Брак по расчёту.

Я обожаю покупать тебе новые платья, Я обожаю их снимать с тебя на закате. Я обожаю на тебя, да, последнее тратить - И получать в замен лишь поцелуи, объятия

Зеленое платье, которое купил ей Эрик для бенефиса «Друзей Далласского музея искусств», было ее любимым. Легкий шелк ласкал кожу, глубокий вырез открывал узкую ложбинку на груди. Сьюки подняла вверх волосы, выпустив из них несколько тонких прядей. Мило? Изящно? Сексуально? И то, и другое, и третье одновременно. Эрик, неподражаемо красивый, в смокинге от Армани, вышел из ванной, когда она надевала черные босоножки. Он поднес руку Сьюк к своим губам, заставив вспыхнуть жар у нее внутри. Даже простой поцелуй руки превращал ее колени в подобие желе. – Миссис Нортман, вы восхитительны! – Эрик вытащил из кармана пиджака плоскую коробочку. Не отрывая глаз от своей прекрасной жены, открыл крышку и протянул ей. Сьюки заглянула внутрь. Уже ослабевшие ноги едва не подкосились. – Эрик… – это было все, что она смогла выговорить. Эрик вынул из коробочки ожерелье и, повернув Сьюки к зеркалу, застегнул у нее на шее. Изумруды на изящной платиновой цепочке вспыхивали огнем и льдом на обнаженной коже. Теперь все глаза будут прикованы к этому изумительному ожерелью, никто даже не заметит ее ложбинку на груди. – Это напоминает мне тебя, – пробормотал он ей на ухо, жар его дыхания и что-то неуловимое пробежало по ее шее. – Горячий жар, скрытый внутри прекрасной раковины. Все острые края срезаны, чтобы явить сокровище. Ну как, тебе нравится? Нравится ли ей? Это было все равно что спросить: нравится ли вам солнечный свет или дыхание? Это ожерелье не было просто ювелирным изделием – тем, что каждый мужчина покупает своей женщине. Данное украшение было метафорой, свидетельствуя, насколько хорошо Эрик понимает ее. Эрик имел особый дар – заглянуть в душу, вытянуть оттуда самые сокровенные ее желания, а потом их ей подарить. – Я не могу этого принять. – Нет, можешь. Я настаиваю. – Оно слишком… личное, слишком значимое… и дорогое. Наверняка у тебя сохранился чек. Верни его обратно в магазин. – Это сделал мастер. Специально для тебя. Заказ исполнен и продан, возврата быть не может. Она на мгновение закрыла глаза. – Ты даришь это ожерелье женщине, с которой собираешься развестись. Как мы будем изображать, что наш брак готов рухнуть, когда ты покупаешь мне сделанные на заказ ювелирные украшения? – Может, таким образом я пытаюсь заработать твое прощение? – Прощение за интрижку на стороне? Ты не способен на это! Его рот сжался. – Откуда ты знаешь, на что я способен? Она отвернулась от зеркала: – Просто знаю! Только кто-то с огромным эго и с полной ложкой эгоизма имеет на стороне всякие интрижки. У тебя этого нет. Они долго смотрели друг на друга. Наконец, Эрик моргнул и широко улыбнулся: – Может, я пытаюсь получить твое прощение за то, что столько времени проторчал в офисе, оставив тебя плакать в подушку и гадать, почему твой муж больше не обращает на тебя внимания. – Это может сработать, – сказала она и вскрикнула от неожиданности, когда он вдруг прижал ее спиной к раковине и скользнул рукой под платье, поднимая вверх зеленый шелк. – Это было так давно, верно? Ты хочешь снова почувствовать на себе мои руки? Вот так? – Его ладонь легла на ее живот, пальцы скользнули под трусики, отнимая у Сью дыхание. «Да, так, именно так!» – Нам нужно идти, или мы опоздаем, – едва выговорила Сьюки. – Давай условимся. Ты и я в служебной комнате. В девять часов. Представим, будто это впервые за несколько недель, как мы смогли побыть наедине. С блестящими глазами он подцепил пальцем ее трусики и спустил их на пол. – Как насчет того, чтобы соединиться прямо сейчас и потом встретиться в служебной комнате? Но только если ты будешь там в восемь тридцать и оставишь свое нижнее белье дома… Если бы она могла устоять перед ним!