Девушка для родителей

Стайлз засыпала на диване, а проснулась в кровати Джексона. Правда, его самого в пределах видимости не было, а вторая подушка была не то, что не примята, но даже единой складки на ней не было. Кажется, в роскошной кровати спала она одна. Решил исправить впечатление после вчерашнего шантажа? Так поздно, милый. Нельзя шантажировать Стайлз Стилински. Эту аксиому в туманном Сан-Франциско знали все нелюди с тех самых пор, как некто похитил Истинного Альфу, чтобы консультант ФБР сделала неверные выводы в расследовании. Того несчастного в итоге не нашло даже ФБР. Проблема людей, живущих среди тех, кто может их по стенке размазать не только фигурально, в их слабости. Но часто она решалась либо приобретением хороших покровителей, либо взращиванием в себе достаточной жесткости, изворотливости и хитрости. Что же, Стайлз получила в свое время несколько отличных уроков от Ногицунэ. Нет, убивать Джексона резона не было — он, действительно, делал многое для того, чтобы нелюди жили… комфортней. Конечно, он от этого получал прибыль, но его побочные начинания типа центра для волчат облегчали работу Стайлз, ФБР и… охотников, как ни странно. Последние получали адреса тех, кто действительно наслаждается чужими смертями и представляет опасность для общества. Питер негласно поддерживал его начинание, сильно облегчая ведение бизнеса. Арджент первым начал брать адреса социально-опасных нелюдей, подав остальным охотникам пример. ФБР использовало Стайлз, которая благодаря всего двум барам и одному крошечному, но известному медицинскому центру, получила обширные связи и знакомства среди нелюдей, и чуть прижимало конкурентов Уиттмора, имея неплохую перепись нелюдей в кармане. Ну и сама Стилински, работая частным детективом нелюдей, тоже получала немало, взамен давая широкую рекламу барам — один из которых всё больше начинал походить на семейный ресторанчик — и медцентру. Дело Уиттмора было выгодно многим, потому его незаметно для него, но тянули вверх. Он говорил, что у него не хватало часов в сутках, значит, нужно немного разгрузить его. Это было проблемой, но проблемой решаемой. Можно было, как и предлагал Уиттмор, сыграть перед его родителями девушку Джекса — напрочь влюбленную в него пустоголовую куклу, но это не устраивало саму Стайлз. Да и нужно было наказать за шантаж. Так что игра пройдет на поле Джексона, по его условиям, но с небольшими поправками за именем Стилински. Стайлз усмехнулась и со стоном откинула одеяло — на большее сил пока не хватило. Но ничего, сейчас она соберется, найдет силы и встанет с кровати.        Уиттмор спал за своим столом в кабинете — это было не в первый и точно не в последний раз. Он хотел поработать с какими-то — в сонном разуме напрочь отсутствовала информация какими именно — документами, а после, может, добрести до спальни — а если отрубившаяся на диване и перенесенная в спальню Стилински начала бы вякать, то, может, он бы честно признался, что сил на секс у него этой ночью — почти утром — банально не оставалось. Может, следы ее активной и выматывающей деятельности и расцветали на коже Стайлз синяками, но Джексон устал намного — намного — сильней. Сан-Франциско, город туманов, город магии, был хорош для того, чтобы начать что-то подобное его делу — для оборотней этот город, конечно, не был Меккой, но многие приезжали сюда, ведомые чем-то большим, чем простая интуиция. Правда, проблемой было то, что ведьм тут было… предостаточно. «Зачарованные» в свое время сделали неплохую рекламу туманному городу, так что потеснить ведьм было несколько проблематично. Джексон справился. И даже ведьм пристроил работать в тот же медцентр. Викканка Элизабет Сартино стала одним из самых ценнейших приобретений — хороший доктор да еще и практикующий магию… и желающий применять магию в лечении пациентов, но не получающий возможности сделать это в стандартной больнице и не имеющий возможности открыть частную практику. Она была сокровищем. Сокровищем, которое вцепилось в МакКолла и по полной использовало регенеративные способности оборотней. Постепенно доктор Сартино пристраивала к делу и других нелюдей, но с оборотнями ей работать было комфортней и проще. Джексон смутно прикидывает, что именно к ней нужно отвезти Стайлз… и постараться не попасть на смену МакКолла, потому что тот непременно решит, что Уиттмор как-то причастен к ранам Стилински, и попытается этого самого Уиттмора раскатать тонким слоем да по ближайшей стенке. Конечно, Стайлз вмешается, но всё равно не хотелось бы ронять репутацию и получать тумаки от своего, вроде бы, подчиненного. На деле, подчинялся МакКолл только тогда, когда это было ему выгодно, когда его всё устраивало, а работы было вдосталь — он и бумагами на медцентр уже