Замерзающее пламя

Микроавтобусы уже выстроились вереницей, стражи собрались, но в запасе оставалось целых двадцать минут. Ганс метался, проверяя детали, раздавал приказы. Осматриваясь, я заметила Дмитрия, беседующего с дампиром в возрасте немного поодаль. Не скажу, что была рада его видеть, наоборот, снова прониклась отвращением к власти. — Ты мог бы и не ехать. — Я подошла, когда его знакомый удалился. — Ты уже однажды отдал жизнь за мороев, имеешь право на отпуск. — Жестоко посылать его в бой, когда после прошлого он ещё толком не ожил. Хотя что уж там? Как будто им есть до нас дело. — Если уж и рисковать чьей-то жизнью, так лучше моей, — бесцветно ответил Беликов. — Твоя жизнь не менее ценна, чем любая другая. — Я заглянула Дмитрию в глаза, чтобы он мог не только слышать мои слова, но и видеть мою убеждённость в них. — Не позволяй чувствам затуманить себе разум: не забывай, кто я. — Я видела тебя с клыками и красными глазами и знаю, ты и он два совершенно разных человека. — Он собирался ответить, но я перебила, понимая, что пробудить в нём здравый смысл невозможно. — Ладно, хватит. Лучше скажи мне, откуда ты знаешь Рэнда Ивашкова. — Он слегка отвернулся и поджал губы. — С чего ты взяла, что мы знакомы? — Видела, как вы хорошо проводили время вместе. Он замолчал, а потом смерил меня тяжёлым взглядом, словно проверяя надёжна ли я. Момент затянулся, и я занервничала. Вдруг нет? А ведь когда-то Дмитрий в этом не нуждался: просто знал, что может мне доверять. Чужая душа — потёмки. В тысячный раз задалась вопросом, что же творится у него внутри. — Он мой отец, — наконец мрачно и едва слышно произнёс дампир. — Что? — воскликнула я, не сдерживая эмоций. — Роза, Роза, успокойся… — резко перебил он меня, чуть вскинув руки. Но я не могла успокоиться. Я довольно много знала о Дмитрии, чтобы ему пришлось либо дружить со мной всю жизнь, либо убить. Но это! Я покачала головой, забавляясь тому, как этот мужчина умудряется снова и снова удивлять меня. — Он тебя узнал? — Не думаю, что он меня видел. — Ну да, Дмитрий же держался за его спиной. — Только не надо об этом никому говорить. — Почему? — Но я его совершенно не слушала, занятая своими мыслями, и приходила в всё больший шок. — Так значит, ты племянник Натана. Господи, и двоюродный брат Адриана! Внучатый племянник Татьяны! — А ведь эта сука держала его в клетке и думала, убить или помиловать! — Роза! — строго прикрикнул он, это отрезвило. Я вздохнула, в конце концов, я уважаю его личное пространство. — Зная Рэнда, могу предположить, что половина дампиров — внучатые племянники королевы, ему плевать и на своих детей, и на женщин, вверивших ему сердца. — Я могила, ты знаешь. — Некоторое время мы простояли молча, потом я завела тему, на которую давно собиралась с ним поговорить. Это было важно, а кто, если не я? Хотя, может, Таша тоже пытается вправить ему мозги (грубо, но иначе не скажешь). — Кстати, о твоём семействе. Ты домой собираешься? — Он снова отвёл взгляд, но по-другому, явно, уже думал об этом сам. — Послушай, товарищ, я поняла твою позицию, — я старалась говорить как можно мягче и при этом разумнее, — ты не хочешь своим присутствием причинить вред дорогим тебе людям. Но ты дорог им не меньше, чем они тебе. Они твоя семья, и они сами должны решать, принять ли тебя, нужен ли ты им в их жизни. Не считаясь с их мнением, ты пытаешься защитить не их, а себя. Это эгоистично, Дмитрий. Этот выбор — их прерогатива, и, как бы хреново тебе не было, ты не вправе её у них отнять. — По шумному выдоху и переменившемуся выражению его лица, я поняла, что он признает мою правоту. — Если хочешь, могу поехать с тобой в качестве группы поддержки. — Он выгнул бровь: услышал игривые нотки в моем голосе. — Душу Дьяволу