***
— Фуф, — выпалил Свитс, когда Кэролайн вышла из кабинета. — Я уж начал переживать. Надо это отметить! Двое мужчин были приглашены своим недавним адвокатом в небольшой кабинет с вытянутым столом, и обрадованы тем, что по результатам, предоставленным Энджелой Монтенегро и подтверждением доктора Бреннан, с обоих докторов сняты все подозрения. Лэнс, поняв, что кроме него радости никто не разделяет, повернулся к Заку. Лицо антрополога было как обычно непроницаемо, разве что обычная складка залегла между бровей. Радость от того, что с них сняли обвинения, на какое-то время затмила печаль от потери. Но потери не той, которую испытывает влюбленный человек, скорее это напоминало простую печаль по безвременно ушедшему хорошему знакомому. Осознав это, Лэнс даже замер на месте, пытаясь проанализировать свои чувства. Да, он правильно себя понял. Грусть от смерти Элли не была всепоглощающей, она просто была, как неизменная составляющая смерти. Очнувшись от раздумий, Свитс заметил хмурое настроение соседа. — Что? — наконец не выдержал психолог немого укора собеседника. — Разве я не могу порадоваться тому, что меня больше не подозревают в убийстве? — Радость временна. Она, несомненно, является одной из основных мотивирующих эмоций человека… — начал Зак, но был бесцеремонно перебит: — Доктор Эдди, это должно было стать моими словами. Я понимаю, что ты хочешь сказать, но, поверь мне, выбрал не самый подходящий момент. — То есть… — снова раскрыл рот антрополог. — То есть, я сейчас возьму, — и Свитс достал из внутреннего кармана пиджака свернутый вчетверо лист бумаги, — и сейчас же отдам тебе разрешение на возобновление твоей работы. Но в рекомендациях я все же прописал тебе кое-что. — Что? — не ожидавший такого поворота дел, спросил доктор Эдди. — Домашний режим и отдых до конца следующей недели. — Но я могу приступить к работе хоть сейчас, — уверенно сказал Зак. — Можешь, но не приступишь, — стоял на своем психолог. — Или бери разрешение, или… — Лэнс пожал плечами и сделал вид, что собирается вернуть бумагу в карман. Эдди тут же протянул руку к нему. — Давай, — и, получив документ от улыбающегося психотерапевта, спросил: — Но у нас было от силы всего пара сеансов… — Да, да. Зато было много иных встреч, исходя из которых я сделал выводы, — улыбка немного поутихла, стоило ему только вспомнить некоторые детали этих встреч, и он, уже достаточно сухо, добавил: — И ты показал себя в течении этих встреч очень… благоразумно. После этих слов Лэнсу пришла пора удивляться. Уголки губ Зака едва заметно приподнялись, отчего выражение лица у антрополога стало загадочным и даже немного непривычным. — А теперь, извини меня, — быстро проговорил Лэнс, — мне нужно работать… А тебе идти домой и заняться чем-нибудь полезным. И чтобы я тебя не видел в институте до истечения срока. Выражение лица доктора Эдди вновь приняло привычный вид. — Но это ведь не твой кабинет, — заметил антрополог. Лэнс невольно огляделся. — Я… хочу подумать над тем… — красноречиво, по мнению самого Лэнса конечно, начал выдумывать он причину задержки в этом помещении, — …с чего начать. Столько всего навалилось! — Ты не хочешь поговорить?.. — спросил Зак, и собеседник прекрасно понял, что имеет в виду мужчина. — Нет, нет, — поспешно, наверно даже слишком, ответил психолог. — Не в этот раз. — Спасибо, — проговорил антрополог, махнув бумагой, и неспеша направился к двери. Он испытывал непривычные для себя чувства — обиду, растерянность и какую-то внутреннюю пустоту. Он думал, хотя, даже, скорее был уверен, что он настолько рационален, логичен и последователен в своих действиях, мыслях и поступках, что ему никогда не представится возможность испытывать столь яркую гамму чувств. Лишь перед тем, как за его спиной дверь почти закрылась, он обернулся, бросая последний взгляд на оставшегося в кабинете Свитса и с очередным щемящим чувством тоски заметил на его лице облегчение.***
