообще-то, акциями отца. Правда, я не уверен, — Петя отпил глоточек чая. С выпрямившейся спиной и изящными манерами он был совершенно противоположен Тимуру, бегающему как тигр в клетке. — Может, все не так, как я услышал. Вы не можете просто взять и сами всё додумать. Это несправедливо. Нужно знать наверняка, прежде чем обвинять человека в таком...       — Вообще-то, вы сами недавно подтвердили то, что я — ставка в пари вашего отца и Вадима, — напомнил ему Тимур.       — Я сказал не подумав, — покраснел Петя. Он всеми силами сопротивлялся осознанию гнусности всех событий, стараясь сохранять нейтралитет и быть объективным. Правда, выходило это не лучшим образом, но он не мог не попытаться защитить мужа и отца. — Пока мы не знаем наверняка об условиях пари. Да и в любом случае, вы не имеете права лишать ребёнка отца, как Даню. Я понимаю, что Вадим для вас сейчас кажется не лучшей кандидатурой...       — Зато единственной, благодаря его усилиям! — Тимур со злости пнул диван и схватился за ступню, жалея о своём порыве. Он очень надеялся, что слёзы, выступившие на глазах, будут отнесены к боли физической, а не душевной. Он присел осторожно на край дивана, прижав коленку к груди и массируя место ушиба. — Разве вы не хотите отомстить?! Вы тоже ждёте ребёнка, вам приятно осознавать, что Вадим изменял вам за спиной, да ещё и на спор?!       — Нет, конечно, мне неприятно, — поджав губы, ответил Петя. — Но я считаю, что и мой сын, и ваш заслуживают семьи и нормального детства. А если вы сбежите, то будете пахать на трёх работах, чтобы вырастить детей. И полностью уничтожите себя как омегу. А тут есть решение всех ваших проблем — отец детям, стабильность и покой. Вадим нас не обижает, позволяет делать всё, что мы хотим в рамках разумного. Все будут только рады, если в доме Вадима появятся дети. Хоть мы с вами и омеги, но беты не меньше нас любят детей, но, увы, своих завести не могут. Ведь именно оттого и пошли эти полигамные браки — что в нашем мире не все могут иметь продолжение себя. Беты тоже хотят нянчиться с детьми, растить и участвовать в их жизни. И Даня, да и наши будущие сыновья станут просто подарком для них! А возможно, Вадим и Саше, и Андрею, и Анри позволит завести ребёнка! Тогда наша семья станет ещё больше.       Петя мысленно добавил, что Вадим при этом скорее всего просто сбежит из дома, прикрываясь работой, и приходить будет лишь на ночёвку, так как к детям у него неоднозначное отношение, особенно к собственным. Но не стал говорить это Тимуру, который и так считал Новаковского последней тварью на земле, хотя Петя бы поспорил, так как Кузьму считал ещё хуже после описания жизни Левшина.       — Я сам могу...       — Воспитывать двоих детей? — поднял бровь Петя. — Или вы рассчитываете на своего... друга? Вряд ли Станислав будет с вами всю оставшуюся жизнь, он тоже захочет иметь свою семью, — сказал Петя, ощущая не очень приятное чувство. Это ему не понравилось, потому он поспешил сменить тему. — Да и мы не знаем наверняка, что входит в условия пари.       — Это точно, — Тимур почувствовал, что боль в ступне проходит, но вот слёзы в глазах не хотели просыхать. — И мне нужно выяснить эти условия!       — Но как? — удивился Петя. — Подойдёте и спросите Вадима, на каких условиях они с папой спорили на вас?       — Конечно, нет, — фыркнул Тимур. — Они вряд ли просто на словах его обсуждали! Особенно если Борис Николаевич поставил на кон свои акции! По крайней мере, стою я дорого, — невесело усмехнулся он.       — Они обычно записывают пари в специальной книге в своём клубе, — задумчиво протянул Петя. — Но вряд ли мы сможем туда попасть. Туда омег не пускают, только альф и членов клуба.       — Мда-а, это проблема... — Тимур решил, что сделает всё возможное, чтобы узнать об условиях пари. И устроит так, что Вадим обязательно проиграет. Хотя и Бачурину выиграть он тоже не мог позволить, так как его начальник посмел поспорить на то, затащит ли Вадим его в постель и восьмым мужем в дом. И вряд ли это Новаковский выбирал кандидатуру, а значит, Большой Босс был виноват не меньше в его глазах. Кулаки чесались пойти и треснуть обоих по их наглым физиономиям, но вряд ли этого будет достаточно для удовлетворения его мстительности. — Ничего, что-нибудь придумаю. Я просто так это всё не оставлю! А вы разве можете забыть и спокойно жить дальше, зная обо всём?!       Петя лишь вздохнул и посмотрел на часы. Хотя жажда справедливости в нём и была, но он просто не знал, что ему делать. Всё-таки это его родной отец и муж. Хотя они и правда заслуживают наказания.       — Я не смогу забыть. И, Тимур, я постараюсь вам помочь, чем смогу, — твёрдо сказал Петя, поднимаясь и ставя чашку на стол. — Но я всё равно считаю, что вы должны выйти замуж за Вадима. Не столько ради себя, сколько ради детей. А если вы хотите отомстить — то я на вашей стороне, но только в разумных пределах. Проучить и Вадима, и папу всё-таки стоит. Даже надо! — вряд ли ещё не рождённый сын простит ему, что он остался в стороне, оставив безнаказанным его отца и дедушку после такого. Хотя Петя не был уверен, чем может помочь, но постарается что-нибудь сделать. — Но мне пора, меня уже ждут дома.       Тимур кивнул, провожая до порога Петю.       — Приходите завтра, мы с вами все обговорим, — в глазах Тимура плясали искры гнева и жажда справедливости. — И Вадим, и Бачурин должны понять, что нельзя так разрушать жизнь других людей! Пока что 1:0 в пользу Вадима, но я ещё сравняю счёт! Следующий раунд будет за мной!       Вадим только-только вернулся из сауны, где проводил время с Бачуриным.       Полчаса назад он расстался с тестем, который яростно требовал подробностей и объяснения увольнения Левшина. Вадиму пришлось изворачиваться, как змее, пытаясь сложить нужную картину происходящего во Франции и при этом не вызвать подозрительности. В какой-то момент Бачурин сказал, что хотел бы назначить Тимура финансовым директором, и это вызвало в Вадиме бурю эмоций. Это и изумление таким решением, и уважение к Тимуру, так как он это и правда заслужил и был бы очень рад, и неожиданная гордость за него. И ревность, потому что он не хотел делить Левшина с кем бы то ни было. Более того, и Вадим, и Борис Николаевич понимали, что из-за пари Левшин вряд ли сможет занять эту должность.       И от этого в душе Вадима поднималось недовольство. Неожиданно для себя он понимал, что жалеет, что Тимур не может получить это место, по праву заслуженное им. Вадим не даст ему работать, когда наденет на него обручальную серёжку, а Бачурин не возьмёт омегу на работу. Чем бы ни закончилось пари, Тимур не получит повышения.       Попытки убедить Бачурина оставить надежды в отношении Левшина не привели ни к чему хорошему. Бачурин категорически отказывался подписывать заявление и напоминал, что Тимур должен ему положенные четырнадцать дней отработки, на которые тот вряд ли объявится, если не хочет всему миру рассказать о своей тайне. Вадиму оставалось лишь пожать плечами, пообещать разобраться и пойти домой, так как было уже поздно.       Пройдя в своё крыло, Новаковский стянул с себя пиджак и ослабил галстук. Последние несколько дней его не покидало неприятное ощущение. Ему было мало присутствия рядом в Каннах Тимура, который почти не разговаривал с ним. Он всё так же желал омегу, но не хотел торопить события, иначе тот не простит его. Тимур сам должен принять решение: быть ему с Новаковским или нет, хотя сам Вадим не сомневался в его ответе. Его пара не сможет сопротивляться их тяге, как и он сам. И за последние сутки все его мысли были заняты Тимуром. Что он делает, что он думает, где сейчас... Это истощало всё его самообладание, не давая сконцентрироваться на работе, и вечером Вадим был очень рад приложиться к бутылке коньяка, пока Бачурин испивал своё любимое немецкое пиво. Впрочем, иногда Борис Николаевич хитро усмехался и смотрел с небывалой гордостью на него, что обескураживало и настораживало Новаковского.       