***
В нос ударил отвратный запах сырости, плесени и чада от уже потушенных факелов. Было слышно, как глубже в подземельях капала вода, как с разных сторон разносился шепот то одних, то других пленников, и как где-то около головы Гермионы пищали крысы. Как, впрочем, и последние два дня, что она провела в этой клетке на одного. Шея, спина, руки и ноги затекали ужасно. Спать приходилось на жалком подобии скамьи из камня, ледяного и с неровностями, недостаточно широкого и недостаточно длинного. Еду приносили нерегулярно, но и есть ее было практически невозможно: порции больше были похожи на объедки со стола пожирателей. Уборной служил древний ночной горшок, к счастью, обнесенный с трех сторон непрозрачными перегородками, и, на удивление, регулярно опорожняемый. Гермиона изнывала от холода, постоянной темноты, жуткого дискомфорта и жгущей тоски по близким. Голод сковывал тело, а душу — страх за свою жизнь. Послышался жалобный скрип главной двери, ведущей в подземелья Малфой-мэнора, и перешептывания сразу прекратились. Казалось, даже крысы замерли в надежде не быть замеченными. Эхом раздались тяжелые шаги и стук дерева о камень, медленно приближающиеся к камерам. Гермиона сжалась на своей лавке и прижала колении к груди, затаив дыхание. Она молилась Мерлину, чтобы неведомый посетитель шел не к ней. Невзирая на это, человек остановился перед ее решеткой и взмахнул палочкой: от нее полился блеклый свет. С трудом привыкнув к нему после кромешной тьмы, Гермиона присмотрелась и увидела худощавое, иссушенное усталостью тело высокого мужчины и серебряные в свете палочки длинные волосы. Перед ней стоял Люциус Малфой, тяжело опирающийся на трость. — М-мистер Малфой? — настороженно пробормотала она, продолжая вглядываться. Отец Драко выглядел очень плохо. Гермиона списала все на темноту подземелья и собственную усталость, но серый цвет его лица и безжизненный взгляд внушали опасения по поводу его здоровья. — Мисс Берк, доброй ночи, — произнес мистер Малфой, и его охрипший голос только больше укрепляли ее переживания. — Надеюсь, я не помешал вам. Гермиона не удержалась от печальной насмешки. — Мне сложно сейчас чем-либо помешать, — проговорила она и не узнала собственный голос: звучал он, наверное, не сильно лучше, чем у мистера Малфоя. Опомнившись, она замялась: — Простите. Мистер Малфой пропустил мимо ушей ее слова и продолжил ее рассматривать. Казалось, больше некуда, но Гермионе стало еще некомфортнее, чем до его прихода. — Мисс Берк, вы не могли бы подойти чуть ближе? — попросил он, и Гермиона растерялась на секунду. Но, не видя угрозы, она поднялась, игнорируя судорогу в затекших ногах, и медленно подошла к решетке. Глазам стало больно от усилившегося света, но она это проигнорировала. Вблизи и в тусклом свете палочки лицо мистера Малфоя выглядело очень старо: паутина не очень глубоких морщин испещряла все его лицо, в глазах не было искры, а в бесцветных волосах блестела явная седина. Он изучал ее. Внимательный, без тени былого презрения взгляд скользил по ней, и Гермиона терпеливо ждала. Вдруг сосредоточенное выражение лица мистера Малфоя сменилось на недоверчивое и даже изумленное, взгляд метнулся к ее лицу и обратно к шее. — Откуда у вас это? — тихо, почти неслышно пробормотал мистер Малфой и было потянулся к Гермионе, но она отшатнулась от неожиданности. — О чем вы, мистер Малфой? — смутилась Гермиона, но, видя его взгляд, сосредоточенный пониже ее шеи и совершенно незаинтересованный в самой Гермионе, опустила голову. Поверх потрепанной уже школьной мантии покоилась змейка в форме буквы «М» из белого золота. Обычно Гермиона держала ее под одеждой, но, видимо, когда она спала на скамье, цепочка показалась из-под