27 замков

День 27. Отец молчал всю дорогу. Я вжалась в спинку сидения и смотрела в окно, боясь пошевелиться. От отца волнами исходила ярость, костяшки пальцев побелели — с такой силой он сжимал руль. Автомобиль остановился перед домом. Я медленно посмотрела на отца. — Я очень разочарован, Лили, — произнёс он. — Ты хотя бы представляешь, в каком положении находишься? Во мне вспыхнула злость. Конечного понимаю! Получше него понимаю, и в чем смысл отчитывать меня сейчас? Но в слух я испугалась перечить. Папа внимательно посмотрел на меня, и под его взглядом стало не по себе. — Ты слишком на неё похожа, — вдруг сказал он. В голосе мне послышалось горькое обречение. — До добра это не доведёт. — Мог бы тогда не жениться на ней, — не удержалась я, открывая дверцу. — Никто не просил вас меня рожать. Холодный воздух остудил лицо. Папа вышел вслед за мной, достал из багажника чемодан и впереди меня прошёл по дорожке к дому. Соседи уже спали. Дома стояли окутанные темнотой и тишиной. — Завтра я найду адвокату. — Магловский адвокат ничем не поможет, — буркнула я. — Смени тон, Лили! Ты подвергла жизнь человека опасности! Тебе мало этого? Хочешь попасть в тюрьму? — Ты даже не спросил, что произошло! Ты просто обвиняешь меня! Отец поморщился, оглянувшись сторонам. Я поняла, что он боится случайных свидетелей. Мы стояли перед дверью на открытой местности и увидеть нас мог любой из жителей. — Я сужу из того, что мне сообщил твой директор. Не нужно считать, что ты одна здесь сообразительная, а остальные полные истуканы. Я выписываю на твоё имя Ежедневный пророк. Через него я узнал о целителе Блумсберри и мы уже год состоим в деловой переписке. Я встречусь с ним завтра и спрошу совета касательно компетентного адвоката. Тебя это устроит? — конец речи отец сопроводил иронично поднятой бровью. Я почувствовала себя ещё большей дурой и просто кивнула. — Прекрасно. Теперь войдём в дом, и будь добра веди себя вежливо с Кейт и сестрой. Не срывай ни на ком злость. Мне прямо в ту секунду хотелось сорвать все на отце, но он открыл дверь и вошёл в дом. Руки заболели от того, как сильно я сжала кулаки. Кейт не спала, встретила нас в гостиной, но в ответ на все ее расспросы отец только чуть приобнял жену за талию и пообещал объяснить все утром. Я ушла к себе. В темной лиловой комнате очень захотелось заплакать. Я рвала когтями свою жизнь, чтобы попасть в мир магии! В детстве я боялась, что Северус ошибся во мне, и я не волшебница, что никогда не увижу Хогвартс, и моя жизнь будет серой и блеклой без магии… Но я все испортила. Раздевшись, я нырнула в холодную постель и уставилась в окно. Пурпурный тюль едва заметно развевался под порывами легкого ветра, проскальзывающего через форточку. Сон не шёл. Ни через час, ни через три часа. В итоге я сдалась, накинула на плечи халат и спустилась вниз. На кухне горел свет. Петунья вытянула свои длинные голые ноги на соседний стул. Перед ней на столе стояла кружка чёрного кофе и пепельница. Кончик горящей сигареты на мгновение загипнотизировал. — Проходи, не стесняйся, — усмехнулась сестра. Ее слова привели меня в чувства. — Ты куришь? — А ты нет? Я покачала головой. Под ее насмешливый взгляд я сделала себе кофе и села напротив. Туни затянулась, театрально выдохнула дым, приоткрыв губы. Она протянула мне полупустую пачку. — Мне не надо. — Бери! — она швырнула их по поверхности стола на мою сторону. Я помедлила ещё секунду, глядя на потрепанную пачку. Что-то внутри щелкнуло, я со злостью достала сигарету, прикурила и затянулась. Некоторое время прошло в молчании, и только серый дым заполнял собой комнату. На Туни была зелёная комбинация, едва прикрывающая бёдра. Прямые каштановые волосы лежали на плечах. — Что произошло? — А это важно? Она сощурила глаза. Я никогда не думала, что педантичная Туни курит, да ещё и так привычно. Но стоило признать, что в приглушенном свете, в атласной ткани и с сигаретой во рту, окутанная облачком дыма, сестра была завораживающей. — Просто хочу знать, как долго мне придётся тебя терпеть в доме. Я не хочу делить с тобой ванну, ничего личного. Ее слова заставили меня фыркнуть. Меня всегда поражала откровенность сестры, оставалось только позавидовать ее смелости всегда говорить то, что на уме. Определённо в Хогвартсе она попала бы в Гриффиндор. Я рассказала ей в общих чертах, что по моей вине другой ученик пострадал и теперь меня скорее всего отчислят. Потом, конечно, начнётся судебный процесс или… По правде я не знала, как работает