***
Боль. Обжигающая поначалу, она потихоньку гасла и оставляла за собой лишь тупую пульсацию. Арика приоткрыла глаза. Снова этот сумрак. И кто-то суетится над ней, дергает ее, поворачивает туда-сюда. Она сфокусировала взгляд. Карин? Неожиданно. И особенно неожиданно то, что Карин выступает не в амплуа разъяренной фурии, а в роли условно заботливой медсестры: то и дело поправляя очки и тихо чертыхаясь, она обматывала Арику полосами бинтов, пропитанных какой-то мазью. Тайори скользнула дрожащими пальцами по тугой перевязи бинтов, поднесла измазанную руку к лицу и вдохнула... Вполне допустимо, успокоилась она; экспериментировать с впрыскиванием в кровь каких-либо веществ ей сейчас точно не следует! Кажется, за заботу следует поблагодарить — пришла мысль. — Спасибо, — с трудом выговорила Арика. Карин несколько удивленно глянула на нее поверх очков, фыркнула и вдруг замерла и вскинула взгляд к выходу из пещеры. Оттуда донесся шорох шагов, и в проеме обрисовалась темная фигура. Лицо Карин озарилось облегчением, но лишь на одно мгновение, и опять будто погасло. Арика тоже обернулась к выходу: Ритеру, чтоб его! Непослушными руками она принялась натягивать на себя одежду; влажная от крови ткань прикоснулась к телу неуютным холодом и пробудила судорожную дрожь. — А где остальные? — развел руками Окомо. Карин раздраженно пожала плечами: — Я за ними не слежу. — Ясно, — Ритеру привычно расплылся в усмешке. И вдруг увидев, как Арика потянулась к верхней одежде, перехватил ее руку: — Обойдешься пока без этого...***
Ба-бах!.. Какаши выжидал, когда на Суйгецу обрушится водопад камней и снега, а сам настороженно прислушивался к иным ощущениям: темные волны чьей-то опасно накаленной чакры ощущались совсем близко — зловещие, жаждущие крови. Убедившись, что мечник застрял под обвалом надолго, Какаши быстро отступил от места схватки вглубь горы. Взрыв, несомненно, привлек внимание того человека, чью ненормальную чакру он сейчас улавливал, а встречаться с этим типом в планы Хатаке никак не входило. Лучше уж его обойти, благо взрыв разнес вполне приличный кусок горы, и теперь можно успешно разминуться не то что с одним человеком, а даже с небольшим отрядом... Конечно, взрыв, несмотря на свою внезапность, особого вреда не нанес, поскольку Суйгецу привычно расплылся водой среди рухнувших на него камней. Однако ж всё равно было досадно! Неизвестый шиноби оказался больно уж мудреным: пришел, понаставил ловушек, заманил и прихлопнул обвалом сверху! И взрыв-то устроил прямо возле выхода на поверхность, чтоб не затронуть недра горы — иначе внутреннее обрушение могло закончиться весьма непредсказуемым образом, в том числе и для самого пришельца. Но от меня ты не уйдешь, мысленно пообещал ему Суйгецу. Он продвинул свое расплывшееся тело между камней, выискивая путь из-под обвала... и вдруг застрял! Ходзуки судорожно задергался, затрепыхался... Вот же проклятье!.. Промерзшие насквозь камни в смеси с ледяным снежным крошевом влили свой холод в тело Суйгецу и сковали его льдом, забрали тепло его жизни. И только сейчас до парня дошло, по какой еще причине чужак устроил взрыв именно в этом месте! Послав своему противнику череду проклятий, Суйгецу отчаянно рванулся из-под обвала. Это оказалось сложно. И чертовски болезненно. Приходилось то растекаться водой, то возвращать части тела к твердому состоянию — чтобы по жилам струилась горячая кровь и не давала бы ему застыть в этом холоде. Ледяные осколки, что вставали на пути Суйгецу, нещадно пользовались возможностью впиться острыми краями в его живую плоть, и горячей крови среди кучи камней становилось всё больше и больше. Плевать! Оставаться здесь навечно