27 замков

Утро следующего дня выдалось удивительно прохладным: мне пришлось надеть вельветовые брюки и кашемировый свитер темно-горчичного цвета. На голове я повязала платок, сделав аккуратный узел прямо надо лбом. По радио играли Темные Ежи, подтанцовывая под них, я обслуживала гостей, когда на завтрак заглянула мисс Бирн. Ее иссиня-чёрные волосы были заплетены в две косы, а в носу сверкало золотом маленькое колечко. Флора села на высокий табурет и дружелюбно улыбнулась. — Привет, — она выглядела иначе, чем в наши предыдущие встречи. Я слишком пристально разглядывала ее, пытаясь понять, в чем же дело. Макияжа на ней совсем не было, а из одежды — темно-зеленое платье и чёрные сандалии на ногах. Определённо, разница заключалась в светящихся от радости глазах и обворожительной улыбке. — Привет, — поздоровалась я, опираясь о стойку. — Что будешь заказывать? Она задумалась на какое-то время, выбрав в итоге омлет, два тоста и чёрный чай с апельсином. Через десять минут весь заказ был перед ней. — Как аппетитно, — протянула Флора, приступая к трапезе. — На вкус ещё лучше. Ты выглядишь какой-то очень довольной. Флора заливисто засмеялась, закидывая толстые косы на спину.  — Сегодня я еду домой, вот и вся причина, — сказала она, расправляясь со своим завтраком. — Целую вечность не была дома. — Где ты живешь? — Ров Ведьм, — увидев мое непонимание, она пояснила. — Остров Локс. Ты что, правда не слышала? — Нет, — растерянно ответила я. — А должна была? — Ты очень странная, Эванс, — закатила она глаза. — Ты распеваешь песни про Самберли — главную реку Локса, обслуживаешь почти каждый день хозяина острова и… — Постой, что? — перебила я ее. — Хозяин острова? Флора подняла взгляд с тарелки на меня. — Ну да. Я видела здесь Ронана Макгрегора. Их клан владеет островом уже много веков, а Ронан — сын вождя. Я перевела взгляд за ее спину и как раз вовремя, потому что успела заметить Поттера в окне. — Черт! — вся кровь схлынула с лица. — Что такое? — Флора обернулась, я же скользнула вниз и забилась под стойку. — Эй, ты где? — Флора перевесилась через столешницу. — Что ты там делаешь? — Не смотри! — в панике прошептала я. — Меня здесь нет. — Ты правда психованная, Эванс. Флора выпрямилась и исчезла из моего поля зрения. Я согнулась пополам, стараясь стать как можно более компактной. Сердце билось в глотке. — Привет, — услышала я голос Поттера. В первую секунду мне показалось, что он обращается ко мне. — Привет, — ответила Флора. Я прикусила губу от волнения. От неудобной позы затекла рука, а в правое колено упёрся какой-то камешек, причиняющий острую боль. — Ты не видела официантку? Такая рыжая, небольшого роста, среднего телосложения. — Я знаю, как выглядит Лили, — поспешно ответила Флора. — Правда? — поразился Поттер. Я практически видела, как Флора закатила глаза. — Мы вместе учимся, гений. — В общем не важно, — раздраженно оборвал ее Джеймс. — Так видела или нет? Да, она сидит под стойкой, согнувшись пополам, и собирается избегать тебя до конца жизни. — Здесь ее нет, кажется, она на Косой Аллее. Но я могу ошибаться. — Ладно, спасибо, — протянул Джеймс. — Если увидишь Лили, скажи что я ее искал. Меня зовут… — Я знаю, — перебила Флора. — Учимся вместе, помнишь? — Да, точно, — равнодушно ответил Джеймс. — Увидимся. — Ага, до скорого. Через какое-то время Флора снова перегнулась через стойку и ее лицо оказалось напротив моего. — Вылезай, суслик, пора смотреть на свою тень! — Я выползла из-под стойки, отряхнула колени и откинула волосы за спину. — Объяснишься? — вскинула Флора одну бровь. Я посмотрела в окно, выглядывая макушку Поттера. — Вряд ли, — ответила я. Флора пожала плечами. — Тогда я буду ещё, пожалуйста, — она пододвинула ко мне пустую