***
Арика скатилась по шершавому, как сухой песок, языку заглотившего ее чудища и шлепнулась кому-то на руки — точнее, на одну руку. Чьи-то губы приткнулись почти впритык к ее уху. — Это я, Уруми! — услышала она шепот... «Поведение, недостойное Тайори!» — машинально отмечала Уруми, глядя на свою бывшую ученицу. Арика почти не реагировала на окружение и лишь вздрагивала от беззвучных рыданий. Однако старшей Тайори хватало опыта, чтоб понять: сейчас никакое озвучивание оценок не поможет. Пальцы левой руки Уруми разбавили сумрак тонкими нитями чакры, затем коснулись лица Арики, скользнули к ее затылку, выискивая нужные точки... Здесь!.. Арика почувствовала, как напряжение, которое чуть ли не разрывало ее тело на части, спадает. Облегчилось дыхание, прояснились спутанные в комок мысли. Однако даже проясненные мысли упрямо закручивались тугим узлом вокруг одной и той же тревоги: «Что происходит с Какаши?! С его шаринганом? Откуда на его теле эти огненные узоры?! Узоры, схожие с теми, что я видела когда-то на Карин?..» Закрыв лицо руками, Арика застонала... И как же, оказывается, легко Ритеру удалось провести ее! Он ни разу не солгал напрямую, лишь воспользовался ее незнанием, что Какаши удалось каким-то образом избежать плена. И запугал, подвел-таки ее к своей цели! А она, как последняя идиотка, повелась на его игру!.. «Но если Какаши на свободе, то... — в голове Арики обрисовалась иная мысль, — то неужели он открыл Ритеру секрет восстановления моей Печати добровольно? — Она опустилась на колени и сжалась в комок. — Что же ты наделал, Какаши? Зачем?» «Зачем? — переспросил голос внутри нее. — Не догадываешься? Может быть, он не хотел, чтоб ты оставалась в руках врагов израненной и беспомощной?» «Ох-х! — Арика сжалась еще сильнее. — А я еще не верила в его чувства!..» Сама же мысль о Печати, поначалу поверхностная, вдруг ухнула в глубину ее памяти и вытащила оттуда кадры недавних событий. И среди них Арика вновь увидела, как она направляет поисковый сигнал своей Печати, как касается сознания могучего существа… существа необъятной силы. Сердце ее зачастило. Нет! Что же я наделала?.. Я опять всех подставила!.. И всё же благодаря стараниям бывшей наставницы в панику Арика более не скатывалась и сохраняла вполне вменяемое состояние. А потому даже сочувственное «Да что же с тобой сделали, девочка?» она восприняла, как ей самой казалось, уже вполне адекватно: как ловкий ход Уруми, которая склоняла ее, Арику, на свою сторону. Но сейчас она была благодарна и за это — за толику наигранного участия, в последние дни доставшегося ей впервые. И потому она озабоченно нахмурилась, когда Уруми наконец-то завела разговор о своих личных проблемах...***
— Неплохо, Учиха! — проскрежетал из мрака голос. — Но сейчас ты в моей ловушке. Поговорим? Ритеру с ног до головы оглядел фигуру, проступившую из темноты, и едва сдержался, чтобы не скривиться: — «Что это еще за клоун?» Представший перед ним верзила разодет был так, что впору было б показаться самому даймё на какой-нибудь показушной церемонии. С ног до головы незнакомца покрывал шелк, матово отливающий искусной росписью и тонкой вышивкой: танцующие цапли воздевали к небесам свои развернутые веером крылья, сакура роняла стаи розовых лепестков, серебро и золото мерцали штрихами вплетенных нитей. Всё это настолько создавало впечатление какого-то глупого маскарада, взбалмошной детской игры, что Ритеру готов был расхохотаться! Если б не продемонстрированное незнакомцем сложное дзюцу, да еще то, что поверх театральных одежд здоровяка сидел доспех, поверхность которого даже в красноватом сумраке слепила такой нереальной белизной, что, казалось, броня сияет изнутри. «Чакра-доспех!» — догадался Ритеру. О таком он был наслышан, но воочию увидел впервые, и это заставляло задуматься и о статусе владельца сей малодоступной роскоши, и, как следствие, о серьезности его намерений... «Или, наоборот, несерьезности? — спросил сам себя Ритеру. — Ведь неопытный боец, заполучив в руки оружие либо спрятав свое тело за якобы неприступной броней, начинает вести себя излишне самоуверенно и тем самым загоняет себя в ловушку собственной неосторожности!.. Правда, на неопытного