одежды, и Гермиона этого не заметила. — О, это! Это… ну… — смутилась она и быстро спрятала цепочку под мантию. Она не знала, как мистер Малфой отреагирует, не знала, что он скажет и что он сделает, если поймет, откуда это у Гермионы. Она боялась и пыталась придумать хоть какое-нибудь вразумительное оправдание, но, как оказалось, в этом не было необходимости. Мистер Малфой жестом попросил ее остановиться и посмотрел на нее уже совершенно другим, осознанным взглядом, полным понимания. — Мисс Берк… Я хочу попросить вас сделать все возможное, чтобы никто больше в этом доме не увидел… это… — вкладывая в свои слова явно куда больший смысл, сказал мистер Малфой. Гермиона медленно кивнула. Тогда он посмотрел прямо ей в глаза, и она увидела в этом взгляде что-то, чего не видела никогда раньше, чего в принципе не ожидала увидеть во взгляде мистера Малфоя: тепло и, кажется, надежду. Он кивнул своим мыслям и, отведя взгляд, ушел прочь из подземелья.***
Трижды пройти мимо этой стены и представить Отряд Дамблдора… Трижды пройти и представить… Трижды пройти и… С Отрядом могут быть проблемы: Блейз не имел ни малейшего понятия, кто конкретно в нем состоит, чем его члены занимаются и как вообще выглядит комната, когда Отряд Дамблдора там, ведь Гермиона ни разу не заходила туда вместе с ним. Он всегда ждал неподалеку, дежурил, чтобы внезапно не объявились Кэрроу. Ладно, там определенно должна быть Уизли. Блейз сосредоточился: вытащить из памяти образ девчонки, когда в голове полно другого мусора, оказалось не очень легко. Рыжие волосы, затасканная школьная форма, глаза… Зеленые? Или все-таки карие? Хотя голубые ей, наверное, тоже пошли бы. Блейз остановился на карих. Прошел трижды мимо стены, где таился вход в Выручай-комнату и попытался очень живо представить образ Уизли. К его удивлению, появилась большая дубовая дверь, приглашая его войти. Блейз облегченно выдохнул. Путь был проделан не зря. Он вошел внутрь, стараясь не привлекать к себе внимания, но тщетно: дверь скрипнула при попытке ее закрыть, и в комнате, где до этого были слышны разговоры и смех, воцарилась тишина. Пятеро, из них трое гриффиндорцев, один рейвенкловец и одна хаффлпаффка, смотрели на него с вызовом и подозрением, руки лежали на палочках. Шестая, сама Уизли, претензии своим видом не выказывала. Она поднялась с подушки, на которой сидела, отряхнула руки от чего-то съестного и озадаченно посмотрела на Блейза. — Забини? Что-то случилось? — спросила Уизли, подходя ближе. — Я от мадам Помфри, — сказал он и решил пояснить: — Заходил к ней за восстанавливающим, а она попросила передать вам кое-что из своих запасов. Он демонстративно поднял руку с сумкой. В ней призывно застучали склянки с мазями и зельями. — О! Отлично, — проговорила Джинни и бодро забрала у него сумку. Она всмотрелась в содержимое. — Супер! У нас как раз половина из этого набора уже заканчивалась! — Рад, что пришел не зря, Уизли, — хмыкнул Блейз и, развернувшись, собрался уходить. — Слушай, Забини, — окликнула его Уизли, и он обернулся. — А почему… ну… почему мадам Помфри отправила тебя? Это связано с тем, что… ну… Гермиона давно не заглядывала? Блейз помрачнел и потупил взгляд. Не хотелось ему это обсуждать. С Пэнси и Драко они ни разу не заговаривали об этом после кабинета Снейпа, причем каждый по разным причинам: Пэнси и без того была глубоко в себе, ее вытаскивали только начавшиеся занятия окклюменцией, Драко всячески тормозил эти мысли, чтобы не начать придумывать уже, наверное, сотый провальный план по спасению Гермионы, а Блейз просто не хотел переживать за ее жизнь еще больше, чем есть сейчас. И вот Уизли вытаскивает его на разговор. — Забини? — встревоженно проговорила та, тронув его за