***
*** Едва за мной закрылась дверь кладовки, как я услышала шаги за стеной в кабинете. — Флора? — я открыла дверь. — Наконец-то. Где тебя носило? Но это была не Флора. Сириус толкнул меня плечом и ворвался в кладовку. Я даже не успела понять, что произошло. — Блэк? Что ты тут делаешь, тебе нельзя сюда заходить, это… Он замер посреди кладовки, окидывая ее изучающим взглядом. На полу стоял котёл с остатками аконитового антидота, ингредиенты, разбросанные по всем поверхностям: травы, корни, слизни, чешуи драконов, сушёные скарабеи, экстракты, бобы и плоды, змеиные клыки. Исписанные пергаменты, зачеркнутые и перечёркнутый строчки рецепта зелья. Я остановилась за его спиной, пытаясь лихорадочно придумать хоть что-то, но все было на виду, вывернуто наизнанку. — Сириус, что… Он стремительно обернулся ко мне, схватил за горло и прижал к стене. Я больше испугалась, чем почувствовала боль, и схватилась за его пальцы, пытаясь разжать их. Лицо Блэка было перекошено от ярости, я чувствовала ее в каждом сантиметре его тела, будто он сам ею пропитался. — Сука… — усмехнулся он. — Думаешь, это сойдёт тебе с рук? Горло жгло от дефицита кислорода. Его пальцы железным обручем обхватили шею. — Я… не понимаю… тебя, — прохрипела я. В глазах заплясали темные круги. — Не строй из себя дуру, Эванс! Он разжал пальцы и отступил на шаг. Потеряв опору, я повалилась на пол. Легкие обожгло кислородом, кашель разорвал изнутри горло, я согнулась пополам, пытаясь отдышаться. Сириус отвернулся от меня, поднял палочку, указывая на ингредиенты. — Инсендио! — Нет! — я поднялась на ноги и бросилась на него. — Прекрати! Не смей! Управляемый огонь запылал, бросая длинные тени на бледное и решительное лицо Сириуса. Пламя перекинулось на стопку бумаг, исписанных моей рукой. Мои записи! Все, что я нашла об оборотнях, все мои вариации зелья, с дозами и подробным составом. — Инсендио! — новый очаг возник с краю, пожирая как страшный монстр все на своём пути. — Пожалуйста! — я схватила его за руку, пытаясь остановить. — Прекрати, Сириус. Умоляю, прекрати! Он схватил меня за локоть и оттащил к стене. Притянув к себе, он приблизил своё лицо к моему. — Ты оставишь свои ведьминские фокусы, Эванс. Я говорю это в первый и последний раз. Если я узнаю, что завтра Джеймсу стало хуже… — его глаза блестели, и мне почудилось, что они пожелтели. — Лучше тебе будет исчезнуть из школы. Ты меня поняла? Руку жгло в месте, где он ее сжимал. Я кивнула, только чтобы он прекратил и отпустил меня. — Я не слышу, — раздельно сказал Блэк. — Поняла, — шепнула я. Он отпустил меня. Взмахнул палочкой и огонь исчез, оставив после себя только пепел. — Убери тут все, — кинул он и вышел из кладовки. Я осталась одна. Нетронутым оказался только котёл, но и он почернел от пламени. Все было уничтожено. Все мои труды, бессонные ночи, взрывы, ошибки, удача — все превратилось в пыль. Ночь тяжелая. Странно, но я не чувствовала ничего, глядя под ноги, только пустоту в груди. Единственным, что заставляло меня вставать по утрам, было это зелье. Надежда изменить что-то в мире, сделать его лучше хотя бы для оборотней. Этот мир не хочет становиться лучше. Я произнесла заклинание, очищая всю грязь с кладовки в кабинете профессора Флитвика.