Копозоолухи

Где-то далеко звучало что-то смутно знакомое, переливчатое, не бьющее по слуху, но отчего-то вылезающее на первый план в целом облаке посторонних шумов: скрип дерева, шорох ткани, мерный ритмичный стук и чьи-то приглушённые голоса. Медленно, секунда за секундой, сознание возвращалось в черепную коробку, словно заново осваиваясь в уже привычном теле. Строка состояния на внутреннем экране отображала текущее — не самое лучшее, но и отнюдь не предсмертное — состояние системы, а отчёт о прогрессе регенерации в правом нижнем углу вообще воодушевлял, правда, где-то на уровне подсознания. Само сознание сейчас отчаянно пыталось сосредоточиться хоть на каком-нибудь звуке. Смех. Да, определённо, где-то неподалёку заливисто смеялись дети. Больше двух — это и без всяких анализов ясно. А ещё без всяких подсказок системы ясно, что этот звук — очень приятный. Пожалуй, один из самых приятных. Ещё один приятный звук — знакомый голос — где-то совсем близко, справа над головой. Обеспокоенный, с мягкими нотками нетерпеливости. Джуди. Это точно Джуди, он этот голос ни с чем не спутает. А его имя — Ник. Конечно, не совсем его: он в наглую позаимствовал его у одного из не слишком удачливых кредиторов негласного босса Тундратауна, но тому лису паспортная карточка уже вряд ли пригодилась бы — дела по смёрзшимся трупам в этом районе Зверополиса расследовались редко и из лап вон плохо, — а вот беглому DEX-у — пришлась весьма кстати. И киборг успел так сжиться со своим придуманным образом и биографией, что теперь, когда воспоминания о произошедшем на базе «PredGenetics» потихоньку возвращались, открывать глаза стало страшно. Он никогда не собирался признаваться своим новым друзьям в том, что он такое. И что он делал до их знакомства.  — Ник? — голос Джуди звучал тревожно и воодушевлённо — словно улику отрыла. По ощущениям: Ник этой самой уликой и был, а отрыли его с того света. Система придерживалась куда более оптимистичного мнения: да, до полного восстановления работоспособности ещё регенерировать да регенерировать, но интоксикация инопланетного происхождения нейтрализована, а раны в районе грудной клетки затянулись, и о том свете пока и речи быть не могло. Если не прикажут, конечно. Но приказать такое тут никто не сможет, а хозяин — губы Ника дёрнулись в едва заметной усмешке — уже вообще ничего в этой жизни не сделает. Плеча коснулась мягкая кроличья лапка. Где-то когда-то Ник слышал (наверняка хозяин или кто-то из его друзей сказанули за стаканом контрафактного сакэ — кошмарно зелёного и отвратительного даже на вид), что кроличья лапка у средневековых хищников считалась спутницей удачи, но Ник крепко сомневался, что это работает, если к лапке прилагаются все остальные части кролика.  — Ник?.. — голос Джуди погас: похоже, будто она дёргалась на каждый померещившийся от лиса шорох и эта «ложная тревога» — не первая. Что ж, судя по показателям системы, притворяться мёртвым дальше у Ника уже вряд ли получится, а бросать расстроенную боевую подругу после всех совместных приключений — последнее дело. Ник открыл глаза. Потолок ему определенно был незнаком: низкий, с обнажёнными деревянными балками, — а вот мигом показавшиеся на его фоне серые кроличьи уши — вполне. Уши шли в комплекте с остальной Джуди — обманчиво хрупкой в простой клетчатой рубашке, небрежно застёгнутой поверх майки, с по-прежнему сияющими глазами-фиалками и заразительной — до ужаса хотелось хотя бы усмехнуться в ответ — улыбкой. Кролики всегда были слишком чувствительными, и, как бы ни кичилась Джуди, она не исключение — сразу бросилась на шею, слишком порывисто и необдуманно, любой нормальный раненый зверь от такого уже взвыл бы, а то и преподал незадачливому другу небольшой урок, рефлекторно махнув когтистой лапой. Ник только покорно сжал зубы, переваривая «информацию от рецепторов». Как говорится, заводишь кролика в друзья — учись и обнимашки терпеть.  — Я так рада, что ты пришёл в себя, — искренне, перевалив аж за восемьдесят пять процентов, прошептала Джуди, уткнувшись носом в густую молочную шерсть на шее и немало озадачив самого Ника. Джуди и раньше не проявляла никакого особого страха перед хищником, а сейчас… Неужели, от стресса всё забыла?! Джуди, не дождавшись ответа, недоуменно отстранилась и подозрительно сощурилась: — Что? Ник фыркнул:  — Слишком сентиментальные кролики, — и тут же заработал недовольный удар кулачком в плечо. Чисто символический и до ужаса привычно дружеский. Пока Джуди возмущенно закатывала глаза, не озвучивая своё мнение по поводу видовых стереотипов, Ник стёр с морды даже тень улыбки: — Много я пропустил? Или это такой креативный рай для сорванных боевых киборгов? Крольчиха фыркнула, усаживаясь на край кровати и поджав ноги.  — Вспоминая то, как ты морщился при любом упоминании Малых норок, это скорее ад для сорванных боевых киборгов, — фыркнула Джуди, отводя взгляд. — Ну, а вообще… ты пропустил всё самое интересное и всё самое занудное. Мы арестовали всех выживших заговорщиков в количестве двух штук — пилота и заказчика, ну, который центаврианин, и Роджер полетел к своим коллегам, чтобы уже силами галактической полиции трясти ту центаврианскую лабораторию, с которой удалось связать отравителей. А Дора нашла в серверной, куда только она и сумела прошмыгнуть, центаврианского же жучка: наша защита такой взлом, как оказалось, не видит, — кроличьи уши поникли, но мгновение спустя Джуди слабо улыбнулась: — Перед нашим отлётом расстроенная собственной «уязвимостью и легкодоступностью» Маша собиралась уйти в монастырь и «навсегда покинуть этот жестокий мир, полный подлых обманщиков», но боюсь, с таким вырезом в рясе ни в один монастырь — даже цифровой — не пустят. Ник усмехнулся: Маша была всего лишь увёрткой-отговоркой, способом оттянуть неприятную часть разговора, о чём ясно свидетельствовал бегающий взгляд напарницы. Вздохнув — и прочувствовав в области груди весь спектр тянущей «информации от рецепторов», Ник тихо спросил:  — А что я делаю здесь? Джуди стушевалась, сцепив перед собой пальцы, и процент искренности заметно упал — но всё ещё был выше заданного в DEX-компани минимума, хотя Ник терпеть не мог округлять в большую сторону, как предписывала программа.  — Ну… Ты тут поправляешься.  — Эй, Морковка, не делай вид, что ты глупее, чем есть на самом деле, я все равно тебе не поверю, — лис не без удовольствия понаблюдал, как досадливо поджала губы Джуди: образ наивной крольчихи прокатывал при опросе свидетелей и подозреваемых, но был совершенно бесполезен перед друзьями. — Почему я всё ещё не в офисе DEX-компани? Джуди фыркнула:  — А что, тебе там понравилось бы больше, чем дома у моих родителей? — уши подскочили вверх вмести с гордо задранным носом.  — Просто насколько я помню, капитан не отличался особым сочувствием к киборгам в нашу последнюю встречу, — Ник задумчиво сощурился. Ему вряд ли помог Буйволсон и Накомото: первый был слишком принципиален, со вторым они не слишком сблизились за несколько дней знакомства. Возможно, какое-то участие в спасении сорванного киборга принял Фурнье, но то, каким образом его тайком вытащили с базы и доставили сюда, оставалось загадкой для Ника. Как и то, откуда на кроличьей ферме необходимое для починки киборгом оборудование.  — Сейчас где-то в мире рыдает один Буйволсон, — Джуди фыркнула и, скрестив лапы на груди, с вызовом сощурилась: — Ты что, действительно думаешь, что мы бросили бы своего коллегу и друга умирать? Ты нам всем жизнь спас, если не забыл! В неверии Ник аж на локтях приподнялся, игнорируя мерзкую тянущую боль — приходилось терпеть и похуже, а сейчас подобное маленькое неудобство казалось сущей ерундой. За свою долгую для киборга и мимолётную для нормального зверя жизнь он видел к себе разное отношение: «тупую куклу» ненавидели, игнорировали, равнодушно и в то же время бережливо относили в разряд обычной техники, а «сорванную тупую куклу» — без исключения боялись, и Ник, в общем-то, понимал окружающих. Зная даже четверть способностей сорванной «шестёрки», сам Ник против даже потенциально сорванного кибера без DEX-7 не выходил бы, будь он простым лисом. Джуди по-прежнему сидела, упрямо скрестив лапы и испытующе глядела прямо в глаза. Определённо, когда на кроличьих небесах при рождении распределяли чувство самосохранения, Джуди встала в какую-то не ту очередь. Ник подозревал, что она взамен взяла двойную порцию упрямства, благо все доказательства были на морду. Задумчиво склонив голову, Джуди вдруг устало усмехнулась:  — Балда ты, Ник. Большая рыжая балда. Я с тобой через что только не прошла и бояться спустя столько месяцев не собираюсь, — Хоппс в отместку легонько дёрнула лиса за тёмный кончик заинтересованно трепещущего хвоста и встала. Повернулась к двери и, оглянувшись, добавила: — Пойду звать ребят на чудесное воскрешение. Всё, что оставалось Нику — это восхищённо смотреть ей вслед. С напарницей — да и со всеми коллегами — ему невероятно повезло. Нику вообще невероятно везло в самых хреновых ситуациях, и, кажется, на лисьих небесах при рождении он отхватил тройную порцию удачи.

***

Когда Джуди оказалась уже одна в коридоре, она позволила себе облегчённо вздохнуть, уткнувшись мордочкой в ладони. Десять дней бдения у постели раненого боевого киборга — это не тот опыт, о котором она всегда мечтала, но хуже было даже не медленное осознание, что в голове у твоего лучшего друга есть что-то ещё, кроме мозгов (хотя в некоторых ситуациях Джуди ставила под сомнение и их наличие!..), а наблюдение за тем, как лис почти приходил в себя, впадая в полубредовое состояние. За оковами процессора определённо было живое существо, и теперь Джуди было жутко даже думать о несорванных киборгах. А уж представить, каково это — всё понимать, но не иметь собственной воли даже на вдох, она и вовсе была не в силах.