плечо, будто выводя из транса. — Что-то с Гермионой? Блейз моргнул пару раз, возвращаясь мыслями в Выручай-комнату. — Ее похитили, — сказал он глухо и, видя шокированное и перепуганное лицо Уизли, рассказал ей в подробностях, что произошло. Это странно, но ему будто стало от этого легче. На самую малость, на какую-то долю процента, но решение вывалить все на Уизли облегчило его душу, словно сбросило огромный валун с сердца. Уизли поначалу слушала его с широко раскрытыми глазами и приговаривала «Мерлин» на каждом шагу, будто это могло как-то помочь, но под конец она вновь вернула на свое лицо маску лидера, полного решимости и несгибаемости. Ее глаза забегали, и Блейз уже знал, что это означает. — Даже не думай, — сказал он хмуро. — Но я еще ничего не… — Драко за это время перебрал столько вариантов, что тебе и не снилось, Уизли, но все еще не пришел к чему-то вменяемому, несмотря на его просвещенность во многих… вопросах, — проговорил Блейз, серьезно глядя на Уизли. Та смотрела с недоверием. — Если уж он ни к чему не пришел, ты и подавно не сможешь. Три калеки из Ордена Феникса не смогут проникнуть в полностью защищенный Малфой-мэнор и похитить оттуда пленника. Только не теперь. Уизли надулась, как маленький ребенок, сделав вид, что сдалась, но что-то Блейзу подсказывало: он ни на йоту ее не убедил. — А теперь я, пожалуй, пойду, — вздохнул он и вновь собрался к выходу, но Уизли снова его остановила: — Погоди, а зачем тебе восстанавливающее? Помощь не нужна? Я, конечно, не спец, но кое-чему успела подучиться у Ханны, да и у Гермионы тоже, — с искренним любопытством вдруг спросила она, и Блейз удивленно на нее глянул. — Э-э… да нет, Уизли, не беспокойся. Я не для себя… точнее, для себя, но не на сейчас, — сказал он, почесав затылок. — Делаешь запасы на будущее? С чего вдруг? Блейз пожал плечами. — У нас скоро матч с Хаффлпаффом. Гермионы нет, значит у нас нет ловца. Натренировать не успеем нового, — сказал он. — Еще и у Хаффлпаффа не сборная, а детский сад. Было принято решение проиграть именно нам, а если мы проиграем — от Кэрроу прилетит очень хорошо. Надо будет как-то… ну… приходить в себя, в общем. Он говорил настолько спокойно и уверенно, что сам был удивлен, что уж говорить о Уизли. Та смотрела на него пораженно, будто видела йети, а не семикурсника со Слизерина. — Вы готовы просто… сдаться? Ну, в смысле… пожертвовать собой! Но ради чего? — пробормотала она. Ее широко раскрытые глаза описывали весь спектр эмоций, что Уизли сейчас ощущала. — Ради логики и справедливости, Уизли, — насмешливо сказал Блейз. На его губах растянулась горькая улыбка, и он заметил странный взгляд Уизли. — У нас младшие — это Имоджен и Мальком. Их мы заменим добровольцами. Те ребята, что покрепче, как-нибудь да перенесут кару от Кэрроу. А вот если Хаффлпафф проиграет, то пострадает много детей. Этого нельзя допустить. Блейз помедлил, прежде чем продолжить: — Вообще-то говоря, это идея Гермионы. Она предложила ее несколько недель назад, но… — Но вы с Малфоем не хотели подставлять под удар ее, — кивнула Уизли, будто прекрасно обо всем знала и все понимала. Блейз кивнул ей в ответ. — Именно. Потому что замена трех членов сборной вызвала бы вопросы. Но поскольку Гермионы уже точно не будет на матче, и Кэрроу знают, почему, то мы спокойно можем заменить всего двух участников кем-нибудь и проиграть. Тогда все должно пройти гладко. — Ну… это… — Уизли хмурилась, пытаясь подобрать слова. — Самоотверженно. Да, самоотверженно. Блейз вновь пожал плечами. — Наверное. Нетипично для Слизерина, правда? — спросил он с улыбкой, и Уизли улыбнулась в ответ. Блейз не мог не признать, что улыбка у нее была красивая. — А основному составу уже сказали