***
— Ты бы видела его лицо, — быстрое движение кисточки на скуле. — Он не расстроился, дорогая, он был в бешенстве. Девушка шатенка лет двадцати пяти с длинными наклеенными ресницами, которые цепляли густо подведенные брови каждый раз, когда она открывала глаза, показательно цокнула, скрипя вешалками на стойке с вещами. Последнее было скорее изображением активной трудовой деятельности потому, как в синее деловое платье для съемки Лена переоделась сразу после интервью, и надобности в стилисте больше не было, однако девушка не торопилась уходить. — Они ведь друзья, ну, или любовники, если верить тем сплетням с этажа задротов. Ты думаешь, Олсен бы обиделся на неё из-за такого пустяка? — Для этой фотосессии он перенес несколько встреч, настроил оборудование и все подготовил. А сейчас его мягко посылают на четыре стороны потому, что Дэнверс внезапно вернулась. Обида? Я была бы в ярости на его месте, милая. — Но они же дружат. — И что? Глубокий вдох — выдох. Нужно успокоиться. Лена закрывает глаза — визажист недовольно заворчала — этот дурдом начинает действовать ей на нервы. Непонятная заминка в студии, смена фотографов и вот Лютор теряет двадцать минут её времени. С каждым новым пустым словом, вылетающего из ртов этой закадычной парочки кукол барби переростков, Лена без труда представляла, как на её стол опускается новый документ, требующий её внимания. — А то, что Дэнверс сама не знала, что такое произойдет. — плюс десять документов. Пять договоров с третьего этажа о покупке нового оборудования, два отказа от сделки, три соглашения. Девушка-визажист впервые за десять минут отрывается от подметания щеки брюнетки кисточкой, тянет розовые губы в насмешливую ухмылку и уже собирается что-то сказать, но стилист в неаккуратном движении толкает ее в бок, шепотом приказывая заткнуться. Но уже поздно. — Не знала она, ага. Скорее она решила напоследок всем нагадить, чтоб запомниться подольше. — Всегда приятно знать твое мнение, Келли. И если тебе больше нечем заняться, кроме как рассуждать о мотивах моих поступков, не могла ли ты продолжить свой полет фантазии за дверью? Лицо Келли перекашивает, словно по щелчку, она сжимает губы в тонкую полоску, размашистыми движениями собирает со стола косметику и почти выбегает из студии с подругой. А Лена лениво разворачивается на стуле в сторону незнакомого голоса. И первое, что она замечает — ворох светлых волос, а потом очки на переносице и фотоаппарат в руке. Наконец-то. — Добрый день, мисс Лютор, мне очень жаль, что вам пришлось ждать так долго, — блондинка вежливо улыбается, и подойдя ближе протягивает свободную руку. — Кара Дэнверс. Можно просто Кара. Приятно с вами познакомиться, мисс Лютор. — Взаимно, и прошу зови меня Леной. Кара Дэнверс выглядит скорее как выпускница средней школы из тех семейных ситкомов, которые каналы любят крутить ранним вечером. С растрепанными волосами, в помятой синей рубашке и темных брюках, Дэнверс похожа скорее на обычного среднестатистического подростка на каникулах, готового возмущаться по поводу карманных денег, но уж никак не на фотографа известного журнала. — Отлично, тогда приступим к работе! Пока Лена разминает затекшие ноги, а после неуверенно замирает перед штативом камеры, Дэнверс насвистывает себе под нос мелодию, постукивая себе в такт носком ботинка по паркету. Нервозность Лютор отбрасывает свою собственную тень, и Лена мнется на месте без единой мысли в голове, что делать. — Ты когда-нибудь была в Антверпене? Вопрос своей неожиданностью заставляет брюнетку застыть на месте. — Нет? Эм, нет, я не была там. — О, это превосходный город, — Лена даже не услышала шума от затвора камеры, заметила только палец, скользнувший по кнопке. Вот и первая фотография. — В канун Рождества на главной площади появляется небольшой оркестр, играющий до поздней ночи новогодние мелодии. Лютор поймет уловку Кары только, когда зайдет в