***
Без десяти восемь Гермиона в пятый раз с огромным трудом выстроила в своей голове стену и более-менее успешно вытолкнула Снейпа из своих мыслей. Ощущения были такие, будто ее череп сейчас раскрошится на мельчайшие частицы. — Недурно, мисс Берк, — ровно произнес директор. Глядя на него, Гермиона никак не могла понять, как ему удается быть совершенно расслабленным после приложения таких усилий. Когда с ней занимался Драко, Гермиона, пусть он и старался этого не показывать, видела, как сильно он устает. А Снейп выглядел так, будто последний час читал нудную литературу, не более. — Честно говоря, я ожидал от вас меньшего, — отметил Снейп, и Гермиона почувствовала прилив гордости за саму себя. — Приятно осознавать, что вы, в отличие от Поттера в свое время, ответственно подошли к искусству окклюменции. — Я рада, что у меня есть прогресс, — пробормотала Гермиона, убирая прилипшие ко лбу волосы. — Еще бы вас это не радовало, — хмыкнул Снейп. — Готовы, мисс Берк? Легиллименс! Гермиона по протоптанной дорожке выстроила привычную стену, будучи на последнем издыхании. Она сопротивлялась напору Снейпа, как могла, но если он таранил ее защиту с той же силой, что в начале, то ее возможности уже можно было сравнить с иссушенной веткой старого кустарника — они ломались при малейшем давлении. Через пару минут у Гермионы появился великолепный повод для паники, поскольку ее стена все-таки сломалась, и в голове заметались воспоминания с сегодняшнего обеда: «Поклонники? Мне стоит о чем-то знать?» «О, это от Снейпа». «Поклонник Гермионы — Снейп?» «Ну, если уж сам Снейп зовет тебя на свидание, Гермиона, то грех отказываться». «И правда, как от такого откажешься?..» Внезапно Гермиона перестала чувствовать присутствие Снейпа в своей голове. Она открыла глаза и залилась яркой краской, увидев его каменное выражение лица. — И это лучшие студенты Хогвартса, — безэмоционально сказал Снейп. — Простите, профессор, — пробормотала Гермиона. Дверь открылась, спасая ее от неловкой ситуации, и в кабинете показался Блейз. — Добрый вечер, сэр, — проговорил он. — Леди Элизабет сказала, что вы хотите видеть нас с Драко. — Да, мистер Забини, проходите, — сказал Снейп. — А где же мистер Малфой? — Его, вроде как… — Блейз почесал затылок, — отловила Кэрроу, — произнес он и, очевидно, поняв, что как Гермиона, так и Снейп наверняка поняли его неправильно, поспешил исправиться: — В том смысле, что она сказала ему, мол, уже поздно, чтобы выходить из своей гостиной. Драко с ней спорил, конечно, но Алекто непробиваемая. Она меня-то с трудом пропустила, идио… кхм, я имею в виду… в общем, я здесь, сэр. — Я вижу, — вздохнул Снейп, кажется, едва сдерживаясь, чтобы не закатить глаза. — Проводите мисс Берк до башни старост. Это все. — Есть, — протянул Блейз и, видя, в каком состоянии сейчас Гермиона, немедленно подошел к ней и помог ей встать. — Пойдем, боец, — усмехнулся он и, попрощавшись с директором, вывел ее из кабинета.***
Дни сменялись один за другим, и иногда, особенно когда ей удавалось не пересекаться с Кэрроу сутки, Гермионе казалось, что все хорошо. Она продолжала заниматься как с профессором Снейпом, так и с Драко окклюменцией, причем у нее очень даже неплохо получалось — Гермиона уже всегда отчетливо понимала, что в ее голову кто-то проник, и идеально отражала все атаки Драко. Он даже какое-то время ворчал по поводу того, что раньше ему было веселее, но, разумеется, был до ужаса доволен проделанной работой. С директором, конечно, все было куда тяжелее. Если бы Гермиона не занималась параллельно с Драко, она, вероятно, и не заметила бы прогресса — Снейп каждый раз увеличивал силу, с которой он пытался проникнуть в ее голову, и Гермиона все гадала, когда же он достигнет предела. Помимо Снейпа, прошло уже несколько уроков у обоих Кэрроу, и Гермиона твердо могла сказать, что те дни были самыми мрачными и тяжелыми на неделе. Амикус действительно учил их применять непростительные заклятия, делая это с таким удовольствием, что, казалось, он сам эти заклятия и создал. Весь сентябрь студенты «тренировались» на самой разной живности: на лягушках, на пауках, на мышах. Однажды Амикус притащил пятнадцать прекрасных кроликов с пушистой кремовой шерсткой и велел запытать их до смерти, пригрозив в случае отказа поставить на место кролика этого «ни на что неспособного тупицу». Пэнси в тот день не смогла больше и слова сказать. На последнее занятие Амикус, довольный собой, приволок за шкирку какого-то смертельно напуганного полукровку с первого курса Гриффиндора, вызвал пятерых студентов и «позволил» им применить на мальчишке Империус. Первыми попросились Крэбб с Гойлом, и когда Гермиона увидела, как они вдвоем просто упиваются своей властью над бедным мальчишкой, ей стало страшно. В тот момент она поняла, что эти двое станут отличной заменой брату и сестре Кэрроу. На уроках Алекто было только немного легче — она не вынуждала применять студентов заклятия на первогодках, но тем не менее то, как эмоционально она описывала, какие лучше методы использовать, чтобы уничтожить магглов, просто уничтожало Гермиону изнутри, ведь чаще всего, во время своих красочных описаний корчащихся от боли людей, Алекто с наслаждением смотрела прямо ей в глаза. И если бы не Драко, мягко, но настойчиво удерживающий ее на месте, Гермиона точно сорвалась бы и высказала Алекто все, что думает по поводу ее уроков. И, вероятно, тут же попрощалась бы с жизнью. Шли уроки и других профессоров. МакГонагалл, несмотря на свою строгость и невозмутимость, постоянно так или иначе старалась напомнить студентам об осторожности. Профессора Стебль и Слагхорн тайно, через доверенных учеников (в основном, ими