про эту затею? — спросила она. — Да, сказали. — И как? — Отреагировали? — уточнил Блейз, и Уизли кивнула. — Ну… Уверен, если бы не Нотт, все было бы… тяжелее. — А что Нотт? — поморщилась, не понимая, она. — Он, на удивление, сразу нас поддержал. Более того, сказал, что сам хотел предложить и все такое. Что, мол, давно надо было. — Прости, ты о Нотте говоришь? — не поверила Уизли. Ее глаза, казалось, округлились настолько, что было уже опасно. — О Нотте, о Нотте, — тихо рассмялся Блейз. — Ты меня удивил, — просто сказала Уизли. Наступила неловкая пауза. Блейзу хотелось, очень хотелось сказать что-нибудь еще, но на ум не приходило никакой темы. Тогда он прочистил горло и сказал: — Ладно, я… я пойду все-таки. Удачи, Уизли. — И вам, — оживилась она, провожая его до двери. — Мы все будем очень благодарны, если ты… ну… — Продолжу таскать передачки от мадам Помфри? — усмехнулся Блейз, и Уизли с надеждой на него посмотрела. — Буду, Уизли. Куда я денусь?***
Гермиона не знала, сколько точно времени прошло с появления мистера Малфоя в подземельях, но последние пару недель она жила не в темной сырой камере, а в небольшой для мэнора, но все равно уютной спальне с собственной ванной комнатой и маленьким гардеробом. Выходить за ее пределы ей было запрещено, шуметь было запрещено, но зато еду ей приносили уже домовики и трижды в день, а часы она могла коротать за чтением или разглядыванием мартовского пейзажа за окном. Такую внезапную перемену в условиях ее содержания Гермионе никто не объяснил, но она была уверена, что этому поспособствовал сам мистер Малфой. Он заглянул к ней в первый же день и поинтересовался, как она себя чувствует, не нужны ли ей какие-нибудь лекарства. Гермиона чувствовала себя крайне неловко тогда, будучи не в силах сопоставить тот холодный и совершенно не заинтересованный ни в чем и ни в ком образ мистера Малфоя, что был перед ней раньше, и образ обходительного хозяина поместья, что был сейчас. Кроме того, она никак не могла понять, как именно мистеру Малфою удалось перевести ее из камеры в комнату. То есть, конечно, Гермиона понимала, что это его дом, и он, по идее, имеет право делать здесь все, что ему заблагорассудится, но притом отдавала себе отчет, что в положении его семьи у мистера Малфоя вряд ли была такая свобода действий. Раздался стук в дверь. — Да? — Гермиона отложила очередную книгу из библиотеки мэнора (домовики приносили их ежедневно) и поднялась с кресла. Каждый раз, когда в дверь стучали, в груди что-то опасливо сжималось, и Гермиона задерживала дыхание. Но со временем она поняла, что никому в общем-то не нужна: все разы посетителем оказывался мистер Малфой. Он приходил к ней довольно часто. Поначалу это были короткие разговоры: он справлялся о ее самочувствии и узнавал, не беспокоит ли ее кто-нибудь из Пожирателей. Затем эти диалоги перетекли в длинные беседы на разные повседневные темы, и Гермиона даже смогла проникнуться к мистеру Малфою симпатией, сочувствием и толикой доверия. Он больше не был в ее глазах тем статным, тщеславным и высокомерным представителем древней фамилии. Как и Драко, он был сломленным и уставшим. От такой жизни, от жалкого существования, которое приходилось влачить без надежды на светлое будущее. Без надежды даже на то, что он еще увидит свою семью. Дверь приоткрылась, и мистер Малфой, прихрамывая и опираясь на трость, вошел в комнату. — Здравствуйте, мистер Малфой, — по-доброму улыбнулась Гермиона, и мистер Малфой натянул губы в подобии улыбки в ответ. — Присаживайтесь. — Она указала на кресло рядом с собой. — Спасибо, мисс Берк, — болезненным голосом, но с той же интонацией чистокровного лорда произнес он и, пройдя через всю спальню, тяжело опустился в