бойца ты походишь только внешне! Хм-м... Кстати, а с чего ты взял, что я — Учиха?» Но обдумать последний вопрос он не успел — стена прямо у него под боком вдруг задрожала и с грохотом лопнула. — Вот дерьмо! — Ритеру, минуту назад лицезревший, что скрывает под собой поверхность стен, метнулся как можно дальше от прорехи. И вовремя — струи огня выпрыгнули из краев разрыва и гулко загудели, угрожая испепелить в мгновение ока любого, кто осмелится приблизиться к ним. Но кое-кто всё ж таки осмелился: жар опасного, но привычного пламени быстро накрыло волной иного огня — черного, как непроглядная тьма. Это странное пламя вкатилось внутрь, и обычный огонь вдруг просел под его напором, весь сжался, скукожился до красно-желтых бутонов и осыпался вяло тлеющими лепестками. А в дымящем проеме обрисовалась фигура — черная на фоне света белого дня... «Вот и обнаружился! — хмыкнул Ханзо. — Как я и предполагал, сообщник Учиха!» Саламандра быстро отступил назад, скрываясь во тьме каменной утробы. Да только уйти от черного пламени почему-то не получалось: чернильные языки так и подкатывали к ногам, шипели, извивались, скручивались клубками змеистых тварей. «Что же это за дрянь? — глядя на них, сам себя спросил Саламандра. — Даже дыма от них нет!» И вдруг что-то внутри его чужого тела засвербело, заворочалось незнакомыми воспоминаниями, и Ханзо словно озарило... он отчетливо осознал, что против этого пламени, сотканного из тьмы, не устоит ни одна преграда! Что даже малейшее прикосновение к нему — смертельно опасно!.. Руки его вскинулись, совершая серию печатей. А вот дым сейчас был бы кстати!..***
Дрожь внезапно сотрясла стены темницы, и заснеженные лучи дня прорезали тьму. Арика и Уруми вскочили. Каменная поверхность под их ногами колыхалась — огромная саламандра вновь погружалась в скалы, под снег, словно уходила под воду. Однако тьма всё равно наступала, теперь уже с другой стороны: она катила пламенем, шипящим и непривычно черным, и поднимала в душе такой же черный страх. Обе Тайори, не раздумывая, рванули прочь и растворились в метели...***
— Что за черт?!.. — глаза Ханзо ошарашенно расширились. Внешность второго парня, который выпустил черное пламя, только сейчас проявилась дневным светом. И эта самая внешность до такой степени повторила обличье недавно пойманного Учиха, что Саламандра оторопел. — Но он явно не клон! — Ханзо прислушался к исходящим от пришельца отголоскам чакры. — Так кто же из них двоих настоящий Учиха?!.. Зрачки Саске чуть дрогнули при взгляде на врага... Это же один из саннинов Легендарной Троицы! Наставник Наруто — Джирайя! О, да! Орочимару не раз упоминал это имя — вкупе с эпитетами «глупец», «неудачник», «слабак». Слабак?.. Саске почувствовал, как что-то всколыхнулось в душе и до боли знакомый голос зазвучал в голове: «Глупый маленький брат! Думаешь, ты стал сильнее?..» Да уж, ему, Саске, удалось одолеть своего наставника — но лишь когда тот был ослаблен. А вот сейчас ему противостоит — и успешно противостоит! — тот, о ком Змеиный саннин отзывался отнюдь не лестно!.. Наследник великого клана невольно ощупал левую руку, туго перетянутую бинтами. Знай, Итачи, я стал сильнее! И ни одна преграда не станет помехой на моем пути!.. Волна черного пламени поднялась горой... Как только появился шанс вырваться из каменной саламандры на свободу, Ритеру не мешкая им воспользовался. Холодная белая пелена на миг ослепила его, и... — Черт! — он буквально шарахнулся от потока черного огня, который чуть было не задел его. — Ты вовремя, Саске! Но мог бы быть и поаккуратнее!.. Он не успел договорить, как земля на его пути выстрелила фонтаном осколков, и перед Окомо вздыбился к небу узкий каменный пик. Духх! Духх! Духх!.. Скалы вокруг словно ощетинились: тут и там взмывали вверх острые зубцы и заполняли округу частоколом. «А этот расфуфыренный здоровяк неплохо соображает!» — Ритеру понесся вперед, лавируя между столбами, которые один за другим вымахивали из-под земли. На ходу он выбирал место более безопасное и подходящее для обзора и атаки, и едва не врезался в очередной столб, выскочивший прямо перед его лицом. Тут-то он и затормозил и внимательно окинул взглядом выросший