застывшей глыбой льда Суйгецу не собирался… — Мммм!.. — простонал Дзюго. Вернее, простонал тот, второй, кто пытался на данный момент подменить собой обычного Дзюго и кто заставлял мягкосердечного верзилу всё больше превращаться в себя. Привлеченный грохотом взрыва, он стоял сейчас на груде камней, и вдыхал исходящий от нее запах — такой желанный запах свежей горячей крови... — О-о-о! — по его телу прокатилась сладкая дрожь, от ступней к голове вознеслись шипящие от накала потоки и ввергли Дзюго в невероятное возбуждение, в ощущение нереального могущества и вседозволенной свободы... Уже полностью иной Дзюго ловил все эти ощущения... На каменный завал вдруг обрушился удар такой огромной силы, что Суйгецу чуть наизнанку не вывернулся. И снова он ощутил, как десятки осколков вонзаются в его тело и раздирают живую плоть, вызывая новые горячие всплески... Какаши замер и еще сильнее вжался в стену: чувствовалось, что приближается еще один человек — и от него шел различимый запах крови... крови Арики. Успокоить сердце... Подавить потоки чакры... Убрать свой запах... Задержать дыхание... Погасить мысли в голове... Какаши словно исчез и лишь какой-то малой долей придушенных чувств отмечал спешащего мимо него... Саске?.. Быстрые шаги еще не успели растаять вдали, как раздался грохот удара, и этот звук как по приказу выдернул Какаши из погашенного состояния. «Что ж, похоже, этой троице будет, чем заняться!» — понял он и ринулся прочь. Его целью сейчас была Арика... Саске разбежался и ударом ноги снес Дзюго с каменного нагромождения. — Давай, Суйгецу, шевелись! — рявкнул он. Глаза его вспыхнули кровавым цветом, а взгляд их обратился на того, кем стал Дзюго...***
Запах крови Арики сочился по тоннелям и нарастал с каждым шагом. Какаши очень надеялся, что наделал достаточно шума, и что сейчас Арику оставили если не одну, то хотя бы без строгого присмотра. Однако когда он миновал вход в очередную пещеру, то сразу понял, что ошибся: в сумраке блеснул тонкий штрих — блик от обнаженного клинка. А потом из темноты на желтоватый свет фонаря шагнул и сам обладатель клинка — Ритеру. Шагнул и остановился молча, ничуть не удивленный и не встревоженный. Лишь взглядом подобия чувств выдает — испытующим таким и чуть насмешливым взглядом. Черт, как же он все-таки похож на Саске, аж не по себе! Какаши тихо вздохнул. И обнаружил, что сквозь мрачный фимиамам пробивается запах крови Наруто, и тянется этот запах от плаща Ритеру. Но самого Узумаки поблизости точно нет, в этом джонин не сомневался. А вот Арика, как он чувствовал, где-то рядом. Не сходя с места, Какаши окинул взглядом пещеру... и внутри него всё похолодело: под скальным сводом раскинулся лабиринт хрупких каменных мостов, явно сотворенный с помощью дзюцу. На одном из многочисленных воздушных перекрестков он углядел Арику: руки ее были стянуты за спиной веревками, а глаза закрыты плотной повязкой. Выпуская из стоп чакру, Арика вслепую ступала по узкой дорожке. Она кралась медленно и нерешительно, страшась сделать неверный шаг, и не могла видеть, что каменные мосты вокруг нее тают, словно лед. «Вправо!» — Какаши кинул ей мысленную подсказку безотчетно, больше по привычке, а потом вдруг понял, что Арика его не услышит... Пятна крови. Вся ее одежда в бурых отметинах. И пятна эти повторяли знакомый Какаши рисунок — рисунок, который он тщательно изучил, — Печать Дракона. Выходит, она выжгла свою печать... Теперь Какаши понимал причину той краткой вспышки демонической чакры, которую он узрел на горном пике. Теперь он видел и результат этой вспышки. Он проследил глазами за очередным неуверенным шажком Арики и отвел взгляд. Она правильно поступила, сказал