***
— Я дома, — довольно шепчет брат. Представляю, как он соскучился по дому, по семье, по Питеру в целом. — Я скучал, — Илья нежно обнимает свою жену за талию, нежно целуя её в висок. Всегда удивлялась, как такому парню как Илья, удалось найти такую хорошую жену. В детстве, Илья был не таким пай-мальчиком, каким вы привыкли его видеть. Он всегда был груб с девушками, особенно с не очень красивыми, чего не скажешь о нём сейчас. Он очень толерантный с любыми людьми. В этом и есть его плюс. Ужин проходил в уютной обстановке. Илья рассказывал истории из Германии, связанные как с матчем, так и нет. Как только брат затронул тему отношений ребят, камень весом с тонну упал вниз живота. — Кстати, — Кови откусил кусочек стейка. — Панарин сейчас один, — брат усмехается, а у меня с голове промелькнула искра. — Он же, вроде, с дочкой Олега Валерьевича встречался, — пытаясь поддержать разговор, произносит Николь. А вот сейчас не совсем приятно слышать о том, как Панарин развлекался с дочкой Знарка. — Вот именно, встречался. — А ты, что думаешь об этом, Даш? — что думаю я? Да, я думаю, блять, что эта чёртова Алиса сломала мне всю жизнь. — Молчишь просто, интересно ведь. — Смазливая эта Алиса, — пытаюсь показать, что мне совсем не интересна эта ситуация. — Не более. Илья даже чуть поперхнулся, услышав мой ответ. Ну да, кому я вру? Брат знает всё, что у меня внутри, что я чувствую к этому чёртовому Панарину. Зачем он появился в моей жизни? За какие такие грехи, чёрт возьми. После семейного ужина все разошлись по своим комнатам, только Илья пошёл принимать душ после долгого перелёта. Я прилегла на тёплую постель и закрыла глаза. В голове прокручивала ситуацию в аэропорту. С чего бы Панарину лететь в Петербург? Родственников у него здесь нет, все в Коркино. Хотя, скоро ведь парад чемпионов СКА. Олег Валерьевич и вся его семья будут на чествовании хоккеистов. Скорее всего, Панарин приехал сюда из-за Алисы. Ничего додумывать не надо. — Д-а-аш, — тихо протягивает Илья, заглянувший в мою комнату. — Ты спишь? — Нет, — открыв глаза, отвечаю я. — Заходи. Я быстрым движение из лежачего положения приняла сидячее, похлопывая по месту рядом с собой, чтобы Илья сел. — Ты, наверняка, догадываешься, зачем я пришёл к тебе. — П-Панарин? — невольно зачинаю заикаться, так как сама тема про Панарина мне неприятна, но интересна одновременно. — П-просто ты поп-п-перхнулся, когда я сказала о том, ч-ч-что мне плевать, — изобретите таблетки от заикания, пожалуйста. — Даш, — Илья крепко обнимает меня за плечи, прижимая к себе, — Перестань волноваться. Сейчас я принесу воды, — брат мигом сходил на кухню, набрал ледяной воды, принеся мне. — На, выпей. Илья знал, что я заикаюсь, когда волнуюсь или чего-то сильно боюсь. Это, почти, не проявляется в обычной жизни. Но когда это начинается, то надолго. — Спасибо, — беру стакан воды и отпиваю от него совсем немного. — Раз уж начал, то договаривай, — напоминаю Илье, зачем он пришёл. — Я поговорил тогда с Тёмой, — выдохнув, начинает брат. — Так вот с Алисой его больше не связывает ничего, — твёрдо говорит брат, а у меня в это время мурашки уже покрыли две трети всего тела. — А вообще, будь готова, завтра или после завтра он расскажет тебе всё сам, — выходя из комнаты добавляет Кови и закрывает за собой дверь. Ну и как мне теперь, зная это, уснуть?***
— Ну что, — пытаюсь привлечь внимание детей громким голосом. — Куда пойдём? Сегодня в Питере день выдался тёплым. Светит солнышко и небо без единого облачка, чего, кстати, в Петербурге редко увидишь. Николь и Илья соскучились друг по другу, поэтому, им требовалось немного времени, чтобы побыть вдвоем. Я собрала мелких и отправилась с ними в парк аттракционов. — На ту большую карусель, — произносит Каролина, указывая не самую высокую карусель в парке. — Нет, — твёрдо заявляю я. — Туда мы не пойдём. Как я буду с Евой и и Тёмой на руках? — Я могу с ними сходить, — слышу знакомый опьяняющий голос, который в ту же секунду бьёт по вискам. — Привет. Вот кого я не ожидала увидеть, так это Панарина. Нет, Илья говорил, что