квартиру. Поймет, как её мастерски заставили забыть о волнении, мягко подтолкнули в спокойный разговор. Как рассказывая о своём последнем отпуске, она быстро переоделась в свою одежду, и, перестав думать о постоянно не хватающем времени, осталась сидеть рядом с Карой, пока та просматривала снимки. — Для статьи понадобится только пара фотографий. Если хочешь, я могу отправить тебе остальные? Лена прикусывает губу, рассматривая свое лицо на экране. Здесь около тридцати снимков, и они ей не нужны. Ее нарциссизм еще не достиг уровня любовного рассматривания собственных фотографий по утрам с кружкой кофе. Но она кивает. — Тогда оставь адрес электронной почты, и я отправлю их. — А разве у тебя не будет проблем из-за того, что ты отправишь мне эти фотографии? — Нет, все нормально, — Кара качает головой, не отрываясь от монитора. — Хотя не стоит отдавать их для публикации в любой другой журнал. — Могут уволить? — Хуже, меня будет ждать очень долгая беседа с мисс Грант. А это, поверь, намного ужасней увольнения. Лена усмехается, придвигаясь на стуле ближе к Дэнверс, через ее плечо наблюдая, как блондинка удаляет неудавшиеся кадры. Это уже не первое интервью с момента переезда брюнетки в город, и оно ничем не отличалось от всех остальных. Подобное внимание к её особе можно было легко объяснить тем фактом, что после того как Лекс, слетев с катушек, до смерти избил голыми руками простого курьера, Лена Лютор стала единственным наследником места главы Luthor Corp. — О, эта отлично подойдет для статьи, — говорит Кара, останавливаясь на фотографии, на которой Лена стоит в пол оборота, а на её лице широкая улыбка. Искренняя улыбка. — Ты в этом уверена? В голосе Лена так сквозит скептичностью — разве для очередной однотипной статьи не нужны фотографии с её серьёзным лицом? — что Дэнверс поворачивается в её сторону. — Мне очень нравится эта фотография. — Раз ты так считаешь. — Лена безучастно пожимает плечами, и замечает, как взгляд голубых глаз падает на её губы. Ох. — И всё же, может, стоит выбрать для статьи более серьёзную фотографию? — Серьёзную? Кара улыбается уголками губ, отворачиваясь обратно к монитору. — Ну, фотографию, которая бы говорила что-то вроде «да, я не боюсь занять место главы компании и полностью уверена в своих силах»? — А ты боишься? — Скорее нервничаю, такое порой случается, когда в двадцать три года тебе предстоит управлять компанией. Лена не говорит «многомиллионной или огромной компанией» — это звучит чересчур хвастливо, что-то вроде самонадеянной жалобы насчет своего далеко небедного положения, а подобное никому не нравится слышать. В ответ на это Кара не отвечает типичными цитатами из пособия «как найти себя» в стиле: если тебе не нравится, ты всегда можешь отказаться. Потому что никто никогда не отказывается от подобных предложений судьбы. Вот такая вот отчего-то всеми лицемерно презираемая правда жизни, где деньги в кошельке, и круглая сумма на карточке всегда приятно греют душу. — Тогда я на сто процентов уверена, что именно эта фотография идеально подойдет. Ясно. Спорить бесполезно, и брюнетка выбрасывает белый флаг — тянется к пачке зеленых стикеров, записывает адрес своего эмейл карандашом. Они обмениваются улыбками на прощание и забывают друг о друге на неделю. Вплоть до короткого сообщения. От: Кара Дэнверс. Лена, привет! Отправляю фотографии, как и обещала. Выбрала самые лучшие!) P.S.: Прости, что это заняло так много времени. 