кресло. — Ну, как вы поживаете? — Так же, как прошлые одиннадцать дней, мистер Малфой, — проговорила Гермиона и присела на край кровати. Она все еще чувствовала себя не очень комфортно с ним, но за неимением других собеседников начала все больше ему доверять: Гермиона все больше видела в нем Драко — сопереживающего человека за холодной маской. — Читаю, смотрю в окно, надеюсь не заработать клаустрофобию и радуюсь, что не в камере. Мистер Малфой кивнул. — Что прочитали сегодня? — Дочитываю «Классификацию и особенности болезнетворных существ» Флигмунда Рельдена. Очень интересная, должна сказать, я ни разу не слышала про caedis infantem, — сказала Гермиона. Видя непонимающее лицо мистера Малфоя, она пояснила: — Это что-то вроде мотыльков размером в треть подушечки пальца, которые принимают облик светлячка. Они привлекают внимание путников в лесах, а потом через нос, рот или уши проникают в организм, а потом человек ходит со светящимся животом, в котором эти мотыльки щекочут его своими крылышками. Это продолжается до тех пор, пока их или не изгонят специалисты, или человек не сойдет с ума от ощущений. — Довольно жизнерадостная смерть, — заметил мистер Малфой. — Да, верно, — проговорила она. — А вы как, мистер Малфой? Выглядите уставшим. Мистер Малфой вновь натянуто улыбнулся. — В мои годы и с моим положением в обществе сложно не выглядеть уставшим, — произнес он. — Мисс Берк, я пойму, если для вас это будет слишком личным, однако… Мистер Малфой замолчал, словно подбирая слова, и Гермиона напряглась. Каждый раз диалоги, начинавшиеся с подобного, вгоняли ее в краску. — Я не могу не спросить: откуда у вас эта цепочка? — наконец, спросил он. Гермиона неосознанно положила руку поверх змейки и закусила губу. — Я спросил, потому что… — Потому что она принадлежит вашей семье, — пробормотала Гермиона. — Верно, — сказал мистер Малфой и посмотрел ей в глаза глубоким, нечитаемым взглядом. Гермиона собиралась с мыслями, и он терпеливо ждал. — Не могу скрывать: мне ее подарила Нарц… то есть, миссис Малфой, — проговорила она. И ей стало почти больно, когда она увидела, каким взглядом мистер Малфой на нее смотрит. — Как… как давно это было? — Летом, — уверенно сказала Гермиона и запнулась, тут же исправившись: — Э-э… летом перед шестым курсом. До… ее пропажи. — А она сказала вам, что… какой смысл несет в себе это украшение? — осторожно спросил мистер Малфой. Он прожигал ее таким взглядом, что Гермионе не хотелось ничего скрывать от него. — Она сказала, что цепочка принадлежала двадцати поколениям Малфоев, — произнесла она. — А уже Драко объяснил, что раньше ее передавала мать наследника его невесте. — В таком случае, не могу не спросить, мисс Берк, — проговорил мистер Малфой, — вы и Драко… — О, нет, — смутилась Гермиона. — Ничего такого. Мы с Драко… ну… вместе, но не более того. Мы не собираемся в ближайшее время… — она вздохнула, не в силах подобрать слова. — Я хочу сказать, что ни я, ни Драко не считаем целесообразным принимать подобные решения… в военное время. — Я вас понял, мисс Берк, — кажется, более расслабленным тоном произнес мистер Малфой, — и полностью с вами в этом согласен. Надеюсь, вы не обидетесь, если я скажу, что не ожидал, что ваши отношения с моим сыном разовьются… настолько. Гермиона нахмурилась. — Что вы имеете в виду? — Я имею в виду, что… Вдруг мистер Малфой зашелся сухим болезненным кашлем, и она поспешила налить ему воды из графина. Когда мистер Малфой успокоился, он поблагодарил ее, отдал стакан и продолжил: — Я имею в виду, мисс Берк, что, признаться, не верил, что попытки одиннадцатилетнего Драко убедить меня, что одна из маггловских… детей не так плоха, как кажется, приведут к чему-то большему, чем к