Von Hass zu lieben einen Schritt

Pov Кларисса

Я ворочаюсь на кровати и не могу ничего вспомнить о том, что было вчера. Помню только, как я танцевала, а потом.… О, Ангел! Я поцеловала Себастьяна. Сама. Я чувствую, как на щеках появляется румянец. Я не могла этого сделать. Вчера я предала Джейса и поцеловала собственного брата. Что же я наделала? Открываю глаза и осматриваю помещение. Это не моя комната. Здесь все в бело-черном цвете, нигде ничего не валяется, кроме меча Моргенштернов на столе. Твою мать. Я в комнате Себастьяна. Подымаю одеяло и обнаруживаю, что я еще в нижнем белье, значит, ничего не произошло. Или произошло? Дверь ванной открывается и оттуда выходит обладатель комнаты. На его лице сияет радостная улыбка, а в глазах горит этот огонек веселья. — Доброе утро! Как спалось? — Просто скажи мне, что между нами ничего не было. — Руки начинают дрожать от страха. Себастьян подходит и ложится на кровать рядом со мной, а я моментально отодвигаюсь на безопасное расстояние. В висках отдается боль из-за того, что я побаловалась с наркотиком. Пытаюсь прикрыться от поедающего взгляда брата, но все бесполезно. — Конечно, было. Неужели забыла всю пылкую ночку? — в моих глазах стали появляться слезы. Неужели я с ним переспала? С собственным братом? Мне хочется закрыться одеялом, чтобы он не видел, как мне стыдно, а он лишь начинает смеяться. — Да успокойся ты. Ничего не было. Я итак в твоих глазах на самом низу, но чтобы спать с тобой, пока ты не в состоянии, это слишком низко. Да и плюс я хочу, чтобы ты запомнила свой первый раз. — Мудила. От этой новости мне стало немного лучше, но все же. Я отчетливо помню, как поцеловала его. Это как клеймо, оставленное в моей памяти на долгие тысячелетия. Себастьян недовольно фыркнул, когда я ругнулась на него. Хотя ему не привыкать. Поднимаюсь с кровати, укутавшись в одеяло, и хочу уйти к себе в комнату, но эта сволочь, как назло, хватает край одеяла и не отпускает. Все лицо пылало от стыда и от злости. Я жадно втянула воздух и дернула одеяло на себя, но ему хоть бы что. — Отпусти, Себастьян. — Это мое одеяло, и оно останется в моей комнате. Если хочешь идти, то иди только без него. Я стояла возле кровати и не могла никуда уйти, потому что он решил поиздеваться надо мной. Прожигаю взглядом брата, а он лишь довольно улыбается. Как же я его ненавижу. Он дергает одеяло на себя, и я, не удержавшись, падаю на кровать, прямо на него. Мои рыжие волосы лежат на его плече и контрастируют с его бледной кожей. Я боюсь дышать в этот момент. — Джонатан, отпусти меня, пожалуйста. Мой голос предательски дрожал. Мы сейчас так близко находились друг к другу, что если кто-то из нас дернется вперед, то наши губы соприкоснуться, а я не хотела этого. Совершенно не хотела. Мне хватило одного раза. Даже Себастьяну стало тяжело дышать. Он пытается из всех сил сдержаться, чтобы не поцеловать меня, но похоже, что этому суждено произойти. Потому что он запускает свою руку мне в волосы и притягивает к себе. Его губы накрыли мои, и от этого по всему телу прошелся электрический заряд. Сердце отбивало сумасшедший ритм и казалось, что оно сейчас выпрыгнет из грудной клетки. Себастьян перевернулся, и теперь я лежала под ним. Когда я целовалась с ним возле сгоревшего особняка семьи Фэирчайлд, то чувствовала, как проваливаюсь в пустоту, но не сейчас. Сейчас мне было хорошо, может, потому что инь-фень не до конца растворился в организме. В памяти всплывают прекрасные золотистые глаза и светлые, как созревшая пшеница, волосы. Образ Джейса стоит перед моими глазами и заставляет меня оттолкнуть от себя Себастьяна. Как только Себастьян отстранился от меня, я дала ему звонкую пощечину, которая разнеслась по комнате эхом. С