Доктор Эдди не любил навязываться, но ещё больше он не любил неопределенность, которая почему-то (действительно, почему?), сложилась между ним и Свитсом. Родители всегда учили его, что правда, какой бы она ни была, лучше, чем всё остальное. И обычно это работало, но почему-то в случае с Лэнсом дала сбой. За те, почти две недели, что Зак просидел дома, к нему неоднократно наведывался Ходжинс, то один, то напару с, теперь уже, своей невестой — Энджелой. С приятной новостью об обручении. Молодые люди были безмерно счастливы, а Джек даже предложил Заку стать его шафером. В институте антрополог не появлялся, но не потому, что не хотел видеть друзей или блеснуть своим умом и находчивостью. Просто доктор Лэнс сказал всем о том, что Эдди требуется отдых и коллеги общались с ним по видеосвязи, если требовалась его помощь и/или консультация. В этом случае ему просто не было необходимости покидать свою квартиру, и его это немного угнетало. Хотя, он и сам лишний раз не хотел попадаться на глаза психологу. Под конец первой недели нахождения Зака дома позвонила доктор Бреннан. Дело было в том, что правительство периодически подкидывало ей интересные предложения, как лучшему судебному антропологу. Так и в этот раз, её пригласили посетить на несколько месяцев Афганистан — там нужна была её помощь, но, ввиду скорой свадьбы Энджелы, Темперанс отказалась от этого предложения; однако ей пришла в голову замечательная идея, что доктор Эдди может вполне заменить её и оказать услугу правительству ничуть не хуже неё. Зак был почти счастлив, огорчало его только то, что в этом случае шафером для Ходжинса ему уже не быть, поскольку вылет был запланирован в конце текущего месяца, пробыть же в другой стране требовалось около трёх, а свадьба была назначена на начало следующего. Эта дилемма не давала антропологу покоя, и он решил поделиться своей тревогой с другом. Ходжинса новость не обрадовала, можно даже сказать, что она ввергла его в печаль, поскольку энтомолог искренне считал Зака другом и думал, что его свадьба для Эдди окажется не на последнем месте по приоритетам. В то же время, он понимал, что для друга-антрополога — это невероятная возможность заработать опыт, поработать самостоятельно и подняться на новую ступень в своей деятельности. Ответ по поездке нужно было дать в ближайшее время, но доктор Эдди колебался. Ещё пару месяцев назад он бы ответил согласием незамедлительно и сразу стал собирать вещи, но теперь — свадьба друга… Хотя, он с недавних пор стал давать себе отчёт в том, что ничто его так не волнует и не удерживает на месте, как одно недоразумение в лице молодого психолога. В тот момент, когда доктор Эдди, наконец, признался себе в этом, ему стало легче жить. Стало легче связывать различные обстоятельства и затруднения именно с этим явлением. По крайней мере, он счёл, что жизнь снова стала более определённой и логичной, даже ввиду того, что его влекло к мужчине. Но с этим он уже ничего не мог поделать, разве что скрывать. В первую очередь, от самого объекта влечения.***
В институте всё шло своим чередом. Доктор Свитс продолжал свои занятия с доктором Бреннан и Бутом, писал книгу и чувствовал постоянное ощущение небольшой пустоты внутри, объяснить которую он не мог. Но если быть точным — не хотел, — он запрятал мысль об этом в самый дальний угол своего сознания и даже самому себе боялся признаться в её содержании и форме. Он просто предпочёл использовать способ избегания. «Как хорошо, что я психолог», — иногда размышлял он, но через какое-то время его посещала другая мысль: «как же ужасно, что я психолог и должен ощущать это». Тем не менее, он всегда выглядел весёлым и почти довольным жизнью. В один из дней, дверь его кабинета распахнулась с такой неожиданностью и силой, что Лэнс выронил свой блокнот из рук. К нему ворвалась Камилла. — Нет, нет, нет, — возмутился хозяин кабинета вскидывая ладонь в предупреждающем жесте и одновременно сгибаясь в попытке поднять упавшее, — нельзя просто взять и войти… — Ты должен поговорить с мистером Майклзом, — без предысторий и предисловий сказала женщина, сложив руки на груди. — Ч-что? — удивился психолог, пытаясь прикинуться дурачком. — Н-но этим же должен заниматься агент Бут. Я могу как обычно подстраховать его… — Нет, доктор Свитс. Нужен именно ты. Элли была твоей девушкой и его дочерью, — привела доводы посетительница. — И я думаю, что разговор с ним должен принадлежать тебе. — Честно говоря, — неопределенно покачал головой юноша, — мы не были с ним знакомы. По словам Элли, он считал, что я слишком неопределенный молодой человек для его дочери, поэтому… — Поэтому ты сейчас поднимешься и пойдешь говорить с ним! — Сейчас? — Лэнс запаниковал. — В конце концов это — твоя работа.***
