Не вовремя

      «И к чему нужно было так напиваться?» — недоумевал Зак, быстро и по возможности осторожно волоча неподвижное тело от лифта до своей квартиры, пока никто из соседей не вздумал на сон грядущий совершить вечерний променад и обнаружить нечто, похожее на действия, заметающие за собой преступление.       Уже через какое-то время Лэнс лежал на постели Зака лицом вниз, а сам хозяин квартиры и, в частности, постели, неуверенно стоял над бессознательным телом и раздумывал, как поступить дальше. Придя к единственному, по мнению Эдди, верному варианту, он стал раздевать гостя, чтобы с большим комфортом расположить его в кровати. Сначала ботинки, носки, затем Зак потянул за брючины, но те не поддались. «Ремень», — пронеслось в голове, и антрополог бесцеремонно перевернул Свитса на спину. Взгляд тут же упал на наливающийся синим здоровенный синяк на левой стороне лба и уходящий на висок. Зак не заметил его ранее, но теперь, чтобы привлекательное (что? Откуда эта мысль?) лицо его новоиспеченного друга не оказалось слишком испорченным разливающейся синюшностью, принёс из холодильника лёд и стал осторожно, почти нежно, прикладывать к темнеющей коже. Предотвратить появление синяка полностью не было возможным, но сделать всё, что было в его силах, Зак уже сам себе наметил. Антрополог присел на край кровати и приложил пакет с сухим льдом к месту травмы, подперев подушкой так, чтобы не скатывался, и принялся за прерванное занятие. Но, потянув руки в ремню, Зак замер, сглотнув появившийся комок в горле и вспомнив, что ещё совсем недавно доктор Свитс пытался вытворить в лифте. Мотнув головой, отгоняя навязчивые картинки, Эдди всё же взялся за ремень и вскоре брюки были благополучно стянуты и аккуратно сложены на спинке стула. Рубашка на Лэнсе была уже изрядно помятой, и Зак, прежде чем приступить к расстегиванию пуговиц, бережно разгладил складки на груди спящего, отчего тот шевельнулся, но не проснулся. Что-то было во всём этом неправильное. Мысли антрополога смешивались, не давая рассуждать последовательно и более менее связно. Он не привык к такому. Если бы на месте Лэнса был Ходжинс или Бут, всё было бы предельно просто. Зак бы раздел и укрыл одеялом, прикрыв за собой дверь комнаты и терпеливо выждал, пока друг проснётся и поблагодарит за проявленное радушие и заботу. Но Свитс был другим. Точнее, он был таким же человеком, мужчиной, но Зак не торопился расправиться с нагрянувшими о нём заботами.       Рубашка оказалась расстегнута, но снять её полностью, не потревожив спящего, оказалось невозможным, поэтому Зак взялся за одеяло, чтобы укрыть друга (ли?!) и оставить отдыхать. В последний момент, прежде, чем сделать завершающее движение, Эдди замер, рассматривая лежащего на кровати человека. Светлая кожа, стройное тело, граничащее с совершенством, правильные пропорции. Не сравнить, конечно, с развитой мускулатурой Бута, но если психологу постоянно заниматься физическими упражнениями, на это тело можно было бы любоваться вечно. «Стоп», — прервал себя Зак, холодея внутри и, наконец, укрывая гостя. Одеяло упало неловко, оставляя неприкрытой правую ногу, которая забавно торчала из-под покрывала. Пусть так. Зак осторожно убрал пакет со льдом от головы и вздохнул, видя, что его манипуляции не слишком помогли. На лбу красовалась шишка, а вокруг неё симпатично разливался сине-серый синяк. Эдди прикоснулся к пострадавшему месту, но ничего не почувствовал. Тогда он, хмурясь, снял перчатку и снова дотронулся до лба. Кожа под пальцами была гладкой, но температура ощущалась с трудом. Сказывался ожог, из-за которого кожа самого Зака почти потеряла чувствительность. Печально вздохнув, хозяин комнаты вышел, тихонько прикрыв за собой дверь.