аврорат. Они ведь не арестуют меня? То есть пока вина не доказана? — И что? Если тебя отчислят, ты ведь можешь поступить в другую школу. — В Англии нет других школ. — А за границей? В Америке? В конце концов, все преступники сбегают за океан. Мне было совсем не до юмора. Завтра утром Джеймс уже будет знать, что я солгала. Ему скажут, что не было любовного зелья, а в крови Поттера нашли смертельное количество аконита. Он возненавидит меня. Решит, что я психопатка. — Эй, ты плачешь? — обеспокоено спросила Туни, и серьезные глаза взглянули на меня с опаской. Я покачала головой, хотя чувствовала, что лицо заливают слезы. У меня не получалось остановиться! Сердце болело, в груди стало тесно, и я не могла вдохнуть. Это конец всего. Меня трясло, я закрыла лицо ладонями, чтобы хоть как-то заглушить рыдания, но они продолжались, слезы безостановочно лились из глаз. — Ладно, довольно. Меня обдал аромат сладких духов и терпкий сигаретный запах, тонкие руки Туни привычно заключили меня в кольцо. Я уткнулась в ее острое плечо. — Разве можно столько плакать? — пробурчала она. Пальцы медленно гладили мои волосы. Постепенно ее тепло передавалось мне. — Соберись. Ещё ничего не произошло, мы найдём решение, понятно? Только никакой паники. Она ещё никому… — Никому не помогала, — тихо закончила я. Сестра отстранила меня. Ее глаза насмешливо сощурились. — Оказывается и сама знаешь, не такая ты и глупышка, правда? Я закивала, как ребёнок кулаком растирая глаза. — Покраснела как помидор, Лилс… Все, иди в постель. На сегодня хватит, — она слегка стукнула меня по плечу. — Умойся только. Я встала, кутаясь в халат. — Ты не идёшь?.. Щёлкнула зажигалка. — Не сейчас. И не смей трогать в ванне мои вещи! Я кивнула ей, попыталась выдавить из себя улыбку и поднялась наверх. Завтра напишу Белби. Кажется, у меня появился план… Утром я проснулась от звука уезжающей машины. Подскочив к окну, разглядела отцовский автомобиль с ним за рулём и сестрой на пассажирском сидении. Вся прошедшая ночь казалась плохим сном. Но это произошло. Не стоило мне быть такой уверенной: я почти не сомневалась, что правда не всплывёт. Лучше всегда ждать худшего в следующий раз. Откинув невеселые мысли, я решила разобрать чемодан. Позже написала профессору, объяснив в письме, что мне необходимо с ним встретиться — вопрос жизни и смерти. Джеймс уже проснулся? Я раздражённо прижала пальцы к переносице, уговаривая себя не думать о нем. И чем больше я пыталась избавиться от Джеймса в своей голове, тем настырнее он туда лез. Весь день я не находила себе места. Пыталась убирать, читать книгу, гулять на улице, но неизменно все мысли крутились вокруг Джеймса. Я спустилась вечером на кухню, собираясь перекусить, когда увидела Кейт, сидящей на стуле без сознания. Ее голова покоилась на столе. — Кейт! — Она в порядке, — раздалось за спиной. — Сонные чары. Ронан стоял в гостиной, подперев плечом дверной проем. Я медленно подошла к нему. Прозрачно-голубые глаза внимательно следили за мной, а между бровей залегла глубокая морщинка. — Что ты тут делаешь? — Флора написала мне утром. Сообщила, что ты куда-то пропала, а директор отказывается ей объяснять. Меня затошнило. Ситуация выходит из-под контроля, угрожая вызвать настоящее землетрясение. Можно подумать я когда-нибудь контролировала ее! Сплошной самообман. Макгрегор склонил голову набок. — Жду твоих объяснений. Что произошло? Я предложила сесть ему на папино кресло, а сама устроилась напротив, присев на краешек дивана. Ронан терпеливо дожидался, давая мне время собраться с мыслями. Медленно, тщательно подбирая слова я начала свой рассказ. — Ты изобрела волчье противоядие? — спросил он. В его взгляде странным образом смешалось презрение и восхищение. — В какой-то степени, да, но я не уверена, работает ли оно. Подозрение в его взгляде все увеличилось, отчего стало не по себе. — О чем ты думала, Лили? — В каком смысле?.. Он вдруг встал и метнулся к окну. Большая ладонь исчезла в рыжих волосах. — Ты хотя бы представляешь, какой опасности себя подвергла?! На какой путь ты встала? — Я об этом не думала, а вот сейчас стала переживать. Ронан резко обернулся, бросив взгляд в сторону кухни, и протянул мне руку. — Прогуляемся. Через секунду меня затянул водоворот аппарации. Пространство выплюнуло меня на колени прямо в холодный зелёный день Локса. Я отдышалась и встала, отряхивая джинсы от влажной грязи. Кажется, ночью на острове шёл дождь. Ронан наложил Согревающие Чары, и холод отступил. Не говоря