он объяснится и все такое прочее, но я не подозревала, что так быстро. — Н-не стоит, — снова заикалась от подступающего волнения. — Они ещё маленькие, чтобы к-кататься на карусель такой высоты, — дети в ту же секунду завопили. Щенячьи глазки Филиппа и Каролины — всегда были моим слабым местом. — Ну вот, — Панарин пожимает плечами. — Дети хотят. Не бойся, они будут в безопасности со мной. — Сомневаюсь, — язвлю я, ставя Панарина в глупое положение. — Ладно, Тёма и Каролина, это Па... Артемий. Он знакомый вашего папы, — на этих словах замечаю, как хоккеист удивительно смотрит на меня, мол «а почему ты не сказала, что и твой знакомый тоже?». — Береги детей, П-панарин! — чуть заикнувшись, даю напутствие я. Дети и Панарин ретировались, а я с Евой и Артемом отправилась на карусель, но более безопасную.***
— Папа, — воодушевленно начинает Филл. — Папа, твой знакомый такой крутой. Он сводил нас на карусель, так ещё и вату купил. — С каким знакомым? — странно, но этот вопрос Илья задал мне, а не Филе. — Пап, — в разговор вмешалась Каролина. — Ну ты чего, Артемий Панарин. А вот сейчас стало неловко. Илья так посмотрел на меня, будто я ему должна что-то невообразимо ценное. — Он сам, — опустив глаза в пол, произношу я. От гнева Ильи меня спас звонок в домофон. Пока живу. Не понимаю, почему брат так категоричен к Панарину? Что плохого он сделал именно ему? Сложно мне понять этих мужчин. — Тебя просили выйти, — вернувшись в гостиную, произносит Илья. — Суженный ряженый, — издеваться и шутить - это семейное. Медленными шагами спускаюсь в парадную. Я уже догадываюсь, кто это. Сегодня днём нам не довелось поговорить. Уходи, прошу, не стой. Я тут один и ты мешаешь думать. Ну, что стоишь застыв, любишь что ли? Хотя, кто такого полюбит? Уходи, нет, я серьёзно. Оставь слова и забирай чувства. Нет, я не хотел, да и скажи, кто знал, что внутри у тебя станет так пусто?Та сторона — Поломанные
— Привет, Даша, — тихим голосом произносит Панарин. Бросаю взгляд на его мощные руки, которые держат огромный букет цветов. — Это тебе, — парень медленно и аккуратно протягивает цветы, внимательно смотря на мою реакцию. — П-привет, — отвечаю, вдыхая благородный запах любимых цветов. — Н-не бойся, у пионов нет шипов. Ещё пару секунд мы смотрим в глаза друг другу, затем я первая отвожу взгляд в сторону. Хватит с меня этих волнений. И вообще, я какая то слишком мягкая с ним, надо бы жестче. — Зачем п-п-пришел? — пуще прежнего начинаю заикаться я. — Давай пройдемся? Это не пятиминутный разговор, — замечает хоккеист. Внимательно смотрю на него, раздумывая, а надо ли оно мне? Надо, только для того, чтобы расставить все точки над «i» и жить спокойно. Одобрительно киваю головой. — Советую тебе надеть что-нибудь потеплее, — Панарин осматривает меня с ног до головы. — На улице собирается дождь. Поднимаюсь в квартиру с огромным букетом цветов. Илюха будет в шоке, я уже представляю его выражение лица, увидев у меня в руках такой букетище. — Ого, — восторженный возглас Николь меня немного напугал. — От кого это такая красота? Поставить в вазу? — девушка забрала у меня букет, ощущая насколько огромный у него вес. — Ну Панарин, — из комнаты выглядывает Илья со своим оценочным комментарием. — Извиняться, так извиняться, — Илья усмехается, убирая руки в карманы шорт. — Ну и? Ты простила? — брат жаждет подробностей, которых нет, пока. — Мы не разговаривали, — безразлично кидаю я, удаляясь в комнату, чтобы переодеться во что-нибудь более тёплое, чем топ и шорты. — Только не допоздна, Катя , — заботливо бросает Илья, ретируясь в зал. — Да, пап, — парирую я, на что Илья усмехается. Забота Ильи всегда была для меня на первом месте. Когда я переехала в Петербург, брат был для меня всем — папой, дядей, дедушкой и так далее. Все взлеты и падения пережил со мной. Николь стала для меня второй мамой, и я это ценю. Чёрная водолазка, тёмно-синие джинсы и чёрные пумки — лук на сегодняшний вечер. Слишком красиво одеваться — смысла нет, да и не для кого. Все мы прекрасно понимаем, что эта встреча с Панариным — просто встреча, чтобы