Единственная роза.

— Дорогая Керолайн, — отец не мог скрыть тепло в голосе, когда звал присоединиться к нему и матери дочь. Его громкий и чистый голос ясно был слышен даже в дальнем углу смежной со столовой комнаты. Он выждал минуту, прежде чем вновь заговорить. — Позовите мою дочь, — вернув голосу прежние, несколько холодные нотки, распорядился Билл Форбс, герцог Тауп. — Да, Ваша Светлость, — молодая служанка, растерявшись от неожиданности, увлеченная своими мыслями, неуклюже покинула комнату. Ее быстрые шаги эхом отдавались от каменных ступеней винтовой лестницы, ведущей к верхним комнатам, расположенным в восточной части замка. — Билл, ты уверен, что стоит отпускать ее?  — Мужчина обернулся на ласковый тихий голос жены. Его лицо озарилось улыбкой. Он ободряюще сжал бледные холодные пальцы женщины, а после нежно поцеловал их. — Мне кажется она еще мала для двора. Едва слышный смешок сорвался с губ герцога прежде, чем он успел его подавить. Он, словно извиняясь, взглянул на супругу. Глаза Элизабет сверкнули, а брови деланно вздернусь вверх. — Не вижу здесь ничего смешного, герцог Тауп. — Стараясь придать голосу строгость, проговорила женщина. — Если бы твои отец и мать, думали так же, — герцог замолчал на мгновение. Его память наполнил образ родителей Элизабет, ее серьезного, но справедливого отца и мягкой рассудительной матери, которой он был безмерно благодарен. Он будто отдал дань памяти их личностям, — я бы не был сейчас самым счастливым человеком во всем нашем королевстве. На болезненно бледном лице Элизабет пропустил румянец, а глаза цвета осеннего неба загорелись, губы непроизвольно растянулись в нежную улыбку, которая была предназначена только для одного, истинно любимого человека. Однако женщина, вспомнив причину, по которой противилась, ссутулилась, словно в миг растеряла все силы. — Ты же знаешь, что я хотела бы как можно больше проводить с ней времени. Элизабет сцепила тонкие пальцы и пододвинула руки к себе. Двадцать лет назад, ее, одну из красивейших девушек Европы, взял в жены Билл Форбс. Женщина всегда с улыбкой вспоминала их первое знакомство при дворе короля Генриха VI. Элизабет с детства была любимицей отца, единственной среди своих братьев, девочкой. Девушка с детства была болезненным ребенком, но когда она, шестнадцатилетней красавицей вышла замуж, все казалось таким незначительным, казалось, что вот-вот начнется что-то необыкновенное, новое для них обоих. А после прошло несколько ужасных для их семьи лет, когда Лиз не могла благополучно разрешиться от беременности. Слабое здоровье не позволило появиться двум ее сыновьям, маленьким частицам ее души, о которых она всегда помнила и которых оплакивала, стоя поздней ночью у молитвенной скамеечки. Рождение Керолайн стало чудом, коснувшимся их семьи, осветившим ее. Здоровый маленький ребенок — теплое весеннее солнце с холодным платиновыми волосами матери и пронзительным взглядом голубых глаз отца. Роды были сложными, и без того не лучшее здоровье Элизабет с каждым годом постепенно угасало. И теперь женщина с ужасом понимала, что может не успеть побыть со своей дочерью достаточно. Она чувствовала, как силы покидают ее. Билл молча выслушал жену, непроизвольно сжав руки в кулаки. Любовь всей его жизни вне зависимости от его желания уходила, оставляла его, и он, будучи человеком всегда имеющим определенную силу и власть, был бессилен сделать что-либо. — Ты сможешь поехать с ней, — после паузы пылко проговорил он. — А я буду приезжать к вам, как только смогу. Нет нужды оставлять ее одну на долгое время, любовь моя. Наше имение в Лондоне станет отличным местом для нее. Миссис Самер будет приглядывать за ней. — Я… Герцогиня оборвала свою речь, заслышав по ступенькам легкие шаги. Керолайн грациозно спускалась вниз. — Вы