По следам памяти (раб. назв)

      Если вы хоть раз в жизни слышали такие слова, как «сталкеры» или «Зона Отчуждения», то вполне сможете представить, где она находиться. Если нет, то я вам подскажу. Зона отчуждения находится на территории Украины, северней города Киева.       Я родилась в Припяти, но после катастрофы на Чернобыльской Атомной Электростанции, переехала в новообразованную систему небольших поселений и блокпостов, находившихся на границе «Зоны», которая успела распространиться тогда на 30 километров от самой станции. Но и здесь не получилось задержаться надолго. Из-за непонятной деятельности в пределах ЧЗО, произошёл «сверхмощный взрыв», как потом его назвали «сверхмощный выброс». Этот выброс привёл к большим потерям со стороны, как военных, так и гражданских. Я не очень хорошо помню первый взрыв. С него и началось моё приключение, которое продолжается до сих пор. Но если бы мне сказали, что моя жизнь кардинально изменится после второго, то я бы ему ни за что не поверила. Но не будем забегать вперёд и пойдём по порядку. И так, вот как всё началось.       С ближайшего блокпоста донёсся треск артиллерийского огня и взрывы противопехотных растяжек. Вскоре после первых взрывов, военные стали поднимать вертолёты. Такие перестрелки здесь были не редкостью, но военные никогда не поднимали вертолёты. Это было немного странно. — Что-то военные расшумелись, — сказала я, взглянув в окно. Я жила в доме своей знакомой, тёти Люси, которую я называла «бабушка Люся». Она была женщиной в почтенном возрасте, но довольно бодрой. Самостоятельно вела хозяйство, любила погулять вечером по лесу, что находился неподалёку от дома. А когда меня привезли вместе со всеми эвакуированными детьми, она взяла надо мной опеку. Баба Люся вырастила меня, научила выживать в лесу и охотиться. По сути, мы жили независимо от остальной части поселения. Овощи и фрукты выращивали на огороде за домом, за мясом я ходила в лес, а воду мы брали из колодца.       Сам же дом стоял на окраине поселения, почти у самого леса. В одно окно, которое выходило в сторону деревни, был виден блокпост. Я любила смотреть на военных, которые ценой своей жизни защищают нас от враждебных порождений Зоны. — Да, наверное, сталкеров снова гоняют. И что им всё неймется. Проговорила баба Люся, смотря в окно. А бой всё набирал обороты. За все 19 лет, я впервые услышала такое странное слово «сталкеры». Хотя шумиха на блокпосте поднималась не впервые. Интересно. — А кто такие, эти … ну…сталкеры? - с интересом спросила я. Баба Люся взглянула на меня, потом посмотрела в окно. Довольно долго она глядела на блокпост, будто о чём-то задумалась, а потом резко ответила. — Что именно ты хочешь знать?       От неожиданности я аж подпрыгнула, но не успев толком собраться с мыслями, я начала быстро тараторить. — Ну… - начала я, - что это за мутанты… и зачем они лезут через периметр сюда? Что им здесь нужно?       В нашем городке ходили слухи, что за периметром водятся всякая мутировавшая флора и фауна, но толком, как она называется знали лишь немногие. Я слышала от некоторых военных несколько названий, только названия чего именно это было, я не знала. Пока не знала, но хотела выяснить. — Так, притормози, давай по порядку, - сказала баба Люся, прерывая нескончаемый поток вопросов, — Сталкеры - это не мутанты, а такие же люди, как и мы. И они не лезут за периметр, а возвращаются домой… — Как это, возвращаются домой? — перебила я свою тётю. — Они, что же, где-то здесь живут? Но ведь до ближайшего крупного города достаточно далеко. И уж если они идут в тот город, то почему именно через этот блокпост? — Ну, некоторые из них живут неподалёку от нашего городка. — А, то есть, любой живущий по соседству человек может быть сталкером? — воскликнула я. — Это же замечательно! — Нет, они не живут в городе. — опустила меня с небес на землю баба Люся. — Они живут отдельно. — Живут отдельно?! А далеко? — вновь задала я свой вопрос.       