НЕ ПРОВЕРЕНО БЕТОЙ. Пользуйтесь ПБ.
С поворотом крана вода перестала лить. Несколько последних капель упали с душевой лейки одна за другой, разбившись о поверхность ванны, и стало тихо.
Гермиона сдвинула в сторону штору, предохраняющую пушистый коврик и зеркало от брызг, стянула полотенце с крючка и, наскоро обмотавшись им, ступила на пол. Стекло запотело, и она обтерла его ладонью — в нем тут же отразилось ее лицо с капельками воды, обрамленное мокрыми закручивающимися волосами. Гермиона выдохнула, почти успокоившись, но тут ее взгляд зацепился за небольшой красно-фиолетовый синяк в месте, где шея переходила в ключицу. Она снова стыдливо покраснела, закусила губу и опустила взгляд на раковину, не в силах избавиться от воспоминаний прошедшей ночи.
«Губы Драко, казалось, были везде: на ее лице, шее, плечах. Гермиона чувствовала, как каждый поцелуй буквально превращается в восхитительное наслаждение, заставляя трепетать от удовольствия. Она бы, наверное, и не заметила мимолетную боль чуть выше ключицы, если бы Драко не отстранился и, взглянув на нее из-под полуопущенных век, не усмехнулся. Гермиона качнула головой, как бы говоря, что все хорошо.
Драко довольно ухмыльнулся. Он с желанием и даже восхищением посмотрел прямо ей в глаза. Гермиона покраснела от прожигающего ее смущения, а затем и вовсе отвела взгляд в сторону, когда Драко ухватился своими бледными длинными пальцами за свитер Гермионы. Он, невесомо касаясь ее живота и ребер, очень быстро стянул его с Гермионы и откинул куда-то сторону. Его восхищенный взгляд остановился на ее груди, прикрытой одним лишь лифом, и ей, чертовски смущающейся, едва не сгорающей от стыда, захотелось прикрыться руками. Гермионе отчего-то всегда казалось, что она далеко не самая красивая и что ее тело оставляет желать лучшего (особенно если сравнивать с супермоделями из маггловского мира), и, пусть ее это и не особо беспокоило, где-то на подкорках подсознания всегда таилась эта глупая мысль, что она непривлекательна.
А сейчас Драко, уничтожая эти глупости, перехватил руки Гермионы и, глядя на нее потемневшими от желания глазами, поцеловал каждую, со всей нежностью прошептав: — Ты такая красивая.»
Когда Гермиона утром выскользнула из-под руки Драко, решительно прижимающей ее к его обнаженной груди, он еще крепко спал. Поэтому ей не составило большого труда закутаться в покрывало, смятое в изножье кровати, прошмыгнуть в ванную комнату и провести под горячими струями воды, вновь и вновь забивая голову совершенно ненужными, глупыми мыслями, добрых полчаса.
Мысли и правда были глупые, и самой раздражающей была идея о том, что Драко мог разочароваться в ней, мог решить, что Гермиона ему больше не нужна, и она ненавидела себя за такие мысли. Она была уверена в Драко. Целиком и полностью. Она доверяла ему и любила так сильно, как не могла себе представить.
Но вот только мысли, такие как: «А как мне ему в глаза смотреть? Что будет дальше?», навеянные подростковыми романами и — что скрывать? — «романами для домохозяек», никуда от этой уверенности и любви уходить не собирались. Еще Гермиона понимала, что для своего же спокойствия ей просто нужно выйти из ванной комнаты, ставшей ее маленькой крепостью на последние минут сорок, и увидеть Драко, но ей было чертовски тяжело переступить через собственное смущение.
И Гермиона так злилась на себя из-за этого!
Поджав губы и нахмурившись, она громко вздохнула и решительно посмотрела на свое отражение: лицо все еще было в каплях воды, темные волосы все еще облепляли его со всех сторон, а
метка, оставленная Драко вчера вечером, все еще краснела на переходе шеи в ключицу.
«Спокойно, Гермиона, ничего сверхъестественного не произошло», — твердо сказала она себе и принялась чистить зубы.
Еще минут через десять Гермиона стояла перед дверью, одетая в свежие брюки и кофту, кончики ее влажных волос были спрятаны в полотенце, а рука сжимала позолоченную ручку.
«Да что с тобой?!» — закричала она на себя и решительно открыла дверь, не дав себе еще времени на раздумья.