тарелку. — Когда ты доела? — удивилась я. — У меня здоровый аппетит. Когда я вернулась с новой порцией, Флора задумчиво на меня уставилась. — Джеймс Поттер довольно странный, — сказала она. — Не буду спорить, — как можно более равнодушно ответила я. — Давно ты здесь работаешь? — Пару недель. — Такое ощущение, что много лет. Я усмехнулась. — А ты часто здесь бываешь? — Нет, — пожала плечами Флора. — До недавнего времени я покидала Локс только, чтобы поехать в Хогвартс. Мы поговорили немного о школе, обсудили приближающийся седьмой курс и планы на лето. Флора туманно сказала об улучшении навыков. Я ограничилась желанием накопить денег, умолчав о попытке сварить зелье для оборотней. Как мне стоит назвать его? Зелье от ликантропии? Но это не совсем верная формулировка, так как зелье в любом случае не сможет предотвратить процесс обращения. В моих же целях сделать трансформацию менее опасной и болезненной, и не дать разуму волка затмить человеческий разум. Хм, может Зелье Стабилизации? Все время до вечера я просидела в комнате, разгадывая формулировку зелья. Зельеварение — это наука момента, наука созданная магической силой человека. К примеру, фундаментальные законы нашей Вселенной, как например, закон всемирного тяготения, существовал всегда, точнее существовала сама сила тяготения, несмотря на то, что люди узнали о ней значительно позже. Земля вращалась вокруг Солнца задолго до того, как наши предки узнали об этом. С Зельеварением же все обстоит иначе: зелье не существует до того момента, как ты его изобретешь. Но как только ты рассчитаешь все составные, смешаешь ингредиенты, применишь магию, которая есть в тебе, ты создашь зелье, и оно будет существовать всегда. Зельевары придерживаются мнения, что сварить в котле можно все, что угодно. Нужно лишь проявить терпение и правильно подобрать ингредиенты, опять же искусный зельевар сам способен наделить ингредиенты теми свойствами, которые необходимы ему для зелья. Первым делом мне нужно сварить составную часть, базу, на которой будет держаться все зелье. Оно должно обладать сильным действием необходимого характера. Затем, подобрать формообразующее вещество — это вещество, которое уравновесит действие основного, устранит побочные эффекты, придаст зелью необходимую вязкость и концентрацию. Третьим шагом станет создание пролонгирующего компонента: оно удлинит действие зелья и будет основным мерилом разовой дозы. В конце же останется правильно соединить три «этажа» зелья, улучшить вкус и запах. Легко. Жидкость в котле забурлила, повалил пар, и я резко подалась назад, спрятавшись за комод. Котёл взорвался, а все содержимое разлетелось по комнате. Я сидела, зажав уши руками. — Лили? — озабоченный голос Энди раздался с первого этажа. — Что это за шум? Все в порядке? Я осторожно вылезла из своего укрытия, оглядывая комнату. Черно-бурое нечто было везде: на полу, на стенах и мебели, даже свисало слюнеподобным образом с люстры. — Все в порядке, — я перешагнула через испорченный ковёр и приблизилась к перевернутому котлу. — Спущусь через несколько минут! Что же не так? Почему ингредиенты так реагируют друг с другом? Я опустилась на корточки перед котлом, из которого все ещё вылезало мерзкое склизкое вещество. Мои котлы из чугуна, но если я куплю серебряные, то это поможет стабилизовать зелье. Я вернулась к комоду и достала свой кошелёк. В нем оставалось всего пару галеонов, котёл на них точно не купишь. Где мне найти деньги? Энди мне не платит, я работаю за жильё и еду. Но ведь таков был уговор раньше? Теперь-то я решила остаться как минимум до конца лета, может стоит поговорить с ним об изменении условий? Мне пришлось спуститься вниз по истечению часового перерыва. Энди велел протереть окна, за что я с