***

      Лэнс давно пришёл в себя, но долго не открывал глаза. В черепной коробке ютились, по меньшей мере, несколько колоколов большого размера и пара самых шумных гонгов. А стоило ему пошевелить головой, как вся эта честная братия распадалась на более мелкие свои копии и устраивала подобие вечеринки в честь поступления в колледж. Во рту же ночевала, по всей видимости, стая гиен, хорошо хоть руки и ноги, судя по ощущениям, были на своих местах и в порядке.       Кровать оказалась на удивление мягкой… и в этот момент он распахнул свои карие очи, вперив их в простой белый потолок, который отличался от потолка в его собственной комнате, поскольку Лэнс абсолютно точно помнил, что у него он был натяжной и глянцевый. Соответственно, сразу возникал вопрос — а где, собственно, он находится? Думать было трудно, но дедуктивные идеи всё же находили лазейки между плотно сгрудившимися в голове предметами звукового сопровождения. Вчера вечером, он вспомнил, как к нему в кабинет пришёл доктор Эдди, а потом они вместе отправились в какой-то бар и… дальнейшее потонуло в сизом тумане забвения. Можно сделать вывод, что эта квартира Зака. Учитывая, что в последнее своё пребывание здесь он был во всех частях жилища доктора антропологических наук, кроме комнаты… На крайний случай, это апартаменты прекрасной незнакомки, которая привезла его к себе… но почему-то эта мысль пробыла в голове крайне малое время, и в итоге показалась несостоятельной и какой-то даже непривлекательной. Неправильной? «Эй! Почему неправильной?» — Свитс категорически был не согласен с выводами своей головы, но додумать не успел, так как периферическое зрение и ощущения подсказали, что в комнате он больше не один.       — Как себя чувствуешь? — спросил Зак, входя.       — Совершенно паршиво, — признался Свитс, мысленно радуясь своей догадливости.       — Тебе не кажется, что причина, по которой ты вчера напился, выглядит безосновательной? — Эдди обошёл кровать и встал рядом, с той стороны, с которой лежал гость, и протянул ему стакан с мутноватой жидкостью.       — Как ты сказал? — возмутился психолог, но не пошевелил ни единым мускулом, чтобы взять протянутое питьё. — Что это?       — Честно говоря, — пожал плечами Зак, — не знаю. Мне это дал Ходжинс, на случай, если мне придётся заботиться о нём… При тех же условиях, как и о тебе сейчас.       Лэнс вздохнул и попробовал приподняться на локте, но, почувствовав сильнейшее головокружение и радостный перезвон колоколов в черепной коробке, только и сделал, что повернулся на бок и вяло отмахнулся.       — Не могу.       — У меня есть трубочка, — заботливо пояснил Эдди. — Так что ты сможешь выпить это лёжа.       — Хм… — Лэнс заинтересованно повернулся к собеседнику. — Давай.       Зак опустился рядом на постель и приблизил стакан к лицу Свитса, придерживая трубочку двумя пальцами и направляя к губам. Психолог наблюдал за этим вскинув бровь, но промолчал. Его взгляд приковали руки антрополога. Бинты покрывали лишь верхнюю часть поврежденной поверхности, и локти. Оставшаяся открытой половина предплечья и кисти представляли собой совершенно неприятнейшее зрелище. Тёмно-бордовые, местами почти чёрные кожа и сухожилия приближались к его лицу. Лэнс непроизвольно скривил лицо, но почти мгновенно совладал со своими эмоциями и приоткрыл губы, принимая трубочку и втягивая содержимое. Зак, проследив взгляд и последствия увиденного на лице гостя, как-то виновато произнёс:       — Я не думал, что ты уже проснулся и хотел просто оставить это на тумбе, но, видя твоё состояние, решил, что может понадобиться… некоторая помощь.       — Болят? — проигнорировав тираду, Лэнс кивнул на руки.       Эдди поставил опустевший стакан на тумбу и осмотрел свои конечности. Тяжёлый вздох вырвался из его груди, он сжал губы и морщинка залегла меж его бровей.       — Всё время, — наконец ответил он, сжимая и разжимая пальцы, — жаль только что я чувствую лишь её, но почти не могу почувствовать теперь ни тепло, ни холод…       Наверно впервые в голове Лэнса не возникло ни одной мысли, кроме самой банальной.       — Всё будет хорошо, — и улыбнулся самой широкой своей улыбкой, вкладывая в неё максимум сочувствия.       