Открыла и застыла прямо в проходе, потому что все-таки совершенно не знала, что должна сказать и чего не должна.
Глупо, глупо, совершенно глупо себя ведешь, Гермиона. Драко, как и ты, все тот же, что и был вчера вечером. Ничего не поменялось.
Драко сидел на кровати, опустив голову и потирая глаза, будто только что проснулся. Стоило Гермионе сделать робкий шаг внутрь, как он, видимо, краем глаза уловив ее движение, поднял на нее взгляд. Долгие несколько секунд Драко будто изучал ее, словно точно так же не понимая, поменялось ли в ней что, и в какое-то отвратительное мгновение Гермиона успела подумать, что все ее страхи сбылись. В голове успели молнией пронестись все те сцены из любовных романов, в которых оказывалось, что никакой любви нет и никогда не было, что это все спор или розыгрыш, как вдруг… Драко широко зевнул, в очередной раз потер глаза и, взлохматив себе волосы, лениво улыбнулся Гермионе.
— Доброе утро,
Солнце, — протянул он, и на его губах расцвела ухмылка. Затем Драко похлопал по матрасу рядом с собой в приглашающем жесте и проговорил: — Иди сюда.
Гермиона едва слышно выдохнула и, расслабившись, робко улыбнулась.
— Доброе утро, Драко.
Вот теперь она была спокойна.
Стянув с волос мокрое полотенце и накинув его на спинку стула, Гермиона сделала пару шагов в сторону кровати, как вдруг невольно зацепилась взглядом за его руку — на тонкой бледной коже Драко чернела темная метка. Выглядела она жутко и зловеще, будто один ее вид угрожал их жизням. Гермиона замерла.
Она ярко помнила, как вчера, когда впервые ее увидела, невольно вздрогнула, и теперь очень надеялась, что Драко это не задело. Гермиона не хотела, чтобы он считал, будто ее отталкивает это клеймо, а, зная, что Драко постоянно всеми силами скрывает его от нее и даже от самого себя, она прекрасно понимала, как сильно его заботит эта тема.
«Было бы неплохо, если бы существовало какое-нибудь зелье или заклинание, которое смогло бы убрать темную метку», — промелькнула в голове Гермионы мысль, и она едва заметно нахмурилась от своих мыслей.
Драко, видимо, понял это не так. Он видел, как Гермиона замерла и ее улыбка спала с лица, стоило ей увидеть метку. Драко понимающе хмыкнул и одним ловким движением накрыл руку белым одеялом.
Гермионе это не понравилось. Она почувствовала укол вины, ее брови сдвинулись еще сильнее, и она решительно шагнула в сторону кровати. Гермиона забралась на нее с ногами, усевшись прямо перед Драко, и сказала:
— Не надо.
— Что «не надо»? — изогнув бровь, уточнил он.
— Не прячь ее от меня, — проговорила Гермиона, покосившись на его предплечье. Драко сглотнул.
— Она отвратительная, — отрывисто произнес он, неотрывно наблюдая за Гермионой. — Не хочу, чтобы, глядя на нее, ты каждый раз вспоминала, с кем связалась.
Гермиона нахмурилась и недовольно на него посмотрела. Его губы были поджаты, плечи напряжены.
— Я прекрасно помню, «с кем я связалась», — вздернув подбородок, проговорила она. — С самым близким мне человеком, которого я знаю, наверное, лучше, чем себя саму, Драко. И мы оба с тобой прекрасно понимаем, почему эта метка на твоей руке. Ты ничего не сделал и ни в чем не виноват, — сказала Гермиона уже чуть мягче и, взглянув в его глаза, а затем на накрытое одеялом предплечье, неожиданно взволнованным голосом спросила: — Можно?
Гермиона буквально чувствовала на себе его прожигающий взгляд, такой внимательный, будто Драко надеялся увидеть хоть тень отвращения на ее лице или в ее движениях, но тщетно — Гермиона испытывала только раздирающее ее желание поддержать его. И Драко, все так же пристально наблюдая за ней, медленно кивнул.
Гермиона бесшумно выдохнула от облегчения и, стараясь не медлить, потянулась к его руке. Она легко ухватилась за край одеяла и, бросив на ничего не выражающее лицо Драко беглый взгляд, потянула вниз.