готовностью взялась, а он сел за один из столиков, чтобы заняться корреспонденцией. — Что же творится в мире… — под нос бурчал он, читая статьи об исчезновении людей. Естественно, они исчезали не сами по себе, за всем этим стояла группа волшебников, под предводительством некоего Волан-де-Морта. Говорили, что он самый могущественный маг столетия и даже Дамблдор не может с ним тягаться. Его настоящего имени никто не знал, а его личность обросла таким количеством легенд, что рациональная часть меня даже сомневалась в самом его существовании. Как один человек может быть сосредоточением стольких качеств? Говорили, что он наследник Слизерина, змееуст, потомок древнейшего аристократического рода, сильный маг и революционер. Министерство высокомерно утверждало, что он проходимец и преступник, мошенник, пытающийся нарушить спокойствие граждан. «Он не представляет угрозы» заявляли они, однако народ боялся Волан-де-Морта, по той причине, что мы инстинктивно боимся всего неизвестного. Итак, убить вирус невозможно, но его можно подавить на какое-то время. Для этого я использую аконит. Беда аконита в том, что влияя на вирус, он влияет и на хозяина, так что его антидот мне нужно использовать во второй части зелья. Но до этого одновременно с аконитом мне нужно добавить корень рябины, который повышает психоэмоциональное возбуждение и таким образом, согласно теории, «человеческая» часть оборотня станет сильнее. Но я ведь не могу бросить корни целиком, придётся толчённые, а значит они станут в пять раз менее активными. Придётся добавлять барвинок, чтобы усилить действие. Для того, чтобы три базовых ингредиента связались между собой, понадобится слизь чёрной улитки, она самая действенная, а использовать менее сильное вещество рискованно. Так, во вторую часть нужно добавить противоядие аконита, выбор велик и сложен. Нужно что-то сильное, но медленного действие, чтобы аконит успел воздействовать на вирус, но не причинил вреда организму. А если вирус начнёт бороться? Я замерла, перестав мыть окна и уставилась в своё отражение. До этого момента подобная мысль не приходила в мою голову. Но ведь вирус может ответить. Он попытается выжить, и кто знает, может спустя годы после внедрения зелья, он модифицируется и выработает стойкость к действию зелья. Мистер Белби ведь сказал, что в организме вирус постоянно изменяемся, так что организм не способен выработать к нему антитела. Что же помешает вирусу приспособиться к зелью? О нет, Лили, даже не думай отчаиваться! Ещё ничего толком не началось. Руки опускаются одновременно с гильотинной, а моя голова мне ещё понадобится. Я переключила своё внимание на окно и снова принялась за работу. Откуда все-таки взять деньги на котёл? Ах да, аконит почему-то никак не желает взаимодействовать с рябиной, приводя к жуткому взрыву. С этим тоже нужно разобраться. Но все же главное сейчас — купить новые котлы. Закончив, я вымыла руки и села за столик к Энди. — В чем дело? — спросил он. Я рассказала ему о своих проблесках с деньгами. Энди откинулся на спинку стула и задумчиво почесал затылок. — Поговорим об этом после моего возвращения. Я нахмурилась. — Ты уезжаешь? — На один день, — пожал плечами Энди. — Справишься одна? Можешь закрыться сегодня пораньше, часов в двенадцать. — Да, без проблем, — кивнула я. Энди помедлил, но все же сказал: — Будь осторожней. Ливень продолжался ровно тринадцать минут, только усиливаясь с каждым потоком воды. Две чёрные вороны, сидящие под зданием напротив, немигающим жутким взглядом смотрели в окно Приюта. Меня пробил озноб, я обняла себя за плечи, отходя от окна и возвратилась за стойку. Клиентов немного, только старик Джон пьёт горячий глинтвейн, сидя в углу, да слушает радио. Играет умиротворяющая