были члены бывшего Отряда Дамблдора, Гермиона и Драко — студенты, участвовавшие в битве в ночь смерти Дамблдора) передавали мадам Помфри ингредиенты для самых разных заживляющих и восстанавливающих зелий и мазей. Все понимали, что рано или поздно Кэрроу окончательно освоятся в Хогвартсе, и тогда запасов в больничном крыле может не хватить. Профессор Трелони, по словам Пэнси и Блейза, стала с удвоенным драматизмом причитать о множестве смертей в этом году. Вот только сейчас смеяться над этим не очень получалось. Еще у седьмого курса начались дополнительные курсы для всех желающих. Так, Гермиона вместе с Ханной Аббот и Теодором Ноттом стала ходить на занятия к мадам Помфри. За прошедшие недели она в совершенстве научилась варить зелье от прыщей, бодрящее зелье, накладывать и менять повязки. Приняв предложение Помфри, Гермиона одна из троицы стала оставаться на пятнадцать лишних минут и помогать ей нарезать ингредиенты, которые сама же и приносила от Слагхорна. Разумеется, никто, кроме некоторых профессоров, Драко, Блейза, Пэнси и Джинни, об этом не знал. Курсы Хагрида, по словам Блейза, ничем не отличались от обычных уроков. Единственное, оценки он за это не ставил. Драко в то же время приходил в кабинет зельеварения и под чутким руководством Слагхорна, радостного, что Драко, член бывшего Клуба Слизней, решил доверить ему свое обучение, варил зелья, выходящие за рамки школьной программы. Гермиона даже отчасти завидовала ему, а потому Драко не упускал возможности подшутить над ней. Был переиздан декрет об образовании, опубликованный впервые еще при Амбридж — теперь нельзя было собираться больше, чем вчетвером, где-либо кроме большого зала, гостиных факультетов и уроков без сопровождения учителя. Поводом тому послужила какая-то странная ночная активность, в результате которой как Амикус, так и Алекто страдали от чесоточного порошка, подсыпанного во всю их одежду, примерно неделю. Виновники события не были установлены, но Джинни, Луна Лавгуд и Падма Патил отчего-то ходили весьма и весьма довольными в те дни. В то же время Слагхорн весьма безуспешно пытался легализовать Клуб Слизней. Ему это не удалось, поскольку Снейп прекрасно понимал, что возвращаться после этих собраний студенты будут максимум по двое глубокой ночью. Ничего хорошего в этом не было. Ну, и, стоило им только об этом услышать, как Кэрроу тут же изъявили желание посещать эти собрания. Так что Слагхорн не то чтобы очень расстроился полученному отказу. Говоря о Кэрроу, нельзя не упомянтуь еще одну странную выходку. Когда студенты приезжали в замок первого сентября, все были твердо уверены, что в этом году просто не может быть квиддичных матчей, а вылазки на поле будут под таким же запретом, как и походы в лес. Тем не менее квиддич не отменили, Драко и остальные капитаны команд (место Гарри заняла Джинни) были вынуждены провести отборочные и начать тренировать людей, ведь по инициативе Амикуса, страстного любителя квиддича, проигравшая команда должна была понести наказание. К счастью, Снейп сумел на него повлиять, и вместо порки розгами в качестве наказания предусматривались две недели отработок. Впрочем, поведение Снейпа в этой ситуации Гермионе было неясно. Она совершенно не понимала, как так получилось, что он вообще допустил квиддич. Через долгие часы размышлений Гермиона предположила, что далеко не все в Хогвартсе сейчас зависит от Снейпа, а поведение его «вышестоящего руководства» весьма и весьма непредсказуемо. По всей Англии бушевали Пожиратели Смерти, но никто и не пытался их поймать, если не брать в расчет Орден Феникса. Гермиона была все так же подписана на «Пророк», но с тех пор, как министром стал Пий Толстоватый, каждый заголовок, каждая новостная статья оттеняли чем-то мрачным, от них веяло лицемерием и скрытностью. Наглядным примером того, что министерство недоговаривает очень многое, можно было считать отсутствие в «Пророке» и в других газетах некрологов и объявлений о пропажах людей, несмотря на то, что каждый день кто-нибудь из студентов, получив письмо из дома, уходил с обеда в слезах. Только «Придира», редактором которой был отец Луны, публиковала настоящие новости о том, где побывали Пожиратели, сколько там человек уцелело и кто на самом деле заправляет в министерстве. Так что ее популярность стремительно росла. Хотя на месте мистера Лавгуда и Луны Гермиона бы опасалась за свою жизнь. О Гарри Поттере, Невилле Лонгботтоме и Рональде Уизли не писала даже «Придира». Только «Пророк» объявил Гарри нежелательным лицом номер один, назначив за него вознаграждение в размере тысячи галлеонов и пятисот сиклей*.***
— Так, значит, вы расстались с Элиза… — Элисией, — поправил Блейз. — Именно это я и хотел сказать, — заверил его Драко, хотя Блейз, кажется, не очень в это поверил. — И почему? Блейз пожал плечами. — Она чертовски ревнивая, как оказалось, — пожаловался он. — Летом она точно знала, где я и с кем я, потому что наши дома неподалеку. Ну, относительно. А как в Хогвартс вернулись, я часто был в компании с Гермионой, Пэнс и Уизли. Элисия как-то решила не обращать внимание на то, что вы с Гермионой постоянно жметесь друг к другу, как котята, с Пэнс мы уже расставались, а Уизли я не успеваю переваривать, и обвинила меня в том, что я променял ее на троих. Драко издал смешок. — Так более того, она и сестрице своей эту версию в таких красках изложила, что на меня весь пятый курс ополчился теперь, — продолжал Блейз, одернув сумку с формой. — Короче, дорогой мой друг, если меня еще хоть раз потянет на малолеток, смело можешь бить меня по моему прекрасному лицу. Драко в предвкушении ухмыльнулся. — Ну, и кто же по-твоему имеет право носить звание