Хуже, чем общение с Кэролайн, могло быть лишь общение с человеком, потерявшим свою дочь. А ещё хуже, с человеком, который потерял дочь и который мог стать для тебя потенциальным тестем. В любом из случаев, доктор Свитс не смог избежать этой встречи и этой беседы, поэтому, когда по коридору по дороге к кабинету, где обычно опрашивались родственники и знакомые жертв, Лэнс увидел маячившую впереди спину Бута, настроение психолога немного улучшилось и забрезжила слабая надежда на избавление. — Сили, — крикнул Лэнс в надежде, что мужчина его услышит, так и получилось. Агент обернулся, а когда их взгляды встретились, Бут нахмурился и махнул рукой, подзывая к себе. Когда Свитс поравнялся с ним, тот рванул дальше. — Я же просил не называть меня так, — сурово сказал агент, не поворачиваясь. — Э… ты слишком быстро идешь, — Свитс едва поспевал за коллегой. — Тебе бы тоже не помешало пошевелиться, всё же это один из спонсоров института, — а потом, мельком обернувшись к другу, добавил: — И, кстати, отец твоей бывшей мёртвой потенциальной невесты. Так что будь добр. — Я как раз об этом и хотел с тобой поговорить, — Свитс положил ладонь на плечо агента, останавливая его. — Может быть в этот раз без меня?.. — он отвел глаза. — О, наш великий мозговед боится? — на лице Бута появилась ироничная усмешка. — Нет, Свитс, это как раз твой случай. Не волнуйся, я буду рядом. Психолог обречённо вздохнул и последовал за агентом. Как бы сильно Лэнс не хотел оттянуть момент встречи с мистером Майклзом, выбора у него не было, и он, набрав в лёгкие побольше воздуха, шагнул в кабинет, где его и агента уже ждал посетитель. Мужчине на вид было около пятидесяти, тёмные волосы уже давно были отмечены серебром. Лицо гладко выбрито, а одет он был в официальный костюм, который, видно, был самой привычной для него одеждой. Карие глаза смотрели на вошедших спокойно и даже с некоторой ленцой, но уверенность и воля, исходившие от его фигуры, ощущались буквально физически. Не так себе представлял первую встречу с отцом Элли Свитс. Ох, не так. — Здравствуйте, мистер Майклз, — поздоровался Бут, располагаясь напротив приглашенного гостя, — я — агент Сили Бут, а это мой коллега доктор Свитс. Он психолог. Свитс обратил внимание, что при звуке его имени, на лице мужчины не дрогнула ни единая мышца. Это было странно. Либо, он очень хорошо владел собой. — Не слишком ли он молод для доктора? — озвучил свои мысли мистер Майклз. Лэнс вздохнул и поджал губы. Это было ожидаемо, но всё же, каждый раз, слыша недоверие после того, как человек узнавал о том, что он доктор, и сомнение на лице, Свитс чувствовал огорчение и досаду. Он уже было хотел высказаться, несмотря на то, кто перед ним сидел, но Бут, стоявший позади, положил ему ладонь на плечо и сказал: — Он — лучший. Свитс вздохнул, почувствовав прилив благодарности, который дал ему сил. На этот раз гость поджал губы, и после небольшой паузы спросил: — Зачем меня сюда пригласили. И зачем нужен психолог? — Скажите, как давно вы видели вашу дочь Элли? — начал Бут. Мужчина пристальным и долгим взглядом посмотрел на агента, потом на доктора Свитса. — Сегодня, — наконец произнёс он единственное слово, после которого его собеседники застыли, потом переглянулись, и Свитс неуверенно переспросил: — Вы уверены? Мистер Майклз посмотрел на него взглядом, в котором без слов читалось «я что, похож на идиота?», затем достал из кармана пиджака телефон и что-то набрал на экране. Послышались гудки, а вскоре: — Здравствуй, дорогой, — приятный женский голос раздался в тишине. — Мы с тобой недавно говорили. Что-то случилось? — Здравствуй, Салли, — ответил Майклз. — Объясню всё потом. Наша дочь сейчас рядом с тобой? — Да, конечно. Сейчас позову, — и уже громче, — Элли, подойди сюда, милая, отец что-то хочет тебе сказать. В ожидании, Свитс и Бут смотрели на руку, сжимающую аппарат, с возрастающим удивлением и недоумением. — Привет, папуля, — наконец услышали они. — Что случилось? — Дорогая, я сейчас покажу тебя двум агентам ФБР, сможешь ответить на пару вопросов? — К-конечно, — запнувшись ответили в трубке. Мистер Майклз повернул телефон экраном к психологу и агенту, и Свитсу показалось, что у него замерло сердце. На него с интересом смотрела белокурая девушка с ярко-зелёными глазами, это было четко видно даже через столь слабую камеру телефона. Та самая, тело которой, как все считали, покоилось сейчас на столе для вскрытия в лаборатории по судебной антропологии. Лэнс не мог сказать ни слова, Бут, казалось, тоже потерял дар речи. — Здравствуйте, — поздоровалась девушка и даже помахала ладошкой в камеру. — Элли, — наконец выдохнул психолог, ослабляя галстук. — Мы знакомы? — спросила она, и ни в её глазах, ни в голосе Свитс не заметил и тени узнавания. Потому что эта девушка никогда его не видела.