продам за Алёнину стряпню. — Уголки его губ не дрогнули, но я чувствовала, что он улыбается. — Вот видишь! А говорил, разучился любить! Их ты по-прежнему любишь. И ушла, оставив Дмитрия один на один с этой мыслью. Может быть, она подтолкнёт его двигаться дальше не со мной, но ради них. Мы остановились за милю от «Мирабель», чтобы заранее не привлечь внимание стригоев, и разошлись в соответствии с планом. Ещё во Дворе Ганс распределил всех на три отряда, взявшие на себя по одному из входов в гостиницу: парадный (его он присвоил себе), служебный и наш — лестница на второй этаж с боковой части здания. Я оказалась под руководством стража Галински — женщины средних лет, блондинки, с короткой стрижкой и скорее мужским телосложением, но приятным голосом. Для комфорта гостей все окна «Мирабель» были заблокированы ставнями, и мы могли рассчитывать на эффект неожиданности, конечно, если быстро и аккуратно избавимся от стоящих на стрёме. По мере приближения спешка и готовность действовать сменились страхом, за последнее время я успела отвыкнуть от потрясений. Накатила характерная тошнота, показалась первая тёмная фигура. Страж Галински, шествующая во главе, метнулась вперёд, стригой успел развернуться и дернуться в попытке начать драку, но женщина молниеносно нанесла удар в сердце. Я тут же пометила её в списке безусловно уважаемых людей. Больше никого не было, мы вошли внутрь. Страх отступил, как только на меня накинулся первый стригой. Я даже не успела рассмотреть его, позволила страсти и инстинктам завладеть и управлять собой. Словно безумная совместная пляска огня и языческих демонов, я влюбилась в это чувство: только драка, только азарт, только выплеснутые наружу эмоции. Отдушина. Панацея. Не знаю, скольких я одолела, двух или трёх, с последним мне помогли, вогнав кол ему в спину. Я оглянулась: на полу лежали тела теперь уже окончательно мёртвых вампиров. Почему так мало? Страж Галински махнула рукой и мы начали спускаться вниз, если отбить второй этаж оказалось так просто, значит на первом сейчас жарко, как в аду, но наткнулись лишь на взгляды товарищей. — Ильза? — нахмурившись, произнёс Ганс. — У нас всё чисто. — С их стороны это, конечно, разумно, — рассудила Ильза Галински, когда мы все уместились в столовой. — Достаточно обладать малейшими умственными способностями, чтобы понять: сидеть и ждать ответного удара — глупо. Ганс поставил локти на стол и зарылся лицом в ладони, явно озадаченной таким поворотом событий. Стригоев оказалось около десяти — слишком мало, чтобы захватить целую гостиницу. Страж Галински была права: они давно ушли и увели заложников. Но почему не все, ведь оставшиеся обрекли себя на верную смерть? С разных сторон доносилось: «западня», «ловушка». Вернулся Нико Фейнман, возглавивший третий отряд, он должен был позвонить доложить во Двор, наклонился и что-то долго шептал Гансу на ухо, затем тот поднялся и, велев оставаться на местах и сохранять боевую готовность, покинул столовую ещё с десятком стражей. Я вытянула руки на столе и уложила на них голову, уснуть бы не смогла: слишком возбуждена. Вердикт был вынесен только через сорок минут: остаёмся здесь и пытаемся выследить стригоев. Это было неожиданно, спасательные операции сами по себе — большая редкость, а теперь Двор останется менее защищённым на длительное время. Так, может, это ловушка не для нас? Однако даже так Двор несокрушим. Часть стражей осталась убирать последствия кровавой бойни, остальных отпустили, уже светало, а, значит, можно расслабиться; мне достался отдельный номер — повезло. Я потушила свет, удобно устроилась под одеялом и уже начинала теряться, когда в дверь постучали. Я неохотно поднялась на ноги и доплелась до двери, потянула ручку на себя (Ганс