Волчья преданность

Перед Гермионой стояла непростая задача: нужно было как-то мягко сообщить друзьям, что, приехав к ним на Рождество, это самое Рождество она с ними встретить никак не сможет. Первой её идеей было свалить всё на Полумну, но в таком случае ребята наверняка просто пригласили бы в гости и её. Несмотря на то, что ситуация была довольно щекотливой, девушке было невероятно весело: где такое видано, придумывать хитроумные обманные схемы для того, чтобы провести Рождество не со своими лучшими друзьями, а с вечно угрюмым и злым профессором зельеварения. От одной мысли о том, как абсурдно всё это выглядит со стороны, Гермиона начинала хихикать. В конце концов она пошла ва-банк: своим мелким аккуратным почерком накарябала небольшое послание и, воспользовавшись совой Лавгудов (к ним она заскочила для того, чтобы поздравить с наступающими праздниками и вручить подарки), отправила письмо. Ответ не заставил себя ждать. Вернувшись к «Норе», Гермиона приметила большую пухлую сову, сидевшую прямо у окна её комнаты. Пулей поднявшись наверх, она с восторгом прочла письмо и, натянув самую грустную мину из своего не самого богатого арсенала, спустилась к ребятам, живо обсуждавшим что-то в гостиной. С той же грустной миной (и азартным страхом внутри) девушка протянула письмо Рону, тот с удивлением посмотрел на нее и достал небольшой лист пергамента из аккуратного кофейного конверта: — «Уважаемая мисс Гермиона Грейнджер»… Так, сейчас, — Рон поудобнее перехватил письмо. — «С огромным прискорбием я вынужден просить вас немедленно вернуться в Хогвартс для того, чтобы уладить дела школы»… Гермиона, ты что, прямо сейчас уезжаешь? Мальчишки переглянулись с ошалевшими глазами. — Как он смеет просить тебя о таком? Один вечер, неужели это что-то настолько срочное? — Боюсь, что да, — как можно более скорбным голосом промолвила Гермиона и печально опустилась на диван. — Читай дальше, Рон! — Так… Кхм… Дела школы… А, вот. «Прекрасно понимаю, что своей просьбой порчу вам праздник, и надеюсь, что ваши друзья не будут держать зла на вас или меня. Обещаю, что, хоть дело и неотложное, много времени оно не займёт. С уважением, А. Дамблдор». Настолько возмущёнными Гермиона не видела своих друзей уже очень давно. Однако план прекрасно сработал, что не могло не радовать, и уже через десять минут она стояла в своей комнате, пытаясь выявить в спектре своих грязно-сине-зелёно-серых свитеров самый праздничный и нарядный. Выбор пал на изумрудный крупной вязки, ей показалось, что профессору бы понравился такой цвет, к тому же он неплохо сочетался с её отливающими рыжим волосами. Накинув куртку, она выскочила из дома через заднюю дверь, чтобы остаться незамеченной. Гарри с Роном, пожалуй, поломают головы над таким внезапным исчезновением, но от Дамблдора другого ждать и не приходится. Она мчалась по небольшому полю, громко смеясь, это был самый настоящий побег, и всё сработало. Было около восьми часов вечера, когда Гермиона наконец оказалась у двери заветного дома №14. Какое-то время она провела в единственном магазинчике Оттери-Сент-Кэчпоула, пытаясь найти хоть что-нибудь приличное, дабы не заявляться с пустыми руками. Но всё оказалось тщетно: предложенные подарки казались абсолютно безвкусными, и она отвергала их все без всякого сожаления. В голове крутились самые разные мысли. Как профессор воспримет её появление? Может, он действительно будет ей не рад? Но неловкие сомнения не смогли сломать весёлый игривый настрой, и девушка поднесла маленький кулачок к двери.

