20 дней лета

С утра Давид снова пишет жене — я в порядке, квартиру не сжёг, машину не разбил, небеса на землю не свалил. Как ты, как дети, где побывали?.. — интересуется он, хотя её ответы едва читает, только смотрит пару фото. Не хочет, чтобы Пат чувствовала себя брошенной. А если честнее — не хочет чувствовать себя бросающим семью. За утренней тортильей — омлетом с картошкой и перцем — Сеск, не отрываясь от мобильника с открытым вотсапом (Давид совершенно случайно, проходя мимо, заглядывает ему через плечо и видит, что переписка на испанском), рассказывает, как организовались испанские игроки в Англии, что у них буквально сеть «своих». — Почти составили наш вариант Мишленовского гида по Англии, не думал такое же с США замутить? — предлагает он. — Нафиг? Мне с одноклубников-то порой тошно… — Да меня тоже кроет время от времени. Так достал этот футбол за столько лет! Иногда прямо терпеть его не могу. Днём они заезжают в магазин — так, по мелочи докупить, капитально Давид ещё как-нибудь съездит отовариться. Они идут по проходу между стеллажами, держась за руки, Сеск вертит головой — всё такое непривычное! — и Вилья удивляется тому, как просто это оказывается. Жить вместе. Быт. Дом. В Барселоне казалось — всё того гляди рухнет. А сейчас они стоят у полок с молочкой и буднично спорят о проценте жирности. Давид в который раз ловит себя на мысли, что ведь могли пожениться. Они с Пат остались бы друзьями, был бы Саиде воскресным папочкой… И чем бы занялись? Оба же кроме футбола ничего не умеете, в сотый раз возникает в сознании один и тот же аргумент. Давид протягивает руку и кладёт в тележку первую попавшуюся пачку, даже на срок годности не посмотрев. Сеск отмахивается — да делай, как знаешь — и они идут дальше. — Кому с утра писал? — спрашивает Давид, чтобы отвлечься. — Еве. — И как она? — на автомате продолжает Давид, осекается и, уже возмущённо: — Какой такой Еве? — Да бро-ось, — смеётся Сеск. — Ева наша, ну слушай, она же просто друг! Ты же не ревнуешь, когда я с Жери болтаю. Давид выразительно покашливает. — Серьёзно?! Это же Жери, да мы с ним сто лет, да он мне как брат! Обедают по пути, заезжая в первый попавшийся ресторанчик. Он оказывается так себе, мясо жестковато. Но ничего. Сеск продолжает про своих в Англии, а потом — про «Челси», и это надолго. Давид наполовину слушает, а наполовину залипает на его голос, не искажённый интернет-соединением. У него в «Нью-Йорк Сити» и вполовину не так увлекательно, хотя слушать интересные истории куда лучше, чем переживать. На ужин к жареной треске находится даже белое вино — в квартире Давида хватает алкоголя, как закрытого, так и того, который никак не удаётся закончить. Увидели бы это американские защитники прав детей — отобрали бы этих самых детей нахрен, но все трое не проявляют к бутылкам никакого интереса, как и органы правопорядка к его семье. Хмель кружит голову настойчиво и неотвратимо. Выпито всего ничего, а язык уже отпускает, движения становятся размашистыми и нестройными. Аккуратно поставить бокал на стол становится проблемой, нож проезжается по тарелке со скрипом, от которого по спине мурашки. Сеск отпускает себя первым. — Знаешь, временами мне кажется, — его голос не сулит ничего хорошего, — что тебе всё это не нужно. Когда ты в последний раз мне писал после матча? — А когда ты отвечал? — Да как видел, так и отвечал! — выпаливает Сеск и тут же прикусывает язык: ну, вообще-то, нет. Давид торжествующе поднимает бровь, прочитав правдивый ответ по лицу. — Ну и нахрена тебе смс в 3 ночи? — звучит ехидно. — А тебе не надо? — Это мне не надо? Это тебе не надо! — по-детски отбивает Давид. — Да по тебе хрен поймёшь, чего тебе вообще надо! Давид вспоминает про воду — где бы её ещё взять, чтобы вылить Сеску на голову. Воды, как назло, рядом нет, а отвешивать ещё одну пощёчину не хочется. Но собственный язык опережает хорошие мысли: — Мне? А ты типа тут не при чём? — Хватит, — неожиданно твёрдо и спокойно отвечает Сеск. У Давида рот от удивления открывается. Как-то так с самого начала повелось, что Сеск младше, горячее, безрассуднее — а ведь столько лет прошло, и ведь ни разу не попались, какая тут опрометчивость. Он смотрит на Сеска как в первый раз — и целует так же.