музыка, звуки фортепиано смешиваются с гитарными аккордами. Меня весь день преследовало странное чувство, будто что-то должно произойти. Мне казалось, что кто-то из управляющих моей судьбой готовит мне новый вираж. Я зажала карандаш в руке, прикусив кончик, и всмотрелась в ровные строчки исписанного блокнота. Мысли занимала мандрагора, как антидот аконита, но все та же капризная рябина вряд ли провзаимодействует с мандрагорой. Нужно завтра же отправиться за котлом, чтобы продолжить работу. — Кхе, кхе, — я вздрогнула от резкого звука и вскинула голову. Джон кашлял в свой рукав. — Поздно уже, Лили. Я пойду. — Спокойной ночи, — попрощалась я. — Тебе не будет беспокойно? — Джон взглянул на меня с сомнением. — Если хочешь, Меган может остаться с тобой. Меган — его жена. Я была тронута, но вежливо отказалась от предложения и проводила старика до самых дверей. Выглянув наружу, я убедилась, что подозрительных ворон на улице нет. Видимо, у меня паранойя. — Карр-р! Сердце сделало кульбит и провалилось в желудок. Я резко обернулась, вскинув вперёд руку с зажатой в ней палочкой. Из темноты на меня смотрели маленькие злые глаза. — Убирайся, — велела я вороне. Она сидела на козырьке паба, перебирая маленькими ножками с острыми когтями. Глупая птица! У меня едва сердце не остановилось от страха. Я вздохнула, успокоилась и мысленно убедила себя, что все будет в порядке. — Лили, верно? Я подпрыгнула от неожиданности и обернулась. Надо мной возвышалась необъятная фигура, загораживающая свет от одинокого уличного фонаря. Мне понадобилось несколько быстрых ударов сердца, чтобы признать в тёмном призраке мистера Макгрегора. На нем была длинная темная мантия, ещё больше сближающая его с неприкаянными душами. — Да, — неуверенно ответила я. — Мы уже закрылись. Вы хотите поговорить с Энди? Мужчина смотрел на меня как-то странно, то ли с сочувствием, то ли виновато. Так выглядят люди, принёсшие плохие вести. Мне стало не по себе. — Я пришёл к тебе. Нам нужно поговорить. От его голоса у меня затянулся узел в груди. Что могло случиться? Зачем он здесь? Я отошла в сторону, пропуская его внутрь «Приюта». — Проходите. Я поставлю чайник. Почти бегом бросилась на кухню и машинально приготовила все к чаю. За это время дыхание выровнялось, и я взяла себя в руки. Когда вернулась в зал с подносом, Макгрегор уже сидел за своим излюбленным столом. Я налила чай из прозрачного чайника в кружки. Одну поставила перед ним, а вторую обхватила двумя руками и села напротив. Монотонный шум дождя за окном успокаивал. К тому же я теперь не одна, так что смогу выдержать любую новость, если она избавит меня от одиночества этой странной ночью. Хотя бы временно. — Я думал, — медленно и вдумчиво заговорил он, — как правильно преподнести тебе тяжелую новость, пока не понял, что нужно все сказать, как есть. Я отпила из своей кружки, лихорадочно соображая, о чем может пойти речь. В первый раз я видела, чтобы этот мужчина нервничал и мялся, но именно так все и было. Наконец, он прочистил горло и сказал: — Лили, я думаю, что ты моя племянница. Слова прошли навылет, как смертоносные пули пистолета. — Что? — тупо переспросила я. — Твоя мать… Я его не слышала, не понимала, что он говорит, слова доносились как из-под толщи воды. Или это я оказалась на дне океана, куда не долетают звуки. Не слышала, но я видела: пронзительные голубые глаза, почти прозрачные, с каким-то безумным огнём. Такие же, как у моей мамы. Нет. Не может этого быть. Я поняла, что вслух перебила его. — Мне жаль, что ты узнаешь об этом вот так. — Вы ошибаетесь, — твёрдо сказала я. — Моя мама была обычной девушкой. Она не волшебница, понимаете? Я бы знала. У меня в голове крутились ещё десятки опровержений, но этот довод