На его руке Гермиона увидела уродливую татуировку насыщенного черного цвета. Кривоватые толстые линии грубо складывались в жуткое изображение гадюки, выползающей из человеческого черепа. Она казалось живой, а ее клыки будто впивались в аристократично-бледную кожу Драко.
Гермиона тяжело вздохнула и, вновь мельком взглянув на него, с почти незаметной жалостью продолжила смотреть на метку. Все, что с ней было связано в жизни людей, в жизни Драко, причиняло боль, и она одним только своим видом внушала ужас, но Гермионой завладел какой-то нестерпимый интерес. Она медленно, не до конца понимая, стоит ли ей это делать, приподняла руку и прикоснулась к рельефным очертаниям змеи кончиками пальцев.
Гермиона не знала, чего ожидала: может, змея должна была изогнуться и, действительно ожив, впиться в ее руку своими зубами, или Гермиона бы оказалась тут же проклята, но ничего из этого не произошло. Ей стоило догадаться, ведь наверняка ночью она не раз неосознанно дотрагивалась до рук Драко (и не только до рук), но Гермиона только обеспокоенно задержала дыхание и подняла глаза на его лицо.
Драко, нахмурившись, с тревогой смотрел на нее. Он смиренно ждал, пока Гермиона закончит разглядывать метку, хотя внутри него, очевидно, горело желание убрать руку и спрятать ее под первой же тканью, что попадется на глаза. Несмотря на все ее слова, он, судя по всему, решил, что на деле она напугана. Вообще-то, так оно и было, но боялась Гермиона отнюдь не его, а… что ж, она боялась, что ждет их обоих в будущем, боялась, что Волдеморт не станет даже слушать Снейпа и убьет Драко при возможности, боялась, что даже если война закончится победой Гарри, для Визенгамота главным аргументом станет наличие или отсутствие у человека темной метки.
И, что ж, стоит признать, забивая себе голову такими мрачными мыслями, Гермиона порой забывала на несколько минут или часов о том, почему же еще пару недель назад она не желала выходить за пределы своей комнаты.
— Все будет хорошо, Драко, — будто пытаясь убедить в этом не его, а себя саму, негромко сказала она и не очень уверенно улыбнулась. Он только скептично фыркнул.
— Не думай об этом, хорошего тут все равно ничего не придумаешь, — заявил он. Гермиона вздохнула.
— Я могу не говорить об этом, но ты ведь знаешь, что думать все равно буду, — проговорила она.
— Еще лучше, — закатив глаза, с сарказмом сказал Драко и с хорошо скрытой ненавистью опустил взгляд на свое предплечье. — Давай просто попытаемся забыть обо всем, что происходит за пределами поместья, хорошо?
Гермиона с грустью посмотрела на него, просто ответила: «хорошо» и, придвинувшись чуть ближе, крепко его обняла.
— Я люблю тебя, — прошептала Гермиона, и Драко, шумно выдохнув, расслабленно опустил плечи, ответно обнял ее за талию и уткнулся носом в ее шею.
— Спасибо, — кажется, одними губами проговорил он.
Гермиона давно не чувствовала себя так умиротворенно. Довольно странно было чувствовать себя спокойно, когда вокруг вовсю разгорается война, но она точно ни на что бы не променяла эту минуту.
Вдруг Драко привычно, с нотками насмешки и самодовольства усмехнулся.
— Что? — непонимающе спросила Гермиона, чуть отстранившись, но не убрав руки с его оголенных плеч.
— Знаешь, если хочешь, Геннер принесет тебе мазь от синяков, — протянул он как бы невзначай, поглядывая с легким прищуром и ухмылкой то на Гермиону, то куда-то на ее плечо.
Она, уже догадываясь, что так развеселило Драко, и оттого начиная краснеть, быстро опустила взгляд вниз — так и есть, ворот кофты немного сполз, и ровно половина фиолетовой отметины показалась из-под ткани. Гермиона тут же одернула его на место, решив для себя, что сегодня ей явно стоит надеть что-нибудь с высоким горлом.
— Дурак, — на выдохе сказала Гермиона, и Драко ухмыльнулся еще сильнее. — А что насчет мази — в ванной была баночка, но она старая, поэтому заживает не так хорошо, как от лекарств мадам Помфри и… Перестань, Драко, — сказала она, когда Драко был близок к тому, чтобы то ли рассмеяться, то ли засиять от самодовольства. Чуть прищурившись, Гермиона с наигранной обидой добавила: — И вообще, это ты виноват, между прочим.