он сам себе. Только легче от этой правильности почему-то не становилось... — Зачем? — тихо, опасаясь внезапным звуком своего голоса напугать Арику, спросил он. Ритеру прекрасно понял его лаконичный вопрос и ответил так же тихо: — Вы, как истинный шиноби, должны понимать: неподчинение влечет за собой наказание, и оно неизбежно. — Синие глаза Окомо стали колюче холодными. — Согласитесь, Какаши-сан, для Арики я выбрал справедливое наказание. Раз она так хочет выбирать свою судьбу самостоятельно, не видя и не чувствуя, к какой великой цели ее ведут, пусть выбирает! — Он махнул рукой на паутину мостов. — Будет выбирать верные направления — доберется до стены пещеры целой и невредимой. А если ошибется и сорвется вниз... — Ритеру метнул взгляд к каменному своду, словно прикидывая расстояние, — падать не так уж и высоко. Подумаешь, сломает себе пару-тройку костей. — Он пытливо всмотрелся в лицо Какаши, пытаясь выцепить его реакцию. — Но вряд ли ее падение обернется серьезным уроном, сама она останется жива, и это главное. Ничто более меня не интересует. Ничто более его не интересует, вот так. Какаши и бровью не повел на его слова. Да, если Арика сорвется и упадет удачно, она уцелеет. Но ее ребенок... Даже думать об этом не хотелось. Глядя на него, Ритеру коротко усмехнулся, а потом вдруг отступил пару шагов назад и громко крикнул: — К тебе гость, Арика! Хатаке Какаши!..***
Шикамару огляделся сквозь мутную пелену в глазах... Помощи ждать неоткуда... Неоткуда?.. Взгляд его остановился на опустевшей камере — на той самой камере, которая несколько месяцев поддерживала жизнь Джирайи!.. Черт, это может сработать! — Держись, Чоджи! — он подхватил раненого товарища и уложил его внутрь остекленной капсулы. Перебрал в памяти все слова Уруми, произнесенные ею в лаборатории, и мысленно выстроил нужный приказ. — Ниниги! — произнес он голосом Уруми. — Запуск системы жизнеобеспечения. Недра камеры послушно загудели, из ее стен с клацаньем выпустились щупальца, увенчанные инструментами и неизвестными Шикамару приборами. На лицо Акимичи легла маска. Полупрозрачная дверь камеры задвинулась, подарив слуху мягкий хлопок... Оставалось ждать. И надеяться...***
«Чертов ублюдок! — кипела Уруми от ярости. — Какого хрена ты творишь?!» Мужчина, не обращая внимания на ее бесполезное сопротивление, запустил пятерню ей в волосы, выискал и грубо сорвал запрятанные в них капсулы. Потом выпрямился и изучил-таки содержимое шкафчика. Удовлетворенный осмотром, он сгреб в широкую ладонь несколько пузырьков и пару шприцев. Захлопнул дверцу... и замер... Как же это?.. Он невольно протянул вперед свободную руку и провел пальцами по зеркальной поверхности дверцы, словно пытался дотронуться до лица, глядящего на него. Забавно! Кто бы мог предсказать все повороты и неожиданности судьбы?.. Лицо в зеркале скривилось недоверчивой усмешкой... Его с детства приучали уважать и ценить силу. И человек, чьи глаза сейчас пытливо смотрели на него, был одним из тех немногих, кому досталась частица этого уважения... вкупе с его жизнью, подаренной ему тогда... и забранной вновь — теперь. Какая ирония!.. Уруми насторожилась: Джирайя внезапно застыл деревянным истуканом и почему-то напряженно вытаращился на свое отражение... Тень смутного подозрения коснулась сознания Уруми, и дыхание ее вдруг перехватило. — Кстати... Она невольно вздрогнула, услышав его хриплый голос. — Меня зовут не Джирайя... Ей так захотелось глотнуть воздуха ртом, но тугой кляп не позволял этого, и оттого грудь ее судорожно задергалась, пытаясь втолкнуть в себя хотя бы один вдох. — Моё имя — Ханзо. Саламандра. Уруми почувствовала, как кровь стынет в ее жилах…