2.P.S.: Возможно, это будет чересчур наглый вопрос, но! Ты не хотела бы составить мне компанию на выставке завтра вечером? Завтра суббота и единственное, чем хочет заняться Лена вечером — ничем. Возможно, это «ничего» будет проходить под болтовню телевизора, с горячей пиццей и холодной газировкой на столе. Но уж точно в этом плане нет прогулки на каблуках среди картин или скульптур, или фотографий. Без разницы. И всё же она соглашается встретиться. — Весьма короткая первая встреча. — Ожидали горячий лесбийский секс на полу студии? Тогда, увы, я вас расстрою — его не было. Такер фыркает, наваливаясь всем весом на спинку офисного кресла. Она наклоняется сантиметров на десять, еще немного и, их интервью придётся продолжать в травматологии. Но за всем этим его показательным равнодушием, Лена ловит на себе пристальный взгляд, так смотрят, когда пытаются найти малейшие отголоски лжи. Возможно, ты вдруг потянешься почесать кончик носа или пристыженно отведешь взгляд в пол. Дилетантство. — Я ничего не ожидаю, просто слушаю вас. Это неправда. И Лена не сдерживает смеха: нервного от скопившегося напряжения и утреннего приступа слез от самобичевания, но и одновременно насмехающегося — Роджер Такер, действительно, ожидал услышать от неё историю грязного секса при первой встрече! — Я сказал что-то смешное? — теперь он злится. Видит бог, из этого журналиста вышел бы плохой игрок в покер. — Вы забываетесь, мистер Такер. У нас с вами интервью, а не исповедь моих грехов. Если вы ожидали услышать подробности моей интимной жизни, то мне придется вас огорчить, разговаривать об этом я с вами не собираюсь. — Как пожелаете, мисс Лютор. Возможно, я просто хотел немного честности от вас, а не подробностей, как вы выразились, вашей интимной жизни. Черт возьми, этот напыщенный идиот ничего не понимает. Честность? Всё происходящее не сцена из романтического фильма, где главная героиня, сморкаясь в платочек, сквозь рыдания как на духу выдает свою трагическую историю. Нет, это интервью — последняя возможность Лены правильно разыграть оставшийся козырь в её колоде. Никто не говорил о честности. И уж точно Лютор не собирается рассказывать ему обо всём. — Как бы то ни было, прошу, продолжайте. Итак, выставка? — Это была выставка картин. Мы поговорили о разных повседневных вещах. О хобби, к примеру. Или какой вкус мороженного мне не нравится. — Вкус мороженного? — Как я уже сказала, просто разговоры ни о чем. Ничего интересного. Для вас, по крайне мере. — И всё же, как вы считаете, когда именно вы поняли, что влюбились в мисс Дэнверс? — Это случилось не в определенный день или встречу. — Лена горько улыбается, закрывая глаза. — Удивительно, как люди постоянно пытаются найти начало своих чувств, будто можно вычислить конкретный момент времени, день или час, когда ты начинаешь видеть в человеке что-то больше, чем обычного друга. Или, когда теплый свет ламп, тускло угасающий на лакированных деревянных столах, встречал их, путаясь в ворохе светлых волос и тая легким проблеском на черной оправе очков, заставляя Лену вдруг замолчать на полуслове. Перезвон трех колокольчиков над дверью умолкает ровно в такт с первым шагом брюнетки за порог, прямиком в этот маленький теплый мир. — Лена? Всё в порядке? — Да, прости, я отвлеклась. Удивительное место. — Я же говорила! Пора уже восстанавливать доверие ко мне после того бара на третьей улице. — После того сборища фанатов? Нет уж, я еще долго не забуду тот вечер. Дэнверс посмеивается, падая на мягкий диванчик возле окна, пока Лена заказывает им по чашке кофе. — Я серьёзно, Кара, мои уши всё еще болят от их кричалок. — Волки Нэшнл–Сити, впере-е-ед! К победе! — скандирует блондинка, а после начинает смеяться с новой силой из-за недовольного лица Лютор. — Хватит припоминать мне тот вечер, я же не знала, что хозяин бара будет транслировать матч по баскетболу. И подожди, ты не договорила. Так что там с новым секретарем? — Ну, она справляется намного лучше предыдущего моего помощника. — А мне нравился Джек, он веселый. — Он приходил на работу пьяным, Кара. — Я же не говорю, что он был хорошим работником. Но шутки у него действительно были смешные. Веселые шутки не покрывали все просроченные отчеты и потерянные договоры. И они уж точно не компенсировали собой разочарованный взгляд Лилиан. Кулаки брюнетки непроизвольно сжимаются