Карманная смерть

Друзей не держат в допросной до онемевших от фиксаторов рук. Друзья – это пятничные посиделки в баре, дурачество, крепкая выпивка, мордобой, «Он начал первый!», лед на синяк под глазом, шершавая рубашка. До боли стирающая кровь с губы. […Как ты, приятель?] [Сам не видишь?] – Вижу. Рейес смотрит выжидающе. Дергает руками, что закрепленный стол ходит ходуном. – Гэбриэл, хватит! – накрывает широкой ладонью сжатые до боли кулаки. – Мы дождемся Ану и начнем. Сделаем как правильно. В зеркальном стекле себя видеть вдвойне противно. И даже плевать, кто может быть за ним – компьютер, камера, несколько записывающих устройств. Подчиненные. Рейес отворачивается. [Как ты, приятель?] [Я ничего не вижу.] Что-то лопается по швам, а всегда казалось, что проверка на SEP была лучшей сваркой. Что скрепляла долго, болезненно – единым крепким рубцом. С такими переливами. [Я отведу тебя в медблок.] Жесткая ткань задевает губу. – У тебя кровь из носа пошла, – холодно констатирует Моррисон. Теперь вся его перчатка перепачкана красными сгустками. Рейес поднимает взгляд с рук на лицо. Тот фыркает неясно сам себе, даже не смотрит – в его напряженных чертах есть что-то от того Джека, что лез первым без разбора на дрона и до трясучки боялся уколов. Он уходит и возвращается с салфеткой. Прижимает, что не продохнуть. [Как ты, приятель?] [Что я буду делать после войны? Три дня осталось, скоро шаттл заберет нас.] – Не запрокидывай голову. Ведет взглядом на два силуэта в отражении. У Джека плотно сомкнуты губы и сосредоточенный взгляд. Салфетка пропитана насквозь. [Как ты, приятель?] – Я подпишу твое заявление об уходе, – каждой буквой как гвоздь в крышку гроба. [Что я буду делать после войны?] – Это лучшее, что я могу предложить, приятель.