День семнадцатый
1 июля 2017 г. в 00:06
— Может, в кино? — предлагает Сеск.
— В смысле в кино или в кино?
— Конечно, в кино. Фильм можно и с телевизора глянуть.
— Ещё менее удобного места не нашёл? Ещё в машине бы предложил.
— Ну уж нет! — качает головой Фабрегас. — Да после тренировки синяков меньше, чем после секса в машине.
— Тогда чем займёмся? Я бы повёл тебя в Челси — ну, ты понимаешь — но там сплошняком эта богема, галереи, все такие высококультурные, смотрят только на картины, где мазня, как у ребёнка, слушают музыку, от которой уши в трубочку сворачиваются, а что читают — я даже представить себе боюсь. Хотя нет, — хитро улыбается Давид, — я знаю, куда.
Вилья заводит машину, Сеск растекается по сиденью и щёлкает радиоканалы на магнитоле.
Давид подумывал об этом ещё давно, как и о фокусе с веганским хот-догом. Там не выгорело, может, хоть тут повезёт?
— Смерти моей хочешь? — ошарашенно вопрошает Сеск, когда понимает, в каком они районе.
Шалость удалась! Они в Гарлеме.
Давид не торопится доказывать, что не так уж тут и плохо, это не комиксный Готэм или Город грехов — просто проезжает до райончика Sugar Hill, где даже само название — Сахарный холм — говорит о том, что здесь хорошо. Это холмистая, зелёная местность с красивыми домами, старинными и ухоженными. Виднеются шпили церквей — много, в Гарлеме их куда больше, чем в других округах Нью-Йорка. Давид паркуется в паре кварталов от «Apollo Theater», где ребёнком выступал Майкл Джексон.
Сто двадцать пятая улица с обеих сторон занята магазинами и кафе. Они садятся под зонтиком, и официантка (естественно, чернокожая, местная, с характерным акцентом) тут же приносит им меню.
— Думал, американцам здесь вход заказан, — удивляется её приветливому тону Сеск.
— Ты говоришь это на испанском.
— А, ну да.
— Мы тут латиносы, привыкай. Или мексиканцы. Немногие тут в курсе, что есть такая Европа, ещё меньше народу там были, а уж о существовании Испании их лучше не просвещать. Советую попробовать суккоташ, персиковый коблер просто обязателен, — кивает Давид, увидев, что Сеск уже открыл меню и смотрит туда как баран на новые ворота. — Джамбалайя — их паэлья, забавная вещь. А вот турнепс, бамию и вигну не советую. У них тут талант выискивать самую жуткую зелень.
В конце концов оба определяются с заказом, получают свои тарелки и какое-то время не разговаривают. Улица достаточно оживлённая, но в перерывах между гулом машин слышно пение птиц.
— Тут недалеко, на западе, Морнингсайд-парк — можем зайти. Он даже официально не в Гарлеме.
— Да ну тебя, — отмахивается Сеск.
— Ну что ж, тогда я всё ещё заказываю музыку. Нам в Клойстерс, — щурится Давид.
Клойстерсом оказывается средневековый замок, одинокий, на холме. Он продувается всеми ветрами и выглядит чужеродно и сиротливо. Давид здесь не ради здания.
С вымощенной красным камнем смотровой площадки открывается великолепный вид на реку Гудзон. На воде бликует солнце. Оба берега утопают в зелёных деревьях, городские высотки едва выглядывают слева, из-за моста. То и дело налетает порывистый ветер, который ерошит волосы. Давид откидывает волосы со лба Сеска, замирает на мгновение — и целует.
И, игнорируя собственный же совет, считает про себя:
три дня.