ни слова, дядя зашагал вперёд, и мне оставалось только следовать за ним. Место оказалось незнакомым, хотя я обошла почти весь остров, кроме… Перед нами появилась хрустальная гладь озера, а на противоположном берегу массивной чёрной тенью стоял Ротенбер. Я никогда не была на этом берегу озера, где начиналось кладбище. Пришлось оторваться от вида замка и догонять Ронана, ушедшего вперёд. В сердце закралось неприятное чувство. Семейные склепы чередовались с каменными плитами надгробий. Десятки могил простирались вокруг меня. Холодные, стальные, отчуждённые. Между ними росли гибкие деревья с тонкими ветвями, на которых созревали красные ягоды. Рябина — любимая еда банши, обитающих на кладбищах. По коже пробежал холодок. Ронан остановился. За его широкой спиной я не видела серого гранита, и вынуждена была встать рядом. «Роза Макгрегор» Ничего больше. Ни дат, ни тёплого слова. Только холодный гладкий камень. — Я думала, мы похоронили ее в Бирмингеме, — мой голос на удивление даже не дрогнул, хотя внутри все покрывалось трещинами. Я никогда не была на ее могиле. Я никогда не представляла себе, что она лежит в твёрдой земле, что от неё остались только кости. Ее не существует. Скелет, лежащий под клочком земли, не имеет ничего общего с моей мамой. — То был пустой гроб, — отозвался Ронан. Он со вздохом сел на наколдованную им же скамью. — Она должна найти покой в своём доме. Мне хотелось сказать ему, что она сбежала из своего дома и не желала возвращаться. Настолько ненавидела Локс, что предпочла сойти с ума, но не оставаться здесь. И после смерти ее все равно привезли на остров. Вряд ли Роза довольна. Или довольна, мама? Ты здесь? Смотришь на меня? Я очень хочу с тобой познакомиться. Не через дурацкий дневник, не через чьи-то воспоминания, и точно не через могильный холод. Я хочу знать, какая ты. В глазах защипало от ветра Конечно, от ветра. Я села рядом с Ронаном, несмотря на Согревающие чары, спрятала руки в карманы толстовки. — Ты напоминаешь мне ее. Не внешностью, — горько усмехнулся он, заметив, как я поморщилась. — Ты не видишь грани, Лили, как и она. Ты не можешь остановиться. — Это не так. Ронан тяжело вздохнул, не отрывая взгляд от надгробия сестры. — Хочешь знать, почему ты должна прекратить даже думать об этом злосчастном зелье? Если станет известно, что ты делаешь, очень многие люди захотят прервать твою недолгую жизнь. Подумай, что будет, если обычным волшебникам скажут, что отныне оборотни могут сами контролировать себя? Что теперь они не звери, ведомые инстинктами, а разумные существа, которые сумеют вырваться из западни или скрыть свои следы. Сумеют выбирать, кому выжить под полной луной, а кто не проснётся, утолив своей кровью жажду монстра. За волками можно охотиться. За разумными оборотнями  — нет. — Но ведь… — слова застряли в глотке. Все, что говорил Ронан было неправильным! — Это замкнутый круг. Если не дать им контроль, то они не смогут нести ответственность за свои поступки, разве нет? Им не оставляют шанса! Кем ещё они могут стать, если вся их жизнь в обвинениях и угрозах, в ненависти, и они копят ее, выливая в ночь, когда стираются все границы. — Мир не так прост, Лили. Настроение общества складывалось веками. Веками волки презирались и будут презираться. Достойный волшебник никогда не замарает себя шкурой зверя, способного контролировать его мысли. Мне до слез стало обидно за Ремуса. Ронан судил обо всем прямо, только чёрное и белое, но иногда у людей просто… — Нет выбора, — закончила я свою мысль. — У некоторых его просто нет. Макгрегор взглянул куда-то за мою спину с скорбью в глазах. Я обернулась. Чёрный агатовый склеп стоял обособленно. Вход в него охранялся статуей огромного ворона, сложившего скорбно крылья. Бирны. — У всех есть выбор, — тихо сказал он. Мы помолчали некоторое время. Мне не хотелось соглашаться с его словами, в них было слишком много горечи и безысходности. Невозможно, чтобы наш мир был настолько глух. Неужели никому не захочется встать на сторону оборотней? Тех из них, кто просто хочет жить нормальной жизнью. — Но это не самое страшное, Лили, — вдруг прервал он тишину. — Если о зелье станет известно, тебе будет грозит намного большая опасность. — Какая? — шепнула я. Взгляд его стал ещё более мрачным. — Волан-де-Морт. Имя Темного Мага легло печатью между нами. Даже листва всколыхнулась, а недоброе предчувствие во мне усилилось, сжав сердце в стальную тюрьму. — Сейчас он набирает сторонников. И его взгляд направлен на стаи