звали, — Керолайн учтиво прошла к матери и, поцеловав ее руку, повернулась к отцу. Он жестом указал ей занять место за обеденным столом, убранным на три персоны. Билл подозвал слугу и, взяв письмо, скрепленное твердой гербовой печатью, передал его дочери. — Это с огромной радостью отослала тебе болгарская принцесса. — Керолайн, в минуту повеселев, потянулась за письмом и несколько резко выхватила его из рук отца. — Я виделся с одним из их послов сегодня утром. Думаю, тебе известно, что наш король Ричард хотел обручить твоего кузена, Эдуарда, — Элизабет сомкнула пальцы вокруг кубка с вином. Билл знал, о чем она подумала. Женщина не могла не помнить юного Эдуарда, сына смещенного короля, который когда-то томился в Тауэре, проводя все время, которое он прибывал в уме, в молитвах. Ведь именно брат ее мужа хоть и на законных основаниях сместил короля. Не его вина была в том, что юный принц погиб в сражении, отстаивая свое право на трон, но все могло сложиться иначе. Жаль, что витки истории, что они творят сейчас, никому не делают уступок, не склоняясь даже перед высоким происхождением.  — с Ее Высочеством, принцессой. — Керолайн, еще смотря на запечатанное письмо, спокойно кивнула отцу, приятно улыбнувшись. Ей не терпелось прочесть его. — Открывай его, — проговорила Лиз, видя желание дочери. — Мне тоже очень интересно узнать, как Елена. Должно быть счастлива, Эдуард всегда был учтив с ней. — Элизабет приятно улыбнулась, видя нетерпение дочери. Болгарская принцесса была давней подругой Керолайн. Девушки познакомились при бургундском дворе, когда герцогиня навещала свою семью вместе с малышкой Керолайн. Никто и представить не мог, что детские игры, подкрепляемые общими необходимыми юным леди классами, так сплотят наследниц своих стран. Девушка сломала печать и мигом начала читать письмо, адресованное ей. По мере прочтения глаза Керолайн начинали блестеть все сильнее и сильнее, выдавая радость девушки. Маркиза отложила письмо, не в силах произнести и слова. — Раз уж ты уже узнала, — снова подал голос Билл, — нет нужды повторять тебе. Я распоряжусь, чтобы дом в Лондоне подготовили к твоему прибытию. Думаю, в течение месяца ты сможешь уехать. Как раз к этому времени Елену скорее всего уже отправят сюда. — Вы поедете со мной? — Вдруг испуганно спросила девушка. Керолайн с детства привыкла бывать при дворе, но те недолгие посещения на праздники были всегда в сопровождении родителей. Во время затяжных войн, разрывавших Англию на части, ее дом, где она провела детство, стал крепостью, взять которую не решался ни один полководец Маргариты и Генриха.  — Мы присоединимся, как только отец будет свободен, и чудесно проведем время вместе. Ричард будет рад видеть тебя, милая. *** Имение в Лондоне находилось в некотором запустении, поскольку долгое время никто не заправлял им за исключением доверенных слуг. Дом был большим, но во время войны, используемый в качестве штаба, он стал похож не на некогда богато украшенное здание, а на блеклую, обветшалую в некоторых местах постройку. Стоило непременно очистить его и подготовить сад к будущей зиме. Поручение Билла исполнялось ладно, поэтому все оказалось готово раньше срока, чему хозяин был несказанно рад. Отряд, выделенный герцогом для сопровождения дочери, смиренно ожидал на выезде из поместья Таупов. Миледи Керолайн выразила желание ехать верхом, но Форбс настоял на паланкине, считая, что Керолайн не совсем соразмеряет свои силы. — Ты отличная наездница, но долгая дорога может утомить даже Ворона, — не изменяя своему решению, продолжал Билл, то и дело поглядывая на мощную фигуру его любимого коня. В лошади он не сомневался, но Керолайн, столь же упрямую, как и он, узнай она о его сомнениях, нельзя было бы заставить провести путешествие не на ногах. Билл, пройдя