***
— Юри, подъем! Голос Пхичита раздражает, хочется бросить в него что-то, но парень не может нащупать рядом с собой ровным счетом ничего. Можно, конечно, открыть глаза и поискать какую-нибудь безделушку и кинуть ее в горланящего друга. Или же бросить подушку, но Юри не готов жертвовать ни своим сном, ни своей подушкой. — Звонил Джей-Джей, — голос Чуланонта слышится очень близко, он ставит что-то на прикроватную тумбочку, и Кацуки тут же чувствует запах кофе, — и он ужасно недоволен. Брюнет открывает глаза, его друг выглядит слегка потрепанным, но в целом неплохо. Сам же бывший фигурист, наверное, смотрится куда хуже. Поспали они оба около трех часов, Кацуки итого меньше, так как мысли о том полицейском прочно засели в голове. С одной стороны, ему хотелось бросить все, найти этого мужчину и просто всю оставшуюся жизнь незаметно наблюдать за ним. И Юри и правда мог оставить криминальный мир ради этих глаз аквамаринового цвета, ради серебристых волос, которые определенно неприлично мягкие на ощупь. Он смог бы устроиться в какую-нибудь кофейню рядом с работой полицейского, и просто бы любовался им, когда тот заходил за кофе или выпечкой. Мужчина бы улыбался ему и благодарил за собранный заказ, а Кацуки бы, робко улыбаясь, в ответ желал ему приятного дня. Это была бы идеальная жизнь для бывшего фигуриста, однако есть одно «но»… Юри преступник. — Юри, ты меня вообще слушаешь? — Пхичит на удивление точно всегда подмечает, когда его друг уходит в мир мечтаний. — Слушаю, — брюнет трет лицо и садится на кровати, неуклюже тянясь за кружкой. — Не ври. — Не вру, — парень морщится, делая первый глоток бодрящего напитка. — Ну и что я тут рассказывал? — Что Джей-Джей очень недоволен. — Ну это было самое начало, а дальше? — Чуланонт скептически поднимает одну бровь. Кацуки на мгновение задумывается. — Ладно, хорошо, я не слушал, — он делает еще пару глотков невкусного кофе. — Но в любом случае главная суть в том, что Джей-Джей недоволен, так? — Так, но есть еще одна новость, — Пхичит поднимается со своего места. — Из-за того, что мы вчера наделали так много шума, он сказал залечь на дно. — В смысле? Юри довольно часто тупит, но по утрам уровень непонимания происходящего у вора граничит на критической отметке. Чуланонт уже даже не бесится, а порой его это и веселит. — В смысле должны остаться тут еще на неопределенное время, — таец направляется в сторону кухни, но от крика друга буквально подпрыгивает на месте, чуть не выронив кружку. — В смысле?! — брюнет вскакивает, путается в одеяле и в итоге выливает кофе на кровать. — Черт! Пхичит глубоко вздыхает и считает мысленно до десяти. — Смотри, мы с тобой заселились сюда около недели назад, так? — Так. — И тут неожиданно, — к последнему слову он рисует пальцами кавычки в воздухе, — неподалеку грабят магазин. — И?.. — И тут мы неожиданно сваливаем, сразу же после преступления. Наводит на мысли, согласись. Кацуки немного потупил взгляд, мокрое пятно на одеяле неприятно холодит кожу, но осознание того, что им еще нескоро предстоит уехать, прибивает к месту. Этой ночью, когда они ворвались домой с осознанием того, что копы могут нагрянуть в любой момент, награбленное пришлось прятать чуть ли не в трусы. Изначально, конечно, около черного входа должна была дежурить машина, но из-за оцепления квартала ее так и не удалось пригнать. Пришлось бежать через канализацию, благо Юри заранее просмотрел все карты, включая ее. Полицейские, как и ожидалось, нагрянули через несколько часов, но они были настолько усталые, что обошлись лишь короткими опросами. — А что делать с часами и украшениями? Копы еще долго тут кружить будут. И бывший фигурист боится только одного: что одним из полицейских, пришедших чтобы еще раз опросить всех, может оказаться тот, с которым он столкнулся вчера. И он определенно его узнает, так как японец конечно же