— Я? — невинно округлил глаза он. — А что я сделал?
— А ты не помнишь? — подыграла Гермиона, отстранившись еще немного.
— Нет, совершенно не помню, — заявил Драко. Тогда Гермиона изобразила на своем лице искреннее сожаление и, вздохнув, начала:
— Что ж, в таком случае…
— В таком случае ты ведь напомнишь мне, правда? — перебил ее Драко с лукавой искрой в глазах и придвинулся так, что расстояние между ними стало еще меньше, чем раньше. Гермиона, сдерживая улыбку, заинтересованно наклонила голову.
— А надо? — уточнила она.
— Разумеется, — улыбнулся Драко и поцеловал ее.
В Гермионе мгновенно роем откликнулись все те чувства, что она испытывала всего несколько часов назад, и она с охотой ответила на поцелуй. Казалось, ей теперь только сильнее хотелось быть рядом с Драко, а после того, что было между ними, никакого стеснения не было. Но что-то было не так, что-то…
— Ты колючий, — вдруг сказала Гермиона, отодвинувшись ровно настолько, чтобы можно было шевелить губами, и улыбнулась. Она коснулась пальцами его щеки, чтобы убедиться, и почувствовала кожей щетину, неравномерно растущую на лице Драко.
Он фыркнул.
— Я не был бы «колючим», если бы кое-кто не занял ванную комнату почти на час, — заявил Драко. — Нет, конечно, я мог бы пойти в свою комнату, но, боюсь, встретить под твоей дверью с утра пораньше мою мать или, не дай Мерлин, твоего отца — дело гиблое. По крайней мере, для меня. Да и Геннер наверняка доложил бы обо всем своему хозяину, если бы я попросил его перенести меня, так что…
Гермиона с любопытством и легким весельем на него смотрела.
— Что? — вздернул бровь он.
— С каких пор у тебя растет борода? — спросила она. Драко моргнул.
— Да несколько недель уже как, вроде, точно не помню, — пожал плечами он и начал смотреть на Гермиону так, будто размышляя, задаст она новый вопрос, или нет. И Гермиона не заставила себя ждать — она удивленно округлила глаза и пролепетала:
— Почему я раньше не замечала?
Драко весело усмехнулся.
— Возможно, дело в том, что я обычно бреюсь вечером, — вдруг его усмешка вновь превратилась в ухмылку, и он добавил: — Но вчера вечером, как ты знаешь, мне было не до бритья.
Гермиона цокнула языком.
— Ты знаешь, что иногда бываешь невыносимым? — полюбопытствовала она.
— Ты ведь за это меня и любишь, разве нет? — негромко спросил Драко, глядя ей прямо в глаза. Гермиона вновь улыбнулась.
— Ты так думаешь? — полушутливо проговорила она, а затем, снисходительно покачав головой, мягко притянула его за шею и вновь поцеловала. Драко ответил ей сквозь кривую улыбку, нежно покусывая ее губы.
Гермиона чувствовала себя неимоверно счастливой.
***
Их с Драко идиллия продлилась ровно до того момента, пока они не вспомнили, что часовая стрелка движется к полудню, а Геннер уже наверняка рассказал Марвику и Нарциссе
все причины их отсутствия на завтраке. Стоит ли говорить что-либо о состоянии Гермионы, если даже Драко был немного смущен этим фактом?
Гермиона устало выдохнула и, прикрыв глаза в попытке успокоиться, обреченно отложила расческу в сторону. Ее волосы, как и пятнадцать минут назад, были спутаны в плотную мокрую мочалку. Разве что эта мочалка стала пышнее, потому что волосы чуть-чуть подсохли.
Блеск.
В зеркальном отражении Гермиона вдруг увидела Драко. Дверь ванной за ним была открыта, а сам он стоял посреди комнаты, одетый в идеально чистую одежду (вероятно, добытую манящими чарами). С его волос за ворот тонкой рубашки иногда сбегали капли воды.
— Готова? — поинтересовался он и, пройдя к туалетному столику, за которым как раз сидела Гермиона, бесцеремонно взял ее расческу и зачесал волосы назад. Она с завистью проследила, как они легли ровно так, как Драко их уложил, и вновь уставилась на свои. Волосы Гермионы даже спустя пятнадцать минут расчесывания продолжали выглядеть очень неухоженно.