волков, прячущиеся в горах. Дать этим почти одичавшим людям зелье, означает подарить им надежду. Люди готовы биться, ведомые местью, яростью, жаждой крови и боли… Но дай им хоть крупицу надежды, один луч солнца в их темные сердца, и большинство не захочет даже слушать заверения Лорда. Он собирается пообещать им лучший мир, равноправный мир, мир в городах с обычными волшебниками. Волчье противоядие не даст им этого сразу, но вселит надежду. И тогда они не захотят сражаться в войне волшебников. Мои мысли не угонялись за словами Ронана. Я никогда не думала так масштабно, никогда не предполагала, что за зельем может тянуться такой шлейф последствий. Но иное заставило беспокоиться больше. Голос прозвучал почти шепотом, растворяясь в кладбищенском ветре: — Ты думаешь, будет война? Дядя сомкнул плотно челюсти, уже, видимо, пожалев, что упомянул Волан-де-Морта. Он всегда избегал этой темы в разговорах со мной. До этого момента. — Боюсь, что она неизбежна, Лили. Нам остаётся только готовиться. И ждать. Стало холоднее. Я глубже спрятала руки в карманах. — Тебе не о чем беспокоиться. На Локсе ты будешь в безопасности. Если дело зайдёт так далеко, я перевезу сюда всех Эвансов. Мы нарушим правила ради вашей безопасности. Но его слова меня не успокоили, напротив ещё больше встревожили. Если Ронан собирается рискнуть здоровьем моей семьи, забрав их на Локс, где магия зашкаливает, если он готов пойти против многовекового закона, согласно которому ни один магл не вступал на волшебную землю Локса, значит все хуже, чем я думаю. Хуже, чем пишут в газетах. Хуже, чем я могу представить. — Что мне делать? — в голосе прозвучала паника и жалость, я даже не попыталась их скрыть. — Пока ничего, — отозвался он. — Кто-нибудь знает о твоей работе? — Профессор Белби. Ронан поморщился и вдруг выругался. — Глупый старик… Как он мог допустить, чтобы ты вмешалась в эту грязь. Лили, ты должна пообещать мне, что никому не расскажешь о зелье. Для твоей же безопасности. Я помедлила, но все же кивнула. — А как же Хогвартс? Ронан задумчиво посмотрел перед собой. — Я подумаю об этом, но пока сделать ничего не в силах. Никто не должен знать, что ты часть семьи. Неожиданно, его слова неприятно задели меня. Конечно, мы и так не распространялись, но я считала, что постепенно мы расскажем, кем была моя мама. Ронан прочёл все по моему лицу. — Сейчас я не могу допустить, чтобы Дамблдор узнал о тебе. Если это случится, он надавит на меня, используя эту информацию. Я всполошилась, вспомнив, что ещё с лета тянется непонятная ситуация с директором. — Что он от тебя хочет? И почему ты не соглашаешься? Дядя взглянул на меня с легкой улыбкой, но глаза оставались грустными. — В кого ты такая любопытная?.. Дамблдор желает найти нечто древнее и очень опасное, Лили. Дары смерти. — Дары смерти? Они существуют? — Существуют. Сильнейшие магические артефакты. С их помощью чаша весов ощутимо качнется в сторону твоего директора. Где-то я о них уже слышала. Точно! Марлин рассказывала мне о палочке, которой владеет Дамблдор!.. — Бузинная палочка ведь у Дамблдора? В глазах Ронана проскользнуло удивление. — Откуда тебе известно? Хотя уже не имеет значение. Да, палочка действительно у Дамблдора. Я пыталась вспомнить, что ещё знаю о Дарах. — Камень и мантия?.. Он кивнул. — Воскрешающий Камень я чувствую даже сейчас. Невероятно мощная магия. Возможно магии сильней, я не встречал. С мантией сложнее… По преданиям, с ней можно спрятаться от самой Смерти, поэтому я ее почти не ощущаю. Иногда проскальзывает легкий след, но тут же исчезает. Я слушала его заворожённая. — Как это работает? Ты действительно можешь найти все?.. Дядя скромно пожал плечами. — В детстве это похоже на интуицию или предчувствие, но с возрастом, по мере усиления магических сил и в результате упорных тренировок, это превращается в управляемое тобою чувство. Я вижу в пространстве то, что хочу найти. Иногда это цветная дымка, ведущая к цели. Иногда сноп искр, вспыхивающий в одном направлении. Иногда просто нить, связывающаяся с чем-то иным далеко впереди. Мы еще какое-то время молчали. Одинокий ворон спланировал с серого неба и сел на надгробие Розы. Птица взглянула на нас маленькими злыми глазками и взмахнула крыльями. Ещё через время десяток птиц расселся на рябиновых ветвях. — Нам пора, — звучно сказал Ронан, поднимаясь на ноги. — Тебе нужно возвращаться домой. Веди себя осторожно, Лили, пока я с тобой не свяжусь. Я кивнула ему, все ещё в мыслях оставаясь в нашем разговоре. — Благодаря Бузиной палочке Дамблдор такой сильный волшебник? — задумчиво спросила я. Ронан мягко опустил руку на мое плечо. — Нет. Дамблдор — величайший волшебник из ныне живущих, и поэтому палочка выбрала его. Аппарация швырнула мой желудок мне в рот.