от укола воспоминаний, но вспышка застарелого гнева пропадает, стоит Лене почувствовать, как теплая ладонь Дэнверс мягко сжимает её предплечье. — Эй, что происходит? — Всё в порядке, я… — Лена, пожалуйста, не надо. — "не надо врать мне". Кара не договаривает, но брюнетка понимает этот немой упрек. — Если у тебя что-то случилось или случится, ты всегда можешь поговорить со мной, понимаешь? Я не осужу тебя, нет, я просто буду рядом. Всегда готовая выслушать. Лена запинается на «спасибо», «я ценю твою поддержку» — застревают в горле. Всё это не подходит, всё это слишком мелочно, чтобы выразить всю её благодарность. Никакие слова не подходят. И она лишь кладет свою ладонь поверх руки девушки. — Не забывай этого, хорошо? Я всегда буду на твоей стороне, — тепло чужой ладони под рукой Лены кажется чем-то нереальным, чудным. Но Кара переплетает их пальцы, и это чувство развеивается. — Обещаю. Они замолкают, когда официант приносит им заказ. Брюнетка тянется за кофе, отпивает его и устало вздыхает. — Это Лилиан. — Значит, она так и не подписала документы. — А ты сомневалась в этом? Ещё одна крупная сделка, ещё один месяц, год. Она никогда не отдаст мне своё гребанное место главы, всегда будут причины послать меня. Черт, всё чего я хотела, соглашаясь на работу в Luthor Corp — изменить эту компанию. Сделать так, чтобы моя фамилия не появлялась в сводке новостей о подозрениях в мошенничестве. Но что я получила в итоге, кроме ежедневных придирок лично от Лилиан? Ничего. Абсолютно ни-че-го. — Она не может вечно руководить компанией. Ты же сама говорила, что совет директоров начинает всё более активно обсуждать твое повышение. Процесс начался, не так ли? — Процесс каждый раз останавливается, стоит моей матери зайти на их встречу. Они начинают дрожать и слезно извиняться за их слова. — Не могу их винить, Лилиан, действительно, пугает, — усмехается Кара. — Скажи, она так же вселяет ужас, когда разгуливает по дому в ночной рубашке и тапочках? — Ага, именно поэтому я переехала. Не хотела поседеть так рано. Смех Дэнверс заставляет отвлечься. От мыслей, от проблем, от постороннего шума кафе. Всё, что чувствует Лена в этот момент, будто они одни здесь, больше никто не нужен. И она не может сдержать улыбку, когда Кара крепче сжимает их руки. — Наверное, данное интервью мало кому понравится, — говорит Лена, прерывая затянувшеюся паузу после очередного фрагмента «откровения». — Почему вы так считаете? — Сами посудите, вот я рассказываю вам, как все было на самом деле, от начала до конца, и поверьте, наши отношения развивались намного более прозаично, нежели думают люди. А о чем пишет вся желтая пресса Нэшнл–Сити? Думаю, вы уже успели прочитать парочку этих сенсационных историй. Вот там я понимаю развитие наших отношений: горячие поцелуи при первой встрече, секс в публичных местах, а потом измены, драки. Чувствуете, какая динамика? Люди зачитаются такими историями, не в силах высунуть свою голову из жопы, и начать пользоваться мозгами по назначению, то есть хоть немного подумать. Или для разнообразия развить критическое мышление, ну знаете, чтобы просто было. Журналист напротив неё с трудом сдерживает смех, пряча ухмылку под ладонью. Лена лишь надменно изгибает бровь, наблюдая за его потугами. — Ох, да, я понимаю. Это смешно, можете не сдерживаться, мистер Такер. Можете дать себе волю и посмеяться. Вся эта ситуация до отупения забавная, не так ли? Ну, по крайне мере, вы вполне себе можете позволить ухмылку, слушая меня или читая новый эксклюзив от очередной дерьмовой газетенки. Это ведь вас не касается. Это ведь не вашу жизнь разбирают по секундам все кому не лень, и не ваше заплаканное лицо печатают с огромным заголовком на грани оскорбления. Да, а почему бы не посмеяться? Вас не измазывали в грязи из пошлых слухов, вы вряд ли страдали от удушающего чувства вины. И когда вы совершили непростительную ошибку, потеряв