— И как ты это делаешь? — пробормотала она себе под нос и недовольно скрестила на груди руки. Драко удивленно изогнул бровь.
— О чем ты? — с искренним любопытством спросил он.
Гермиона посмотрела на Драко исподлобья.
— О твоих волосах, — буркнула она, и Драко, кажется, только больше заинтересовался. — Почему они у тебя всегда такие гладкие и послушные?
Вместо того, чтобы дать ей настоящий, максимально серьезный ответ, Драко только широко ухмыльнулся.
— Фамильный секрет? — предположил он, продолжая ухмыляться. Гермиона же была настроена весьма решительно. Она сузила глаза и поджала губы, всем свои видом демонстрируя, что шутить она не намерена. Драко это только больше развеселило — он искренне рассмеялся.
— Это несправедливо, — с возмущением продолжала ворчать Гермиона, — почему в то время, как я хожу с этим, — она указала на свои волосы, — на голове, как бы я ни пыталась привести их в порядок, ты можешь вообще ничего не делать, и твои волосы будут идеальными?
— Хочешь, я подарю тебе бальзам Флимонта Поттера* на день рождения? — вполне серьезно предложил Драко, но тут же вновь рассмеялся.
Гермиона закатила глаза, но, не сдержавшись, все же улыбнулась и покачала головой. Она вновь уставилась на себя в зеркало и, ловко выдернув из руки Драко свою расческу, в очередной раз провела ее зубчиками по кончикам волос так, как ее много лет назад учила мама. Расческа застряла, не пройдя и пяти сантиметров.
— Нет, еще пару лет таких мучений, и я точно закажу цистерну этого бальзама, — проворчала Гермиона. — Мало того, что расчесать невозможно, так они ведь еще и ужасно сильно пушатся и…
— Мне нравятся твои волосы, — вдруг заявил Драко, пожав плечами. Гермиона скептично на него покосилась. — Они мягкие.
— Ты их не расчесывал, — с полным страдания выражением лица проговорила она. Сдавшись, Гермиона все-таки отложила расческу в сторону и раздраженно завязала так и не приведенные в порядок волосы в хвост. Драко насмешливо хмыкнул.
— Ты закончила выдирать свои прекрасные волосы? — поинтересовался он с тенью ухмылки. — Теперь мы можем идти?
— Да, — выдохнула она, — Идем.
Драко привычно подал ей руку, и Гермиона быстро встала. К ней только-только начало приходить осознание, что сейчас она увидится со своим отцом и Нарциссой, которые (Гермиона была уверена) прекрасно знают,
почему их не было на завтраке в этот раз, как вдруг раздался хлопок и у входной двери появился Геннер. Привычно поклонившись и коснувшись своими ушами пола, он посмотрел сперва на Гермиону, затем на Драко и вновь на Гермиону.
— Юная хозяйка и ее благородный гость проснулись, — радостно пролепетал Геннер. — Хозяин Марвик велел Геннеру как можно скорее привести юную хозяйку Гермиону и ее благородного гостя Драко в столовую, поэтому Геннер счастлив, что ему не придется прерывать сон юной хозяйки и ее благородного гостя!
Драко вопросительно взглянул на нее. Гермиона с недоумением пожала плечами и как-то нервно сглотнула.
Нет, все-таки она определенно не была готова увидиться с Марвиком
прямо сейчас. Какова вероятность, что его мнение о Драко, как о возлюбленном его дочери, сегодняшним утром резко изменилось? А должно ли это самое мнение волновать Гермиону?
— Что-то случилось? — спросила она не самым ровным голосом. — Зачем мы понадобились моему отцу?
— О, Геннер не может знать, юная хозяйка, Геннеру только велели сопроводить юную хозяйку и ее благородного гостя в столовую, — виноватым тоном проговорил Геннер, и радостная улыбка спала с его лица. — Но, если юная хозяйка пожелает, Геннер может вернуться к хозяину Марвику и узнать у него…
— Не надо, Геннер, — прервал его Драко, — Спасибо, что сказал. Мы сейчас спустимся.
Гермиона и рта раскрыть не успела, как Геннер так же внезапно исчез, как появился. Она вновь посмотрела на Драко — он, стоит признать, выглядел сейчас чуть ли не напряженнее, чем в тот день, когда они отправились в Малфой-мэнор за Нарциссой. Тем не менее Драко нашел в себе силы, сделал пару глубоких вдохов и выдохов и нацепил на лицо выражение максимального спокойствия. Затем он повернулся к Гермионе и, криво ухмыльнувшись, протянул:
— Вот сейчас мы и узнаем, хочет Марвик меня убить за то, что я испортил этой ночью его дочь, или нет.