глаз стекают слезы, которые оставляют соленую дорожку. Я встаю с кровати и убегаю в свою комнату. Как же мне сейчас противно самой от себя. Я позволила ему это сделать. Позволила себя поцеловать, да и сама его поцеловала вчера. Что же со мной происходит? Закрываю дверь своей комнаты и начинаю бродить от одного угла к другому. Мне нужно сбежать, как можно быстрее. Нужно как-то поговорить с Бренвелл. Точно. Она мне поможет. Начинаю надевать черные джинсы, блузку и кожанку. На ноги обуваю кроссовки. Только хочу выйти из комнаты, как здесь тут же появляется братец. Как всегда не вовремя. Он оглядывает меня с головы до ног и не дает выйти. — Куда собралась? — Не твоего ума дело. — Пытаюсь обойти его, но он встал и не дал этого сделать. Мы стоим и смотрим друг на друга. Как же он меня раздражает. Еще ни к кому такой ненависти я не испытывала. — Нет, мое, Кларисса. Я ещё раз повторю. Куда ты собралась? — каждый мускул на его лице напрягся, а голос был похож на рык дикого животного. Мне так в эту минуту захотелось избить его, высказать все, что я о нем думаю, но я стою и жадно втягиваю воздух. — Хочу прогуляться в Аликанте, или мне нельзя? — Нельзя. Сейчас очень опасно выходить из особняка. Поэтому либо ты ходишь рядом со мной, либо я в каждом углу поставлю верных мне сумеречных охотников, чтобы они следили за тобой, учитывая то, что ты любишь лезть в неприятности. — Да пошёл ты. Я лучше из окна выпрыгну, чем буду находиться с тобой в одной комнате. — У меня, наверное, температура поднялась от того, насколько я была зла. Мне сейчас хотелось ещё раз ударить его по лицу, чтобы там сиял след от моей ладони на бледной коже. Себастьян схватил меня за горло и прижал к стене, перекрывая доступ к кислороду. — Слушай сюда, дорогая сестренка. Если до тебя ещё блять не дошло, то я крайне серьёзно говорил, когда угрожал тебя нагнуть, и если ты не хочешь помахать своей девственности ручкой, то лучше закрой свой милый ротик и делай то, что я сказал. Моё терпение на исходе, и лучше молись, чтобы оно не закончилось, потому что обычным перепихоном дело не закончится. Я понятно объясняю, или мне ещё раз повторить, чтобы до твоего головного мозга все дошло? В эту минуту вся злость ушла, только самый настоящий животный страх поселился в теле. Радужки глаз Себастьяна как будто стали ещё на несколько тонов темнее. Я царапала ногтями его руку и взглядом молила отпустить, потому что кислорода в лёгких не хватало. Моргенштерн отпускает меня, и я падаю на пол прямо ему под ноги. Горло раздирает кашель, и я жадно хватаю ртом воздух. Поднимаюсь и зло прожигаю взглядом. Ненавижу ублюдка. Я всю свою злость, которая накопилась за долгое время, обрушила на Себастьяна, со всей силы ударив его по лицу кулаком. Он еле удержался на ногах, а я уже была готова нанести ему следующий удар ногой, но он схватил мою лодыжку и сделал подсечку. Я упала на пол, больно ударившись затылком. Себастьян стоял и смотрел на меня сверху вниз, а я лежала на полу и материлась на него. Моргенштерн схватил меня за ворот куртки и поднял, прижав к стене. Он наотмашь бьёт меня по лицу за эту выходку, и я чувствую, как во рту появляется противный привкус металла. — Почему ты так глупа? Неужели до тебя ещё не дошло, что для меня ничего не значит наша кровная связь. Плевать я хотел на то, что мы брат и сестра. — Он смеется, обнажая зубы, которые были запачканы в крови, а я сдерживаюсь, чтобы не пройтись ногтями по его лицу. Моргенштерн ещё сильнее прижал меня к стене своим телом и не давал дернуться. — Неужели тебе нравиться, когда тебе угрожают? Когда избивают? Почему тебе так нравиться выводить меня из себя? Хотя чему я удивляюсь? Во всем виновата блядская Фэирчайлдовская кровь и воспитание