дальше в конюшню, направился к скакуну, который не раз спасал ему жизнь, верно следуя вместе с ним во всех сражениях. Он тяжело вздохнул, поглаживая голову Ворона. Его не отпускали поручения, что Ричард отправил ему гонцом пару дней назад. В Англии вновь поднимались волнения и королю необходима была твердая рука верного брата, чтобы удержать Север, а если понадобится, то и все королевство. Оттого герцогу было особенно тревожно отправлять дочь одну, без Элизабет, которая не могла ее сопроводить, без себя. Билл вздрогнул, когда легкое касание прохладной кожи перчаток отвлекало от поглотивших его мыслей. Бледное личико Керолайн смотрело на него с пониманием и некой горечью одновременно. Будто девушка понимала абсолютно все: почему едет одна и как от этого тяжело ее родителям. — Не переживай, отец, — тихо проговорила Керолайн. — Я знаю, что ты хотел поехать и, — словно обдумывая следующие слова, замолчала на минуту. — И когда матушке станет легче, я уверенна, вы посетите меня. — Билл застыл, так что рука Керолайн, покоящаяся на его предплечье, наверняка ощутила, что его мышцы напрягались. — Безусловно. — Только и промолвил он. Герцог осознал: его маленькая дочь понимала все, что происходит вокруг, как бы они ни пытались что-либо от нее скрыть. — Неправильно заставлять сэра Томаса и остальных твоих людей ждать, — просияв улыбкой, начала Керолайн. — Конечно. Сэр Томас Соуэрен возглавлял небольшую делегацию из проверенных солдат Билла, которых тот отобрал для охраны дочери. Керолайн, к непониманию графа держась чуть позади него, иногда все же сновалась вперед, желая ехать рядом с ним и напрочь проигнорировав паланкин, стоило только коням двинуться с места. Элизабет оставалось только смотреть, как ее единственная дочь, самая завидная невеста всего королевства, отправляется ко двору, где даже в такие опасные времена царили интриги и измены. «— Это будет дорого тебе стоить, моя милая, ты действительно этого хочешь? Ребенок родится здоровым, но ты… — Это главная моя мечта. Поймите… » — Моя мечта, — легонько касаясь пальцами стекла, прошептала Элизабет. *** Дорога к Лондону не заняла больше пары дней, в течение которых юной маркизе все же приходилось оставлять свое седло. Когда сэр Томас наконец объявил, что они скоро прибудут к воротам, Керолайн была вне себя от желания поскорее попасть в дом, где когда-то жила семья ее отца. — Желаете, чтобы я сопроводил завтра Вас во дворец, — незаметно подъехав к девушке, подал голос друг ее отца. Сэр Томас был ровесником отца, закаленным в битвах мужем, который всегда доблестно исполнял возложенные на него обязанности. После потери супруги он находил утешение в делах, то и дело разъезжая по стране. Его преданность королю была неизменной, но более всего он уважал Билла. С правлением Ричарда в Англию пришел порядок, на границы прекратились набеги, но цена, которую пришлось заплатить за все еще шаткий мир сплотила этих людей, сделав их друзьями навсегда. — Разве Вы не должны будете вернуться к отцу? — пропустив его вопрос, несколько грубо спросила Керолайн. — Я был хотел иметь полную уверенность в том, что у Вас, миледи Керолайн, все в порядке. Герцог Тауп не будет против, если я задержусь еще на несколько дней. — Что ж, буду очень признательна. — Склонив голову, сэр Томас отъехал чуть в сторону, отдавая указания паре наездников, державшихся позади. Девушка была благодарна отцу за то, что он так ненавязчиво хранил ее покой. Намного безопаснее прибыть ко двору с человеком, которому доверяет Билл Форбс, чем, положившись на других, оказаться в опасности. Едва въехав в ворота города, девушка ощутила себя странно. Смутное чувство внутри нее поднималось по всему ее телу, скручивая мышцы. Керолайн не могла понять причину внезапно возникшей тревоги, но точная