***
— Вообще-то, мне все еще больно, — пожаловался Драко, с напускной обидой потирая свое плечо. Они были в паре ярдов от входа в столовую.
Плечо его пострадало ровно в тот момент, когда он закончил говорить в комнате Гермионы. Она, не жалея сил, ударила его своим, как оказалось, весьма и весьма острым локтем точно в кость, и теперь Драко подумывал о том, чтобы отправить Геннера в Косой переулок за Костеростом. На всякий случай.
Зато он сполна насладился ярко-красным лицом Гермионы и отвлек ее от нервирующих их обоих мыслей на всю дорогу до столовой. Драко определенно был доволен собой.
— Так тебе и надо, — горделиво проговорила Гермиона и легко улыбнулась. Наивная, думает, что это она его решила ударить. Но Драко-то точно знает, что он сам подставился.
Заветная дверь, которую Драко успел за их недолгий путь именовать для себя «дверью в загробный мир», выросла прямо перед ними. Малфой, собравшись и тяжело вздохнув, галантно подал Гермионе локоть и распахнул перед ними дверь.
Сперва он наткнулся взглядом на свою мать — она сидела с чашкой чая в руках и, казалось, совершенно безразлично их разглядывала. Драко же заметил в ее глазах какой-то странный блеск, который его совсем немного нервировал.
Он поспешил отвести от нее взгляд, чтобы успокоиться, и, к своему неудовольствию, увидел Марвика. Тот с прищуром смотрел то на Гермиону, то на ее руку, сжимающую локоть Драко словно спасательный круг. Затем Марвик прямо посмотрел на Малфоя, и Драко, несмотря на всю напряженность ситуации, встретил его взгляд чуть ли не с вызовом и только прижал руку Гермионы ближе к себе.
Марвик снисходительно хмыкнул. Его взгляд на какое-то мгновение стал задумчивым, а затем он едва заметно кивнул своим мыслям.
— Неужели вы соизволили к нам присоединиться, — неожиданно раздался до жути знакомый голос, полный ледяного сарказма.
Драко в замешательстве посмотрел в сторону третьего стула и пораженно замер. Во главе стола сидел их бывший декан, профессор Северус Снейп собственной персоной, и с язвительной насмешкой разглядывал их с Гермионой.
— Профессор? — пролепетала Гермиона, вмиг позабыв о своем смущении, и широко открытыми глазами уставилась на Снейпа. Драко моргнул, борясь с желанием потереть глаза в попытке прогнать галлюцинации.
— И вам доброе утро, — хмыкнул Снейп и откинулся на спинку кресла, будто оно всегда только ему и принадлежало. — Хотя правильнее будет сказать «добрый день», учитывая, что стрелка часов уже перевалила за полдень.
Драко мимолетно взглянул на упомянутые часы, висевшие над камином, — минутная стрелка едва-едва отошла от двенадцати.
— Добрый день, — собравшись, произнесла Гермиона. Драко только приветственно кивнул.
— Садитесь, — велел им Марвик и кивнул на свободные стулья. — Геннер собирался оставить для вас обоих завтрак.
— Или вы можете дождаться обеда, — предложила мать Драко.
— Мы подождем, — просто сказал Драко, переглянувшись с Гермионой. Та согласно кивнула. Затем Драко отодвинул для нее стул и сел сам.
При виде Снейпа чувство голода испарилось без следа, и дело было далеко не в его, несомненно, нечеловеческом обаянии. Его появление в поместье Берков вызывало тонну вопросов, и ни один из этих вопросов не нравился Драко. Но самым отвратительным было то, что он даже не мог определиться, какой вопрос его волнует больше всего, а потому Драко оставалось просто сидеть на своем месте рядом с Гермионой и сверлить напряженным взглядом Снейпа.
— Профессор, вы… — через какое-то время начала Гермиона, но Снейп ее прервал:
— Я уже месяц не являюсь вашим преподавателем, мисс Берк, — произнес он, и в этот раз Драко заметил в его голосе накопившуюся усталость.
— Конечно, — неловко кивнула Гермиона и, немного помолчав, видимо, формулируя мысль, проговорила: — Сэр, вы часто здесь бываете?