Не меньше беспокоили его собственные тело и инстинкты. В воспоминаниях постоянно крутилась близость с Тимуром, которая вызывала определённую реакцию ниже пояса. Он просто сгорал от желания пойти к секретарю и утащить в спальню, наплевав на все обещания. Однако вынужден был терпеливо ждать, когда дичь придёт сама к охотнику, чтобы окончательно запутаться в его сетях. Так он обещал Тимуру, что не подойдёт сам к нему, того же требовали условия пари, что тот должен сделать выбор и прийти к нему.       И ему лишь оставалось запастись терпением и ждать, когда Левшин сделает шаг ему навстречу. Хотя надолго его не хватит.       В кармане пиджака, кинутого на кровать, зазвонил мобильный, и Вадим, прервав ход своих не особо весёлых мыслей, потянулся к телефону. На дисплее высвечивалось имя Вилевского, и едва он уже принял вызов и поднёс к уху телефон, как в дверь тихонечко постучали. Деликатное покашливание, и в щёлочку заглянул Петя, смущённо смотря на него.       — Добрый вечер, Вадим! — произнёс омега, несмело шагнув в комнату. — Можно с тобой поговорить?       — Да, конечно, — кивнул Вадим, а потом быстро сказал в трубку. — Костя, я тебе попозже перезвоню.       Петя подождал, потом подошёл ближе.       — Что-то случилось? — поинтересовался Вадим, вставая. Омега некоторое время пристально смотрел на него, потом прикусил нижнюю губу и наконец, вздохнув, произнёс, закрыв на минуту глаза:       — Я сегодня получил результаты анализов... — он сделал интригующую паузу и, наконец, не сдержав слабой улыбки, проговорил с восторгом. — Я жду ребёнка!       — Петя, я... так рад, — Вадим запнулся, но просветлевшее лицо мужа заставило его обнять Петю, приложив голову к своему плечу. — Так рано... Ты точно уверен? Ещё даже месяца не прошло.       — Есть возможность на ранних стадиях узнать о беременности. Я сдал анализ крови! — Петя, припоминая реакцию отца, не стал вдаваться в подробности. Да и конверт он где-то посеял. — Но я точно уверен! Ты рад?       — Конечно, Петя, очень рад, — Вадим склонился и запечатлел скромный поцелуй на губах мужа, стараясь изобразить улыбку. Он всё ещё не был уверен, как должен относиться к беременности Пети. С одной стороны это всё ещё его напрягало, с другой — он был искренне рад видеть счастье омеги. Но в голове вертелся Тимур, формируясь в картину, что это он сейчас приходит к нему и говорит, что у них будет ребёнок. И это вызывало у него море теплоты и гордости. — Ты же так этого хотел, разве нет?       "А ты — нет," — заметил мысленно Петя. Ему с трудом удавалось держать себя в руках и не показывать того, что он знает о муже и Тимуре. Почему-то он прямо ощущал, что Вадим сейчас думает не о нём, а о своём секретаре. Это его расстраивало, хотя он с самого начала знал, что Новаковский считает, что ему рано примерять обязанности отца.       — Да, хотел, — Петя попытался выдавить из себя улыбку. — Спасибо тебе большое за этого ребёнка. Мне уже можно сказать остальным?       — Конечно, — Вадим поднял руку Пети и нежно поцеловал кончики его пальцев. — Мне пойти с тобой?       — Нет, — Петя покачал головой. — Я сам скажу. А то они сразу тебя достанут. А ты только пришёл и устал. Какие-то проблемы? На работе?       Вадим усмехнулся и отвёл глаза, целуя мужа в лоб.       — Нет, не на работе. Кое-что произошло, — уклончиво сказал Вадим. Он немного подумал и добавил. — Помнишь, я тебе говорил, что хочу взять ещё одного мужа?       — Да, — Петя удивлённо и чуть испуганно посмотрел на него. Если Вадим сейчас скажет о Тимуре, то он просто не будет знать, как реагировать. Он не сможет притворяться, что ничего не знает. Тимур ему не простит этого.       — Есть один омега, которого я хочу ввести в наш дом. Я не знаю, когда всё решится, но я бы хотел, чтобы ты подготовил всех. Я хочу, чтобы его хорошо приняли, — произнёс Вадим. Пете повезло, что Новаковский смотрел не на него, потому что не смог скрыть изумление. Вадим беспокоится, как примут Тимура другие? Никто не сможет возразить альфе, им придётся смириться с фактом ещё одного омеги в доме, как и обычно. Но чтобы Вадим просил его позаботиться о новом муже... Это не походило на Новаковского. Как и его следующие слова. — И скажи Никите, что сегодня я сплю один. И завтра тоже.       