вокруг каменный лес. «Хм-м, черное пламя этим не остановить, однако обзор для Саске снизился до предела! А для точной атаки его Аматерасу лучше всего подходят открытые пространства, где противник как на ладони. Иначе под черное пламя попадут и свои, и чужие. — Он взглянул в небо. — Проклятье, и с высоты не атаковать! Ничего не видно из-за этой метели!.. Так! Поиски сестренки, похоже, придется отложить!» Он сунулся рукой в сумку и выудил оттуда округлую капсулу. Подумал и достал еще несколько штук. Кончики его пальцев брызнули кровью и растерли ее вперемешку с раздавленными капсулами... «Быстро этот саннин перестроился!» — Саске прикрыл ладонью левый глаз, смазав пальцами кровавые струйки на щеке, и огляделся по сторонам одним правым. Лес из странных столбов впечатлял. И было видно, что их создатель постоянен в предпочтениях техник: по ткани некоторых столбов струились ручейки чакры, вещая о каких-то вложенных в них дзюцу-ловушках. Однако пламя Аматерасу расчистило вокруг Саске уже довольно приличное пространство и заодно смело на своем пути все результаты хитрых техник противника. «Хм-м... — задумался Саске. — Зато на этом расчищенном прогале, в окружении леса каменных столбов я теперь как на ладони! Ты добивался именно этого, Джирайя?..» «Какой шустрый парень!» — Ханзо с досадой разжал руки, не успев завершить такую своевременную атаку — ведь один из парней-близнецов сейчас был открыт и виден, будто шарик данго на блюдце! Но теперь вместо печатей в пальцах Саламандры возникли сюрикены, и их стальные тела немедля расчертили воздух сразу в двух направлениях. В ответ донесся звон металла, и из белой пелены вынырнули двое абсолютно одинаковых парней с обнаженными катанами в руках. Саламандра метнулся в сторону и тем самым вывел обоих нападающих на одну прямую перед собой — чтоб мешали друг другу при атаках. Те, однако, сходу раскусили его маневр, и один из парней прыгнул высоко в воздух, заходя наскоком сверху. Сошлись они оба так же слаженно, и обе катаны вжикнули в унисон, одновременно пробив незащищенное доспехом лицо противника... Пфф!.. Под клинками хлопнуло облако чакры. Глаза напавших расширились: их клинки пробили один из каменных столбов, набухший взрывом... Ту-духх!.. «Шустрый! — повторил про себя Ханзо, глядя, как один из парней закрывает своим телом второго, а после взрыва рассеивается облаком чакры. — Шустрый, хотя и клон. И всё же он явно не Учиха! Тот намного быстрее разгадывал мои шаги, а уж моё дзюцу подмены уловил бы с одного взгляда! Тогда кто же ты такой?» Белый хвост волос Саламандры выхлестнулся вперед и вверх, плетью обвился вокруг ноги подброшенного взрывом парня, впился в нее длинными иглами и резко рванул вниз. Парень кувыркнулся в воздухе и рухнул прямо к ногам Саламандры. При этом он довольно-таки неудачно подвернул под себя руку, сжимающую рукоять катаны, и оказался, считай, безоружен. «Похоже, он тоже клон!» — Ханзо подпрыгнул, приземлился одной стопой на клинок катаны и с силой впечатал его в снег. Кунай коротко блеснул в его руке и рванул к горлу поверженного врага. Клон забулькал, захлебнулся кровью... и вдруг весь вздулся пузырями и прыснул резаными кровавыми ранами... — Твою ж! — Саламандра в мгновенье ока сложил печати и набрал в грудь воздуха. — КАТОН! ОГНЕННАЯ СТЕНА! Выпущенная им струя раскрылась, размахнулась пылающим щитом и испепелила то, что выплеснул из себя лопнувший как пузырь клон... «Вот ведь старый лис! — Ритеру поймал мысли своих исчезнувших копий. — Ну, ничего! Той дозы яда должно было хватить. Теперь надо предупредить Саске». — Хм-м! — Ханзо нахмурился и настороженно потянул носом опаленный воздух. «Эти клоны не отвлекающий маневр и не проверка боем. Второй из них был под завязку напичкан каким-то ядом вперемежку с кровью своего хозяина, и именно поэтому первый клон так старательно защищал его. — Саламандра махнул перед лицом ладонью, отгоняя витающий в воздухе пар. — Остается надеяться, что после огненного дзюцу испарившийся яд уже не сможет нанести того вреда, какой был запланирован». Ханзо аккуратно, касаясь пальцами лишь рукояти, поднял на весу кунай, которым полоснул по горлу клона. Затем достал из кармана свиток и так же аккуратно запечатал в него заляпанное кровью оружие. Сунув свиток обратно, он сложил печати, коснулся ладонями одного из созданных им столбов и впустил в него чакру. И оцепенел... Черт!.. Вот и настоящий Учиха объявился!.. Саламандра опустил взгляд и уставился на свои руки: в нескольких местах они были пробиты насквозь неизвестно откуда взявшимися клиньями и мелко дрожали, пригвожденные к столбу и не способные вырваться из плена. — Хех! — раздался короткий смешок за спиной Ханзо. — А ты, и правда, слабак!..***