твоей матери — Джослин. — Она и твоя мать. — Она. Никогда. Не. Была. Мне. Матерью. — Себастьян отчеканил каждое слово, наполняя его настоящей ненавистью. Он приблизился ко мне так близко, что меня стало мутить от этой близости. — Знаешь, есть такая песня «Mutter», в которой рассказывается, как ребёнок рос без матери и как он ненавидел ее. Здесь похожая ситуация. Если бы я мог, то наслал бы на Джослин все самые страшные болезни, заставил бы ее страдать так, как страдал я, а потом, — я чувствовала, как его губы двигаются возле моей щеки, как он обжигает дыханием кожу. Он снизил свой голос до шёпота. — А потом я бы ее утопил в озере Линь. Больше никогда не смей привязывать ко мне свои Фэирчайлдовские корни. Я — Моргенштерн, как и ты. Если понадобится, то я выбью из тебя всю эту дурь. Теперь иди смой кровь и пойдешь со мной. Поняла? Киваю головой в знак согласия, и он отпускает меня. Захожу в ванну и начинаю смывать водой кровь с разбитой губы. Я сейчас не могла смотреть на себя в зеркало, потому что это уже не я. Клэри Фрэй уже нет и подавно в этом теле, здесь теперь только Кларисса Моргенштерн — девушка, которая прогнулась под собственным братом, которая целовалась с ним и чуть ли не переспала. Я повязла в этом дерьме. Отхожу от зеркала и беру в руки тюбик с кремом, а затем кидаю его в это зеркало. Множество маленьких осколков падают на пол, раковину. От этого мне немного полегчало, но привлекло внимание Себастьяна. — Что это было? Совсем охерела? — Это называется выброс ненужной энергии и злости из организма, чтобы не разбить кое-кому лицо. Себастьян подходит ко мне, и я ждала от него в этот момент удара или того, что он накричит на меня, но ничего не произошло. Моргенштерн просто стоял рядом со мной и прожигал взглядом. За долгое время проживания с ним я уже привыкла к такому. К его охереть каким быстрым перепадам настроения, пошлым шуткам и попыткам изнасиловать меня. Моя нервная система, наверное, из железобетона. — Я вижу, тебе энергию выкидывать некуда. Могу с этим помочь. — Он поднимает мою голову вверх, впиваясь пальцами в подбородок. Затем он проводит подушечкой пальца по разбитой губе. Этот жест был таким пошлым для меня, поэтому пытаюсь укусить его, чтобы он убрал свои руки, но это его не остановило. Я уже ничему не удивлюсь. Пускай уже изнасилует меня и отъебет, а я после этого перестану мучиться, перерезав себе вены, но нет. Жизнь же, сука такая, любит поиздеваться. Если бы не близкие мне люди, я бы уже на все забила и смирилась со своим положением. Стук в мою дверь остановил брата от дальнейшего насилия надо мной, и он пошёл назад в комнату. Я слышала голос одного из охотников, которые говорили брату, что Валентин вернулся, но кое-что пошло не так. Выхожу из ванной комнаты, и Моргенштерн сразу закрывает дверь. — Что произошло? — Отца ранили на поле боя и шансы, что он выживет, малы. В его крови уже распространился яд. Пойдём, мы должны быть рядом, как его наследники. Джонатан протягивает мне руку, но я не собираюсь принимать её. Обхожу его стороной и иду в комнату отца, а Себастьян рядом со мной. Комната Валентина находилась недалеко, поэтому дойти до неё не составило для меня особого труда. Мы входим в комнату и стоим, ничего не говоря. Заметив нас, Валентин все же приподнялся на кровати и жестом позвал нас с Джонатаном, но вернее я так думала. — Джонатан, выйди, дай нам с твоей сестрой поговорить наедине. — Брат без единого протеста выходит из комнаты, тихо закрыв дверь, а я подхожу ближе к кровати. — Я должен извиниться перед тобой за то, что заставил тебя здесь находиться. На самом деле я не хотел причинить вреда ни тебе, ни твоей матери. Я просто хотел, чтобы наша семья была вместе, но как я ошибся. Когда