***
*** Марлин лежала в постели, отчаянно пытаясь вспомнить вчерашний день. Голова снова разрывалась от боли, словно кто-то изнутри колотил молотком по лбу и вискам. Она села в постели, с трудом держа глаза открытыми, полезла в ящик стола и дрожащими руками извлекла из него блокнот и старую ручку. Исписанные наполовину страницы громко шелестели под пальцами. Одновременно с этим, достала маленький календарь и сверилась с обведённым в красное датами. Сердце в груди пропустило удар. Задержка. Но это невозможно. Она ни с кем не занималась сексом уже целую вечность. Марлин отложила календарь и вчиталась в последнюю запись, сделанную в блокноте. 25.08 Все в твоей голове. Найди. Слова были выведены ее рукой, но она явно спешила, буквы прыгали, косо лёжа на строчках. Что это может значить? Она не помнила. Ничего из записанного в блокноте не помнила, не знала, когда появляются записи, но они неизменно появлялись. Марлин смотрела на них в надежде что-то вспомнить, но добилась лишь головной боли. Она вернула блокнот на место. Все уже спали, бледная луна светила в раскрытое окно, оставив серебристое озеро на полу. Дождь прекратился совсем недавно. Марлин встала и прошла к окну, закутавшись в мамину шаль. Она села на подоконник и втянула носом свежий ночной воздух. Что же с ней происходит? Откуда это все, все эти ощущения, страхи, странные события? Почему она не помнит, почему часы, а то и целые дни выпадают из ее жизни? Или это она из них выпадает? Ей хотелось рассказать кому-нибудь. Поделиться своими страхами, чтобы человек, посмотрев на все со стороны, предложил выход. Или хотя бы просто выслушал. Марлин покосилась на кровать Лили, с плотно задёрнутым пологом. Она уже столько раз пыталась начать разговор, но все не клеилось. Да и как она его начнёт? Лили не поймёт. У неё своя жизнь, и она явно не хочет впутываться в чужие проблемы. Всегда такая отстраненная. Марлин лишний раз даже не хотела заговаривать о себе: она знала, стоит идеальному образу дать трещину, как вся ее жизнь разобьётся. Подул ветер. Марлин плотнее закуталась в шерстяную шаль, на которой ещё хранился запах маминых духов. Она не расскажет, никому не расскажет. Ее проблемы принадлежат только ей, и она не станет ими делиться. И все же, задержка… Так странно. Нужно пойти к врачу, но только не к школьному: доктор Стивенсон сразу расскажет директору. На выходных нужно выбраться в Хогсмид и купить зелье в лавке, а уже потом идти к врачу, если необходимость ещё будет. Но ведь это невозможно, так? Она же не Святая Дева, чтобы забеременеть без секса. Марлин машинально прижала ладонь к плоскому животу. Она, конечно же, ничего не почувствовала.***
*** Как я и думала, после завтрака о случившемся знали все. Джеймс Поттер и Лили Эванс действительно встречались. Он познакомил ее с родителями, она гостила в семейном особняке Поттеров, а кто-то даже застукал их на свидании. Но что-то произошло, и Джеймс выбрал Мэри Гриффит, только вот Эванс так это не оставила и решила проучить Поттера, подлив ему любовное зелье. Никто ведь не виноват, что оно оказалось испорченным и Джеймс попал в Лазарет. Дамблдор сделал заявление, сообщив, что Джеймс Поттер идёт на поправку и уже через несколько дней присоединится к своим товарищам на занятиях, беспокоиться не о чем, инцидент исчерпан, школьная жизнь продолжается. Конечно, директор не стал сообщать о моей влюбленности и о зелье в официальной речи, об этом всем любезно растрепали слизеринцы. К обеду новость невероятно обросла деталями, среди которых моя беременность и нетрадиционная ориентация Поттера были самыми невинными. Обо всем этом мне сообщила Флора, когда мы сидели на подоконнике в коридоре и смотрели на пробегающих мимо учеников. — Понятно, — кисло сказала я, когда она