оказался на поверхности и я ухватилась за него, как за спасательный круг. В этом океане я не утону, не дамся. — Она была моей сестрой, — с нажимом сказал Макгрегор. — Я долго сомневался. Не в том, что ты ее дочь, — поспешно добавил он. — А в том, стоит ли говорить тебе. Роза хотела бы этого. Я сглотнула. Перед глазами потемнело, мне показалось, что я потеряю сознание, но этого не произошло. Макгрегор достал что-то из кармана и протянул мне. Это оказалась колдография. Когда я взяла ее в руки, мои пальцы дрожали. Снимок был черно-белым, сделанный где-то на улице, возможно, в саду, на фоне изгороди. Моя мама сидела на скамье, смотрела в камеру, потом улыбалась и переводила взгляд на стоящего за спиной мужчину. Я не могла оторвать от неё глаз. Взгляд, улыбка, поворот головы. Она выглядела счастливой. Я посмотрела на дату внизу снимка, и мысленно посчитала возраст мамы. На колдо ей семнадцать, столько же, сколько мне сейчас. Она выглядела иначе, чем я ее помнила. Более живая на снимке, чем в моих воспоминаниях. И более чужая. Я яростно вытерла глаза, наполнившиеся слезами, и посмотрела на юношу рядом с ней. Судя по всему, это был Макгрегор, только моложе, вместо бороды лёгкая щетина на лице, но выражение серьёзное, даже слишком, словно он притворяется на камеру, пытается держать планку. На обратной стороне колда аккуратным почерком были выведены слова: «Роза и Ронан, сад Ротенбера, остров Локс» — Почему я ничего не знала о вас? — глухо спросила я, продолжая смотреть на маму. Взгляд, улыбка, поворот головы. Мне удалось разглядеть ямочки на щеках, о наличии которых даже не подозревала. У меня они тоже есть, когда улыбаюсь. — Это сложно, — тихо, но спокойно ответил мужчина. — Расскажите мне. — Придётся начать с самого начала. Я отложила колдографию в сторону. — Мне нужно знать все. Почему я не знала о семье своей мамы? Почему вы не знали о нас с сестрой? Макгрегор странно замялся и снова виновато посмотрел на меня. Я не поняла его взгляд, но в голове появилась догадка. Он знал. Знал о том, что у мамы есть дети. Тогда почему не участвовал в нашей жизни? Мама не хотела? Или он сам? — Не знаю, с чего начать. Сердце било набатом, в ушах стоял шум крови. — Я в курсе, что вы живёте на острове Локс, — подсказала я ему. — Им много веков владеет наш клан, — подтвердил Макгрегор. — Мне известно о Самберли, — добавила я. Мужчину вздохнул и посмотрел в окно. — Самберли… — задумчиво произнёс он. — С неё и начнём. Ты ведь знаешь про Энн? Роза наверняка рассказывала тебе семейную легенду Я кивнула. — Глава клана убил ее отца и… — Гордиться нечем, — хмуро перебил меня Макгрегор. — Но такова уж наша история. Энн стала женой Агаски, повелителя рек и озёр, и ушла с ним под воду. Когда ее муж поднялся в земной мир, чтобы выполнить данное жене обещание, то оказалось, что он не в силах. Род был защищён магией Лесных Фейри. За несколько лет до этого один вождь клана охотился в лесах, где подстрелил лесную лань: длинноногую, с прекрасной серебристой шерстью. Три дня и три ночи он преследовал раненое животное, и догнал его у скалы Зимнего Плача. Упав на землю, обессиленная лань вдруг обернулась молодой девушкой. Вождь велел своим людям забрать ее в замок и выходить. Он пал под ее чарами и стал ей супругом, как только Фейри окрепла. Она родила двоих детей, близнецов, мальчика и девочку. Фейри невероятно сильны, их магия отлична от магии людей. Когда Агаски поднялся над водой, то не смог ничего сделать против сородича. Макгрегоры находились под надежной защитой. Время шло, дети подрастали, а их мать все больше тосковала по родным лесам, семье и своему народу. Она пришла к мужу и рассказала, что не может более находиться среди смертных. Поняв ее, он позволил супруге