не надел маску. Вообще Кацуки терпеть их не может. Мало того, что его заставляют на заданиях носить линзы вместо очков, так еще и эта чертова маска. Кто вообще придумал надевать на себя плотную ткань с дырками? Брюнет после них покрывается прыщами. Поэтому всегда, как только он расправляется с камерами, он тут же снимает ее, однако до вчерашнего вечера проблем с этим у него не возникало. — Джей-Джей обещал в ближайшие дни решить эту проблему, — таец практически уже вышел из комнаты, но резко тормозит и стоит так некоторое время, будто решаясь или боясь что-то сказать. — Юри, скажи честно, ты же вчера был в маске? Конечно же, его лучший друг знает о том, что бывший фигурист снимает этот чертов кусок ткани, как только появляется возможность. И естественно он рассказал о том, что столкнулся с полицейским. — Конечно, Пхичит, я же не дурак, — и хорошо, что напарник стоит к нему спиной, потому что лицо у брюнета совсем не убедительное. — Хорошо, — Чуланонт заметно расслабляется, — я пошел готовить завтрак. Как только дверь за ним закрывается, Юри со вздохом откидывается на подушки. — Нет, Пхичит, я не дурак, я самый настоящий кретин.Часть 3
28 июля 2017 г. в 15:31
Виктор удерживает Юри коленом на асфальте, в это время вызывая подмогу. Надо же его как-то довезти до полицейского участка. В машине его потряхивает, то ли от волнения, то ли от возбуждения. Мужчина сильно прикусывает губу, силясь не овладеть фигуристом прямо в транспорте. Доехав до полицейского участка, они с коллегой начинают оформлять преступника. Где-то фоном звучит довольный голос Якова, расписывающий Никифорову похвалы за поимку преступника. Когда же, наконец, Мила Бабичева отдает им все бумажки, Кацуки тут же закидывают в кабинет с камерами видео наблюдения и камерой для допроса.
— Ну что, приступим к допросу? — с энтузиазмом спрашивает Виктор своего коллегу.
Хотя на самом деле полицейский думает совсем о другом. Желание трахнуть парня прям тут на столе, прямо сейчас… Пусть на камеру, пусть Крис видит, все равно. Мужчина снова закусывает губу. Он удивляется сам себе, так как очень давно и так сильно никого не хотел так как этого парня.
— Ты серьезно? В два часа ночи? — недовольно отвечает напарник. — Если хочешь, начинай один, ты же справишься? А я пока навещу Кэтрин, — а это означает, что Виктор и Юри в полицейском участке остаются абсолютно одни на всю ночь. Пора поиграть в плохого полицейского.
Виктор входит в кабинет стремительно и громко, этим самым напугав Юри. Он был пристегнут наручниками к столу. Беззащитный и не уверенный в своем будущем.
— Давай так, — начинает Виктор, — ты мне все рассказываешь на кого работаешь, как долго, и мы расходимся мирно.
— Или же я не буду говорить, пока сюда не приедет мой адвокат, — Юри пытается держать каменное лицо, всем видом показать, что не боится Виктора, и это почти ему удается. Почти…
— Тебе грозит статья, в которой говорится, что тебя посадят за крупный грабеж на пять лет, ты хочешь себе такой участи? — Виктора начинает выводить эта ситуация, он ставит руки на стол и приближается своим лицом к лицу Юри.
— Я не буду разговаривать без своего адвоката, — Кацуки истекает потом, и с каждым разом фраза звучит неувереннее.
— Не выводи меня, я пытаюсь пойти с тобой на контакт, пытаюсь помочь тебе…
— Я ни слова не скажу без своего адвоката. Ваши камеры все записывают.
— Серьезно? Сейчас два часа ночи, и, поверь мне, о камерах я позаботился в самом начале, — с ехидной ухмылкой на губах произносит Никифоров. — Юри, сколько я буду тебя упрашивать, это же в твоих интересах. Не в моих, в твоих! — полицейский делает ударение на это предложение. — Сказать всю правду и уйти с условным наказанием. Смотри как заманчиво, а самое главное, все будет честно. Я могу за это поручиться.
— Я не буду ничего говорить без своего адвоката.
Никифоров будто взрывается изнутри.