***

Разговор отвлёк меня от неприятных колючих мыслей. Взгляд то и дело натыкался на часы: что делает Джеймс? Что вообще будет с нами дальше? Стоя ночью в душе, позволяя горячей, слишком обжигающей воде, бить водопадом по телу, я, закрыв глаза, представляла Джеймса. Рядом с собой. На расстоянии вдоха. Капли воды стекали бы по подтянутому торсу, глаза смотрели на меня сквозь солнце, сквозь тьму, сквозь мою собственную душу. Я почти физически почувствовала, как эфемерный Джеймс коснулся меня, прижал спиной к холодному кафелю. Но его не было рядом. Я открыла глаза, выключила воду и выбралась из кабинки, закутываясь в большое пушистое полотенце. Все уже спали. Закрыв дверь, я одной рукой стряхнула волосы, другой придерживая сползающее полотенце на груди. Морозный вечер прошёлся мурашками по спине и рукам. В меня будто выстрелил его взгляд. Прямо из темноты. Я почувствовала, что это Джеймс ещё до того, как обернулась. Он стоял у окна, присев на подоконник и скрестив на груди руки. В первую секунду лицо показалось чужим и незнакомым за линзами прямоугольных очков. Стало холодно под его взглядом. — Надень что-нибудь. Нам надо поговорить. Я словно язык проглотила. Как он здесь оказался? Что… что мне говорить ему?.. Дрожащими руками я схватила первые попавшиеся пижамные штаны из шкафа и с трудом натянула на влажную кожу. Бросила быстрый взгляд — Джеймс продолжал смотреть на меня. — Ты отвернешься? — пискнула я. Господи-как-медленно он повернулся спиной. Я вылезла из полотенца и натянула майку. — Все. Карие глаза были почти не видны за линзами очков. Это из-за них он кажется мне таким чужим и далеким, верно? Джеймс просто не может так смотреть на меня, после того, что было. — Пожалуйста, не кричи на меня. Он вскинул бровь. — Я не собираюсь на тебя кричать. Мне становилось все хуже. Закружилась голова, и я залезла в кровать, укрыв ноги. Джеймс оказался ближе, но теперь я смотрела на него с не самой выгодной позиции. — Ты скажешь что-нибудь? — шепнула я. — Разве не ты должна объясниться? Я сглотнула комок. Джеймс оторвался от подоконника и медленно обошёл комнату, разглядывая детали. Я следила за ним настороженным взглядом. — Ты мне солгала. — Прости. Он обошёл кровать и остановился за моей спиной. Я крепко зажмурилась. — Когда бы ты рассказала? Ты собиралась вообще говорить мне правду? Я вздрогнула от его голоса. — Лили! Резко повернувшись, натыкнулась на пылающий взгляд. От показного холода и безразличия не осталось и следа. — Ты сказал, что не будешь кричать, — это первое, что пришло мне в голову. Черты лица Джеймса заострились. Он плотно сомкнул челюсти, заходили желваки. И до меня дошло, что Поттер действительно зол. По-настоящему. — Да кто ты вообще такая? Ты человек, Лили? Потому что ведёшь себя, как бесчувственная сука. Я встала на колени, чтобы наши лица были на одном уровне. — Как ты можешь так говорить?.. — Ты даже не пытаешься сделать вид, что тебе жаль. — Я же извинилась! Он усмехнулся, пятерня нырнула в спутанные волосы. — Никогда не понимал извинений. Извинения ничего не значат. Они не меняют произошедшее, не перечеркивают прошлое. Они пустой звук. Его слова ржавым гвоздем впились в сердце. — В таком случае и твои извинения — всего лишь пустой звук? Он прикрыл глаза. Выдохнул. Некоторое время молчал. Мои пальцы дрожали, так сильно мне хотелось дотронуться до него. Мягко отвести челку с лица, провести по коже и прижаться к губам, чтобы показать ему — мне важно. Важно все, что было между нами, то, что едва родилось, и я не хочу это терять. Заглушить проснувшуюся не вовремя нежность не получалось. — Ты хотела убить меня? — очень тихо спросил он, вскинув взгляд. — За то, что я сделал тебе. — Конечно, нет, Джим. — Отомстить? Что он несёт… Я приблизилась к краю постели. — Нет. Я бы никогда не причинила тебе боль. Он кивнул, словно не ожидал услышать ничего иного, и посмотрел внимательно в мое лицо. — Тогда расскажи правду. Как я помогу, если не буду знать, в чем дело? — Ты не сможешь мне помочь. — Эй… — сухие ладони мягко обхватили мое лицо. Сердце в ту же секунду вздрогнуло. — Я могу все, ясно? Никогда не сомневайся во мне. — Звучит очень самоуверенно, Поттер. — Звучит здраво, Эванс. В животе закружилось странное