закончила. Бирн сосредоточенно болтала в воздухе ногами. Сегодня на ней был темный и агрессивный макияж, за что с утра ее факультет лишился пяти баллов, но Флора согласилась только стереть тёмную помаду, а густо накрашенные ресницы и обведённые глаза оставила нетронутыми. Мне не нравилось, когда она так красилась: ее лицо исчезало за притворной маской, не оставляя ничего индивидуального и настоящего. В ответ на это она заявила, что так и задумывалось. — Ты же понимаешь, что я в это не верю? — Почему? — каждое слово давалось с трудом. Все утро меня накрывала с головой апатия. Ситуация перестала меня волновать, и я пустила все на самотёк. — Я дура. В это так тяжело поверить? Флора обеспокоено покосилась на меня. — Ты вообще как? Выглядишь не важно. — Все в порядке, — я спрыгнула с подоконника и закинула рюкзак на плечо. — У меня Прорицание через пять минут. Встретимся позже? Она кивнула. — Ты обещала все мне рассказать. — Расскажу, — я нахмурилась, вглядываясь в ее волосы. — Ты в курсе, что у корней начинаешь рыжеть? Рука Флоры метнулась к волосам. Она смущенно покраснела. — Все из-за моей новой анимагической формы. Ненавижу кошек. — Две рыжие в одной компании — это слишком. — Почти Уизли. — В смысле? — не поняла я. Бирн нетерпеливо взмахнула рукой. — Иди уже, ты же вроде опаздывала. Нельзя пропускать Прорицание. Поговорим потом. Я махнула ей на прощание и направилась на урок к профессору Морей.***
«Когда мир умрет, в нем останусь и я мои мысли, и даже тогда они будут запретны. Все должно остаться внутри меня, моя тьма больше никому не принадлежит, мои грехи останутся моими грехами, ведь я вся состою из них. Они меня наполняют. Определяют. Я так устала от клетки. Устала от борьбы. Мне хочется покоя. Покоя в жизни, и покоя внутри себя. Они приходят с лунным светом, танцуя на серебристых нитях, и теперь я ненавижу ночь. Днём они не так смелы: солнце обжигает их, превращая мраморную кожу в рваные лоскуты. Я бы хотела быть солнцем, чтобы войти в их леса и воды, и сжечь все дотла. Я стану их погибелью. Не пламенем — солнцем» — Мисс Эванс? Я вздрогнула и захлопнула мамин дневник, как только ладонь мисс Морей опустилась на мое плечо. — Что вы читаете? — требовательно спросила она. Я чувствовала на себе взгляды остальных, но они остались за границей моих забот. Пусть пялятся. Пусть обсуждают. Что они могут сделать мне? — Ничего, — под внимательным взглядом я убрала чёрный блокнот в рюкзак. — Простите, профессор. Морей кивнула и продолжила лекцию. Краем глаза я видела, что Марлин обеспокоено смотрит на меня, но сделала вид, что ничего не замечаю. Если мы останемся наедине, она спросит, что происходит, а я не в состоянии была объясняться. — Приступайте, — велела профессор, и расположилась за своим столом. Марлин взяла колоду и неспешно разложила карты Таро на столе. Ее руки с золотистым загаром странно смотрелись на фоне чёрной плотной скатерти. Маккиннон смотрела только на карты, лицо ее было отстранённым. — Карты показывают, что все в твоей жизни запуталось, — сказала она. Я придвинулась ближе. — А подробнее? — Ты что-то ищешь, — она задумчиво постучала по карте. — И найдёшь, если прислушаешься к себе… — она замолчала, подняла голову и пристально посмотрела мне в глаза. Ещё до того, как она заговорила, я поняла, что дело уже не в картах. — Ты совершила ошибку, о которой сожалеешь. Ты хочешь поделиться этим. — Ты гипнотизируешь или гадаешь? — усмехнулась я. — Все, хватит, — Марлин перегнулась через стол и понизила