малолетки? — полюбопытствовал он. — Курс, скажем… — Я все, — объявила внезапно выскочившая из-за двери женской раздевалки Гермиона. — Мисс Берк, известно ли вам, что остальные члены нашей сборной покинули раздевалку минут двадцать назад? — пафосно спросил Блейз. Гермиона с прищуром глянула на него. — Посмотрела бы я на тебя, если бы тебе пришлось приводить в порядок такие же волосы, как у меня, — проворчала она. — Ты так и не заказала себе цистерну бальзама Поттера? — невинно поинтересовался Драко. У него было прекрасное настроение. — Смешно тебе, да? — возмутилась Гермиона. — Все, Драко, шутки кончились. В следующий раз меня расчесываешь ты. — А ты отчаянная, — рассмеялся Блейз, — он ведь тебе все волосы повыдирает. — То есть настолько ты в меня не веришь, да? — театрально обиделся Драко. — Может, у меня талант? — К расчесыванию волос Гермионы? — фыркнул Блейз, на что Драко с готовностью кивнул. — В таком случае, я точно поверю, что в тебя вложены божественные силы, — пробормотала Гермиона. Она попыталась закинуть на плечо сумку, подозрительно маленьких размеров, но ее перехватил Драко и без предупреждения забрал себе. — Эй! — Ты там кирпичи носишь? — проворчал Драко, устраивая сумку поудобнее. — Почти, — сказала Гермиона, — на ней заклятье незримого расширения. Так что там чуть больше, чем просто форма, — она мило улыбнулась, наслаждаясь продолжающимся ворчанием Драко. — Зачем тебе заклятье незримого расширения на спортивной сумке? — недоуменно спросил Блейз. — На всякий случай, — проговорила Гермиона. — Там есть запас вещей первой необходимости. Я просто не успела их утром выложить, вот и пришлось таскать с собой. — Первой необходимости? — Кэрроу творят беспредел. И рано или поздно он перерастет в настоящий хаос, который даже профессор Снейп не сумеет остановить. Я хочу, чтобы у нас всегда была возможность немедленно сбежать из замка, — как ни в чем не бывало объяснила Гермиона. — Оптимистично, — пробормотал Драко. — Реалистично, — поправила его Гермиона. — Допустим, — выдохнул Блейз. — А тот факт, что ты не успела выложить эти вещички с утра, как-то связан с тем, что вас двоих не было на завтраке? — Кто знает? — пожал плечами Драко и широко ухмыльнулся. Гермиона, увидев это довольное лицо, только закатила глаза. Они уже подходили к Хогвартсу. — Ну, ладно, сейчас важный вопрос, — ужасно серьезно сказал Блейз. — Ты идешь к нам, блудный сын, или решишь посетить свою комнату впервые за неделю? Драко усмехнулся. — Во-первых, не к вам, а к Гермионе… — Считай, что я оскорблен, — вставил Блейз. — А во-вторых, я бываю у себя, — проигнорировал его Драко, придерживая для Гермионы и проскользнувшего вперед Блейза дверь. — Ага, — скептично протянул последний, — как раз тогда, когда Гермиона пропадает из нашей башни на неделю. — Я не понимаю, ты что-то против имеешь или что? — усмехнулся Драко. — Разумеется! — притворно возмутился Блейз. — Я уже которую ночь из-за вас не высыпаюсь! — заявил он, но тут же согнал с себя все веселье. — А если серьезно… На лице Забини вдруг появилось несвойственное ему смятение. Это очень не понравилось Драко. — Блейз? — Блейз, если ты против, то мы можем… — неуверенно начала Гермиона. — Да я-то тут причем, — перебил он ее и оглянулся. — Дело в Кэрроу. — А что с ними? — мгновенно собрался Драко. Он переглянулся с Гермионой — она нахмурилась и начала переживать. — Когда я выходил из гостиной сегодня, меня остановил Амикус. Велел докладывать обо всем, что вы двое делаете, ему или его сестрице. Даже о том, как часто вы занимаетесь сексом, — пробормотал Блейз, не глядя на них. Драко остановился, как вкопанный. Гермиона тоже замерла, будучи не в состоянии даже подобрать слова. — О чем докладывать? — ошарашенно переспросил Драко. — Ты правильно услышал, — возведя глаза к потолку, сказал Блейз. — Зачем им это? — выдохнула Гермиона, всплеснув руками. — Он ведь мне все в деталях рассказал, правда? — с иронией проговорил он. Блейз осмотрелся и, поняв, что они уже пришли к гостиной старост, провел Драко и Гермиону внутрь. — Но, вообще-то, сомневаюсь, что они копают для себя. Амикус выглядел так, будто ему… приказали. Думаю, он хочет знать, что, как и с кем делает Драко. Раз уж ты один раз подставился, вряд ли он позволит тебе еще раз накосячить, — сказал он. — Без обид. Драко устало запустил руку в волосы. Он скинул обе сумки со своего плеча на кресло. — Тогда какого черта Амикус велел именно тебе следить за мной? — недоумевал Драко. — Это чушь какая-то. Какой идиот станет просить человека следить за лучш… или… Блейз, он тебе угрожал? Блейз просто кивнул. — Черт бы его побрал, — пробормотал Драко. — Чем? — Моей матерью, — сказал Блейз и отвел глаза в сторону. — Блейз, ты согласился? — сосредоточенно, в отличие от них обоих, спросила Гермиона. Блейз снова кивнул. — Я не знаю, у меня в тот момент просто переклинило и я… — начал оправдываться он, не глядя ни на Драко, ни на Гермиону. — Мы знаем, знаем, Блейз, — заверила его она, и Драко согласно кивнул. — Ты должен был согласиться. И это хорошо, что ты согласился. — Хорошо? — удивленно переспросил Драко. — Амикус хочет, чтобы Блейз докладывал ему, чем ты занимаешься, так? — хмуро проговорила Гермиона. — Мы не делаем ничего запрещенного. Максимум — нарушаем школьный устав тем, что находимся после отбоя не в постелях, но по сути нигде не указано, что студент должен спать на выделенной именно ему кровати. Так что даже здесь Амикус в пролете. Так пусть Блейз докладывает. Пусть говорит, где мы и что мы, какие оценки получили и даже сколько раз переспали, — на щеках Гермионы появился легкий румянец, но даже это не сбило ее запал. Драко восхищался ею. — Это лучше, чем если бы Блейз отказался и Амикус просто начал бы поить его веритасерумом, ведь тогда Блейз вынужден был бы рассказать и о моих занятиях с профессором Снейпом, и о твоей переписке с Нарциссой, и о том, что учителя ведут подготовку к подпольным битвам. — Черт возьми, Гермиона, ты великолепна, — на одном дыхании проговорил Блейз.***