чувство. Мне хотелось одновременно провалиться под землю и остаться на месте, чтобы не упустить ни минуты. Лицо Джеймса было так близко. Одна его рука медленно переместилась на изгиб талии, а второй Джеймс заправил прядь волос за ухо. От нежного, почти трепетного прикосновения у меня закружилась голова. — Очки тебе идут. — Рад, что ты заметила мой новый имидж, — с усмешкой сказала он и отстранился. Разочарование затопило с головой. Поттер вернулся к окну, оставив меня как идиотку пялиться в пустое пространство. — Рассказывай. Я медленно к нему обернулась. — Не могу. — Ты расскажешь сейчас, Лили, — отрезал он. — Не приказывай, Поттер. — Лили! — Я же сказала, что не могу сейчас тебе рассказать! Все, что тебе нужно знать — я не хотела причинить боль ни тебе, ни кому-либо другому. И мне очень жаль. Мне искренне жаль, и я пытаюсь все исправить. Он усмехнулся, словно не мог поверить. — Ты мне не доверяешь. — Дело не в доверии, Джеймс. — Лили. Я не смогу быть с тобой, если ты мне не доверяешь. Что?! Это удар ниже пояса! Я вскочила с кровати. — Ты меня шантажируешь? Он поморщился. — Конечно, нет. — Звучит как шантаж! Если не расскажу, мы расстанемся? К моему ужасу, Джеймс мрачно взглянул на меня исподлобья и ничего не ответил. — Ты чертов лицемер, Поттер! — я ткнула его в грудь, надеясь, что сделаю хоть немного больно. — Я уверена, что и у тебя есть тайны, но ведь я их не выпытываю. Ты и сам не спешишь ими делиться. Джеймс резко перехватил мою руку и сжал запястье. Не больно, но вырвать руку я не смогла. Он притянул меня, и я едва не уткнулась лицом ему в шею. — Лили, ты меня плохо знаешь, поэтому сейчас я кое-что объясню тебе: я не влюбчивый романтик, не эмоциональный кретин, импульсы которого мигают как рождественские гирлянды. Я предпочитаю действовать разумом, — он опустил наши руки, и его пальцы перешли на предплечье. — Я тебя выбрал, — твердо сказал он, глядя мне в глаза. — Это взвешенное решение. И ни на день или месяц, я планирую провести с тобой всю оставшуюся жизнь. Я готов бороться за тебя, готов ждать и в нужный момент действовать, но только в одном случае, Лили. Если это будет иметь смысл для тебя. Если ты не видишь этого будущего или действительно не хочешь, то скажи мне сейчас. Не думай, что я не смогу без тебя. Я с силой вырвала у него свою руку и отошла. — Так уходи, Джеймс. Окно за твоей спиной. Меня трясло от его слов. Мы встречаемся только несколько дней, а он уже говорит мне, что прекрасно справится и без меня, а я — всего лишь логичное решение. У меня мурашки по телу, путаются и сбиваются мысли, дрожат руки рядом с ним, но при этом я для него — решение? И кто из нас ведёт себя как бесчувственная сука?! Но Поттер даже не пошевелился. Он вздохнул и улыбнулся уголком губ. — Ну конкретно сейчас я не смогу уйти, — в его голосе прозвучали веселые нотки. Господи, у человека настроение скачет со скоростью света, а он «не эмоциональный». И почему я влюбилась в такого кретина?.. — Меня подкинул Бродяга, а обратно я должен был добраться с Рыцарем, но забыл палочку. И, видимо, придётся переночевать в вашей деревушке. Здесь есть гостиницы? Я поджала губы и отошла к шкафу. — Не говори глупостей, останешься у меня. — У тебя?.. — с интересом протянул он. Я достала из шкафа запасную подушку и одеяло и швырнула ему. Джеймс ловко поймал на лету. — Можешь лечь на полу. Сириус заберёт тебя завтра? — Да, — он окинул пол изучающим взглядом, и бросил подушку прямо рядом с кроватью. — У него мотоцикл, если вдруг ты не знаешь. Я ничего не ответила и забралась в постель. О мотоцикле Блэка знали все. Джеймс шумно укладывался, а я прижала колени к груди, стараясь не вслушиваться. Даже поплакать спокойно не даст. Эгоист! Пусть катится к чертям, между нами все кончено! Он меня шантажировать вздумал, ещё условия будет ставить, угрожать мне!.. Никто мне не нужен. Тем более идиот Поттер! В носу защипало, но я приказала себе не плакать. Сердце сжалось. Это нечестно! Я даже сутки провести без него не смогла, а ему вообще все равно. Он даже не спросил, как я себя чувствую, не успокоил меня, ничего. Нечестно, что мне он нравится больше, чем я ему. Нечестно, что он без меня справится, а я, кажется, буду очень сильно страдать и плакать. — Ты спишь? — шепотом спросил Джеймс. Хоть бы на него упал рояль с неба. Прямо сейчас. Не убил, конечно, но просто придавил, чтобы чертово эго чуть уменьшилось в размерах. — Да, — буркнула я. Раздался его тяжёлый вздох, а через пару секунд я почувствовала, как