уверенность в том, что этот город принесет немало перемен в ее жизнь, не оставляла ее. Девушка со скрытым интересом рассматривала успевшие позабыться, а то и вовсе незнакомые улицы Лондона. В эти дни здесь было особенно оживленно, все ожидали приезда молодой болгарской принцессы, которая должна была стать очередным укреплением позиций новой династии. Ее же приезд представлял само собой разумеющееся явление: Ее Сиятельство, маркиза, обязана посетить кузена и поздравить его. Некоторые довольно противоречиво относились к намерению короля женить сына на принцессе из другого королевства, помня, к чему привело такое решение страну и короля, который доживал свой век в крепости Тауэра. — Я хотела бы посетить ювелирную лавку, если таковая есть поблизости. — склонив голову вбок, начала девушка. Она не ориентировалась здесь, и ей ничего не стоило потеряться, реши она оставить охрану. — Король Ричард осведомлен, что сегодня мы должны были прибыть. — Тут же ответил сэр Томас. — Но я знаю одну прекрасную мастерскую недалеко отсюда. — Закончил он, глядя на довольное выражение лица девушки. Когда-то он сам, с не меньшей радостью посещал эту ювелирную. — Тогда ведите меня туда, скорее. — Задорно рассмеявшись, улыбнулась она. Мастерская, которая поначалу показалась Керолайн лачугой, внутри была прекрасно обставлена, выглядела чисто и опрятно. Большой просторный зал позволял спокойно передвигаться от стола к столу, чтобы лучше рассмотреть представленные изделия. — Предупредите мастера Гольштейна, что к нему посетители. — Граф был краток со встретившей их девушкой. — Я ненадолго оставлю Вас, миледи Керолайн. Девушка уже рассматривала украшения, и потому лишь отстраненно кивнула. Она хотела найти для Елены подарок на помолвку с Эдуардом. Девушка уже решила, что это будет прекрасная брошь в виде аккуратной белой розы, которая подчеркнет нежную красоту Елены и выразит ее почтение к семье будущего мужа. Роза обязательно должна была быть белой, но будут ли это драгоценные камни, хрупкое стекло или диковинное покрытие, которое лишь недавно пришло в Англию, Керолайн не знала. Бродя от одного прилавка к другому, девушка все искала подходящий подарок. Ее внимание отвлек громкий стук входной двери. Она чуть обернулась, интересуясь, кто мог так нелепо ворваться в это неказистое снаружи здание. Сильный поток ветра, который впустил входящий, отмел выбившиеся пряди с лица Керолайн, открывая его. Девушка смотрела на фигуру в расшитом темном плаще, который промок под, очевидно, начавшимся недавно дождем. Мужчина неспешно обернулся, стягивая скрывавший его капюшон. Его глаза тут же нашли ее. Он остановился, и, словно забыв, что его одежда мокрая после улицы, перестал стягивать плотный плащ. Его стальные глаза в упор смотрели на Керолайн, щеки которой тут же покраснели. Она, опомнившись, отвернула голову, вновь продолжая искать то, зачем пришла сюда. Щеки ее полыхали, а дыхание стало прерывистым. Ей хотелось еще раз взглянуть на него: на его чувственные губы и необычного цвета глаза. Когда их взгляды соприкоснулись, девушка ощутила, как по телу прошел легкий ток, заставивший ее сердце биться быстрее. Невидящим взглядом она осматривала оставшиеся изделия, пока девушка, которую она видела в самом начале не позвала ее: — Меня просили позвать Вас, пройдемте со мной, миледи. — Девушка почтительно склонилась, вызвав у Керолайн неловкость. Незнакомцу незачем было видеть это. — Конечно. Серый свет блеклых лучей несмело пробивался сквозь окна просторного коридора. Тучи затянули и без того хмурое лондонское небо. Девушка открыла дверь, пропуская юную маркизу внутрь. — Ваша Милость, — старик склонил голову. — Сэр Томас позволил себе рассказать мне о Вашем пожелании, — улыбнувшись, проговорил ювелир. Керолайн кивнула, словно принимая