Брак по расчёту.

С Ферги было что-то не так. Сьюки уже перепробовала все, но птица по-прежнему отказывалась есть. Нахохлившийся серый комок перьев сидел на дне клетки, не обращая внимания на присутствие хозяйки. Это началось с того дня, как Сьюки переехала обратно в свою маленькую квартирку. Каждое утро она бросалась к клетке, боясь найти птицу, лежащую вверх лапками в последнем оцепенении смерти. Еще одно дорогое для Сьюк существо пытались вырвать из ее рук… — Ты должен что-то есть, — уговаривала она Ферги. — Ну ладно. Завтра мы попробуем еще раз. Без пятнадцати девять она отправилась в постель, где, скорее всего, опять не сможет заснуть. Сьюки в сотый раз перевернулась на неудобном жестком матрасе и уставилась в темный потолок. Ни одной ночи не прошло без сурового напоминания, насколько лучше быть одной вместо постоянной оглядки через плечо на гильотину, готовую в любой момент отсечь от нее счастье… Стук в дверь прервал ее мысли. Она зажгла свет и накинула халат. Взгляд в дверной глазок послал ее пульс в стратосферу. Эрик! С пачкой бумаг в руке. Документы для развода? Решил сам занести? В такой поздний час? Ее руки дрожали, когда она отперла замок и широко распахнула дверь. — Что ты здесь делаешь? — И тебе тоже привет. — Он встретился с ней взглядом, затопив ее синей приливной волной несказанного. Неразрешенного. На нем были джинсы и футболка — значит, он приехал не с работы. Эрик теперь больше не работал ночью? Темные круги под глазами и усталые морщины на лбу говорили о другом. Она стиснула зубы. Ей нужно отказаться от этой привычки беспокоиться о Эрике. — Заходи, прежде чем я напущу сюда москитов со всего города. — Она отступила назад и разрешила ему пройти. Крик птицы заставил его остановиться. Ферги захлопал крыльями и забегал туда-сюда по своей жердочке. — Эрик, Эрик! — кричал он. Сьюки посмотрела на мгновенно ожившую птицу: — Я и не знала, что он может это говорить… — Долго же пришлось дожидаться! — Эрик улыбнулся, его глаза потеплели. — Но мы с ним работали над этим. Так! Значит, Ферги и Эрик успели стать лучшими друзьями за ее спиной? Она вздохнула. Может, Ферги хоть поест, пока здесь его драгоценный Эрик? Предатель… Она махнула рукой на диван: — Садись. Эрик сел на огромный белый диван, который сразу стал меньше рядом с его внушительной фигурой. А потом его мужественность заполнила остальное пространство кухни. Зачем он пришел сюда, зачем вторгся в ее убежище? — А ты не посидишь со мной? — Он кивнул на место рядом с собой. — Я лучше постою, спасибо. Кроме того, ты ведь не останешься надолго. Ты приехал, чтобы занести бумаги? — Вроде того. Но сначала я хотел бы кое-что рассказать тебе. Ты, наверное, знаешь — мой прапрадед основал семейную компанию Нортманов еще в начале девятисотых годов, да? — Когда Сьюки кивнула, он продолжил: — Тогда в основном продавали не дома, а землю. Это настоящая недвижимость, и это у меня в крови. Я привык смотреть на недвижимость как на элемент сделки. Лист бумаги, подписанный и зарегистрированный. Все, на этом моя работа закончена, и я могу переходить к следующей сделке. Но теперь все изменилось. Я работаю с людьми, которые строят что-то реальное. Что-то постоянное. Вот почему я смог продвинуть работу нашей фирмы без Годрика. Не потому, что я удачлив или хорошо потрудился. Я полюбил человека, который заставил меня стать чем-то большим. Того, кто научил меня ценить обязательства, идущие от самого сердца. — Так вот куда ты клонишь? — Она рассмеялась, но это прозвучало как всхлип. Ага, значит, теперь он влюблен в нее! Как удобно… — Ты принес мне бумаги о разводе и говоришь, что влюблен в меня. Что еще? Он вскочил на ноги, и она отступила назад. Вот это действительно разгневанный Эрик! — Я здесь не для того, чтобы передать тебе документы на развод. — Он поднял их над головой и щелкнул зажигалкой. Между пальцами появился огонек, и прежде, чем она успела моргнуть, бумаги вспыхнули. Дым окутал горящие страницы, и от ее сделки о разводе остался только пепел. Эрик смахнул пламя и бросил обгоревшие остатки на пустой кофейный столик. На его пальце блеснул металл. Эрик до сих пор носит обручальное кольцо? — Зачем ты это сделал? — возмутилась она. — У меня все равно есть копия, и ты не уйдешь отсюда, пока ее не подпишешь! Он резко взмахнул рукой: — Я не развожусь с тобой. И точка. — Он вздохнул. — Сьюки, послушай меня минуту. Я все сделал не так. Мне очень жаль. Я отбросил то, что было самым важным для тебя, — твою работу в приюте. Попытался убедить — ты нуждаешься во мне. Я оказался слишком глуп… Не понял того, чего ты действительно хотела. — О, так что же это? — спросила она. Слезы подступили к ее глазам, в горле щипало. — Ты открыла мне свое сердце, а потом снова закрыла его. Так быстро, что я почти ничего не увидел. Ты не дала мне шанса подумать, что же делать с этим даром. Мне понадобилось немало времени, чтобы понять это. — Он медленно приблизился к ней, давая ей время отойти. Или остаться.  — Ты хочешь, чтобы кто-то любил тебя. Ты хочешь, чтобы я любил тебя. Ее легкие сжались, когда она увидела, как чувство отразилось на его лице. Эрик никогда не смотрел на нее с такой болезненной нежностью. Он приблизился к ней вплотную, но она не отступила. И тогда Эрик притянул ее к себе. — Дорогая, — прошептал он, зарывшись лицом в ее волосы. — Позволь мне любить тебя. Сьюки закрыла глаза и вдохнула в себя запах Эрика. И резкий запах жженой бумаги, когда он крепче сжал ее в своих объятиях. Было так легко погрузиться в этого нового Эрика — такого открытого, источавшего из себя обещания… Она разорвала его объятия: — Это не то, чего я хочу!