— Арика, стой! — взмолилась Уруми. Ее уже шатало, и дрожь слабости растекалась по всему телу, не оставляла сил для бега. — Больше... не могу. — Уруми невидящим взглядом обвела округу и безвольно рухнула на колени. Арика опустилась рядом с бывшей наставницей, взяла в ладони ее левую руку. На пальцах Уруми выступили капли крови, и Арика растерла их, вдохнула их запах... и зажмурилась от досады. Вот же проклятье!.. Еле заметные ниточки чакры выпустились из кончиков ее пальцев, сомкнулись в единый острый пучок и... в одно движение взрезали вену подставленной руки. Уруми вскрикнула. По ее запястью потекла горячая струйка. — Что за... — зашептала она. — Что ты делаешь? — Прости, — Арика уже поднималась на ноги. — Но это всё, чем я могу сейчас тебе помочь. Противоядие требуется сложное, а я не могу выработать его прямо здесь и тем более быстро, это слишком для меня рискованно. — Рискованно? — пролепетала Уруми. — Арика, ты же пропустила через свою кровь сотни ядов! Что изменилось?! — Слей крови столько, сколько сможешь выдержать, — пропустив ее слова мимо ушей, продолжила Арика. — Еще не весь яд из нее впитался в ткани, так что это тебе поможет. — Я... — Уруми почувствовала, что сил говорить уже не хватает, — я догадываюсь!.. Ты ждешь ребенка! Ведь так?.. Послушай, Арика, тогда... тогда ты точно поймешь меня! Мне сейчас никак нельзя умирать!.. Арика! Ты слышишь?!.. Темнота, уже вовсю застилавшая ее глаза, скрыла, что младшая Тайори далеко и не слышит назначенных ей слов. Вслепую протянутая рука Уруми опустилась, дрожа и расцвечивая снег красным... Арика же, смахивая застывающие на щеках льдинки слез, отшагала сквозь метель настолько далеко, насколько посчитала для себя относительно безопасным, и остановилась. Сложила печать — следовало, в конце концов, связаться с Какаши...***
Там, где с пробитых небес гигантской каплей свешивалось облако чакры, хлопнуло облачко поменьше, и из него на снег вывалилась темная угловатая фигура. Она встряхнулась, поднялась на колени. И стало видно, что всю ее, будто диковинной броней, покрывает плотный настил из каменных чешуек. Покров этот, однако, кое-где был разъеден и исходил едкими облачками красной чакры. Руки пришельца, тоже покрытые чешуйчатой защитой, с клацаньем сложили печать, и вся броня камешками ссыпались в снег, открыв свету дня молодого мужчину: кожа цвета красной глины, глаза темно-серые, как орошенная дождем земля, длинные волосы светлого песочного оттенка. Прибывший сдавленно захрипел, хватился за сочащиеся кровью раны, что обнажились на его теле под разъеденной броней, и с силой прижал их. Отдышался. Потом внимательно оглядел пелену, накрывшую горы, и сложил другую печать. Замер… «Я на месте, — послал он мысленный сигнал. — Задержи его еще немного. Мои поиски, возможно, затянутся». Резкий порыв ветра всколыхнул песок его волос, дернул и надул парусом слишком легкую для здешнего холода одежду... И шелк кимоно расступился, обнажая грудь незнакомца. На его коже, искря крупицами золотого песка, светилась печать — казалось, будто свесившись с правого плеча мужчины, уложил ему на грудь свою изящную голову... дракон... Арику едва не подбросило в воздух — с такой силой на этот раз ворвался знакомый Зов. Она пошатнулась, не в состоянии справиться с бешеным напором чакры, который требовательно вторгся в ее Печать. Пфф! — прямо перед ней пыхнуло облако чакры, и какой-то незнакомец вышагнул из него, схватил обе ее руки, размыкая всё еще сложенные печатью пальцы. — Значит, это ты, — зарычал он и приблизил свое искаженное болью и гневом лицо к ошалевшему лицу Арики, а потом указал взглядом в небо, — ты всё это натворила?!..