уйти. Но помня о мести Энн, Фейри оставила дары роду: кубок из ветвей древнего дуба, испив из которого наследник рода вырастит сильным и властным, свою тёплую шаль, в которую закутывали детей, чтобы защитить их от опасности, и венок из корней мандрагоры, который с тех пор висит над входом в замок — Ротенбер стал недосягаем для врагов. Я облизнула губы. Во рту пересохло, но пульсация в висках исчезла, и я слушала спокойно. Сердце билось ровно и глухо, я слышала его удары, но оно не выскакивало из груди. Макгрегор продолжил: — С тех пор каждый наследник рода женился на Фейри, она рожала ему двоих детей, а потом возвращалась в свой мир. Так повелось. — И ваша мама тоже была Фейри, — сказала я. Он кивнул, задумчиво глядя в пустоту. — Кровь этих существ все более концентрировалась в нас, магия крепла, накоплялась и рано или поздно она должна была проявиться. Ее унаследовала Роза, — он замолчал на мгновение, устремив взгляд на протёртую столешницу. — В ней сущность Фейри преобладала над человеческой. Наша мать сразу все поняла и говорила об этом отцу. Она умоляла его отпустить дочь вместе с ней, убеждая, что та не сможет жить в человеческом мире — это противоречило их природе. Отец не позволил, он велел матери уходить и даже не пытаться заманить его дочь в свои сети. Мы росли неразлучными, я не знал о том, что творится в душе у Розы, хотя были все предпосылки. Она могла целыми днями сидеть в саду или гулять по лесу, стояла часами неподвижно, изображая дерево. С возрастом Роза становилась все раздражительнее. В замке исчезали ключи, и слуги искали их дни напролет. Неожиданно менялись направления лестниц, или кухарка не могла перестать танцевать, пока не падала без сил. Роза находила это забавным, но остальные так не считали. Ее магия не имела ничего общего с нашей, была какой-то дикой и неуправляемой. Но настолько же и прекрасной. Ей не стоило труда ускорить цветения цветов в саду или взмыть в небо, словно птица. Она была удивительной, — Макгрегор улыбнулся, а у меня снова кольнуло в сердце. Неужели это все правда? Это действительно происходит со мной? Он действительно рассказывает о моей матери? Никогда ещё я не слышала о ней так много информации, у меня в голове крутились множество вопросов, но я заставила себя внимательно слушать. Лицо шотландца потемнело, словно на него набежали тучи прошлого. — Фейри жестокий народец, люди для них как интересные зверушки. Роза становилась такой. У неё в голове размылась граница между добром и злом, оставив лишь только веселье и издевательства. Народ не только боялся ее, но и ненавидел. Розе было тяжело: она плакала и говорила мне, что Фейри прилетают к ней с лунным светом и зовут с собой, они говорили с ней постоянно, подталкивали к жестоким поступкам. Лесной народ хотел вернуть ее к себе. Я ей не верил. Считал, что она лжет мне, разыгрывает также, как остальных, — на лице Макгрегора заходили желваки. — Когда нам исполнилось одиннадцать, пришли ожидаемые письма из Хогвартса, но отец решил, что в школу отправлюсь только я. — Почему? — К тому времени она становилась все более чужой. Он боялся, что вдали от дома станет все сложнее ее контролировать. Боялся, что кто-то может узнать. — Но… как все это привело ее к моему отцу? — Меня не было рядом, — ответил Макгрегор. — Зимой все стало хуже. Роза играла в саду с нашими кузенами под присмотром няни. Когда же та отвлеклась, дети исчезли. Все решили, что они сбежали в лес и направились на поиски, оказалось же, что Роза заманила их к Самберли… Слуги появились вовремя, приди они минутой позже, случилось бы непоправимое. — Что случилось? — шепотом спросила я. В пабе царил полумрак, свет разливался только от нескольких свеч, стоящих на нашем столе. За окном тьма