***

Раздавшийся стук в дверь заставил Снейпа буквально подскочить: весь день его нервы были напряжены до предела. Он никак не готовился к предстоящему празднику, если это вообще можно было так назвать. Он не собирался играть в порядочную домохозяйку-принцессу, запертую в башне и готовящую своему блистательному спешащему принцу индейку и пудинг. Северус вообще не был уверен, что Грейнджер придёт: одному Мерлину видно, как друзья смогли её отпустить. Приоткрыв дверь, он отметил, что девушка, похоже, выглядит немного лучше обычного: круги под глазами исчезли, на пушистых ресницах осели кокетливые снежинки, каштановые волосы лились аккуратными волнами из-под шапки. А улыбка… Такая тёплая, радостная. Словно Грейнджер счастлива быть здесь. Будь Снейп семикурсником, он бы обязательно влюбился. Как хорошо, что он уже давно не семикурсник. Они немного посидели у камина с кружками имбирного чая, вернувшись к утреннему разговору. Когда от напряжённых мыслей начала побаливать голова, Грейнджер достала книгу, какой-то роман, и, с ногами забравшись на диван и накрывшись пледом, начала читать вслух. Мягкая речь переплеталась с треском сухих поленьев, Снейп просто смотрел в огонь, и пусть он особо не вникал в слова, прочитанные Грейнджер, но они уносили его куда-то очень далеко отсюда. Ему подумалось, что таким и должно быть Рождество: спокойным, уютным, тихим. — Это пианино в углу? Внезапный вопрос вырвал Северуса из задумчивости. Он кивнул в ответ, и Гермиона, отложив книгу, направилась к инструменту. Мягко подняв крышку, она провела пальцем по блестящим клавишам, словно примериваясь, а затем присела на краешек банкетки, поставив аккуратную ножку на правую педаль. Чудесная нежная музыка* разлилась по комнате. Снейп не знал, что это за произведение, но оно было абсолютно прекрасно: такое плавное и лёгкое, словно прямиком из сказки, со сладким привкусом Рождества, который он давно успел позабыть. Северус вспоминал детство, чудесную пушистую ёлку, подарки от матери. Нет, Снейп был вовсе не из любителей поностальгировать, но мелодия отчего-то возвращала его в заснеженные кафетерии, где мать покупала ему, ещё совсем маленькому, горячий шоколад, а по радио шумел новогодний «Щелкунчик». И эти серые картинки, внезапно ставшие цветными, наслоились на сумрачную, покрытую лишь отблесками каминного пламени, комнату, создавая настоящее рождественское волшебство. Он присел рядом, по левую руку, подхватывая несложную гармонию, вторя ей в басу. Краем глаза он наблюдал за Гермионой, глаза её были прикрыты, а голова и грудь покачивались в такт музыке. Казалось, она и сама сейчас где-то далеко, может, тоже видит родителей, а может, любимый праздничный Хогвартс или своих друзей. Прикосновение её тонкого плеча согревало настоящим человеческим теплом, но сама Гермиона казалась абсолютно неземной, словно рядом сидит не одна из сотен его студенток, а невероятное волшебное существо, всего лишь на миг заглянувшее в крохотное тело и полностью завладевшее им. Темп ускорялся, и вслед за ним движения кистей рук Гермионы становились всё более резкими и жёсткими. Её гладкие волосы растрепались и, казалось, излучали энергию, исходящую из инструмента и пронизывающую девушку насквозь. Напряжение достигло пика, чтобы через секунду резко оборваться, перетечь в тихую, спокойную мелодию. На последнем аккорде Гермиона подняла глаза. Они со Снейпом сидели совсем рядом, вплотную, на непонятной старой банкетке, в рождественский вечер. Что вообще могло быть более нелепым? — С Рождеством, профессор Снейп… Пусть это будет мой подарок для вас. Она вновь прикрыла глаза, опустив голову на плечо рядом, так естественно и легко. Он сам не узнал свой голос, когда хрипло произнёс: — Это прекрасно. Но, боюсь, у меня нет ответного подарка. Он видел, как её лицо расплылось в улыбке, доброй и солнечной. — Может, я могу что-то для вас сделать? Время замерло в маленькой сумеречной комнатке, но только не сердца, они бились так громко, так яростно, они жили, они чувствовали, как никогда раньше. Гермиона повернулась лицом к Снейпу, все ещё облокачиваясь на его плечо, и глядя прямо в глаза, почти смеясь, проговорила: — Может быть, можете. Он видел сказочные искорки в её глазах, они заставили его буквально оцепенеть: Снейп никак не мог понять, играет ли это пламя в стеклянных зрачках или разгорается огонь внутри. А может, это отражение его самого?.. — Не нужно быть легилиментом, чтобы понять, что подарить девушке. Она совершенно, абсолютно сумасшедшая, эта Грейнджер. Теперь уже точно нет никаких причин в этом сомневаться. Он слегка наклонил голову, медленно сокращая расстояние, не разрывая зрительный контакт с прекрасными карими глазами. Их губы соприкоснулись так легко, так аккуратно, совсем на мгновенье, но этого было достаточно. Отодвинувшись буквально на сантиметр, он прошептал прямо в её губы: — С Рождеством, Гермиона Грейнджер. Так они и сидели: замерший статуей Снейп, скользящий по клавишам затуманенным взглядом, и Грейнджер, уютно устроившись на его плече, обхватив мужчину руками, замком соединив пальцы. Прикрытые глаза, мерное дыхание и по-прежнему тёплая улыбка выдавали в ней по-настоящему счастливого человека. Они просидели так достаточно долго, пока внезапный громкий хлопок не заставил их чуть ли не слететь с небольшой банкетки. Домовой эльф Хогвартса, страшно извиняясь за беспокойство, передал увесистый куль со всевозможными блюдами и пролепетал что-то про приветствие от «директора Дамблдора», что вызвало неконтролируемое хихиканье Грейнджер. Смерив её непонимающим взглядом, Снейп аккуратно выставил на стол содержимое мешка, с удивлением отметив, что часть блюд была подобрана словно специально для него. Во время небольшого импровизированного ужина, давясь от смеха, Грейнджер рассказала о своём «плане побега», на что Северус лишь многозначительно хмыкнул. Сумасшедшая Грейнджер, ничего нового. Отчасти Снейпа бесило то, что Альбус Дамблдор в курсе, но, с другой стороны, такое внимание от девчонки льстило, так что он решил хотя бы сейчас не заниматься самокопанием и продолжил разделываться с индейкой. Было глубоко за полночь, когда их, хорошенько наевшихся и напившихся, начало клонить в сон. Снейп приготовил кровать в спальне для гостьи, а сам устроился на диване и очень долго не мог уснуть, глядя в крохотные, угасающие клочки пламени, размышляя о том, как стремительно меняется его жизнь, и о том, что он совсем не знает, что с этим делать.