На Хэллоуин из комнаты Гермионы доносился громкий, почти истерический смех ее хозяйки. Не будь Блейз сейчас на дополнительных занятиях у Хагрида, он точно зашел бы, чтобы удовлетворить любопытство и узнать, что же все-таки происходит. — Драко, хватит! Ну, Драко, пожалуйста! — успела прокричать она и вновь разразилась смехом. Драко щекотал ее. Безжалостно и беспощадно. Он только немного иначе, чем обычно прикоснулся к ее ребрам, как Гермиона тут же как-то странно изогнулась, буквально демонстрируя, как сильно она боится щекотки. Разумеется, Драко, сидя на ней, не преминул попробовать. И несмотря на то, что ее смех он готов был боготворить, Драко едва не оглох, а потому, прекратив ее щекотать, он закрыл ее рот поцелуем. Неплохая замена, на самом деле. Он расплылся в улыбке подобно чеширскому коту из маггловской детской книжки. — Это нечестно, — пробубнила Гермиона, пытаясь отдышаться. — Что именно? — протянул довольный Драко, оставляя новый поцелуй уже на ее носу. — Щекотка, — выдохнула Гермиона. Она попыталась придать своему лицу самый строгий вид и, внутренне тому сопротивляясь, приложила указательный палец к губам Драко, отодвинув его от себя. Драко, не видя проблемы, поцеловал и ее палец тоже. Гермиона издала умиленный смешок и, стараясь держать себя в руках, все так же серьезно продолжила: — Это запретный прием. Плечи Драко затряслись от беззвучного смеха, а на его губах вновь появилась широкая улыбка. Гермиона, наплевав на всю свою стойкость, которая, несомненно, еще была, поднялась на локтях и уже сама поцеловала его. Драко зарылся пальцами в ее волосы и наклонился чуть ниже, чтобы им обоим было удобно. Он наслаждался вкусом ее губ, понимая, что это утро — лучшее за последние несколько недель: мало того, что у них обоих выдался полностью свободный день (если не считать одного урока у Слагхорна после обеда), так еще и настроение было просто великолепным. Выходить из гостиной старост не хотелось даже ради обеда. Драко уже подумывал, а не придумать ли им историю о том, как они оба внезапно заболели. Вдруг Гермиона что-то нечленораздельно промычала сквозь поцелуй, пришлось его разорвать. Глаза ее заблестели нездоровым энтузиазмом, и, признаться, Драко стало немного страшно. — Угадай, о чем я вспомнила? — энергично предложила Гермиона. — Боюсь представить, — проворчал Драко. Ее память, конечно, была феноменальной, но иногда она начинала работать в самый неподходящий момент. — Пару недель тому назад ты говорил, что готов сам расчесывать мои волосы, — интонацией победителя заявила Гермиона. — Думаю, этот день настал. — Ты хочешь сказать, что когда я тебя целую, твои мысли крутятся вокруг твоих волос? — возмутился Драко. Гермиона рассмеялась. — Справедливости ради, это я тебя поцеловала, а не ты меня, — игриво проговорила она, и Драко вновь потянулся к ее губам, словно маленький ребенок к сладчайшей конфете, но Гермиона, счастливая обладательница стальной силы воли, «всосала» свои прекрасные губы в рот, оставив Драко только тонкую полоску кожи, и отрицательно замотала головой. Драко вздохнул. — Ладно, мучительница, веди меня в свой волосяной мир, — смиренно произнес он, слезая с ее бедер и поднимаясь с кровати.***
Примерно через час Драко был готов отпилить себе обе руки, зато он теперь прекрасно понимал, каково Гермионе жить с ее волосами и был готов в следующий раз прождать ее под дверью ванной комнаты хоть три часа без единой шутки после. Гермиона заставила его не только расчесывать ее, но и мыть ей голову, ведь без этого он «не понял бы, что это такое — иметь длинные непослушные волосы». Пару раз Драко предлагал ей сделать стрижку «под мальчика», но каждый раз Гермиона грозилась выкинуть все режущие предметы и его волшебную палочку в окно. А потом полировала все фразой: «Ты ведь сам сказал, что тебе нравятся мои волосы, вот и выкручивайся теперь». И да, Драко любил ее волосы, но он никак не мог подумать, что ему когда-нибудь придется их мыть. Затем он сам сушил их (благо Гермиона разрешила сделать это с помощью палочки) и сам расчесывал. Это действительно был самый настоящий ад, но Драко мог собой гордиться — по завершению процесса Гермиона сказала ему, что он очень неплохо справился и ей было почти не больно. В конечном итоге Драко просто упал на кровать, раскинув руки в стороны и не собираясь никуда идти. А эта коварная женщина еще и посмеивалась над ним. Через несколько минут он почувствовал, как рядом с ним придавился матрас под весом Гермионы, но не счел нужным освободить ей место. В конце концов, ей никогда не мешали его руки, она всегда ложилась прямо на них. Но затем Драко почувствовал неладное. Он открыл глаза и, повернув голову, увидел, что она расстегивает правый рукав его школьной рубашки. — Что ты делаешь? — поинтересовался Драко. — Хочу попробовать сделать тебе массаж рук, — совершенно серьезно заявила она, не отрываясь от своего занятия. Гермиона закатала рукав до локтя. — И чем же тебе помешала моя рубашка? — весело продолжал он. — У тебя ведь не только пальцы устали. Сухожилия тоже работали, — проговорила Гермиона и мягко прикоснулась к его кисти, разминая сперва ее, а затем переходя на предплечье. — А если у меня все тело устало? — ухмыльнулся Драко. — Не наглей, а то ведь и передумать могу, — пробормотала Гермиона. — Я его тут пожалела, думаю, устал, наверное, с