Утопии пишутся кровью

– Просто хочу заметить, что месторасположение трактира не самое удачное, отсюда сложно выбраться незамеченными, – осторожно сказал Куроко.       – Если ты намекаешь, что нам стоило расположиться в апартаментах поближе к Стене, то поверь мне на слово – будь мы там, давно бы уже стояли на коленях перед Алекс. Ну или паковали бы нас в мешки, – весело хохотнул Тайга. – Затеряться в кварталах старого города наш единственный вариант.       Голос оживлённой улицы просачивался сквозь закрытые ставни. Кагами стоял в глубокой задумчивости, скрестив руки на груди, Мидорима стоял возле окна наблюдая за пешеходами через узкую щель между досками.       – Мы можем дождаться вечера и незаметно уйти в сумерках, – предложил Куроко.       – Ночью все выходы из города перекрываются, – возразил Мидорима.       – Если вы говорите об официальных выходах – то там и днём трудно пройти, чтоб к тебе стража не докопалась. А если вам не принципиально, как через городские стены перебраться, то есть уйма способов.       Сказав это, Аомине на секунду замолчал, наблюдая за реакцией новых знакомых. Сочтя тишину как заинтересованность и взвесив при этом свои возможности выставить личные требования, он продолжил:       – Если развяжете меня и дадите гарантию, что я не помру ближайшее время, то могу помочь с этим вопросом.       Внезапно Куроко резко шагнул в сторону Кагами и замер, крепко сжимая оружие.       – Что-то не так? – Мидорима повернулся и тоже насторожился.       В этот самый момент, одна из ставен разлетелась в щепки, и тяжёлая арбалетная стрела насквозь пронзила шею солдата. Секундой позже, Мидорима тяжело упал на колени, схватившись руками за рану, тщетно пытаясь остановить поток крови, а затем завалился на бок, уже не подавая признаков жизни.       Ещё несколько стрел ударили в соседнее окно, на Дайки посыпались щепки. Аомине хотел выругаться, но Кагами приложил палец к губам, призывая к тишине. На первом этаже послышалась возня, а ней и грохот перевёрнутой мебели.       – Быстро, поднимай зад и вытаскивай нас отсюда. Будет тебе и свобода и жизнь, – тихо прошипел Куроко, перерезая верёвки на руках и ногах Дайки.       На свой страх и риск, Аомине быстро выглянул из окна, стараясь понять, откуда стреляли. Особо напрягаться не пришлось, арбалетчики сидели на крыше соседнего здания, и держали на прицеле все окна здания.       – Сюда, – Мурасакибара махнул рукой и рывком открыл деревянную дверь, ведущую на балкон, что выходил, судя по планировке здешних зданий, во внутренний двор.       – Стой! – Только успел выкрикнуть Дайки, как имперский солдат шагнул назад под натиском городской стражи Линтанкеста.       На балконе началась возня, кто-то протяжно выл от боли, а на лестнице послышались шаги.       – Мы окружены? – как ни в чём ни бывало, поинтересовался Кагами. Он надел поверх доспехов плащ и держал в руках меч, который так и не достал из ножен.       – Как ты догадался? – Не смог не съязвить Аомине.       Гвардеец осторожно подобрался к телу Мидоримы, лежащему в луже крови. Схватив его за ворот одежды, оттянул подальше от окна. В тот же миг в пол вонзилось ещё две стрелы. Дайки снял с бывшего сослуживца пояс с широким кинжалом, хоть какое-то оружие нужно при себе иметь в подобной ситуации.       – Вон они!       Крик донёсся с лестницы, Дайки вскинул голову и успел только заметить, как телохранитель Императора оказался напротив первого стражника и одним взмахом глефы разрубил его от плеча до середины груди. Следующий удар лезвия пришёлся по голове идущего следом стража. Движения Куроко были быстрыми точными и невероятно сильными. Когда он обернулся, Дайки бросило в дрожь – глаза парня светились голубым пламенем, а руны на его глевии пришли в движение.       – Ты с нами? – Учтиво поинтересовался Кагами.       – А у меня есть выбор?       Мурасакибара, справившись со стражами на балконе, с размаху захлопнул дверь и подпер её каким-то ящиком, который валялся у стены. Негласным решением было пробраться на первый этаж, и это не составило особого труда. Впереди шёл телохранитель Имератора с клинком, постоянно меняющим свой узор, за ним Дайки, далее спокойно ступал сам Император, и замыкал их цепочку постоянно озирающийся Мурасакибара.       – Нужно добраться до Второй Стены. Её башни уходят глубоко под землю, а под стенами есть проходы, для более удобного перемещения. С этих проходов можно попасть в лабиринт под городом. Наши называют его Паутиной, очень легко запутаться, – на этих словах Аомине позволил себе нервный смешок. – Он идёт только до границы старых кварталов, дальше надо будет пробираться по поверхности.       – Ты не прав, – донеслось из-за спины.       – В чём? – Оторопело остановился и оглянулся на Кагами.       – Лабиринт идёт гораздо дальше старых кварталов, – с вежливой улыбкой на лице поправил Кагами.       Аомине решил на это ничего не отвечать. Пусть эта важная шишка кичится своей осведомленностью, но на практике туннели лабиринта заканчивались обвалами на подходах в Третьей Стене Линтанкеста. Всего Стен было четыре, расширяющимися кольцами охватывали они сначала крепость, потом старый город, и затем кварталы, которые разрослись за последние несколько сотен лет. Третья Стена – сама новая, охранялась из рук вон плохо, в ней было куча лазов, а местами её можно было перелезть взобравшись по крышам соседствующих домов, а четвертая только-только начинала строиться и самая высокая её точка была Аомине по пояс. Самой надёжной читалась Первая и Вторая – их строили умельцы предков, как и саму крепость. Пусть уровней под Второй было гораздо меньше, чем под обителью Королевы, но ветвистые коридоры на километры тянулись во все стороны по старому городу.       Тем временем их четверка спустилась на первый этаж. Входная дверь была распахнута, улицу было не видно, но можно было догадаться, что этот выход из здания под прицелом арбалетчиков и в окружении солдат.       – Здесь выход на задний двор, – тихо шепнул Мурасакибара и шагнул в темноту. Едва понимая, куда он идёт, Дайки последовал на звук шагов. Эхо вокруг изменилось, а темноту прорезал тонкий луч света. Дверь, ведущая на задний дворик, едва приоткрылась, и с улицы донеслись приглушённые крики.       – Ишь ты, какие наглые, а?! Пусти вас ко мне в дом! Никогда под этой крышей не было и ноги стража, и не будет! – возмущался женский голос.       – Именем Королевы! – пробасил страж.       – Королева наша, пусть ей здоровье боги дарят, никогда бы не стала врываться в дома своих честных и верных подданных!       Стоящий у дверей Куроко махнул рукой и выскользнул во двор. Аомине почувствовал, как его легко толкнули меж лопаток. Дважды намекать не надо было, и гвардеец шагнул к приоткрытым дверям. На улице голоса стало слышно ещё отчётливее.       – Вон они! – донеслось откуда-то сверху, и в тот же момент у ног Дайки в землю вонзилась стрела.       Мышцы сработали инстинктивно, Аомине отскочил в сторону, задел какие-то мешки и доски, и, теряя равновесие, увернулся от следующих стрел в кувырке. Резкая боль обожгла плечо, но на замену этому ощущению быстро пришло онемение.       Под крики хозяйки во двор ворвалась стража с обнаженными короткими мечами. Самое эффективное оружие в стенах города, но при этом одно из самых сложных в пользовании, так как подпускаешь противника на короткую дистанцию, чем и воспользовался Дайки. Перехватить руку с мечом медлительного стража оказалось не сложнее, чем затем сделать ему подсечку. Упавший на задницу солдат с удивлением смотрел на свою вывернутую руку, которую всё ещё держал Аомине, и на меч, медленно выскальзывающий из ладони. В следующую секунду он уже зажимал рану у себя на животе, пытаясь удержать выпадающие внутренности. Стражники, что ворвались во двор следом, уже лежали без движения. Вокруг застыла густая тишина, только глубокое дыхание Дайки напоминало, что время ещё не остановило свой ход. Дайки поднял голову вверх, всё арбалетчики тоже лежали ниц, а по светлой черепице тонкими ниточками стекала их кровь.       Истошный вопль хозяйки соседнего дома не дал возможности осмотреться, как следует.       – Отродье, вы чего творите в моём дворе? Как мне теперь их с крыш снимать, а?       Что хозяйка кричала дальше, Дайки уже не слушал. Он только видел перед собой дорожный плащ северного и его глефу с рунами, что не прекращали свой плавный танец на лезвии. Они пробирались переулками, держась подальше от широких улиц, где рассекали конные патрули, и вскоре добрались до тихой узкой улочки, где стояло всего пять домов. Их окна и двери были плотно закрыты ставнями, на крылечках не было ни одного цветка, ни одного кота или собаки. В паре кварталов отсюда возвышалась Первая городская стена, а за их спинами уходили в небо шпили королевского замка. Дверь одного из домов приоткрылась, и Куроко без приглашения вошёл внутрь.