обсудить дальнейшую жизнь, а не свидание. — Ты красивая, — замечает Панарин, как только я вышла в парадную. — В прочем, как и всегда. — а ты, как и всегда, нагло врешь, причём, даже не краснея. Я мило улыбаюсь и выхожу из подъезда, тем самым, беру инициативу в свои руки. Панарину ничего не остается делать, как выйти за мной на улицу. Вечерний Питер... Как я скучала. Безусловно, в Кёльне тоже красивые закаты, но закаты Петербурга несравнимы ни с чем. — Хотел спросить, — голос Панарина заставляет меня немного подпрыгнуть от неожиданности. — Почему ты заикаешься? — Панарин, серьёзно? То есть, когда мы были в Германии — тебя это не волновало, а как приехал в Питер, так интерес прям прожигает мозг. — Тысячный раз рассказываю, — закатываю глаза от недовольства. — Когда я сильно волнуюсь, начинаю заикаться. Это происходит не всегда, только в моменты, когда я нахожусь, скажем так, не в своей тарелке, — пожимаю плечами, продолжая идти вперед по набережной. — Точно, — выдает хоккеист. — Когда ты впервые появилась у нас в раздевалке после матча со Шведами, ты тогда сильно заикалась. Теперь понятно почему, — улыбку Панарина не сможет погасить никто. — Мы пошли поговорить, — перевожу тему я. Болтать о ерунде, конечно, хорошо, но мне этого совсем не хочется сейчас. — Начинай, я тебя слушаю. Панарин останавливается и облокачивается на железное ограждение. По нему видно, что тема эта — не очень приятно, как, собственно, и мне. Но с этим ничего не поделаешь. Ходить с недосказанным — ни есть хорошо! — Начну с того момента, когда я вместе со Сборной уехал во Францию, не писал и не звонил тебе ни разу, — сердце колотится в бешеном темпе. Ненавижу. — Так вот, я пытался сосредоточится на игре, нам важна была победа в этом матче. Я себя не оправдываю, ни в коем случае, наоборот, я мог бы позвонить и ты поддержала бы меня, как никто другой, — Артемий внимательно всматривается в мои глаза, в которых мелькают отрывки тех событий, вспоминать которые без слез просто невозможно. — Я прошу у тебя прощения. Дальше, — парень набрал воздуха побольше и продолжил. — После матча с Чехией, Кузя мне сказал, что ты видела, как я и ..., — на этом моменте Панарин замялся, ну так ещё бы. — Вот тут я хотел бы объяснить. Эта чёртова Алиса поджидала меня у раздевалки, когда я вышел, дабы пойти к тебе. Шипачёв сказал, что ты была на матче, я вышел из раздевалки, а тут она, — что-то мало верится мне. — Она просто взяла и поцеловала меня, — Артемий виновато опускает глаза в пол, видимо, чувствуя свою вину. — Видимо, в этот момент ты и увидела это всё. Я рванул за тобой, но так и не смог найти тебя... Прости меня, чёрт. Все эти дни я сам не свой. — Панарин, — стараюсь не показывать слёзы, которые готовы хлынуть из моих глаза. — Ты серьёзно думаешь, что я поверю в твои бредни? — всё, что я так давно держала у себя внутри, хлынуло наружу. — Ты серьёзно думаешь, что я поверю в то, что здоровый мужик двадцати пяти лет не смог уйти от хрупкой модели? — срываюсь на крик. — Ты снова хотел довести меня? Ву-а-ля, у тебя это получилось! А теперь, иди к чёрту! — разворачиваюсь и бегу, куда глядят глаза. Я не могу вынести это. Просто не могу. — Даша, — слышу, как Панарин срывается на бег, видимо, пытается догнать меня. — Даша, да постой ты! — парень догоняет и прижимает меня к себе. — Я знал, что ты не поверишь в это. Люди всегда не верят в правду. Ложь сладка, правда горька, с этим ничего не поделаешь. Я клянусь тебе, я и Алиса — мы не будем вместе, потому что мне нужна ты! — с этими словами, хоккеист отпускает меня и отворачивается в сторону реки. Слезы идут градом по моим щекам. — Почему ты просто не можешь поверить мне? Я, разве, когда-то врал тебе? После нашей с тобой ночи я ни о ком другом даже думать не могу, и не хочу, — парень пытается успокоится. — Ты просто не представляешь, как мне было больно всё это время, — вытирая слёзы, произношу я. — Дай мне шанс, — Панарин поворачивается и медленно приобнимает меня за талию. — Я клянусь, ты будешь самой счастливой! Сложно поверить в это всё... Мне надо подумать.