моими волосами, а у него все шуточки… Драко тихо рассмеялся, но замолчал, завороженно наблюдая за движениями ее пальцев. И пусть массаж у Гермионы получался неважно, он не имел ни малейшего желания ее прерывать. А еще ее ладони на фоне его казались слишком маленькими. Она прошлась по длине всего предплечья, по всей кисти, от локтя до кончиков пальцев, когда сказала, что закончила. Драко находился где-то между медитацией и фазой глубокого сна. И все было прекрасно до тех пор, пока она не сказала: «С этой все, давай вторую руку». Драко открыл глаза и посмотрел на нее. Гермиона хотела казаться невозмутимой, будто она не попросила ничего необычного, вот только Драко видел, что она замерла в ожидании его реакции. — Эту можешь не массажировать, она не болит, — на удачу попробовал он, и как назло именно в этот момент метку кольнуло словно фантомной болью. Гермиона вздохнула. — А я ставлю сикль, что болит, — просто сказала она и перелезла через Драко на другую сторону кровати, вынуждая его повернуть голову в противоположную сторону. — Можно? Прямо как летом она кивнула на его левую руку, и Драко попытался найти на ее лице, в ее теплых глазах отражение страха или инстинктивной неприязни, и, опять же как и тогда, не нашел даже намека на них. — Да, — глухо сказал он и, откинувшись на подушки, продолжил следить за ее реакцией. Гермиона расстегнула пуговицы на манжете, снова закатала рукав рубашки, оголив уродливую татуировку, и, то ли имея огромную выдержку, то ли действительно не испытывая отвращения, продолжила делать ему массаж и на левой руке. Драко смотрел на нее, видел, как она с каким-то странным интересом разглядывает метку, попутно массажируя и ее тоже, и никак не мог понять, за какие заслуги она появилась в его жизни. Драко представить себе не мог, где и кем бы сейчас был без нее. Когда Гермиона закончила, Драко перехватил ее руку и поцеловал внутренню сторону ладони. Она сперва удивленно на него посмотрела, но затем, все понимая, ласково ему улыбнулась и погладила его по щеке. Одними губами Драко сказал ей: «Спасибо, Солнце». — Эй, голубки, — раздался голос из коридора. Обернувшись, они увидели Блейза. Он был весьма серьезен. — Идемте. Сейчас обед, а после у Кэрроу есть какое-то объявление для всех. — Для всех — в смысле… — Да, Гермиона, для всех студентов. Вперед, — сказал Блейз и, дождавшись, пока они поднимутся, поправят одежду и возьмут сумки, вышел из гостиной главных старост. В коридоре их уже ждала Пэнси.***
После обеда всех попросили выйти из большого зала и подождать в вестибюле, отчего там образовалась такая давка, что Драко с трудом мог пошевелиться. Гермиона, Пэнси и Блейз стояли рядом. Неподалеку он видел и рыжую голову Уизли с белокурой — Лавгуд, но опять же из-за давки они не смогли бы подойти ближе, даже если бы захотели. Затем они вернулись назад. Факультетские столы были убраны, вместо них над полом возвышался длинный подиум, подобный тому, что здесь же размещал Локонс во время занятий своего дуэльного клуба. Учитывая, что это затеяли Кэрроу, ничего хорошего такие изменения не обещали. Драко оглянулся вокруг: у дверей стояли профессора Вектор и Слагхорн, оба встревоженные не меньше студентов. — Прошу вас, прошу, не стесняйтесь, проходите! — с приторным дружелюбием, свойственным только Амикусу, от чего его уроки становились еще более мерзкими (дружелюбие и непростительные заклятия слабо сочетались), приглашал Кэрроу, расхаживая по подиуму. У основания его стояла Алекто, и та явно чувствовала себя чуть ли не королевой. Драко, не отпуская руку Гермионы, прошел вслед за толпой и попытался уйти в самую глубь, чтобы не бросаться Кэрроу в глаза. Но эта мысль посетила не его одного, поэтому, когда все студенты вошли в зал, Драко и Гермиона оказались чуть ли не в переднем ряду. Пэнси, Блейз и Уизли с Лавгуд были сразу за ними. — Итак! — начал Амикус, когда все опасливо затихли. — Всем вам интересно, зачем вас сюда пригласили. А я объясню. Сегодня мы выберем пятерых счастливчиков среди вас, кто сумеет опробовать полученные на моих уроках знания в полной мере! По залу пролетел испуганный шепот. — Ты думаешь… — отрывисто начала Гермиона, крепче сжав руку Драко. — Предполагаю, но надеюсь, что ошибаюсь, — мрачно произнес он. Драко переглянулся с Блейзом. Тот, нахмурившись, о чем-то переговаривался с Пэнси. — Тишина! — с едва заметной визгливой ноткой крикнул Амикус. На его лице промелькнула жажда крови. — Амикус, приведи нарушителей, — важно и, в сравнении с ее братом, спокойно попросила Алекто. Амикус кивнул и, спустившись, скрылся под подиумом. — Все вы были предупреждены, что соблюдать школьный устав — жизненно необходимо. Однако не все из вас это поняли. Поэтому сегодня мы решили вам наглядно показать, что будет с теми, кто нарушает правила. Амикус? — Я здесь, — прохрипел Амикус. Из-под подиума он тянул за собой какую-то веревку, на которой, как оказалось, были привязаны… дети. Пятеро детей: один второкурсник с Рейвенкло и четверо первокурсников: еще один рейвенкловец, два гриффиндорца и один слизеринец. Все запуганные до смерти, с заплаканными раскрасневшимися лицами, позорно выведенные подобно рабам на аукцион. В Драко поднялась волна ненависти к Кэрроу и сочувствия к этим глупым юнцам. — Итак, нарушители здесь, — довольно объявила Алекто. — Эти идиоты решили, что могут безнаказанно гулять по замку после отбоя. Дорогой мистер МакРори, — она грубо ткнула пальцем в солнечное сплетение мальчишки-второкурсника, — решил, что это наилучшее время для экскурсии по замку. Они знали, что нарушают режим, а значит, знали, что обязаны понести наказание. И они понесут его. Алекто жадно ухмыльнулась. — Но мы