голос. — Я умру от любопытства, если ты не расскажешь, Лили. Что у тебя с Джеймсом? Почему ты не рассказала о вас? — Нечего рассказывать. Мы расстались. — Я хочу подробностей, — с нажимом сказала Марлин. — Что будет теперь? Что ты будешь делать? — Не знаю, — честно ответила я. — Меня сместили с должности старосты и запретили покидать школу на выходных. Дамблдор просто не знал, как ещё может наказать меня. — Я не о твоём наказании, а о вас с Джеймсом, — раздраженно сказала она. — Ты пойдёшь к нему сегодня? Ремус сказал, что он пришёл в себя утром. Чувствует себя хорошо, только вот у него что-то с глазами… — она нахмурилась. — Не знаю, почему, но, кажется, у него зрение упало. Я прижала пальцы к переносице. Антидот обезвредил зелье, но аконит успел оставить свой след. Повезло, что он вообще не ослеп. Аконит действует на сетчатку, вызывая ее отслаивание. — Миссис Поттер не отходит от него. — Миссис Поттер? — переспросила я. — Она приехала? Марлин кивнула. — Ещё до завтрака. Хотела увести его в Мунго, но он как раз очнулся. Подробностей не знаю, я ведь тоже ещё к нему не ходила. Все собираются после этой пары. Почему все наваливается одно на другое? Как мне разбираться с проблемами, если они не дают мне толком времени. — Я схожу к нему, — сказала я. Если не пойду, это вызовет подозрения. Нужно придерживаться своей линии, пока не забудется. Миссис Поттер меня убьёт. Марлин нахмурилась, с интересом разглядывая карты. — У тебя будут отношения. Вот смотри, прекрасный мужчина. Он брюнет, высокий, с темными глазами… Играет в квиддич. О, Лили, здесь говорится о его особой примете: очки с толстыми стёклами в желтой оправе. — Не смешно. Она засмеялась. — Не будет Поттер носить такие очки, — сказала я. — То есть с тем, что он твой будущий парень, ты даже не споришь. — Ой все, хватит, — я отвела взгляд. — Не умеешь читать Таро, так и скажи. А что на счёт остальных? Гидеон все ещё ведёт себя как палач? — Он просто безбашенный. Дай ему время и все образуется. Ты же знаешь, что Джеймс для них всех значит. — А Мэри? — осторожно спросила я. — Что Мэри? Сама все увидишь, Лили. Только прошу, не делай того, о чем потом пожалеешь. — Я только этим и занимаюсь, — хмуро ответила я. — Теперь моя очередь. Нагадаю тебе Блэка. Марлин прикусила нижнюю губу. — И добавь к нему шикарный дом и чудесных близнецов. Я разложила карты. — Обязательно.***
*** Я не знала, что делать. Понимала — сделать нужно очень много, но это было настолько сложно, что я не могла двигаться и просто лежала в кровати. Внутри медленно атрофировались все чувства, кроме нарастающей паники. Своими действиями я на некоторое время обезопасила себя, но что теперь? Марлин преуменьшила, сказав, что у Джеймса что-то не так со зрением. Оно пропало. Побочное действие аконита, которое я не успела предотвратить. Конечно, это не навсегда, при правильном лечении зрение вернётся в течении нескольких недель, но ведь никто не обеспечит ему правильное лечения. Нужно приготовить специальные капли для глаз и закапывать их каждые два часа по три капли в каждый глаз. Без этого он ослепнет на всю жизнь. И это было на первом месте всех проблем. Где приготовить капли? И как? У меня нет ни лаборатории, ни ингредиентов, а к общему напряжению прибавилось странное ощущение, будто за мной следят. Неприятное покалывание в затылке так и кричало о внимательном взгляде Блэка. Только вот откуда он смотрит, я не могла понять, если, конечно, я не превратилась в параноика. Блэк. Он теперь