сам занимался, и начал знакомиться с поставщиками, которым, почему-то, нравился больше самого Уиттмора. Это немного напрягало, но давало надежду, что МакКолл станет во главе медцентра и позволит Джексону развивать свое дело дальше. Мысли становятся слишком тяжелыми, слишком важными для утренней дремы, а еще смутно раздражает запах жарящегося бекона. Желудок тихо поуркивает, словно говорит «Я, конечно, не настаиваю, но неплохо было бы пожрать от души». И Джексон открывает глаза. Спина, конечно, затекла напрочь, плечи болят, поясницу ломит — и, вообще, он ужасно обращается со своим организмом, как не устает повторять доктор Сартино. Запах бекона становится сильней, отчетливей. Уиттмор потягивается — до хруста в спине, до щелчков где-то, где щелкать ничего не должно. Надо бы заняться своим здоровьем — не хотелось бы к сорока превратиться в развалину… и по лесу побегать неплохо бы. Но это — мечты о несбыточном. По крайней мере, на этой неделе. Месяц подходит к концу, а у него что-то неопределенно-странное выдают в ответ на все требования трое поставщиков. Надо бы лично съездить, порычать на них… или попросить Дерека — у него «лицо убийцы» получается лучше, несмотря на то, что глаза у них одинаково синеют неоном. Джексон силой воли заставляет себя подняться и доползти до кухни. Душ. Ему нужен бодрящий холодный душ. Желудок откровенно фырчит, а значит, нужно еще и поесть. Ломтики бекона лежат на тарелке, рядом с тремя прожаренными яйцами. А он не завтракал… Джексон зависает, пытаясь вспомнить, когда он завтракал нормально в последний раз — кусок чего-то похожего на вчерашнюю пиццу и почти остывший кофе завтраком не считаются. — О, явился хвостатый! — фыркает Стилински — а кто еще мог так спокойно готовить на его кухне. — Сейчас кофе налью тебе. Пицца прибудет минут через пять. — Пицца? — повторяет Джексон, глядя исключительно на бекон. — Пицца! — радостно отзывается Стайлз. — Потому что продукт моей деятельности достанется только мне. Ну… Ладно. Кофе я тебе налью. Я сегодня почти добрая, потому что еще живая. — Ты!.. — смотрит на нее яростно Джексон и понимает: — Ты издеваешься. Просто поделись со мной беконом… хотя бы. А я тебя довезу до медцентра. И нужно что-то решить насчет того, в какие дни ты будешь играть мою девушку перед моими родителями. Они приедут на следующей неделе на месяц и… — Что? — роняет кружку Стайлз. — Фак. Фак. Фак! Так это не одноразовая акция?! — Конечно нет, — чуть брезгливо смотрит на расползающееся по кафелю кофейное пятно Джексон. — Я сказал, что у меня есть дорогая мне девушка. — Это ты поторопился, — сообщает ему чуть нервно Стайлз и запускает пальцы в свои отросшие до лопаток уже — обычно она стрижет их короче, чтобы противники не хватались — волосы. — Что ты еще сказал о «своей девушке»? Она живет с тобой? Она работает? Она любит тебя? Она гордая? Она нюня? Она любит шопинг? Какая она — девушка, которую мне придется играть? — Какая, — повторяет Джексон, тянется за стоящей чуть в отдалении кружкой с кофе и делает долгий глоток. — Да я ничего особенного не говорил. — Это мой кофе, — меланхолично сообщает Стилински, разглядывая осколки кружки. — Не, не буду у тебя дома убираться. — Но поделишься беконом, — кивает Джексон и хмыкает, когда Стайлз спокойно выделяет ему два яйца и один ломтик бекона и раскладывает самым похабным образом. — Так вот. Я говорил, что у меня есть девушка, но подробностей не выдавал. Говорил, что они должны сами ее увидеть. Надеялся за эти дни найти кого-то… — Он оглядывает Стайлз — в ее чуть окровавленных джинсах и его футболке. — Не такого. Придется тебе пройтись по модным бутикам. — Обязательно, — бормочет Стайлз, — вот прямо после больницы и пойду. — Замечательно, — улыбается Джексон, пытаясь найти взглядом хоть какой-то столовый прибор — есть руками не позволяло воспитание, а вот налившая себе еще порцию кофе Стилински этим не заморачивалась, а после — пальцы старательно облизывала, жмурясь от удовольствия. — Стайлз… — Чего? — она посмотрела на него предельно-серьезно, но янтарные бесы в ее глазах танцевали победный танец. — Манеры, Стайлз, — поморщился Джексон. — И будь добра передать мне вилку. — Джекс, — улыбается Стилински. — Сам. Встал. Открыл ящик с посудой. И взял. А мне нужно прикинуть, какой предстать перед твоими дражайщими родителями, чтобы они не попытались намекнуть тебе, что твоя половинка — дура, но были уверены, что твоя девушка в тебя влюблена. Она шумно втягивает в себя кофе и глубокомысленно смотрит в потолок. Джексон усмехается — показала зубки, да? Что же, он сам может взять вилку. Но точно отволочет Стайлз в ближайший салон красоты и выберет самые интересные процедуры. Что там Лидия говорила про восковую эпиляцию? Смерти подобно?..