подумали, что у вас в этом году будет не так много возможностей попробовать применить те знания, что вы от нас получите, — важно сказал Амикус, — а потому мы решили не упускать такой великолепный шанс. Ну, что, кто желает наказать нарушителей первым? В зале повисла мертвецкая тишина, слышны были только периодические всхлипы бедных мальчишек. В голове Драко начали всплывать нетипичные для него мысли о том, как бы им помочь, чтобы не вызвать лишних подозрений. Одной из идей было выйти добровольцем и с помощью легиллименции договариваться с младшекурсниками на симулирование: Драко делает вид, что насылает на них заклятие, а они притворяются, что испытывают адскую боль. Вот только была проблема — не каждый одиннадцатилетка сможет естественно отыграть мучения, да и способности Драко к легиллименции были не так велики. Он мог посылать какие-то мысли в голову Гермионы, но только редко и с ужасной головной болью в качестве последствия. И то, только потому, что он знал ее так же, как самого себя. Этих ребят он видел впервые. — Ну же, ребята, — подбодрил их Амикус, но его кривая линия вместо рта, изогнувшаяся в оскале, внушала совершенно обратные мысли. — Первому человеку дам десять баллов за решительность! Вдруг, к изумлению, пожалуй, практически всех в этом зале, вверх поднялась рука. Огромная, похожая на кожаную мухобойку, она принадлежала Крэббу. — Вот! Вот, ребята, берите пример с Крэбба! — воскликнул Амикус. — Давай, парень, вперед. Крэбб, впервые на памяти, пожалуй, всех его однокурсников и учителей поднявший руку, поднялся на подиум. Алекто с жадным интересом наблюдала за ним, а затем стремительным шагом прошла к пятерым мальчишкам и, грубо схватив второкурсника по фамилии МакРори, отрезала веревку, соединявшую его с остальными «нарушителями». Она выволокла его на середину подиума. Мальчишка дрожал от страха. Он начал всхлипывать еще чаще, по его щекам полились слезы. — Простите! Простите! Я больше не буду, честное слово! Пожалуйста, простите! — затараторил он сквозь слезы. Наблюдать за этим было… нелегко. Драко почувствовал, как Гермиона еще крепче сжала его ладонь, вцепившись в нее двумя руками. Ее глаза покраснели, она сама едва сдерживала слезы. Драко обнял ее за плечи, надеясь хоть немного утешить, но самым лучшим утешением для нее было бы уйти отсюда. А уходить нельзя. Алекто надоел бесконечный поток слов мальчишки. Она закатила глаза и, размахнувшись, отвесила ему такую пощечину, что даже Драко почувствовал бы, как его челюсть выходит из суставов. Неудивительно, что в следующее мгновение МакРори растянулся на подиуме, зарыдав вдвойне сильнее. — Давай, Крэбб, можешь приступать. Если услышу, как он орет от боли вместо того, чтобы размазывать свои сопли по полу, начислю еще двадцать очков, — «любезно» предложил Амикус. Крэбб с нетерпеливым выражением лица поднял палочку. — Кру… — ПРЕКРАТИТЕ! Прекратите это безумие! — закричала профессор Вектор, и это был первый раз на памяти Драко, когда она вообще повысила голос. Она пробралась через толпу студентов от самых дверей, оставив там растерянного Слагхорна переступать с ноги на ногу, и поднялась на подиум. Все с замиранием сердца наблюдали за ней. Драко, взглянув на Гермиону, увидел такую надежду в ее глазах, что сам чуть не поверил, что вот сейчас Вектор действительно прекратит это и вышвырнет обоих Кэрроу из замка. Она очень быстрым шагом продвигалась в сторону детей, явно намереваясь защитить их всеми силами, но была вынуждена резко остановиться, когда на нее направили палочки Амикус, Алекто и чертов Крэбб. — Безумие — это позволять студентам безнаказанно нарушать правила, профессор, — заявила Алекто, одобрительно хмыкнув при виде Крэбба. — Но наказания за проступки прописаны в уставе, Алекто, — недоумевая, как Кэрроу этого не понимают, произнесла Вектор. — Магия и применение физической силы в данном случае недопустимы! — Я бы попросила обращаться ко мне как к профессору Кэрроу, если не возражаете. А что касается наказаний — ваши отработки и дежурства хоть к чему-нибудь привели, а? Студенты все так же нарушают устав, значит их надо учить по-другому! — воскликнула Алекто. — Вы не имеете права так обращаться с учениками! — возмущалась Вектор. — Вы… — Петрификус Тоталус, — вдруг произнес Амикус, стоя вне поля зрения Вектор. Синяя вспышка ударила ее в спину, и Вектор упала на подиум, не в силах пошевелиться. Со всех сторон послышались пораженные возгласы, Амикус выглядел весьма и весьма довольным собой. Алекто закатила глаза. Не обращая внимания на разрастающиеся в зале возмущение и страх, Амикус велел Крэббу продолжать. В следующее мгновение по залу пронесся ужасный крик мальца. Драко не мог поверить своим ушам — судя по крику и по тому, как тот извивался на полу, Крэбб, должно быть, тренировался применять Круциатус годами, но он, как и все студенты Хогвартса, впервые использовал его на уроке Амикуса. У Крэбба, определенно, «талант». Гермиона, стоя рядом с Драко, не смогла и дальше терпеть этот кошмар и заткнула себе уши руками. Драко прижал ее к себе, заставив уткнуться носом в его грудь, чтобы она ничего не видела. Когда МакРори лежал без чувств на полу, а Кэрроу начислили Крэббу сразу сорок очков, следующим вызвался Гойл. Место МакРори занял парнишка с Гриффиндора, и он завопил не меньше своего предшественника. Можно было смело сказать, что с сегодняшнего дня у Кэрроу появились два любимчика. И это не означало ничего хорошего для остальных студентов. — Ну, что? Кто следующий? — радушно зазывал Амикус. — Неужели никто? Ну, что ж, значит пойдем по списку снизу вверх… Кто там еще на букву «Г»…? А, вот, вижу! Гринграсс, давай-ка ты пойдешь, золотце! — Их две, Амикус, — закатила