приблизилась вплотную, проникая сквозь щели рам и приближаясь к нам все ближе. Я чувствовала в этой тьме угрозу. — Пятилетняя Джейн упала в воду и ее уносило течение, а Роза стояла на берегу и смотрела на мучение ребёнка с улыбкой на лице. Кузен Дуглас был совсем ребёнком, чтобы понимать хоть что-то. Он сидел в ее ногах и играл. Я не могла вымолвить ни слова. Перед глазами отчетливо пронеслась картина прошлого, я слышала плач маленькой Джейн, я чувствовала холод ледяной реки, я видела улыбку рыжеволосой ведьмы. — Отец запер Розу в башне, — чужим голосом сказал Макгрегор. — Это был единственный способ защитить ее от напуганных людей. Я взяла в руки снимок и снова внимательно вгляделась в него. Взгляд, поворот, улыбка… Взгляд — безумие, злость в глазах, а на дне темных омутов горечь и страх. Поворот головы — нервное движение, скованность, завихрения волос. Улыбка — пустая, чужая, сломленная, ядовитая. Ядовитая. Мысленно я смаковала это слово. Я (Р) — до (О) — ви (З) — та (А) — я (Я или Она?) — Вы знали? — через целую вечность спросила я. — Нет. В письмах она не упоминала этого, но писала, что ей одиноко, страшно и холодно. Оставаясь все время в башне, где ее мог навещать только отец, Роза стала ещё более приверженной влиянию Фейри. Ей не хватало природы и свежего воздуха. Иногда сестра снова становилась собой, мы как в детстве играли в карты и читали попеременно книги, сидя у камина. Я рассказывал ей о Хогвартсе и о своей жизни. Роза рассказывала о книгах, которыми было завалено все в ее жилище. — Макгрегор взял снимок из моих рук, — Это был наш семнадцатый День Рождения. Мы уговорили отца дать ей прогуляться по любимому саду. Я верил, что с ней все хорошо, потому что уже долгое время она не упоминала Фейри и не делала ничего предосудительно. Вечером Роза сбежала, а мы обнаружили ее пустые покои только на утро. Было опасно говорить о побеге жителям острова, те могли сами объявить на неё охоту и навредить Розе. На поиски я отправился сам. Роза умело скрывала свои следы, пряталась, магией и внушением пробивала себе дорогу к желанной жизни. Я нашёл ее только спустя несколько лет в Бирмингеме, совершенно случайно. В газете появилась короткая заметка о женитьбе тюремного врача и фото с молодой невестой. Это была магловский газета, которую я в любой другой день обошёл бы стороной, но судьбой было решено иначе. Я нашёл их новый дом, дождался, пока доктор уйдёт и пробрался внутрь. Роза испугалась, увидев меня. Я уговаривал ее вернуться домой, взывая к разуму. Фейри не могут вступать в брак с обычными людьми, это идёт в разрез со всеми законами. Он остановился, чтобы перевести дыхание. Я не отводила взгляда от уставшего и осунувшегося лица. — Она решила остаться, — хрипло произнесла я. Макгрегор напряжённо кивнул. — Роза убедила меня, что здорова и счастлива. Я… Мне не хотелось рушить ее жизнь. Снова запереть ее в башне, держать вдали от любимых лесов и садов. Я ушёл. Повисла тишина. У меня в голове не складывалось все то, что он говорил. Это было безумием. И оно готовилось меня накрыть. Я чувствовала, как поднимается паника внутри, учащается дыхание и сердцебиение, но потеряться в этом сейчас я не могла. Слишком много вопросов. — Но это не сработало, — обвиняюще произнесла я. — Она вовсе не избавилась от этого, не так ли? Она сходила с ума. А вы не помогли ни ей, ни моему отцу. Где вы были, когда мы нуждались в вас? Почему вы не сделали хоть что-то? Ронан виновато отвёл взгляд. — Когда Роза родила ребёнка, я приехал проведать их. Отец уже тогда не мог покидать остров, но он в письме умолял Розу вернуться домой или хотя бы позволить видеться с внучкой. — Что же ответила мама? — Отказала. Но потом добавила, что если в ребёнке проснётся магия, то