единственное что-то дорогое в вашей жизни, весь город не обсуждал это. Так что, да, вы можете смеяться. Но он не смеется. В первый раз за все время их встречи с его лица пропадает наглая полу-ухмылка на губах. Роджер Такер теперь выглядит растерянным мальчишкой после выговора матери. Он больше не раскачивается вальяжно в кресле, не постукивает пальцами скучающий ритм, а замирает под взглядом зеленых глаз. Тишину в комнате прерывает зазвонивший в сумочке Лютор телефон. Забрав его, она идет к выходу, и прежде чем закрыть дверь с обратной стороны, мягко улыбается журналисту: — Прошу прощения, но это важный звонок. Вы пока можете посмеяться, не стесняйтесь. На минуту она победно ухмыляется, но стоит ей посмотреть на телефон в руках, как ее колени слабеют. Лена отходит дальше по коридору, в большое фойе с твердыми узкими диванами и усаживает на один из них. — Алло. — Привет. Эм, этот звонок плохая идея, но я тут прочла твоё письмо, и, черт возьми… — Кара, послушай, — перебивает брюнетка. На том конце трубке девушка недовольно цокает, но не сбрасывает вызов. — Я знаю, что уже поздно и глупо так поступать, но то, что я написала правда, и я сделаю это. — О, и теперь всё зависит от меня, да? Спасибо большое, вот только я не собираюсь ничего решать, Лена. И если ты хочешь знать моё мнение, то я не поддерживаю твои планы. Я не верю в них. — Ты хотела сказать, что не веришь в меня. — Ну, думаю, мы уже разочаровали друг друга достаточно, говоря всю правду. — Я не вру, Кара, не в этот раз. Пожалуйста, где бы ты ни была, подожди немного и сама убедишься, я сделаю это. — Ты никогда мне не врала, Лена. Ты просто не договаривала до конца всей правды. Дэнверс отключается первой, и брюнетка едва не прокусывает губу, сдерживая разочарованный крик. Её отчаяние сменяется уверенностью. Пусть ей не верят, пусть не доверяют. Лена докажет свою правоту на деле. И первый шаг уже сделан. Она возвращается в кабинет к Такеру, который даже не пытается скрыть от неё своё удивление. — Я думал, вы не вернетесь, мисс Лютор. — Как я могла? Впереди ведь самая интересная часть истории. Как мы с Карой жили вместе, и почему мы расстались.Правда
21 мая 2017 г. в 19:51
Да, думаю, с этого и стоит начать.
Хоть в интернете то и дело всплывали новые опровержения, активно строились теории, находились все новые аргументы в подтверждение идей о том, что она с Карой была знакома вот уже пять, а то и десять лет, всё это было фарсом разыгравшегося любопытства и воображения людей. Во всех этих яростных спорах не было и намека на правду.
А правда заключалась в том, что встретились они два года назад. В солнечный четверг января. Уже ближе к концу, в короткий период отчаянного затишья перед нежеланной развязкой, когда паузы в разговорах отдавались ноющей болью в груди, Кара как-то сказала, что в день их встречи в Антверпене впервые за рождественские праздники выпал снег. Долгожданное чудо, которого она лишилась, вернувшись на день раньше в Нэшнл-Сити, чтобы лишь получить безоговорочный приказ от начальницы и подготовленную студию.
— Я поехала туда только ради того, чтобы собственными глазами увидеть всю красоту заснеженных узких улиц, медленно падающих хлопьев снега в отблеске теплого света фонарей и разноцветных огней гирлянд. Осталась бы я еще на день, всего лишь один день. Но тогда бы я упустила тебя.
И если для Кары всё случившееся было неожиданностью, то для Лены её визит в CatCo был запланирован за неделю, надоедливым напоминанием, маячащееся на экране телефона. В полдень среды, погребенная под кипой бумаг, возможно, именно в тот самый момент, когда в тысячах километрах от неё, Кара замерла перед стойкой регистрации в сомнении, Лена хотела отменить свой визит в CatCo. Если бы кто-то из них позвонил, сдал билет — всего бы это не случилось. Ирония жизни — приятная случайность выбора может легко повлечь за собой болезненные последствия.