Замерзающее пламя

Глаза ещё были закрыты, но я уже остро осознала, что его нет рядом. Его присутствие всегда ощущается, присутствие любого человека ощущается. Дмитрий ушёл. Обидно. Пусто. Обидно. Неудивительно. Я подскочила с постели в неумолимом желании бежать. Зачем? Куда? Как быстро? От чего? Обидно. Окружающая картина вынуждала всё больше ускорять шаг. В зияющих проходах сорванных с петель дверей мертвой неподвижностью застыли расправленные кровати, разбросанные вещи ещё недавних постояльцев или, наоборот, уложенные без единой складочки покрывала, аккуратными стопками разложенная по шкафам, выглаженная и свежепахнущая кондиционером одежда. Кое-где на полу валялись игрушки. Вчера я недооценила степень разрушения «Мирабель». Или переоценила сейчас? Слишком тихо. Ни единой души вокруг. Сколькие из них уже мертвы? Время идёт. У случайных стражей удалось выудить немного информации: Ганс и Ильза Галински, взяв нужных себе людей, ушли искать оставленные стригоями следы, но вот уже несколько часов безуспешно: те словно испарились прямо на месте преступления. Руководить обороной остался страж Фейнман. Он, сколько я ни просилась, не позволил догнать ушедших и присоединиться к отряду. Я забралась на барный стул в столовой, поставила локти на стойку и зарылась лицом в ладони. Темнеть даже не начинало — понятно, почему я не выспалась. Есть не хотелось, пить нельзя. Да, впрочем, и пить не хотелось. Вошла Таша, мило беседуя с моим беглецом, улыбаясь и хихикая. Дмитрий вёл её чуть ли не под руку. А чего ещё я ждала? Он ведь прямо сказал, что больше не любит меня. Я задумалась, должна ли я радоваться тому, что было между нами ночью. Или нет… Он чужой мне человек, и нас ничего не связывает. А я так легко отдалась… В чем суть? В ночи, проведенной с Дмитрием? Или в моей, как бы то ни было ошеломительно для меня самой, блядской натуре? Вот бы время шло быстрее, чтобы в следующий миг оказалось, что прошло уже пять-шесть лет, и всё бы забылось, и настоящее шло по-обычному, медленно, спокойно, стандартно, заурядно изо дня в день. — Привет, — Таша очутилась рядом, Дмитрий пропал. — Вы здесь откуда? — дружелюбно спросила я. — Подумала, может вам понадобиться моя помощь. — Татьяна дозволила? — в свете её недавнего предложения это было не так невероятно. — Под мою ответственность. Я отвернулась от неё и уставилась в стену перед собой. — Не переживай. Все будет хорошо. — Я вздрогнула. Она положила руку мне на плечо и тепло улыбнулась. Мы встретились взглядами. Глаза в глаза. Я испугалась, что Дмитрий рассказал ей всё. — Они найдут этих гадов и всех заложников спасут. И мы с тобой ещё повоюем! Выдох. Ещё через два часа вернулся Ганс и с ним все остальные, а также приказ немедленно возвращаться во Двор. Разумеется, я не считала Татьяну великодушным человеком, но всё-таки ждала, что она сделает всё необходимое для спасения людей из «Мирабель», хотя бы потому что большинство из них — морои. Нет, нельзя назвать великодушным заботящегося только о своей заднице. Никаких зацепок так и не удалось найти, а о ранее обещанном времени никто не желал слышать. Мы собрались быстро, молча погрузились в машины: каждый чувствовал, что обрекает пострадавших на смерть. Пострадавшие! А ведь именно так их будут величать впредь. Словно какой-то уличный подросток-хулиган сломал им нос и отобрал кошелек, а не смерть в адских мучениях ожидала их и их близких, и не был отдан предательский приказ. Как красиво она несла чушь! Обезопасим территорию, покажем, что не сдали позиции, защитим друзей и родных, дадим отпор! У политиков слова и поступки не совпадают никогда. С другой стороны… если я скажу суке «да», таких нападений больше может и не быть. Я закрыла глаза, прислушиваясь к тишине. Не знаю, что делать. У гаражей меня уже давно ждала Лисса. Стоило показаться из машины, как она рванула ко мне со слетающим с губ вопросом: «Как ты?». — Устала? — Нет. — А может, стоило соврать? — Я так соскучилась. Не пройдёшься со мной? — Её врачующая сердечные раны компания была мне жизненно необходима. У двери Лисса остановилась: думала мне нужен отдых. Какой к черту отдых, если я маялась весь день от скуки и безделия? Как орала шкурка, слышно было за милю. Бедное животное и бедные соседи. В итоге я снова осталась одна, запертая в четырех стенах, которые теперь казались нестерпимо чужими. Я умыла лицо холодной водой. На раковине лежал знакомый ножик. Я прошла в комнату и упала возле кровати, сцепив руки в кольцо и уронив на её край голову. Рядом возникла котёнка, мягко ступая крошечными лапками, и потерлась о ноги. Как бы ни ненавидела её кошачья натура поцелованных тьмой, жрать то хотелось. Что будет дальше? Я стану как все? Черствой, грубой, бесчувственной, безыдейной и безынициативной, бесцельно существующей, неизменно одинокой и неспособной говорить о чем-то кроме работы… как моя мать.? А ведь у меня всё для этого есть, даже кот. Осталось только волосы обстричь… и слиться с серой массой женщин-стражей.