его объяснения. Из головы полностью вылетел их разговор. — Как вы смотрите на такой вариант? Мужчина взял шкатулку, стоящую подле него на столе, и, пройдя вперед, передал ее Керолайн. Девушка взяла ее, отметив качество работы, и неспешно открыла. — Оу, — только и вырвалось у Керолайн. Она завороженно смотрела на украшение, которое покоилось на бархатной обивке шкатулки. Аккуратная роза — истинный символ их Дома — была инкрустирована множеством маленьких бриллиантов, играющих своими гранями. Небольшие листья цвета изумруда были вылиты эмалью, которая придавая цвет броши, не перегружала ее и не делала украшение слишком кричащим. — Она великолепна! Это именно то, что я хотела. — Керолайн подняла глаза на мастера. — Вы ее изготовили? Мужчина, довольный тем, что его работу оценили по заслугам, утвердительно кивнул. — Мои внучки очень любят наш сад в Испании. Их эскизы, как правило, очень удачны, несмотря на их возраст. — Весело хохотнул ювелир. — Мне доставляет истинное удовольствие заниматься своим делом. — А нам — видеть Ваши работы, — отдавая дань уважения его мастерству, почтительно произнесла она. — Нам пора, дорогой друг, — прервал паузу граф. Керолайн, все еще держа в руках шкатулку, взглянула на сэра Томаса и, передав ему шкатулку, отвернулась, желая послать человека за своим багажом. — Это будет моим подарком молодой маркизе, — на удивление девушке произнес ювелир. — Я ценю, что Вы выбрали мою работу. Маркиза улыбнулась и, вновь кинув взгляд на своего сопровождающего, попрощалась с мастером. Вернувшись в первый зал, Керолайн не обнаружила незнакомца и, ощутив некую досаду, наскоро надев капюшон накидки, вышла на улицу. *** — Ее Сиятельство, леди Керолайн Форбс, маркиза Тауп, Ваше Величество, — оповестил короля о визите девушки глашатай. Под пристальными взглядами придворных, Керолайн спокойно прошествовала к королю, высоко подняв голову. Ее грациозная, уверенная, наполненная легкостью прекрасной девушки походка цепляла взгляды. Туалет, который был щепетильно подобран гардеробщицей, отлично сочетался с головным убором, не делающим фигуру девушки слишком высокой. Эннэн, легкая вуаль которого касалась искусно сплетенных кос, поднятых вверх, поблескивал тонкими рядами камней, не контрастирующих с тканью наряда. Керолайн выглядела чудесно в своем молочном платье, вышитом золотой нитью. Рукава закрывали руки полностью, вплоть до запястий. Блондинка присела в изящном реверансе, низко склонив голову перед королем: — Ваше Величество. — Дорогая племянница, — тепло позвав Керолайн, встал король. Он, раскинув руки в объятиях, смотрел на маленькую дочь своего брата, которая успела стать очень красивой девушкой. — Кузина, — послышался голос Эдуарда. Зал тихо переговаривался, наблюдая за встречей семейства. Керолайн поцеловала в обе щеки короля и кузена, улыбаясь при этом своей искренней очаровательной улыбкой. Король жестом отдал распоряжение музыкантам играть. Несмотря на внешнюю безмятежность маркизы она с досадой отмечала, как неприятно ей быть в центре внимания стольких любопытных глаз. Придворные мило улыбались, стараясь произвести на племянницу короля впечатление, казалось, абсолютно забывая, как неестественно при этом выглядят их лица. Достаточно было взгляда на надменных герцогинь — как жен ближайших советников короля, что негодовали от того, что она появилась при дворе, составляя конкуренцию их дочерям, так и подчас оскорбленных необходимостью присутствовать здесь, видеть триумф другого Дома, женщин, чья жизнь была связана с алой розой — все они не внушали доверия. Но если леди и лорды алой ветви вели себя более чем достойно, то гордыне белой можно было только посочувствовать. Зал был заполнен людьми, съехавшимися со всего королевства. Разделенные по статусу и близости к семье короля