Джослин бежала с чашей и тобой, я думал, что она бежит от меня. Долгое время эта мысль мучила меня и, только когда твой брат начал подрастать, я понял, что дело в нем. Твоя мать бежала, чтобы защитить тебя от брата, а не от меня. — Валентин грустно улыбнулся, а у меня уже на глазах наворачивались слёзы, которые я из всех сил стараюсь сдержать. — Только на грани смерти я начинаю это понимать. Послушай меня, Кларисса. Беги из особняка и не оглядывайся, найди свою мать, потому что если ты останешься, то ничего хорошего не случится. Я всегда недооценивал твоего брата и как оказывается — зря. Ты поняла меня? Уходи и никогда не возвращайся. Возьми мое стило и беги. Позови теперь брата. Машу головой в знак согласия и быстро выхожу из комнаты, захватив с тумбочки стило Валентина, и засовываю в джинсы, чтобы не было видно. За дверью стоит Джонатан и выжидающе смотрит на меня, а я отхожу в сторону, пропуская его в комнату. Как только дверь за братом закрылась, я немедленно рванула в свою комнату. Пока Себастьян будет разговаривать с отцом, я успею схватить пару вещей и сбежать. Нахожу какой-то рюкзак в шкафу и начинаю скидывать одежду, которая мне пригодится. После этого закидываю рюкзак на плечи и подхожу к стене, чтобы вывести руну, но тут неожиданно в комнату входит Себастьян. Как всегда не вовремя. Рядом с ним стояли ещё сумеречные охотники, которые только и ждали приказа брата. — Выйдите. Нам с сестрой надо поговорить. — Сумеречные охотники вышли и оставили меня с братом наедине. Опять. — Я вижу, что до тебя вся информация крайне долго доходит. Может, пора перейти к действиям? Как тебе такая идея? Испуганно вжимаюсь в стену и прячу стило в карман куртки, чтобы в случае чего оборониться. Себастьян подходит ко мне, медленно, как снежный барс, крадущийся к своей жертве. Одним резким движением он срывает рюкзак с моих плеч и откидывает его в сторону, а затем прижимает меня к стене и не дает дернуться. Я проиграла.       Себастьян резко дергает мою голову вверх, больно впившись пальцами в подбородок, и мимолетно смотрит мне в глаза. Его были потемневшими от желания, а мои наверняка испуганные, как у кролика. После этого он впивается в мои губы. Это было так неприятно, противно и больно, что я пытаюсь оттолкнуть его от себя, но он лишь прижимает меня сильнее, заводит руки над моей головой и больно кусает мою нижнюю губу, которую сегодня он мне разбил, а я вскрикиваю. Джонатан отстраняется от меня и показывает оскал гиены, радуясь своей маленькой победе. — Тебе повезло, что у меня пока что нет времени с тобой возиться, но потом я хорошенько на тебе отыграюсь за всё. — Себастьян запускает руку в мои волосы и хватает за шею не давая дернуться. Второй рукой он залазит в карман куртки и достает стило. — И вот это тебе не понадобится, милая. — Ненавижу. — После этого он отпускает меня, а я прожигаю его гневным взглядом, но он лишь смеется. Вся эта ситуация его забавляет. — Помнишь, что я тебе говорил, когда мы впервые боролись? — он опять подошел ко мне, но на этот раз ничего не сделал. Просто стоял и смотрел. — Von Hass zu lieben einen Schritt. От ненависти до любви один шаг. — Я отчетливо помню, как он это сказал. Я тогда еще плохо понимала немецкий, но он все же решил перевести тогда для меня. Я сразу начала отвергать его слова, но Себастьян лишь рассмеялся и сказал, что время покажет. — Вот теперь я покажу тебе, как легко сделать этот шаг. После этих слов он дотронулся губами до моего лба и вышел из комнаты, прикрикнув охотникам, чтобы не выпускали меня из комнаты. Вот теперь-то я влипла. Нужно что-то сделать, чтобы выжить, потому что с Себастьяном теперь жизни мне не будет. Либо буду его сучкой добровольно, либо он это сам сделает.