уверен, что я пыталась отравить Джеймса и в мою историю с влюблённостью не поверит. Да Господи, конечно, не поверит! Мародеры знают, что все это было лишь фарсом, и стоит быть с ними настороже, чтобы они не сдали меня Дамблдору. Но тогда они подставят и Джеймса перед родителями, а этого он им не позволит. Родители Джеймса. Миссис Поттер в Хогвартсе и от этого у меня мурашки пробегали по спине. Как она до сих пор не нашла и не убила меня? Я ведь буквально ослепила ее сына и из-за меня он лежит в лазарете. На полке лежал мамин дневник, укутанный в бархатную черную обложку. Я так и не поняла, зачем дедушка отправил его мне. Ее записи были странными, просто потоком лихорадочных мыслей, которые оставляли горькое послевкусие после себя. Иногда казалось, что я проникаю в голову семнадцатилетней девушки, стоящей на краю безумия, но она вовсе не была сумасшедшей. Роза просто была другой. Может, ей в самом деле нужно было уйти в мир Фэйри, но судя по ее записям, она их ненавидела, прочем как и всех остальных. Я села в кровати, подложив под спину подушку, открыла дневник на последней исписанной странице и в который раз прочитала запись. Буквы плясали, будто падая со строчек, едва держась своими закорючками на страницах. Последний раз мое сердце бьется. Оно уже все в паутине, чувствую, что на счету каждая секунда. Если оно не оживет сейчас, если я не разбужу его, то превращусь в мертвый океан, и все мои киты будут мертвы. И водоросли, и стаи рыб, и даже мелкий планктон, неприметный, но светящийся изумрудом в темноте. Я так хочу подарить кому-нибудь свою любовь, пока цветы в душе не погибли. Я чувствую — еще секунда, и сад завянет, я превращусь в кладбище, и внутри меня будут могилы, черная твердая земля и холодные дожди. Я знаю, если не убегу, не начну жить, то мой разум превратится в вязкое болото. Тело останется, останется сидеть у окна и смотреть, как в водах Самберли танцуют дети Энн, а на восходе пляшут в пыли феи. Но я буду мертва, и даже Черный Шак не сможет за мной прийти, ведь он приходит только к тем, у кого есть душа, и Банши не будет оплакивать мою смерть, потому что умереть может только то, что было живо, а я никогда не жила. Я задумчиво погладила страницы, пожелтевшие от времени. Последняя запись, перед тем, как мама сбежала и вышла замуж за моего отца. И через девять лет она умерла.***
Флора расстелила под деревом мантию и села на нее, поджав под себя ноги. Несмотря на отчаянный холод, она не хотела возвращаться в замок, соскучившись по одиночеству. В последнее время она редко была наедине с собой, почти всегда рядом крутилась Лили. Не то, чтобы это плохо, просто иногда Флоре необходимо было одиночество. Осень в этом году быстрая. Вон как ворвалась, даже не постучав, сразу явилась со своими дождями и грозами, и этот запах опавших листьев и холодов немного тревожил. Интересно, на острове тоже холодно? Находиться вдали от Локса иногда было невыносимо. Флора любила свой дом, любила деревья и леса, шумный серый океан, громкие волны, бьющиеся о скалы и разбивающиеся алмазами, любила рваный берег и лиловые холмы, прерывающиеся мелкими речушками. Любила Самберли, тревожную и опасную реку, чьи воды отделяют замок от города. И ради своего дома она так поступала. Но почему тогда сердце ныло и шептало, что она поступает неправильно? Флора сжала в руках письмо от Ронана. Он писал, что они с Лили должны приехать на Хэллоуин. «Все приготовления почти завершены, мы будем ждать вас. Флора, твой отец гордился бы тобой» И