Петя кивнул, ощутив, как к щеке нежно прикасаются губы Вадима, и развернулся к двери, на автомате пожелав "Спокойной ночи".       Оставшись один, Новаковский выругался на себя. Он не смог достойно отреагировать на новость и тем самым сделал неприятно Пете. Тот заслуживал счастья, заслуживал отцовство, и Вадим не имел права портить ему этот момент. Он должен побольше времени проводить с Петей, извиниться за холодность, хотя кто, как не Петя, мог его понять, зная столько лет. И все же Вадим решил, что постарается загладить вину, привыкая к мысли, что скоро станет отцом.       Через какое-то время он вспомнил о звонке Вилевского и поднял мобильный, быстро набирая детектива. Через несколько гудков бодрый голос Кости поприветствовал его.       — Вечер добрый, шеф!       — Добрый, — в этом Вадим искренне сомневался. — Что-то произошло?       — Ну, в общем, ежедневный отчёт о делах! — весело проговорил Костя, потом загадочно добавил. — Кое-что, думаю, тебе будет интересно.       — Давай уже, говори, — слегка усмехнулся Вадим, хотя сам напрягся. Он беспокоился, как бы Тимур не вытворил чего, попытавшись сбежать. И уже готовился рвануть, чтобы помешать ему исчезнуть из своей жизни.       — Сегодня к господину Левшину приходил интересный гость, — продолжая интриговать протянул Костя. — Твой очень близкий знакомый.       — Кто же?..       — Твой муж. Пётр Новаковский. Он пробыл почти три часа в гостях у Левшина, после чего поехал домой. И вряд ли у него насморк, и он не мог учуять твою метку. Даже я её заметил, хотя не подходил к нему близко, — всё было сказано серьёзным тоном, и Вадим не сомневался, что это так есть.       — Чёрт подери! Ты не знаешь, о чём они говорили? — обеспокоенно поинтересовался Вадим.       — Нет, извини, не додумался поставить подслушивающие устройства, да и вряд ли бы Алеев их не засёк, — словно извиняясь в своей профнепригодности, ответил Вилевский. — Уж больно часто ему приходится убираться.       — Ясно, спасибо, Костя. Продолжай следить за ними.       — Прослушку ставить нужно? — буднично поинтересовался Вилевский.       — Нет, пока не стоит. До связи, — Новаковский отключился, задумчиво смотря на закрытую дверь, за которой недавно скрылся его первый муж. Как и сказал Вилевский, Тимур вряд ли бы смог скрыть метку. Или всё-таки смог? И о чём говорили Петя и Тимур? Его охватило беспокойство.       Обычно Петя ничего от него не скрывал. Он бы сказал ему о Тимуре, может, даже отругал бы или стал упрекать, что поставил метку ещё незамужнему омеге.       Но Петя ничего не сказал. Даже не намекнул.       И это вызывало подозрения. К тому же оставался Тимур. Может, он что-то придумал, как избежать с ним брака? Или хотел что-то узнать от Пети?       Мысль о том, что Тимур может быть в курсе пари не приходила ему в голову. Он вообще старался не думать о том, что секретарь может как-либо узнать о споре, так как было не от кого: Бачурин и Новаковский связаны условиями, а свидетель и администратор в клубе не станут разглашать тайну пари, записанного в отдельной клубной книге, не предназначенной для общественных глаз. Обычно к ставкам могли присоединиться и другие члены клуба, если пари не носило личностный характер, однако не в их случае. Так что он был спокоен в этом смысле.       Даже, может быть, он когда-нибудь откроет Тимуру, что послужило причиной их брака, но не раньше, чем тот сможет это принять. Если бы Левшин узнал раньше времени...       Вадим даже не знал бы, чего ожидать от Тимура в таком случае.       Хотя будь пари проиграно или разорвано, он бы всё равно не отступился бы от омеги, так как чувства к нему были сильнее. И как бы ни прискорбно или радостно это было, Тимур точно его истинная пара.       Но сейчас его волновала встреча Тимура с Петей, оставляя в душе не самое приятное чувство надвигающейся катастрофы.