— Упертый баран, — терпение Виктора лопается, — сейчас я покажу тебе адвоката, сейчас ты у меня все скажешь, — от злости он начинает говорить по-русски.
Виктор берет ключи от наручников и быстро расстегивает одно запястье. Свалив парня со стула, он пристегивает его к батарее. От неожиданности происходящего Юри ведет себя словно марионетка в руках злого кукловода. Японец смачно проезжается спиной по батарее и начинает шипеть от боли, но Никифорова это только заводит. Он ногой переворачивает преступника на живот, рукой поднимая его бедра.
— Что происходит? — кричит Юри.
— Показательное выступление, преступление и наказание, — Виктор быстро снимает брюки с преступника. — Какое название тебе нравится больше?
Виктор теряет голову, он буквально не может дышать из-за возбуждения. Вся эта игра в плохого полицейский сносит крышу. На столе, так кстати, оказывается дубинка, полицейский берет ее, задумчиво переводя взгляд с нее на задницу брюнета и обратно. Он подходит к Кацуки и садится на корточки. Парня трясет, Никифоров видит это отчетливо. Мужчина мягко оглаживает ягодицы Кацуки, проходится пальцами по анусу японца. Преступник издает слабый вздох. Виктор смачивает пальцы слюной и резко проталкивает их в преступника, не встречая должного сопротивления.
— Ты будешь говорить или нет? — он хватает Юри за волосы и тянет на себя.
— Я буду говорить только в присутствии своего…
— Все ясно, — и Виктор резким движением вводит дубинку в анальное отверстие Юри.
— Адвоката… — шепотом произносит японец.
Виктор начинает плавные движения, доставляя преступнику удовольствие, это видно по пульсации полового члена и яичек. Виктор сам получает непреодолимое возбуждение.
«Я хочу, чтобы ты был ближе, чтобы ты касался моего тела», — думает Виктор и так же резко вывел дубинку. Возбуждение словно белой пеленой застилает разум и глаза Виктора. Он все так же грубо держит Юри за волосы, еще чуть-чуть и он вырвет целый клок. Русский пытается одной рукой расстегнуть ширинку и вскоре это получается — он вырывает собачку с молнии. Когда член оказывается на свободе становится легче, ничего не мешает исполнить наказание. Виктор вновь увлажняет своей слюной разработанный анал Юри и привстает с колен чтобы удобнее было вводить член. Резкое движение и… Виктор не сумел войти, он столкнулся с сопротивлением.
— Я готов говорить, — хриплым голосом сказал японец, но было слишком поздно, Виктор совсем потерял контроль над собой. Еще одно резкое движение и японец не выдерживает напора, он внутри, такой твердый, словно и не вытаскивали дубинку.
И Никифорову, и правда, наверное, никогда не было так хорошо. В голове образуется какой-то вакуум, а мысли смешиваются в кашу. Но тут происходит то, что обрубает все удовольствие мужчины. Кацуки спокойно отстраняется и легко скидывает с себя кольцо наручника. Затем так же непринужденно встает, натягивает штаны и направляется к выходу. Виктор смотрит на это все такими глазами, будто это его сейчас насиловали дубинкой, а не японца.
— Я же сказал, что все расскажу, — холодно говорит вор.
— Нет, Юри, подожди! — кричит Никифоров, резко садясь, тут же осознавая, что находится в собственной квартире.
В углу комнаты сидит Маккачин, недоверчиво смотря на хозяина. Мужчина переводит взгляд на часы, висящие над телевизором. Половина девятого, в принципе он не плохо поспал. Но обычно он чувствует себя хоть и относительно, но выспавшимся, а сейчас усталость, кажется, не отпустила совсем. Виктор просыпается еще более разбитым чем был.
— Твою мать, — полицейский запускает пальцы в волосы, сильно сжимая их, — Никифоров, ты что-то рано начал сходить с ума…
Мужчина всегда был впечатлительным, порой даже слишком. После первых настоящих заданий с выстрелами, кровью и трупами, он не мог уснуть нормально пару дней. А когда все же уставший организм «отрубался», то снились полицейскому лишь непроглядные ужастики. Однако насилие преступника… Да, определенно такое Виктор видит впервые в своем сне.