прогибается кровать под его весом. Сердце остановилось. Джеймс взбил подушку, устраиваясь поудобнее, а меня все дальше в космос уносил его запах так близко. На одной кровати. На соседней подушке. — Что ты делаешь? — выговорила я, не рискуя обернуться к нему. — На полу очень твердо и холодно, — я ощутила, как он придвинулся ближе, большая рука перекинулась через меня и легла на живот, с силой прижимая меня к себе. — А здесь тепло и мягко. — Джеймс… Я замолчала, пытаясь выровнять дыхание. Он так близко прижался ко мне, что между нами совсем не осталось пространства. Поттер уткнулся носом мне в шею, и я чувствовала его дыхание. — Джеймс, отодвинься! — я сделала попытку оттолкнуть его, но рука на животе только сильнее прижала меня к его груди. — Я соскучился, Лилс. Пожалуйста. Мне все же удалось пошевелиться, и я перевернулась на другой бок. Джеймс оказался очень близко. Темные глаза смотрели на меня с грустью. Без очков это снова был он. — Ты же сказал, что мы расстались. — Нет. Он провёл рукой вниз по моей пояснице и накрыл ладонью попу. — Эй! Но Поттер только усмехнулся, весело блеснул глазами, и ощутимо сжал ягодицу. — Лили, ты вообще не поняла, да, что я пытался тебе сказать? Я сосредоточилась на его лице, чтобы не обращать внимание на его руку. Под одеялом становилось все жарче. — Ты нужна мне. Но я должен знать, что тоже тебе нужен. Что ты серьезно относишься к этому, как и я. То, что ты скрываешь от меня, не просто секрет. Это может тебе повредить. — Я сама могу о себе позаботиться. — Можешь, — согласился он. — Но я хочу заботиться о тебе. Я хочу стать для тебя тем, на кого можно положиться. Доверься мне. Я облизнула губы и придвинулась ближе к нему. — Мы должны быть терпеливыми, ладно? Я не могу все тебе рассказать сейчас, но обещаю, что расскажу со временем. И если мне понадобится помощь, я обращусь к тебе. Пока это все, что я могу. Несколько секунд он вглядывался в мои глаза, потом кивнул, смирившись. — Хорошо. А я обещаю, что никогда тебя не подведу. Мои губы невольно растянулись в улыбке. Он здесь! И я лежу в его объятиях, почти растаяла, как горячий воск. Господи, разве может быть лучше… — Я тоже соскучилась. — Однако с легкостью отправила меня на пол! — обиженно кинул Джеймс. — Очень жестоко лишать меня… этого. Его рука слегка переместилась ниже, я вздрогнула, когда он коснулся меня там. Я облизала пересохшие губы и закинула ногу на его бедро, потому что становилось все более невыносимо. — Малыш, тебе не стоит так делать, если не хочешь, чтобы у меня случился сердечный приступ, — шутливо пробормотал он, но напряжение в глазах увеличилось. — Аналогично, — шепнула я. Мои пальцы нырнули под его футболку и легли на тёплый вздрагивающий живот. — Ты дверь заперла? — шепотом спросил он. — Да. — Умница… Он скользнул рукой по талии вперёд, прошёлся пальцами по животу и замер у пояса брюк. Внутри меня смешался клубок из страха, азарта и ещё чего-то терпкого, горячего и тяжелого. Мне не хотелось, чтобы он останавливался. Я хотела узнать, как далеко мы зайдём. Но Джеймс не спешил. Его пальцы дразняще провели между ног через ткань пижамы и быстро поднялись вверх, скользнув под майку. Я вздрогнула, когда ладонь легла на мою грудь. Дыхание Джеймса участилось. Он мягко сжал грудь, перекатил между пальцами сосок. Внизу живота у меня горело. — У тебя что-то в штанах или ты так рад мне? — усмехнулась я, чувствуя внутренней поверхностью бедра набухшую ширинку. — Если ты меня не остановишь, тебе придётся очень многое узнать о мужском теле. Я скользнула рукой ниже и сжала его через джинсы. — Мне хочется узнать. Джеймс дёрнулся мне навстречу бёдрами и глухо застонал. На его губах задрожала усмешка. — В тихом омуте, Эванс?.. И после этого никто не сможет сказать, что мы не идеальная пара. Два озабоченных… Я тихо засмеялась. — Ты сам залез мне в кровать. — Ты стояла передо мной почти голая. И такая соблазнительная. От удовольствия я прикусила губу. — Перевернись на спину, — велел Джеймс. С глухо бьющимся сердцем я сделала, как он сказал. Джеймс упёрся на локоть справа от меня и навис сверху. Он поцеловал меня, мягко скользнул языком внутрь, сплетаясь с моим. Я едва уловила легкое касание, с каким его пальцы спустились ниже и быстро нырнули за пояс брюк. Я застонала Джеймсу в рот, когда его палец вдруг скользнул внутрь меня. Он тихонько засмеялся. У меня закрылись глаза машинально, и я откинула голову назад. Удовольствие тёплыми волнами поднималось по мне и скручивалось в водоворот в