все же, может она должна все рассказать Лили? Это ведь не честно, Эванс имеет право знать правду и самой принять это решение. С севера подул тревожный ветер, принося с собой предупреждения о скорых несчастьях. Флора плотнее закуталась в свитер. Нет, она ничего не скажет Лили. Эванс узнает всё в Хэллоуин, и она должна будет понять, ведь вопрос в благополучии Макгрегоров и всего Локса. А Локс ничто без этой семьи, и если ради будущего нужно пожертвовать доверием Лили, то Флора так и сделает. У неё ведь просто нет выбора. У её семьи никогда не бывает выбора. Прежде чем боль выбралась из своего укрытия и затопила все внутри неё, Флора выкинула мысли о семье из головы и сосредоточилась на сером низком небе.***
— Все будет хорошо, Лили. Ты просто пойдешь туда, и спросишь, как он себя чувствует. Ты будешь сильной и милой, ты сыграешь свою роль и придумаешь, как все исправить. Ты справишься. Мое собственное отражение выглядело жалко. Весь день я пыталась зайти к Поттеру, но каждый раз придумывала отговорку, чтобы не идти. Во время обеда за нашим столом практически никого не было: все отправились шумной толпой проведать Джеймса, даже чертовы первокурсники, которые в Хогвартсе без году месяц. Я катала зеленый горошек по тарелке и перечисляла причины, по которым не могу пойти к нему в данный момент. Сорок второй причиной был день недели, ведь по средам лучше не путешествовать, если верить шотландским пословицам, даже если это путешествие в другой конец замка. В конце концов к вечеру не осталось никаких отговорок, и мне пришлось двинуться в путь. В коридоре я остановилась напротив рыцарских доспехов, и глядя в свое размытое отражение, пыталась приободрить себя. Получалось плохо. Сорок третья причина: я могу прийти завтра. Но моим трусливым планам не суждено было сбыться, потому что стоило обернуться, как я увидела миссис Поттер, спускающуюся по ступеням. Сердце провалилось в желудок. Она увидела меня, и у меня не осталось путей для побега. — Здравствуй, Лили. Я что-то промямлила нечленораздельное. На миссис Поттер было длинное темно-зеленое пальто, скрывающее одежду, элегантные туфли на устойчивом каблуке, а на голове шляпа в тон пальто. Несколько темно-каштановых локонов обрамляли лицо. — Ты идешь к Джеймсу? — вежливо поинтересовалась она, остановившись рядом. — Я была у директора, хочу попрощаться с сыном перед уходом. Пойдем вместе. Я собралась с последними силами. — Миссис Поттер, я знаю, что вы злитесь на меня, и я прошу у вас прощения. Мне очень жаль, что с Джеймсом так вышло, и что сейчас он в таком состоянии. Мне очень-очень жаль, миссис Поттер. Я не знаю, что теперь делать. Красивые глаза некоторое время задумчиво всматривались в меня, а потом она ласково улыбнулась. Впервые Юфимия Поттер так улыбалась мне. — Я знаю, что любовь толкает нас на безумные поступки, Лили. Пойдем, — она кивнула головой в сторону уходящего коридора. Мы медленно пошли по коридору, и я не верила, что она действительно не держит на меня зла. — Ты уверена в своих родителях? — задумчиво спросила она. — Не совсем поняла вас… Она весело засмеялась. — Лили, ты могла бы быть Блэк или кем-то из Гринграсс. Женщины этих семей своего не упустят. — Вы ведь Блэк? — осмелела я. — Да. И поэтому я знаю, о чем говорю, — она покосилась на меня. — Что поделать, Поттеры обречены иметь дело с сильными женщинами, иначе они совсем отобьются от рук. — Я не понимаю, миссис Поттер, почему вы не злитесь на меня? Мы остановились у дверей, ведущих в