глаза Алекто. — Как это две? — искренне удивился Амикус и вновь сверился со списком. — Ах да, вот, вижу. Ну, семикурсники уже были, так что пойдет младшая. Астория, дорогая, иди-ка сюда! Из толпы на дрожащих ногах вышла Гринграсс-младшая. На ее лице не было и тени того высокомерия и самолюбия, которые не сходили с него последние пять лет. Она медленно поднялась по ступенькам, к своему счастью не замечая масляный взгляд, которым ее сопровождал Амикус. Драко прижал Гермиону ближе к себе. Она, несмотря на отношение Астории к ним четверым в последние годы, с тревогой наблюдала за происходящим на подиуме. Алекто, схватив второго гриффиндорца за ворот рубашки, толкнула его вперед так, что он упал на четвереньки. Все тело мальчишки дрожало, но он, очевидно, всеми силами старался держаться и не плакать. Он зажмурился, видимо, понимая, что неразборчивым лепетом здесь не поможешь. Вылитый гриффиндорец. — Давай, дорогуша, — пылко проговорил Амикус и облизнулся. — Накажи этого сорванца, как я учил. Гринграсс сжалась от такого к себе отношения. Драко стало по-человечески жаль ее, отвращение к Амикусу нарастало. — Ублюдок, — пробормотала Гермиона, сверля Кэрроу яростным взглядом. — Не медли, — рявкнула Алекто. Гринграсс вздрогнула и подняла палочку. Ее рука так тряслась, что Драко был удивлен, что ей вообще удалось произнести заклинание. Мальчишка даже не вздрогнул. Он только удивленно, ничего не понимая, поднял взгляд на Асторию, не сумевшую причинить ему боль, и посмотрел на нее округленными влажными глазами. Астория зажмурилась, всхлипнув и опустив палочку. — Я не могу, — замотала она головой, — не могу, правда, у меня не получится… Амикус сочувственно поцокал языком и в мнимом жесте поддержки приобнял ее за плечи, отчего Астория сжалась еще сильнее. Амикус буквально прижался к ее телу своим. Драко не забывал, что он распускал руки и с его матерью, и с ни в чем не повинными девушками и женщинами, по несчастью попадавшими в мэнор в качестве пленниц. Он с трудом сдерживался, чтобы не проклясть его прямо здесь. В душе горела ненависть. Амикус проводил Асторию до лестницы, по которой она спустилась, и где ее тут же заключила в искренние сестринские объятия Дафна. Та смотрела на Кэрроу с пылающей яростью в глазах и явным намерением отомстить, если Амикус еще хоть раз посмеет притронуться к ее сестре. — Так-с, кто дальше…? — продолжил Амикус после того, как Кэрроу сама «наказала» мальчишку и увела его к бессознательным МакРори и второму гриффиндорцу. — Как насчет… Монтгомери? Это, кажется, пятый курс, да? — Во-первых, их тоже две, — хмыкнула Алекто. — А во-вторых, у меня есть идея получше. Она ухмыльнулась. Они с Амикусом понимающе переглянулись и одновременно перевели взгляд в зал. Не сразу Драко понял, что смотрят они прямо на них с Гермионой. — Нет, — выдохнула Гермиона. Драко начал ускоренно продумывать план действий, если Кэрроу все-таки вызовут его. Он не мог не выйти, потому что это значило бы подставиться перед Волдемортом. Но он не мог и пытать следующего мальчишку, потому что тогда его снова мучили бы кошмары. Оставался вариант с легиллименцией, поэтому… — Грейнджер-Берк, ты следующая, — пригласила Алекто, зло ухмыляясь. Этого Драко не ожидал. Он мог выйти сам, мог попытаться пережить следующие за пытками ночные кошмары, но он не мог допустить, чтобы это пришлось делать Гермионе. — Ты не пойдешь туда, — уверенно сказал Драко, явно пребывая в состоянии аффекта. — Тогда они позовут тебя, но если я смогу не причинить мальчику боли, то у тебя не будет выбора, — прерывисто проговорила Гермиона, и как бы он не желал обратного, она была права. — Не заставляй нас ждать, девчонка! — выпалил Амикус, вскинув на нее палочку. Драко дернулся от злости, но Гермиона его удержала. Она пылающими от страха глазами посмотрела на него и отошла на пару шагов. — Я встану поближе, — безысходно пробормотал Драко и дошел вместе с ней до самой лестницы. На этот раз Алекто схватила слизеринца. Если Драко правильно помнил, это был Мэттью Моррисон, единственный полукровка среди первокурсников Слизерина. С первого дня его отношения с софакультетниками не заладились, и Драко не раз замечал его в одной компании с гриффиндорцами. Белая ворона. — Можешь начинать, — велела Алекто, грубо поставив Моррисона на колени. Он дергался, пытаясь вырваться, но этим делал себе только хуже. Алекто грубо встряхнула его, схватив за тыльную сторону шеи, и парню пришлось прикрыть глаза на несколько мгновений, видимо, от закружившейся головы. Драко напряженно наблюдал, как Гермиона медленно подняла палочку, такой же дрожавшей рукой, как у Гринграсс перед ней, и, зажмурившись, словно боясь, что заклятие все-таки сработает, тихо произнесла его формулу. Как того и следовало ожидать, Моррисон даже не вздрогнул. Драко облегченно выдохнул. Гермиона тут же опустила палочку, явно ожидая, что ее сейчас отпустят обратно. И если Амикус это и собирался сделать, то Алекто, жадно глядя Гермионе в глаза, процедила: — Еще раз. Гермиона растерянно посмотрела на нее, затем переглянулась с Драко. — Ты не услышала? Я сказала: «Еще раз», — отчеканила Алекто и для «мотивации» опять встряхнула Моррисона. — Зачем? — беспомощно спросила Гермиона. — Понятно ведь, что у меня не получится, я не хочу причинять ему боль! Алекто по-звериному зарычала и оттолкнула от себя Моррисона так, будто он был мешком с мусором, а не человеком. Он упал, ударившись щекой об подиум, но, невзирая на боль, сел и постарался отползти подальше от обоих Кэрроу. Те, занятые Гермионой, не обратили на него никакого внимания. Гермиона, повинуясь инстинкту самосохранения, отступила на полшага от Алекто в сторону