области сердца. Дразня, Джеймс едва дотронулся губами до моей шеи, снова, снова… — Джи-им… Его имя вырвалось без моего контроля. Все краски мира стёрлись, оставив меня одну наслаждаться и таять от его прикосновений. — Посмотри на меня, — прошептал он. Я с трудом открыла глаза. Джеймс тяжело дышал, он смотрел на меня пьяным мутным взглядом. Он ввёл ещё один палец, увеличил темп, и всю меня наполняло чистое удовольствие. Оно вдруг всколыхнулось, ударило по нервам отдельными импульсами, когда Джеймс задел особенную точку. — Ох… Меня швырнуло внутри себя, сердце подскочило, а потом все стало ещё лучше. Пальцы неосознанно скомкали простыню, крепко сжались, чтобы хоть как-то удерживать связь с реальностью. Мощный всплеск прошёлся по всему телу, разливаясь тёплым мёдом по всем клеточкам. Джеймс вытащил пальцы, и я почувствовала пустоту и холод. Мир медленно возвращался ко мне. Я с трудом перегнулась и открыла ящик прикроватной тумбочки. Нащупала внутри пачку влажных салфеток и протянула Джеймсу. Он с усмешкой вытер пальцы. — Далеко не убирай. Я даже не вникла в его слова, просто бросила салфетки на край кровати. — Ты жива? — Я просто… — Джеймс слушал меня, нахмурившись. — Я не знала, что такое бывает. Его бровь приподнялась вверх. — Ты раньше никогда так не делала? — Имеешь в виду, совал ли в меня какой-нибудь парень пальцы? — я хмыкнула. — Нет. И вообще ничего не совал, — добавила я. Кажется, моя голова ещё пока не соображала. Джеймс опять засмеялся. — Это я понял. Я имел в виду, ты сама никогда?.. — О… нет, — я смутилась. Учитывая, что произошло минуту назад, глупо смущаться Джеймса. — Никогда. Я перевернулась на бок, подложив руки под щеку. Пока мое тело успокаивалось, меня переклинило кое-что выяснить. — А ты? В тёмных глазах зажегся огонёк, когда он понял, что я хочу знать. Джеймс лёг так же, как и я, наши лица почти соприкасались. — Мастурбировал ли я? Конечно. Во рту у меня было сухо. — Что ты представлял? — Ты и сама знаешь. — Хочу услышать от тебя. Он закрыл глаза, я увидела, как его рука проскользнула между нами и он расстегнул свои джинсы. У меня вырвался вздох, когда он вытащил член. Я быстро заморгала, чувствуя, что щеки заливает румянец. Длинный чуть изогнутый пенис был направлен на меня. Ладонь Джеймса обхватила его, и медленно задвигалась. Я подняла ошарашенный взгляд на Джеймса. Он смотрел на меня. — Я всегда представляю тебя, — тихо сказал он. — По-разному. — Расскажи. Я помедлила, но все же с опаской просунула руку между нами. Джеймс с интересом следил, как моя рука легла поверх его. Я чувствовала себя так, будто нарушаю закон, и это сравнение вызвало невольный смешок. — Одна из моих фантазий только что стала реальностью, — усмехнулся он. Джеймс убрал свою руку, а я крепко обхватила пальцами то, что ещё недавно даже не представляла себе мысленно. Плоть в моих руках была твёрдой и гладкой. Несколько мгновений я просто сжимала его, а потом попыталась повторить движения Джеймса. Джеймс прорычал прямо мне в ухо. Сердце звенело. У меня перехватило дыхание, и я не могла поверить, что это из-за меня Джеймс так яростно сомкнул губы, сдерживая стоны. — Хватит, — вдруг пробормотал он, убирая мою руку. Я испугалась. — Все в порядке? Я сделала что-то не то? Джеймс закрыл глаза, успокаивая дыхание. Его губы изогнулись в кривой усмешке. — Не хочу кончить на твои простыни. Или в свои джинсы. Почему-то его слова заставили меня рассмеяться. Джеймс выглядел очень серьезным и напряженным. — Что ты делаешь? — не выдержала я. — Думаю о чем-нибудь мерзком, чтобы стояк прошёл. Я с любопытством взглянула вниз и поняла, что эрекция действительно исчезает. Джеймс застегнул ширинку. Ещё некоторое время мы молчали. — Так что там насчёт твоих фантазий? — невинно поинтересовалась я. Поттер закатил глаза. — Ладно, приставала… Одна из моих любимых — ты в душе. Я изогнула бровь, стараясь не краснеть при воспоминаниях о собственной фантазии в душе. — Любимых? — протянула я. — То есть у тебя есть избранные? Он засмеялся. — Ты сумасшедшая. И это мне безумно нравится. Он прижал меня к себе, крепко обняв. Я уткнулась ему в грудь, вдыхая аромат духов и другой запах, терпкий, острый. Запах секса, повисший между нами. — Я переверну весь Хогвартс, но верну тебя, — совершенно серьезно шепнул Джеймс. Он прижался губами к моему виску. — Ни о чем не волнуйся, малыш. Глаза слипались от усталости. В объятиях Джеймса было тепло и спокойно. И во сне мне снова снился серебристый олень с ветвистыми рогами.