Утопии пишутся кровью

      Подземелья крепости Йорнас часто сравнивают с преисподней. Баек ходит много, но, как и следовало ожидать – все оказались глупейшими выдумками. Будь у Аомине выбор, он бы и не подумал проверять их правдивость, но судьба распорядилась иначе. В тюрьме было сыро, темно и жутко воняло. Никакого адского жара, пытающих чертей и всё прочее, о чём травят пьяницы, тут не наблюдалось.       Аомине провёл в заключении уже несколько дней, знал мельчайшие подробности своей камеры: пол, потолок и три стены образовывали монолит из отшлифованного камня, четвертая стена – решётка, прутья которой не утратили свою прочность за все века, что тут стояли.       В темноте послышался шорох, факелы на стенах на мгновенье заиграли более яркими красками. Но узники в других камерах будто и не заметили этого. Внезапно к прутьям прильнул один из тюремной охраны – высокий бледный парень с абсолютно чёрными глазами.       – Ты знаешь, что тебе тут не место, – низкий голос охранника гулким эхом отразился от стен. Парень шагнул назад и снова исчез в темноте.       – Что? – Аомине вскочил на ноги и подошёл к решётке. – Эй, погоди!       – Чего разбуянился? – послышалось из соседней камеры.       – Что он хотел? – томным голосом спросила женщина из камеры напротив.       – К тебе стража на свиданку ходит, м? – несколько голосов заржали.       Аомине ухмыльнулся:       – Похоже, парнишка перепил своих зелий.       – А вот это вот сейчас смешно было, – в тишине послышался одинокий смешок. Это был Мидорима, его бывший напарник и человек с незаурядным чувством юмора.       – Специально для тебя, Мидорима. Обращайся.       В подземелье вновь повисла тишина, но ненадолго. Факелы вновь разгорелись сильнее, их пламя почти доставало до потолка, а гул огня и треск смолы стал настолько громким, что в этот раз внимание обратили уже все.       – Что за ересь? – Мидорима подошёл к решётке. Его удивлённое лицо очень хорошо освещал ближайший факел.       – Посмотрите на замкѝ! – сразу за этим послышалась пара ударов и треск металла.       Аомине скосил взгляд и присвистнул:       – Может тут, и впрямь водятся черти?       Замóк покрывался ржавчиной и трухлел на глазах, ещё немного и рассыплется в пыль от лёгкого прикосновения. С громким хлопком факелы как по команде погасли, всё вокруг погрузилось в кромешную темноту. Какой-то миг царила тишина, но её нарушил скрип петель, а потом сумасшедший хохот.       – Мы на свободе!       – Ещё нет, – холодный тон Мидоримы оборвал веселье. – Над нами девятнадцать уровней подземелий, десятки дверей и сотни человек тюремной стражи.       – Их можно попытаться обойти, – предложил Аомине.       – Только если знаешь всё ходы крепости, иначе мы будем тыкаться, как слепые котята, – Аомине чувствовал на себе взгляд Мидоримы, хоть и не видел его.       – Это ты у нас приближенный был, наслаждался видами с бальных залов, а мы тут бродили, в подземном дворце.