она позволит ей узнать правду и стать частью нашего мира, — предугадав мой вопрос, он добавил. — В Локс не может попасть ни один смертный. Роза заключила с отцом сделку: он оставляет ее в покое, а она позволит детям навещать его, если они унаследуют ее магию. — Но Петуния не волшебница, — сказала я. — Зато ты маг, — Ронан горько усмехнулся. — Она заметила твои способности поздно и сразу же написала мне. — он замолчал, вновь мысленно перенесшись в те годы. — Роза была напугана, когда я приехал. Плакала, кричала, произносила непонятные слова. Только тогда я понял, как все плохо. Она была на грани, но в моменты проблеска, в моменты когда моя Роза возвращалась, она сказала, что в тебе уже проснулась стихийная магия. Я пообещал ей, что подготовлю все дома и вернусь за тобой через неделю. Но я опоздал. В тот же день что-то произошло… был пожар… — у меня мурашки пробежали по коже. — Твой отец ничего не знал обо мне и я не мог заявиться теперь, когда Роза едва не убила тебя. Я искал ее, хотел поговорить, но снова опоздал… Я поняла, что плачу, только когда почувствовала солёную влагу на губах. Разъяренно вытерла глаза, но слезы не останавливались. — Мы горевали. Отец был сломлен и это окончательно его подкосило. Он хотел, чтобы я забрал тебя на остров и ты выросла на родине матери, как и положены. К тому времени, как я смог вернуться в Бирмингем, вас там не было. — И вы не смогли найти нас? — Нашёл, — он странно посмотрел на меня своими голубыми глазами. — Ты была счастлива в новом доме. Отнимать тебя у отца и сестры было слишком жестоко. — А позже? — не сдавалась я. Он покачал головой. — Лили, пойми, это было неправильно. Я не имел права рушить твою жизнь, бередить раны от смерти матери. Ты росла, становилась старше и оставляла трагедию в прошлом. Я боялся, что только наврежу тебе. А с течением лет, я уже не знал, как сказать тебе. Слишком много прошло времени. Я откинулась на спинку стула, переваривая все сказанное. Обида, злость и печаль душили изнутри. — Почему же вы говорите мне сейчас? — Встретив тебя в тот день, я понял, что это знак. Ты должна была узнать правду. — А как же Петуния? Отец? Они не имеют права знать, что мама была всего лишь обманщицей?! — Они маглы, — поморщился Ронан. — Их сознание просто не примет такую информацию. Вспомни, как они отнеслись к тому, что ты ведьма. У меня перехватило дыхание, когда перед глазами возникло лицо Туни. Она боялась меня, считала ненормальной, в то время как сама всю свою сознательную жизнь стремилась к «нормальностям». Туни любила маму, несмотря на желание смыть с себя ее тень, но как воспримет весть о том, что мама не только ведьма, но и наполовину Фейри? Что тогда останется в ее памяти о маме? Будет ли там хоть кроха тепла и любви? — Мне нужно побыть одной, — пробормотала я, вставая. — Лили, — Ронан тоже встал и посмотрел на меня умоляюще. Я подняла руку в останавливающем жесте. Слишком много правды за один вечер. — Я услышала вас… Теперь мне нужно все обдумать. — Мне прийти завтра? — осторожно спросил он. Я прошла к дверям и открыла их, впуская ночной сквозняк. — Нет, мистер Макгрегор. Думаю, ближайшее время я не смогу вас видеть. Я старалась упереть взгляд в окно и не смотреть на Ронана. Какое-то время он стоял неподвижно, не отрывая от меня взгляд. Наконец, он прошёл мимо, коротко попрощавшись. Я закрыла дверь, повернула ключ и поднялась на второй этаж в свою комнату. Не было никаких сил, чтобы раздеться и я забралась в кровать как есть. Сна не было. Только слезы, безостановочно стекающие по вискам и заливающие подушку. Мне так часто разбивали сердце, что впору было сомневаться в его существовании. Но оказывается до этого дня оно все ещё было в груди и умело болеть как подстреленное.