разочарованию. Но вот, проходят годы, и сначала вы оказываетесь в нашей библиотеке на каникулах, потом Драко впервые вызывает патронуса, который принимает форму вашего, позже моя жена в письме сообщает, что между вами… установились… романтические отношения, а теперь ни одно письмо Драко не обходится без упоминания вашего, мисс Берк, имени. Я, честно говоря, до сих пор не до конца могу в это поверить, — заключил мистер Малфой, окончательно вгоняя Гермиону в краску. Она заламывала пальцы, стараясь не смотреть ему в глаза. — Вас смущает… что ваш сын выбрал меня? — неловко спросила Гермиона. Мистер Малфой задумчиво потер подбородок, рассматривая ее с ног до головы. Затем взгляд его скользнул на стол, где лежала стопка книг из художественной литературы и учебников по колдомедицине, и он хмыкнул. — Нет, мисс Берк. Как раз к этому вопросов у меня за последние дни не осталось. Вы красивая, образованная девушка, способная посочувствовать даже тому, кто этого ни на йоту не заслуживает. Более того, вы знаете Драко, наверное, лучше, чем кто-либо, а потому я был бы крайне удивлен, если бы он не положил на вас глаз, — спокойно сказал он, совершенно не сомневаясь в своих словах. — У меня вопрос к вам: почему вы выбрали моего сына? Гермиона удивленно на него посмотрела, совсем растерявшись. — То есть в начале вашего общения, я, разумеется, имел предположение, что вы играете с ним в дружбу из-за статуса нашей семьи, или денег, или из-за обеих причин, однако… — перечислил мистер Малфой, вероятно, даже не задумываясь, что этими словами легко мог бы обидеть ее. — Однако сейчас, когда репутация нашей семьи безвозвратно испорчена, когда благодаря Кэрроу всей школе известно, что Драко носит на своей руке метку, когда часть нашего хранилища в Гринготтсе заморожена, я совершенно не представляю, почему вы, мисс Берк, остаетесь с Драко. Гермиона не знала, чувствовать ей себя оскорбленной или воспринять эти слова мистера Малфоя за комплимент, но долго думать над ответом ей не пришлось. — Мистер Малфой, меня никогда не интересовало… положение вашей семьи в обществе, — серьезно сказала она. — Более того, когда мы с Драко познакомились, я понятия не имела о иерархии в волшебном обществе, друзьями мы с ним стали только из-за того, что… — Гермиона запнулась, не зная, стоит ли мистеру Малфою знать о ночной дуэли на первом курсе, или ей следует опустить эту деталь. — Из-за чего же? — подтолкнул ее мистер Малфой. — Из-за того, что мы оба поняли, что можем друг другу доверять… и, наверное, что сможем многому друг у друга научиться. Вряд ли мы тогда могли сделать такие выводы, конечно, но так оно и вышло, — пожала плечами она. — Да, мисс Берк, — протянул мистер Малфой. — Вы исключительный человек для чистокровного общества. — Это плохо? — спросила Гермиона. — Вовсе нет, — легко ответил он. — Понимаете, я отвык от искреннего отношения, мисс Берк, от кого бы то ни было и к кому бы то ни было, кроме моей семьи. Поэтому то, о чем вы сейчас говорите, мне непонятно и чуждо. Однако я убежден, что если к этому привыкнуть, то это напротив будет сильно упрощать жизнь. Давать возможность отдохнуть от прочих и насладиться… как это красиво сказать? Теплотой души собеседника. Поэтому ваша исключительность, мисс Берк, это ваше преимущество, а не ваш минус.***