Лазарет. Юфимия посмотрела на меня серьезным и пристальным взглядом. — Я знаю своего сына, Лили, и я знаю, что он не самый простой человек. Между вами что-то произошло после нашего ужина, хоть Джеймс ничего нам и не объяснил. И может он не должен ничего объяснять, все и так ясно. Мой сын влюблен. Влюблен уже много лет, и эта любовь не дает ему покоя, но он запутался и не знает, что делать. Если он обидел тебя, или тебе кажется, что он выбрал другую, то прошу, верь своему сердцу, а не его словам. Мужчины часто паникуют, когда не могут с чем-то справиться и совершают глупые поступки. Чтобы у него не было с этой Мэри, я уверена, что он не серьезен. Ты поступила неправильно, затеяв эту игру с любовным зельем, и я уверена, что ты осознала свою ошибку, дорогая. Теперь тебе предстоит справиться с последствиями и вернуть себе любимого человека. Ты ведь понимаешь меня? Женщина должна сражаться за свое счастье, пусть и война будет против всего мира. Я опустила взгляд. Ее слова не укладывались в голове, и я не знала, что могу ответить. Миссис Поттер ласково приподняла мое лицо за подбородок. — Ты очень красивая девушка, Лили, — мягко произнесла она. — Но красоты мало. Ты должна быть умнее. Я дам тебе совет: иди к нему, возьми его за руку и дай почувствовать свою любовь. Сейчас он беззащитен и ему больше всего это нужно. Возможно, мне должно было быть неловко или я должна была почувствовать смущение, но вкрадчивый и тихий голос миссис Поттер согнал все страхи и неуверенность. Пусть она и ошибалась во всей ситуации, окруженная нашей — моей — ложью, но я успокоилась после ее слов. — Спасибо. Спасибо вам за все. — Пустяки, — отмахнулась она. Мы вошли в Лазарет. У койки Поттера стояли Мародеры. Сириус сидел на подоконнике, играя с поттервским снитчем, Ремус сидел на соседней кушетке, а Питер изучал тумбочку, заваленную подарками для Джеймса. — Кто-то принес тебе шоколадные конфеты с хрустящими шариками, — сообщил он Джеймсу. — Мы ели такие в Годриковой Впадине. Джеймс не успел ответь. Миссис Поттер, громко стуча каблуками по кафельному полу, прошла к его постели. — Мальчики, я пришла попрощаться, — улыбнулась она. Джеймс приподнялся на локтях. — Ты еще не дома? Мама, ты вообще не должна была приходить, — проворчал он. Я топталась на пороге. Глаза Джеймса были закрыты плотной бинтовой повязкой. Я поспешно отвела взгляд, не в силах смотреть на него. — А кто бы привез твое хладное тело домой, милый? — она приобняла его и поцеловала в лоб. — Поправляйся, я сообщу отцу, чтобы он не тревожился. Да и я спокойна, когда здесь Лили. — Ты виделась с Лили? — голос Джеймса заметно дрогнул. Я снова бросила на него взгляд. Сириус хмуро буравил меня взглядом, скрестив руки на груди. — Более того, она здесь. Лили, почему ты стоишь на пороге, иди сюда. Голова Джеймса повернулась в мою сторону. Я медленно подошла на негнущихся ногах, понимая, что он не может меня видеть. — Оставляю тебя в любящих руках. Сириус, Питер, проводите меня. Ремуса она проигнорировала. Люпин и сам будо стал меньше, практически спрятавшись за соседним пологом. Сириус недовольно смотрел на меня, а Питер, напротив, избегал моего взгляда. — Миссис Поттер, не хочу оставлять Джеймса, — вставил Сириус. — Сириус, Мерлина ради, не будь таким болваном! — в сердцах воскликнула она. Питер замаскировал свой смешок под кашель. — Все вон отсюда, дайте им поговорить. Или ты думаешь, Лили не сможет позаботиться о нем? — Учитывая, что он здесь из-за нее… — пробормотал Сириус. — Вон, — еще