Это же прекрасно если у нас в городе или около него живут сталкеры. Они-то смогут рассказать о себе поподробнее, а может и отвести в Припять. — Некоторые живут недалеко. — перебила меня бабушка. — Они не любят большое количество людей. У них свои принципы жизни. Я улыбнулась и подошла к окну.       И впервые увидела прорыв. Блокпост, который находился только что передо мной, исчез, на его месте образовалась огромная дыра из колючей проволоки. Одна из наблюдательных вышек покосилась от взрыва. — Бабушка, блокпост, он исчез! — закричала я, пытаясь перекричать нарастающий грохот, от которого стены здания заходили ходуном. — Надо собирать рюкзаки и уходить, — сквозь грохот прокричала бабушка Люся.       Я пулей бросилась в кладовку и достала два больших армейских рюкзака. Один отдала бабушке, а второй стала собирать сама. Также в доме я нашла довольно длинную верёвку, нож, дробовик и несколько коробок патронов к нему. Бабушка Люся достала спички, кое-что из медикаментов и несколько банок с консервами. Это всё мы сложили в рюкзаки. Надев на себя тёплую одежду и налив питьевой воды в бутылки, мы были готовы идти в путь. — Вроде всё! — крикнула я.       Тем временем грохот на улице нарастал. По звукам, которые были слышны за стенами дома, было ясно, что бой набирал обороты. Мимо дома в сторону поста промчались два бронетранспортёра. Я повернулась к бабушке, чтобы рассказать о военном транспорте и увидела, что она плачет. Я подошла к ней и приобняла за плечи. — Всё готово. — повторила я.       Баба Люся вытерла слёзы и посмотрела на меня. — Тогда надо идти, — сказала бабушка и попыталась улыбнуться.       Она улыбалась, но глаза её по-прежнему оставались печальными. Мы двинулись к выходу из дома, который уже начал рушиться. Я шла за бабушкой и восхищалась ею. Подавленная, но не сломленная, эта женщина уверенно шла вперёд и ни разу не обернулась, как будто всё то, что произошло 2 минуты назад, уже забытое далёкое прошлое, которое лишь изредка напоминает о себе. Меня это удивило. Ведь она жила здесь всю жизнь, ещё до катастрофы на Чернобыльской Атомной Электростанции. И дать волю чувствам было бы логично.       Когда после первого взрыва город Припять стали эвакуировать, детей стали вывозить в первую очередь. Мне был год, когда меня забрали и увезли за границу, так сказать, карантинной зоны. Взрослых вывозили потом. Всех спасённых разместили в небольших городках вдоль образовавшегося военного кордона. Я стала жить со своей бабушкой, по имени Люся. Она вырастила меня. Через месяц после моего приезда, когда мы стали искать моих родителей, нам сообщили, что из-за повышенного уровня радиации их не смогли эвакуировать. Они говорили «жить дальше и всё забыть» для этого когда-то процветающий город был закрыт, а все оставшиеся там люди объявлены либо погибшими либо смертельно облучёнными. Но я в это не верила. Это всё было ложью. Они бросили людей умирать, а чтобы у остальных не возникло вопросов, закрыли город. Даже военные не знали, что теперь происходит на закрытой территории. Спасенных убеждали в том, что сделали всё возможное для эвакуации как можно большего количества людей. С тех пор я пытаюсь узнать, что случилось на самом деле. Пытаюсь вернуться туда, хоть и не помню дороги. Да и вообще, за блокпост не попасть. Ну и пусть. Когда-нибудь я найду способ попасть в Припять, это моя цель и я её добьюсь.       