— Как рука? — Сойдет, — отмахнулся Драко. Со дня матча против Хаффлпаффа прошел почти месяц, наказание от Кэрроу: заточение в старых кабинетах подземелья на четыре дня без света, воды и еды с почти регулярными избиениями тем, что под руку попадется — тоже, но последствия до сих пор прошли не у всех. У Драко ужасно болела рука, сломанная в нескольких местах, и ребра, Нотт до сих пор прихрамывал на правую ногу, а Вейзи, вышедший на замену Имоджен, и вовсе должен был регулярно появляться в больничном крыле, чтобы проверять, как поживает его трещина в черепе. — Уверен? — с сомнением протянул Блейз, скептично его оглядывая. — Я мог бы попросить у кое-кого какие-нибудь зелья, тебя бы долатали. — Не надо, Блейз, — вздохнул Драко и сделал глоток тыквенного сока. — Может, я все-таки… — Блейз, тебе же сказали, не надо, — отрезала Пэнси. Она была раздраженной с самого утра, и что-то подсказывало Драко, что дело в Снейпе, на занятие к которому та ходила. — Если хочет мучиться — пусть мучается. И в чем-то Пэнси была права: Драко действительно было проще сосредоточиться на жгучей боли в руке, чем на мыслях, как там Гермиона. Отец писал ему вскользь, что она в порядке и в хороших условиях, но от этого было ненамного легче. Хотя новость о том, что Гермиону ни разу с начала марта не видел никто из Пожирателей, кроме отца и кого-то из «тюремных надзирателей», помогла ему усмирить назойливую мысль вытащить ее оттуда любой ценой. Хотя и не избавиться до конца. — Я просто не вижу в этом смысла, — проворчал Блейз. — Если есть возможность взять лекарства… — Просто признайся, что ты хочешь не по графику увидеть рыжую кое-кого, — с вызовом прошептала Пэнси, глядя прямо ему в глаза. Блейз поморщился. — Это не так, — упрямо заявил он. — Я вообще не уверен, что кое-кто будет там. Попрошу у кого-нибудь еще, просто… — Блейз, — прервала его Пэнси. — За все это время ты еще ни разу не предложил сходить, например, к мадам Помфри. Ты целенаправленно хочешь к кое-кому, но никак не можешь этого признать. Блейз закатил глаза и пробубнил что-то себе под нос, продолжив ковыряться вилкой в салате. Драко хмыкнул. Ему было бы весело, не продолжайся этот сериал уже вторую неделю: Блейз все пытался под любым предлогом дойти до Выручай-комнаты или хотя бы просто пройти мимо нее, а Пэнси пыталась ему доказать, что тот влюблен в Уизли. Конечно, Блейз все отрицал, но Пэнси не отступала. Драко к этому относился скептично. Он сомневался, что Блейз испытывает какие-то глубокие чувства к Уизли, там скорее было что-то вроде яркого интереса. А что насчет Пэнси: Драко был убежден, что ее уверенность во влюбленности Блейза в Уизли подкреплялась оставшимися крошками былой любви к Забини. Но, конечно, ни одно из этих предположений он не озвучивал, поскольку не собирался терять обоих друзей. Послышался шорох крыльев, кто-то неподалеку сказал: «Почта!». Всем троим в руки упали конверты. Драко прочел свое: оно было от мамы (под псевдонимом Нинель и под печатью Берков). Она в двух предложениях писала, что у них все хорошо и что Марвик ужасно переживает за Гермиону, а весь остальной текст состоял из вопросов, как у Драко дела, и из советов, которых им троим следовало бы придерживаться. Драко со вздохом убрал его обратно в конверт и пообещал себе, что обязательно отправит ответ сегодня же вечером. Пэнси с насмешкой дочитала свое письмо от родителей и тоже его убрала, и тогда они оба посмотрели на Блейза: на нем не было лица. Драко переглянулся с Пэнси: она была обеспокоена. — Блейз? — позвала она, тронув его за плечо. — Что-то случилось? Блейз молчал. — Друг, ты в порядке? — попытался Драко, но тщетно. Тогда Пэнси аккуратно забрала письмо из рук Блейза и пробежалась по строчкам взглядом. Вдруг она ахнула и, прижав руку ко рту, прошептала: — Мерлин… — Да что, черт вас подери, такое? — проворчал Драко, всерьез начиная опасаться. Пэнси, взглядом попросив разрешения у Блейза, передала ему письмо, больше похожее на записку. Драко, не медля, прочел его, и сердце упало куда-то в пятки.«Моли Мерлина о пощаде, если через неделю не согласишься принять темную метку нашего Повелителя».