Последняя надежда

      — Смотрите! — закричал кто-то. — Это же дракон!..       И действительно: казалось, что на берегу озера, блеснув серебром, вдруг поднялась над камнями изящная голова небольшого дракона, а потом среди черных теней заструилось его гибкое тело. Дракончик скользнул к воде и настороженно застыл, словно бы приглядываясь к тому, что его окружает...       Арика аккуратно, без плеска, опустила пальцы в темную воду, затем погрузила всю правую руку до плеча — ровно до того места, на котором сияла голова дракона. И замерла...       Зрители ахнули: казалось, будто серебряный дракончик коснулся губами воды и пьёт, распуская круги по водной глади, поглядывает на свое беспокойное отражение. Но вот он снова приподнял голову, подсобрался для прыжка и одним ловким движением скользнул в воду. И поплыл, закувыркался в чудном танце. Иногда над водой вскидывалось его упругое тело, и тогда каждая его чешуйка ослепительно сверкала лунным светом. А когда он снова уходил под воду, в черной глубине озера его тело светилось серебряной лентой.       Вдруг дракончик вынырнул и высоко подпрыгнул в воздух. Он завис на мгновение и вновь вошел в воду, подняв к небу сверкающий фонтан брызг. И снова выпрыгнул, еще и еще, и вот уже над озером развернулся огромный веер блестящего водного бисера. Вода под телом прыгающего дракончика плескала то гулко, то мягко, а ее капли обрушивались то тихим дождем, то шлепками мелких взрывов. И в этих звуках слышался ритм, словно само озеро принялось напевать придуманную кем-то песню...       — Как красиво, — шепотом произнес Сай.       — Да, — так же шепотом согласилась Сакура.       А Наруто молчал. Перед его мысленным взором сейчас стояла поющая девушка — та, чей голос был способен разрушить наваждение убийственного звукового гендзюцу. Та, что была для него хрупким чудесным созданием, стоящим посреди битвы... где ей не место…       Какаши застыл, вцепившись руками в перила. Цунаде, не помня, когда поднялась со своего места, стояла рядом с джонином.       — Вот дерьмо, — шептала она...       А дракончик всё резвился. Он прыжками достиг вершины водопада и там, на высоте, кружился, играл водными брызгами, купался в лунном сиянии. Он поднимал вокруг себя хороводы сверкающих шлейфов, и те на доли секунд зависали в воздухе, пронизанном лунным светом, а потом рушились вниз очередным аккордом. Лучистое тело дракона сворачивалось упругими кольцами, влажно блестело чешуей, и лунные блики гладко стекали по нему, а разлетающиеся вокруг брызги превращались в потоки драгоценных камней.       И лишь когда это, казалось, неземное создание подпрыгивало высоко-высоко, порываясь дотянуться до звезд, на фоне диска луны проявлялся его темный силуэт, и становилось видно, что это вовсе не дракон, а девушка...       Наконец дракончик вознесся последний раз. Он оставил в воздухе прозрачный узор из сверкающих бус, метнулся по водопаду вниз и кружась поплыл под водой. У берега он остановился, приподнял над темной водой голову, огляделся и серебряной лентой скользнул между камней. Одно краткое мгновенье, и черные тени полностью поглотили его...       Какаши сдвинул повязку на место, сунул руки в карманы и молча взглянул на Цунаде.       — Понимаю, — откликнулась на его взгляд Пятая. — И из ЭТОГО мы собирались сделать шиноби. — Она помолчала несколько секунд, а потом задумчиво произнесла: — Это явно печать! Но какова ее сущность?       И тут за их спинами раздался голос:       — Эта печать так и называется — Печать Дракона.       Пятая и Какаши обернулись: перед ними, сурово нахмурив брови, стояли советники.       — И если бы ты, Цунаде-химе, — Кохару обличающе выставила палец в сторону Хокаге, — не покидала наше селение на столь долгий срок, то сразу поняла бы, что это за рисунок. — Ведь та девушка, — она качнула головой в сторону арены, — не первый человек с подобной печатью, что появился у нас в Конохе.       — Не первый? — изумлению Цунаде не было предела. Она переглянулась с Какаши, но тот лишь пожал плечами, всем своим видом показывая, что ничего об этом не знает.       — Не первый, — подтвердил Хомура. — О том человеке с Печатью Дракона нам ничего не было известно: ни кто он, ни откуда. Однако по непонятным причинам и вопреки здравому смыслу его пригрел сам Третий Хокаге, Хирузен.       — Ладно! — Пятая огляделась по сторонам. — Об остальном давайте поговорим в другом месте... ***       Арика сидела под теплым душем, наслаждаясь его упругими струйками. Вода, подкрашенная черным, убегала, выписывая по пути замысловатые узоры. Девушка задумчиво погладила своё правое плечо в том месте, где матово поблескивала голова дракона. Печать всё еще светилась, возбужденная чакрой, и собиралась полностью погаснуть лишь через день.       «Ну, что, посмотрели? — мысленно спрашивала Арика невидимого собеседника. — И что выяснили?» И тут же себе отвечала: «Да ничего!». Арика и вправду имела слабое представление о своей печати. Знала только, что досталась она от отца, как и некоторые другие его способности, но сама суть этого наследия до сих пор оставалась для нее закрытой тайной. Так что печать была для Арики просто красивым рисунком, которым можно поразить зрителей, и даже не символом, не чем-то значимым. Она не знала, почему отец не посвятил ее в тайны печати. Может быть, он попросту не успел. А может быть, он понимал, что все его объяснения пропадут втуне, ведь для активации печати требовалось слишком много чакры, которой у его дочери никогда не было и, в общем-то, и быть не могло! Поэтому единственно, чему научилась Арика, так это заставлять свою печать светиться. Да и то раньше у нее уходило на это несколько дней, не то что сейчас, когда уровень ее чакры значительно вырос.       Тайори прикрыла глаза. Её размышления потекли в другом, более волнующем русле...       Интересно, какими глазами он смотрел на нее? Билось ли чаще его сердце? Или... она всё еще не привлекательна для него?.. Арика зажмурилась при этой мысли, невольно прижала ладонь к груди и застонала, как от боли... ***       Как только советники покинули кабинет, Цунаде откинулась в кресле и скосила глаза на Какаши.       — Итак, мы выяснили, что всё еще запутаннее, чем нам казалось раньше, — подвела она итог, — и не продвинулись ни на шаг вперед.       Какаши, засунув руки в карманы, молча наблюдал через окно за рождением нового дня. Немного постояв так, он повернулся к Пятой, оглядел ее уставшее лицо и произнес:       — Я сам с ней поговорю. — Он снова помолчал, словно бы собирался с духом, и, наконец, добавил: — Только у меня к вам, Хокаге-сама, будет одна просьба.       — Слушаю тебя, — кивнула Цунаде.       Пока джонин излагал свою просьбу, Пятая задумчиво перебирала пальцами по столу, а как только он закончил, покачала головой.       — Она не согласится, Какаши, — уверенно заявила Цунаде. — Я понимаю твое решение и тоже считаю его самым правильным. Но она не примет его. Более того, ты даже не сможешь донести до нее его суть.       — Пусть я не донесу сути, — настоял на своем Хатаке, — но убедить ее послушаться и примириться с этим решением мне удастся.       Цунаде долго и вдумчиво всматривалась в его лицо, потом пожала плечами.       — Хорошо, пусть будет так, — согласилась она. — Возможно, ты знаешь ее лучше, чем я. Что ж, — Пятая взмахнула ладонями, — к моему кабинету целая очередь желающих узнать, кто она. Думаю, я найду, с кем можно договориться. ***       Арика повесив голову шагала вслед за Какаши. Ничего не изменилось. Ни взглядом, ни жестом он не показал своего к ней отношения. Даже о ее печати — ни слова. Он всё так же спокоен и равнодушен… Хотя нет, сейчас он почему-то напряжен.       Наконец Хатаке остановился, и Арика осмотрелась по сторонам. Куда это он ее привел? Стела?       — Взгляни сюда, — позвал Какаши.       Тайори подошла ближе к стеле, и Хатаке дотронулся рукой до одного из имен, выбитых в чёрном камне. Арика проследила взглядом за его пальцами, присмотрелась к надписи, на которую указывал джонин, и застыла. Ноги ее вдруг подкосились, и она рухнула на колени, прикоснулась ладонями к холодной чёрной поверхности, не веря своим глазам.       — Значит, тебе знакомо это имя? — спросил Какаши...       — Твой отец появился в Конохе девять лет назад, — рассказывал Хатаке. — Бывший тогда во главе селения Третий Хокаге принял его и разрешил ему остаться. Почему Хокаге выбрал такое решение, нам до сих пор неизвестно. Возможно, твой отец рассказал ему о себе нечто важное. — Какаши внимательно посмотрел на Арику. — Не знаешь, что бы это могло быть?       Тайори молча покачала головой. Со стороны казалось, будто она и не слышит никаких вопросов, а просто разглядывает траву под ногами.       — Понятно. — Джонин вздохнул и продолжил: — И как позже выяснилось, Третий не ошибся в своем решении. Через пару лет на Коноху напали, и твой отец положил жизнь, защищая наше селение. В бою он использовал водные дзюцу, причем, по словам очевидцев, эта стихия у него была невероятно сильна, словно он сам являлся воплощением Стихии Воды. — Какаши снова пристально вгляделся в лицо Арики. — Твоя склонность к этой стихии передалась тебе от отца?       На этот раз девушка кивнула.       Хатаке задумался: как он и ожидал, результатов от разговора особо никаких. Надо переходить к другому вопросу. Сложному вопросу. Но для самой Арики так будет лучше всего.       — Арика, — снова заговорил он, — мы с Хокаге-сама приняли решение отправить тебя из Конохи.       — Что?.. — не поверила услышанному Тайори. — Как это отправить? — Она вскинула непонимающий взгляд на джонина. — Куда?       — В другую страну, — бесстрастным голосом ответил Какаши. — Будешь жить во дворце дайме, ты ведь привыкла к подобному. И я обещаю, что к тебе будут хорошо относиться, речи о каком-либо договоре дарения даже не идет.       — Но… — зашептала Арика, — но я не хочу! — Её глаза заблестели от внезапных слез.       — Ты будешь под надежной охраной лучших шиноби, — продолжал Хатаке, стараясь не видеть ее взгляда. — Никто не доберется до тебя. Ты сможешь спокойно забыть историю с Саске Учиха. Мы сами разберемся с ним, это — не твоя проблема.       — Пожалуйста! — Тайори протянула к нему руку, губы ее задрожали. — Я хочу остаться!       — Тебе... — Какаши замолчал на мгновенье, — тебе здесь не место.       Арика опустила голову. «Вот как? — воскликнула она про себя. — Стоило лишь чуть открыться, и всё изменилось! Да за что мне это?!» Она снова подняла глаза и тихо спросила:       — Почему?       — Посмотри на себя, — терпеливо объяснял Хатаке, — ты не шиноби. Тебя учили убивать? Нет. Тебя учили рисковать жизнью? Нет. Тебя учили другому, и жить учили по-другому. Так — живи! Живи! Спокойно и обеспеченно, без сражений и битв, без всего этого, — он обвел руками вокруг. — Согласись, ты и шиноби хотела стать всего лишь для того, чтоб быть равноправным членом нашего селения.       При этих словах Арика попятилась.       — Путь шиноби — не для тебя! — сказал Хатаке.       — Всё не так, — забормотала девушка, — не совсем так...       — Всё это — не твое! — безоговорочно отрезал Какаши.       Арика с трудом сдерживала слезы. Она обеими руками комкала ткань одежды на своей груди, и ей казалось, что сердце ее будто раздавливается, сминается под невыносимой тяжестью, распадается на куски. Что же делать? Признаться? А после — убеждать? Просить его? Умолять? Она чувствовала, что готова на всё. Лишь бы остаться. Чтобы надежда, еще живущая в ней, тоже осталась...       Хатаке увидел ее готовность... Кто она для него? Всего лишь девчонка, запутавшаяся в своей жизни, в непонятных ей самой желаниях и в незнакомых ей чувствах. И, решив на корню пресечь следующий ее шаг, он произнес, хотя и знал, что сделает ей больно:       — Не забывайся!..       Арика застыла, так и не озвучив заготовленных слов. Да, не первый раз в Конохе она слышит подобное. Резануло, конечно, по сердцу, но вовсе не так больно, как предположил Какаши. Основная боль была от другого... Тайори понимала, почему он так сказал, — чтобы отрезать ей путь к отступлению, чтобы не было лишних слёз и бесполезных унижений.       Что ж, раз он окончательно всё решил…       — Конечно, — спокойно согласилась Арика и даже нашла в себе силы посмотреть ему в лицо. — Я знаю свое место, Какаши-сан.       — Хорошо, — не сразу, после паузы кивнул Хатаке. — И еще кое-что: ты отправляешься тайно, и никто не должен знать о том, что ты покидаешь селение. Поэтому никаких прощаний и длительных сборов не будет. Возьмешь с собой только самое необходимое. Там, на месте, у тебя будет всё, что нужно. Всё, что ты захочешь.       При его последних словах Арика с такой силой впилась пальцами в кожу на своей груди, словно пыталась выдернуть из себя сердце.       — Как скажете, — покорно сказала она. — Я могу идти?..       Какаши отпустил ее. И следовать за ней не стал, понимая, что сейчас ей надо побыть одной. Сам он, засунув руки в карманы, стоял перед стелой и привычно изучал выбитые в камне надписи, что холодно гласили о потерянных навсегда...