Но сейчас надо выбраться отсюда. Бабушка жила в посёлке недалеко от городка, куда эвакуировали людей. Узнав о том, что среди спасённых есть я, приехала и поселилась со мной. Но мы не знали, как всё обернётся. Я думала, что через блокпост нельзя пройти без специального пропуска, но я ошибалась. Когда мне было 12, я увидела человека, который перерезал проволоку в ограждении правее блокпоста. Пролез в получившийся проход и побежал в глубь Зоны. В предрассветных сумерках рассмотреть его не удалось. И с того самого момента у меня затеплилась надежда, и появился шанс узнать правду. Но с тех пор я его больше не видела. Мне пришла в голову мысль, рассказать о том, что видела бабушке Люсе и узнать, что это за человек и куда он бежал, но она либо не отвечала, либо переводила тему. Я чувствовала, что она что-то знает, но старательно пытается скрыть это от меня. Ладно, пора вернуться в реальность, а об этом я подумаю позже, сейчас надо выбираться из деревни и думать, что делать дальше. — Пойдём, — тихо сказала я, и помогла бабушке Люсе одеть рюкзак. — Ты права, — сказала она тихим и хриплым от слёз голосом. — Пора уходить.       Мы вышли из дома и пошли в сторону густого леса. С каждым шагом наш маленький отряд углублялся в лес, с каждым шагом удалялся от деревни. И я удивлялась стойкости бабушки Люси. Несколько минут назад на её глазах был разрушен мир, в котором она жила всю жизнь. А сейчас она целеустремлённо шла вперёд и ни разу не обернулась. Мы шли всё дальше в лес и скоро перестали слышать грохот выстрелов и взрывов с блокпоста.       Углубляясь в чащу, мы погружались в тишину и спокойствие, и я задумалась. Вдруг что-то странное, в поведении бабушки заставило меня выйти из задумчивости. Баба Люся то и дело стала останавливаться и осматриваться, будто думала, что за деревьями и кустами кто-то прячется и следит за нами. Но убедившись, что всё в порядке, продолжала идти вперёд. По её внешнему виду можно было сказать, что она абсолютно спокойна, но это было не так. Она была напряжена и постоянно оборачивалась, как будто боялась, что я отстану. Но я шла за ней след в след и никуда не сворачивала. Баба Люся снова обернулась, в её глазах была тревога и беспокойство, но найдя меня взглядом она улыбнулась и, отвернувшись продолжила идти по неизвестной мне тропе, удаляясь от блокпоста и нашей, когда-то уютной, деревушки.       Мы продолжали свой путь по лесу, и я вспомнила, что у меня есть несколько вопросов к моей бабушке. И я решила начать мой маленький допрос. — Бабушка, а чьи в доме были дробовик и остальное снаряжение? — неуверенно спросила я.       Я боялась обидеть её этим вопросом и уже через секунду вообще пожалела, что задала его. Но к моему удивлению бабушка спокойно начала: — Мой муж, твой дед, был сталкером. Но однажды уйдя в Зону, он не вернулся. А все эти вещи мне принёс его напарник и ученик. — Напарник? Я думала такие люди… ну сталкеры, ходят поодиночке. — Нет, они ходят группами от двух до шести и более человек, но есть и такие, единомыслящие люди, которые объединяются в банды или группировки. Но мне кажется, что никто тебе не расскажет о Зоне лучше, чем сам сталкер, — сказала бабушка и улыбнулась. — То есть… сейчас мы идём к какому-то сталкеру? — не унималась я. — Да. И пожалуйста, подожди пока пойдём до места. Там ты сама всё поймёшь и сможешь получить ответы на интересующие тебя вопросы. — Честно? - спросила я и, улыбнувшись, состроив по-детски наивную мордочку, посмотрела на бабушку. Я хотела, чтобы у неё поднялось настроение, и она ненадолго забыла о грустных событиях этого дня. И, кажется, у меня получилось. Ну… по крайней мере показалось, что её голос повеселел. — Честно, — ответила она и расплылась в улыбке.       И от этого мне стало немного теплее и спокойней на душе. Мы продолжили идти по лесу, уходя всё дальше и дальше в чащу. Я уже ни о чём не расспрашивала, зная, что в конце пути я смогу узнать ответы на все вопросы. И впервые за всю жизнь, мне наконец-то выпал шанс узнать правду, о своём городе и, если получится попасть туда, увидеть всё своими глазами.