— Нечасто, — коротко ответил Снейп. — Раз в четыре или пять недель, если быть точнее.
— Вы ведь не просто так сегодня здесь, верно? — хмуро проговорил Драко, и Снейп внимательно посмотрел на него. — С проникновения пожирателей в Хогвартс прошел месяц.
— Верно, мистер Малфой, — произнес Снейп. — У меня есть несколько новостей.
Драко украдкой посмотрел на свою мать и на Марвика — сказать, в курсе ли они этих новостей или нет, было невозможно.
— Мы вас слушаем, — проговорила Гермиона. Она выглядела как обычно, но при этом костяшки ее сцепленных на коленях пальцев сильно побелели. Если бы Марвик не сидел сейчас прямо напротив Драко, он бы накрыл ее руки своей. Как для ее, так и для своего спокойствия.
Снейп перевел взгляд на Драко и на какое-то мгновение поджал губы.
— Темный лорд принял решение на ваш счет, мистер Малфой, — безэмоционально сказал он, и сердце Малфоя точно пропустило пару ударов.
«Начинай обратный отсчет, парень», — не язвительно, как обычно, а смиренно произнес его внутренний голос.
А вдруг Снейп сейчас играет роль посыльного Волдеморта, и его задача сказать Драко, «трусливо предавшему дело Темного лорда», что он умрет мучительной смертью через несколько часов? Вдруг все это время Драко жил несбыточной надеждой и верой в милосердие Волдеморта?
— И каково его решение? — отрывисто спросила Гермиона. Если бы Драко посмотрел на нее, то увидел бы, как она нервно прикусила изнутри щеку и как крепче сцепила пальцы между собой. Но взгляд Драко отчего-то резко затуманился, а потому он, глядя, казалось бы, прямо на Снейпа, ничего и никого не мог увидеть перед собой. Все его мысли были заняты тем, что его судьба уже предрешена.
А ведь сколько всего он смог бы еще сделать в своей жизни, если бы не умер в этот день.
— Темный лорд решил подарить вам жизнь, мистер Малфой, — просто произнес Снейп, как если бы говорил о дождливой погоде за окном, и откинулся на спинку своего стула.
Драко моргнул — один раз, потом еще несколько. Странная пелена, не дававшая ему вынырнуть из своих мыслей в живой мир, куда-то исчезла, и Драко подумал, что ему послышалось — Марвик и его мать, да и сам Снейп выглядели так, будто все это время молчали. Драко бы подумал также, что спятил, если бы не увидел боковым зрением Гермиону. Ее широко раскрытые от неверия и нарастающей радости глаза и приоткрытый рот говорили сами за себя.
Он будет жить?
Драко резко (слишком резко) поднял голову и с неприкрытым недоумением уставился на Снейпа. Тот изучал его, будто Драко был какой-то подопытной крысой.
Он будет жить?
Затем он перевел взгляд на Марвика, уголок рта которого (неужели?) едва заметно приподнялся в улыбке, а после — на свою мать — она впервые за долгое время широко ему улыбнулась и коротко кивнула.
Он будет жить.
Это определенное лучшее утро в его жизни.
В этот момент Драко понял, как сильно страх за свою жизнь, за свое ближайшее будущее давил на него все это время. Его плечи, оказывается, все это время бывшие в напряжении, расслабленно опустились, а челюсти, крепко сжатые до этого момента, вдруг отозвались приятной болью, как от натруженности.
Драко шумно выдохнул и… в следующее мгновение едва не потерял равновесие и не упал на пол вместе со своим стулом, когда Гермиона, куда более щедрая на проявление эмоций в окружении Марвика, Снейпа и матери Драко, бросилась на него с объятиями и с радостной улыбкой. Она что-то говорила ему, что-то, наверняка сделавшее бы его еще более счастливым, но Драко будто бы не слышал. Было ощущение, будто залившее его внутренности чувство эйфории затопило и его слуховые проходы.
Драко вдохнул полной грудью, ощущая запах все еще немного влажных волос Гермионы, и, наконец, позволил себе расслабиться. Он обнял Гермиону в ответ, прижав ее еще ближе к себе, и уткнулся носом в ее плечо. Драко зажмурил глаза, пытаясь прийти в себя.
Он и предположить не мог, что перспектива скорой гибели его так сильно волновала.