лестницы, но спасительную дорогу ей преградил Амикус. Драко так и подмывало подняться к Гермионе, но Блейз, чудесным образом подобравшийся к нему, каждый раз останавливал его. — Минус пятьдесят очков со Слизерина, — разделяя каждое слово шагом к Гермионе, зло отчеканила Алекто. И это был первый раз, когда Гермиона потеряла столько очков за один раз. Алекто смерила ее презрительным взглядом, стоя в полуметре от нее. Кэрроу хмыкнула. — Впрочем, не знаю, чего я от тебя ожидала, — с напускным равнодушием заявила она. — Ты ведь такая же, как твоя мамаша. Такая же бесполезная и ни на что не способная дрянь, — наклонившись к самому лицу Гермионы, членораздельно произнесла Алекто на виду у всей школы. — Только и можете, что ноги перед блондинистыми выродками раздвигать… — Но Берк ведь не блон… — начал было Амикус, но Алекто бросила на него колючий взгляд. — Заткнись, Мерлина ради, — проговорила она и вновь обратила взгляд, полный превосходства на Гермиону. — Один черт такая же потаскушка, как и ее мать. Блейз уже с трудом держал Драко. Впрочем, его силы не резиновые. Вдруг Гермиона, державшаяся достаточно стойко все это время и старавшаяся пропускать мимо ушей все унизительные слова, сказанные Алекто, влепила ей звонкую пощечину. На какое-то мгновение все в большом зале замерли. Амикус пораженно смотрел на Алекто, явно ожидая ее реакции, Алекто, на щеке которой сиял белый, постепенно краснеющий след от ладони Гермионы, смотрела прямо перед собой остекленевшим, полным злости взглядом. Сама Гермиона выглядела так, будто сама от себя не ожидала этого удара. Драко понял, что после такого, несомненно, великолепного удара, Гермионе не светит ничего хорошего. Алекто перевела на нее взгляд и в одно мгновение ударила ее в ответ так, что Гермиона не удержалась на ногах и растянулась по полу подобно первому мальчишке. На ее губах появилась кровь. Драко едва ли не взлетел по лестнице, не желая больше это терпеть. Блейз от клокотавшей внутри него злости не стал его больше удерживать. Драко встал перед Гермионой, вскинув палочку ровно в тот момент, когда Амикус, пришедший в себя, был готов наслать на нее любимый им Круциатус. — Только попробуй, — процедил Драко. Он не мог видеть себя со стороны, но Амикус, на секунду засомневавшийся в себе, прекрасно описывал лицо Драко. — Не то что, а? — глумливо поинтересовалась Алекто, не посчитав нужным даже достать свою палочку. — Что здесь происходит? — раздался возглас МакГонагалл. Драко не помнил, когда она появилась в большом зале, но сейчас она уже стояла на подиуме и пораженно переводила взгляд с обездвиженной Вектор на бессознательных младшекурсников и с них на Драко, Гермиону и обоих Кэрроу. — Немедленно прекратите! Ни Кэрроу, ни Драко не обратили на нее внимания. МакГонагалл, сурово глядя на обоих Кэрроу, помогла напуганной Гермионе подняться на ноги. — Так что ты нам сделаешь, мальчишка? — продолжала глумиться Алекто. — Расскажешь своему папочке? Так он тебе поможет. Сразу, как только перестанет быть пленником в собственном доме. — Я способен уничтожить тебя и твоего братца одним заклятием, — сквозь зубы произнес он. — Вы оба сдохнете в муках, я тебе это обещаю. Конечно, он блефовал. Драко не знал подобных заклинаний и, даже если бы знал, вряд ли когда-нибудь бы им воспользовался. Но в тот момент, когда Гермиона упала, когда Амикус поднял на нее палочку, ему казалось, что он сможет свернуть обоим Кэрроу головы голыми руками. Амикус переступил с ноги на ногу и неуверенно посмотрел на Алекто. Та не выглядела впечатленной. Она только издала смешок и расплылась в мерзкой ухмылке. — Ну, и где же ты узнал это твое заклинание? — поинтересовалась она, подходя на шаг ближе. — Долохов на одном из ваших рейдов научил? Или Мальсибер? Драко словно ударили поддых. Периферическим зрением он увидел сотни непонимающих взглядов, направленных на подиум. Разговор заходил не в ту сторону. Видимо, он заметно переменился в лице, потому что ухмылка Алекто стала шире. Она поняла, что нашла правильную точку. — Не понимаю, о чем ты говоришь, — стараясь держать невозмутимую маску на лице, произнес он. На лице Гермионы отчетливо была написана паника. Алекто притворно изумилась. — Неужели ты стыдишься своего господина? Темного лорда это не обрадует, Драко, — проговорила она, глядя на него с напускным осуждением. Драко побледнел, не опуская палочку. В зале воцарилась давящая тишина. «Только не сейчас, только не сейчас». Вдруг слева от себя Драко услышал шаги и шорох мантии. МакГонагалл, выглядевшая не менее шокированной, чем остальные люди в этом зале, вышла вперед и встала рядом с ним. — Как вы смеете обвинять подростка в подобном? — сурово глядя на Алекто, возмутилась она. Драко поразило, что она встала на его защиту. Он и так всегда уважал ее, но после этого он был готов поклоняться ей. Алекто, впрочем, не выглядела уязвленной. Она, продолжая ухмыляться, кивнула Амикусу, а тот, пока Драко не успел ничего понять, схватил его за руку. — Нет! — успел только выдохнуть Драко, прежде чем Амикус задрал рукав его рубашки и выставил на всеобщее обозрение мерзкую татуировку змеи, выползающей из черепа на левом предплечье Драко. Драко в смятении поднял глаза сперва на МакГонагалл, отшатнувшейся от него как от прокаженного, затем, будучи не в состоянии сосредоточиться, пробежался взглядом по толпе студентов. Казалось, на лице каждого были написаны ужас, презрение, ненависть. Все они пораженно смотрели на черную метку на руке Драко, и каждый, кажется, с этой секунды начал винить именно его в смертях своих близких. Он словно тонул в отвращении, ярости, желании мести сотен людей, направленных на него одного. Голова закружилась.