Зак бросил взгляд на гостя, с комфортом устроившегося на подушках. Глаза сияют, несмотря на — Зак был в этом уверен — сильную головную боль, о чём свидетельствовали мимолетные сокращения мышц, придававшие на мгновение лицу страдальческое выражение. Улыбка искренняя, даже, наверно, чрезмерно счастливая. Вот, Свитс от столь пристального рассматривания себя непроизвольно облизал губы и обратил внимание, что дышать стало труднее.       Отросшие волосы Зака хаотично лежали на голове, несколько прядей падало на лоб, выражение лица почти всегда одно и то же. Чаще всего — безразличное.       — Слушай, доктор Эдди…       — Можно просто Зак, — едва ли не задерживая дыхание, выпалил антрополог и замер.       — Ты когда-нибудь улыбаешься? — вдруг спросил доктор Свитс.       Эдди впился непонимающим взглядом в Лэнса.       — Я довольно часто улыбаюсь, — сказал Зак, устраивая демонстрацию в знак подтверждения своих слов. Улыбка, правда, вышла весьма неумелая и, честно говоря, даже пугающая. Лэнс озадаченно улыбнулся в ответ и поднял руку, решив почесать место синяка, но рука его была ловко перехвачена.       — Не трогай, я ещё с ним не закончил.       — Что? С кем? — не понял Лэнс, пытаясь не концентрироваться на горячей руке, обхватившей его запястье.       Вместо ответа Эдди открыл ящик тумбы и достал оттуда небольшое прямоугольное зеркальце, протягивая лежащему. Свитс недоверчиво принял его и медленно поднес к лицу. По мере понимания и осознания увиденного, глаза его округлились, вперившись в отражение, морщины на лбу приняли выражение глубочайшей скорби, а уголки губ раздосадовано опустились.       — Каким образом это появилось на моём лице? — закончив осмотр, Лэнс обратил печальный взор на собеседника. — Как я буду работать?       — Сегодня суббота, — пожал плечами Эдди, — думаю, что до понедельника я смогу вылечить тебя от синяка.       — Вылечить? — в притворном ужасе воскликнул Свитс. — Не могу представить себе, как судебный медицинский эксперт по костям собирается… как ты сказал? Вылечить? Господи, помилуй меня!       Зак в недоумении уставился на собеседника, не понимая, чем тот так взволнован.       — Прошу заметить, что я всё же доктор и имею степень, — начал Зак, — так что моих знаний…       — Нет и нет! — замахал рукой, пытаясь приподняться на второй, Лэнс. — Это то же самое, если бы я стал лечить, предположим, тебя от вирусной инфекции, — что, кстати говоря не является сферой моей деятельности, — а не от психоэмоционального расстройства!       — Но у меня нет расстройства, — попытался спорить Эдди.       — И ты что, собрался держать меня у себя до понедельника? — наконец сообразил Лэнс.       — Ты слаб, и я полагаю, что постельный режим…       — Он полагает! — иронично заметил Лэнс, делая попытку сесть на постели. — Со мной всё в порядке!       И в подтверждение своих слов, запутавшись в одеяле от слишком интенсивного движения, Свитс упал прямо в объятия Зака. Оба замерли. Лица их были так близко друг к другу, что дыхание их смешалось. Взгляд Эдди медленно опустился по лицу Свитса, останавливаясь на полуоткрытых губах. Лэнс что-то беззвучно шептал, пытаясь привести в чувства не то Зака, не то себя. Эдди же не находил совершенно ни одного логического обоснования данной ситуации. Желание коснуться губ психолога стало настолько непреодолимым, что Зак сделал едва заметное движение вперед, почти касаясь заветной кожи…       Мелодия, внезапно огласившая тишину мгновения, заставила отпрянуть раскрасневшихся мужчин друг от друга, а Зак полез в карман за аппаратом.       — Да, агент Бут, — почти деловым тоном ответил Эдди.       Какое-то время он молчал, слушая информацию в трубке. Лэнс же принял отрешённый вид, рассматривая элементы помещения.       — Да, всё верно, он здесь, — Зак бросил взгляд на Лэнса, а выражение его лица сменилось с безразличного на удивлённое.       — Хорошо, — и антрополог отнял телефон от уха, поднимая на психолога растерянный взгляд.       — Что случилось? — забеспокоился Свитс.       — Бут скоро будет здесь. Ты — главный подозреваемый в убийстве мисс Элли Майклз.