раз повторила Юфимия. Через несколько минут в Лазарете никого не осталось. Я не сдвинулась с места, стоя у изножья кровати, а Джеймс прислонился спиной к множеству подушек, приняв полусидячее положение. — Ничего не скажешь? Я вздрогнула. Сердце ныло от беззащитного вида Джеймса. Его глаза, скрытые за белыми бинтами, выглядели пугающе. — Как ты? — с трудом промолвила я. Он повернул голову на голос. — Нормально. Сказали, что я отравился. Что-то про испорченное любовное зелье. Я прикрыла глаза. — Джеймс, это… — Месть за то, что я сделал? Там, в коридоре. Я промолчала. Он кивнул, по-своему истолковав тишину. — Я заслужил, согласен. Только не пойму, почему ты выбрала любовное зелье? Я ведь уже говорил тебе, что ты справляешься и без них. Его слова застали меня врасплох. Я подняла голову на Джеймса. — О чем ты? — В Приюте. Ты спросила, почему я не боюсь пить ничего, из предложенного тобой. Потому что тебе не нужны любовные зелья. Я проморгала, стараясь избавиться от непрошенных слез. Нужно поменять тему, пока он не свел меня с ума. — Что говорит доктор Стивенсон? Твои глаза… Он усмехнулся. — Ты заметила? А доктор обещал, что никто даже не поймет, — он фыркнул. — Ты можешь не шутить хотя бы сейчас. — А что еще мне делать? — спросил он. — Сидеть и жалеть себя? Желающих посочувствовать и без того полно. Я покачала головой. — Все будет хорошо. Доктор Стивенсон поможет тебе. Он отрывисто засмеялся. — Не уверен. Док не понимает, что происходит. — Все будет хорошо! — повторила я. — Ты должен встать на ноги до отборочных. Я вздрогнула от горького отрывистого смеха. — Прошу не делай вид, что ты беспокоишься обо мне. Я никогда не поверю, что произошедшее случайность. Возможно, тебе повезет, и меня переведут в Мунго. Больше мы не увидимся. — Это не справедливо, — покачала я головой. — Я не хотела, чтобы все так получилось, Джеймс. Он усмехнулся и отвернул лицо. — Тебе лучше уйти. — Джеймс… — взмолилась я. — Уходи, — безжалостно повторил он. — Скоро придет доктор Стивенсон. Я постояла на месте несколько секунд, глядя на его профиль, высеченный из камни, развернулась и медленно направилась к дверям. — Лили. Я замерла и перестала дышать. — Я не хочу, чтобы ты меня впредь целовала. Не нужно. Дверь громко захлопнулась за мной. Я выскочила в коридор и бросилась прочь, завернула в первом повороте, где сползла без сил вниз по стене и закрыла лицо ладонями. Слезы душили изнутри. Как я могу больше не целовать его, если все время думаю о его губах! Как вообще я должна жить, если мы причиняем друг другу боль. Постоянно и методично. Я должна все исправить. Я шмыгнула носом и ожесточенно вытерла слезы с лица. Джеймс снова будет видеть, клянусь своей жизнь. Я все исправлю. Услышав приближающиеся шаги, я попыталась привести себя в порядок, но лишь успела вытереть лицо, как в поле зрения появились старые пыльные ботинки. Северус встал надо мной, глядя на меня зареванную сверху вниз. Длинные черные волосы обрамляли белое, как у мертвеца, лицо. Бездонные глаза, в которых не отражалась и тень души, целую вечность всматривались в меня. — Зачем ты теперь-то плачешь? — отрывисто и непонимающе спросил он. — О чем ты, Северус? — устало спросила я. — Я знаю, что ты сделала Лили, я просто не понимаю, почему. Мне пришлось встать. От его голоса веяло холодом, и мне хотелось поскорее уйти. — Северус, мне пора, — тихо сказала я. — Ты отравила Поттера, — уверенно сказал он, не обратив на мои слова внимания. — Но почему аконит? Почему, Лили?