запретил запираться). По ту сторону порога стоял Дмитрий с аптечкой в руках, с ними тоже была напряжёнка. Моими трофеями стала пара синяков и царапин, и я просто забила на них, не желая дожидаться очереди. Теперь же вместо того, чтобы взять ящичек, я разглядывала Беликова, он, казалось, не был серьёзно ранен, однако, зная Дмитрия, клясться в этом я бы не стала: он из тех, кто никогда не жалуется и не выказывает своей слабости. Он смотрел только в мои глаза. Наблюдал за мной в столовой? Или его не волнует моё благополучие? Наши пальцы соприкоснулись, когда он протянул мне аптечку, и я ухватилась на ручку. В следующий момент я прокляла небеса, не сдержавшись, прильнув к его губам. И возблагодарила их. Его рука обернулась вокруг моей талии, он ответил мне, твёрдо шагнул на меня, вталкивая обоих в глубь номера. На миг я замерла в исступлении, упиваясь одной мыслью, что этот мужчина снова прикасается ко мне. Дмитрий продолжал наступать, уронил меня на кровать и накрыл собой. Вдруг стало нестерпимо жарко. Мы быстро скользили ладонями по телам друг друга в собственническом желании обладать. Его пальцы нашли край моей футболки — я тут же осталась без неё. Дмитрий покрывал поцелуями мою шею и ключицы, заставляя забыть как дышать, я сбилась с темпа и была способна только на отрывистые вдохи, выдохи. Но это только подливало масла в огонь. Я стянула с него свитер, собираясь заняться тем же, но мужчина уже избавился от бюстгальтера и измывался над моей грудью, лаская и покусывая нежную кожу, больно вбирая твердые соски в горячий рот. Нервы между ног сжались в тугой комок в предвкушении гораздо большего, нарастающая истома нагло уводила меня в свой плен. От удовольствия и накатывающих волн страсти кружилась голова, темнело в глазах, я запустила руку в его волосы, другой ухватилась за спину, сильней прижимая Дмитрия к себе. Не дай Бог, он остановится, одумается, уйдет… Я обвила ногами его торс, подначивая, потерлась пятками о его ягодицы. Мы снова слились в безумном, безудержном поцелуе с одной-единственной целью: выпить друг друга до дна. Не отрываясь, мужчина добрался до молнии на моих джинсах, яростно вдавливая меня в кровать, не позволяя помочь себе, снял последнюю одежду и с меня, и с себя. Мы жадно льнули друг к другу, тёрлись обнаженной кожей, стремясь соприкоснуться не только телами, но и душами. Меня снова бросило в жар, холод, жар… Нас больше ничто не разделяло. Дмитрий резко вошел в меня, выбивая остатки рассудка, но после трёх толчков неторопливо вышел и снова так же жестко ворвался в то самое сокровенное, что предназначенно только ему одному, повторил обряд. И больше не отступал. Дмитрий вдалбливался в меня со всей дури, с каждым разом быстрей, глубже, жестче, порой даже больно, и так сильно прижимая к себе, словно я не живой человек, а игрушка. Но мне было всё равно. Я двигалась ему на встречу так же яростно, в изнеможении впиваясь ногтями в кожу и оставляя на его спине длинные царапины. Движения были настолько синхронны и слажены, словно мы одно целое, будто были разделены на небесах и рождены друг для друга. Все мышцы сжались, не в силах больше бороться, я забилась в судорогах оргазма, разбиваясь о неимоверное удовольствие, тело пронзило током, когда его зубы сомкнулись на моей шее, глаза дампира казались абсолютно чёрными и ничего не видящими. Увлёкшись, он забыл, что я тоже здесь, заботясь только о своих потребностях. Но следующий оргазм он разделил со мной. Блаженство обрушилось столь мгновенно, что меня затрясло, я выгнулась ему навстречу, кончая еще сильней и дольше, чувствуя горячую струю внутри себя и нежную пульсацию. Не выпуская меня из рук, Дмитрий упал рядом, я обмякла, уткнулась ему в шею с надеждой уснуть и больше не просыпаться.