группы либо мирно беседовали, либо же с недовольством поглядывали на монарха. Никлаус стоял в отдаленной части зала. Он не мог отвести своего взгляда от девушки так же, как и когда впервые увидел ее в ювелирной лавке. Ее богато отделанная накидка натолкнула его на мысль, что девушка не из простых, но он и подумать не мог, что перед ним стоит племянница узурпатора. Никлаус, безусловно, знал, что брат короля, этот несчастный воин, не имевший сыновей, растит одну единственную дочь, хоть и славившуюся своей несравненной красотой, но все же девчонку, которую старался по непонятным причинам оградить от двора. Ее мать не могла родить истинного наследника. Немудрено, что он не узнал ее. Герцог вспомнил ее прекрасные глаза, румянец, что тронул щеки. Его при первом же взгляде поразило невиданное ранее желание остаться с ней. Сделать своей. После смещения законного короля — Генриха VI — их семья потерпела полное поражение. Отец Никлауса, Майкл, пал в бою с его старшими братьями, оставив младшего сына и дочь. Все имения были конфискованы, что в одночасье превратило Никлауса, законного наследника престола, в опального беглеца. Ричард, упиваясь победой, проявил неосторожность, как считал Никлаус, или же милость, как, верно, рассуждал сам узурпатор, и вернул его семье часть имущества, что принадлежала им по праву. Он надеялся, что, держа единственного опасного противника ближе к себе, сможет контролировать его. Но просчитался. — Если ты будешь и дальше стоять со столь унылым лицом, то я не удивлюсь, что нас выгонят отсюда за проявление чрезмерного недовольства, — изогнув губы в ухмылке, проговорил Дамон Сальваторе, граф Дорсет. — С чего бы мне не быть унылым, — ощетинился Никлаус, — он здесь со своим гадким сыном только потому, что Маргарита подвела моего отца. После смерти кузена Эдуарда ее мало что заботило, даже собственное королевство! — Дамон опасливо осмотрелся и, повернувшись к другу, начал: — Тебе стоит быть поосторожнее. Мне невдомек, отчего ты так вспыльчив сегодня. — Девчонка, — буркнул себе под нос Никлаус, вперив взгляд в юную Керолайн, которая здоровалась с очередным придворным. Ее глаза были холодны. Девушка была не глупа, прекрасно осознавая, что большего количества врагов, чем при дворе, собраться не может нигде. Не стоит доверять никому из тех, кто в мирное время выражает свое почтение. Дамон проследил за взглядом Никлауса и одобрительно хмыкнул. — Прелестная маркиза. Она наследница целого состояния, если в их семье так и не появится сын, — серьезно проговорил Дамон. Он относился к семье герцога уважительно, хоть и воевал на стороне друга. — Ее отец теперь владеет всем Севером. Клаус, прервав Дамона, заговорил медленно, делая акцент на каждом слове: — Меня не интересует ее наследство. — поднял он тяжёлый взгляд на друга. — Все, что принадлежит сейчас ее отцу, мое по праву. Мне нет нужды в этих землях, вскоре они вновь станут владениями короны.  Дамон только хмыкнул. — Она образованна и воспитана в лучших традициях.  Не относись к ней так пренебрежительно только лишь из-за ее происхождения, ты ее не знаешь. — Чуть помолчав, закончил он. Дамон давно привык считать Англию домом, которого не смог обрести во Флоренции. — Когда я стану королем, она, — сделав паузу, продолжил он, развернувшись и прямо смотря в глаза Дамона, — станет моей шлюхой. — Грубо высказался Майколсон. Дамон бросил на Никлауса уничижительный взгляд. Меланхоличные мысли тут же вылетели из головы, уступив место некоему разочарованию. — К тому моменту, как ты станешь королем, что непременно случится, будь на то Божья воля, я очень надеюсь, что решение свое ты изменишь. Граф круто развернулся и оставил герцога одного. Никлаус с досадой смотрел на девушку, которая вызывала в нем самые противоречивые эмоции. Он жаждал узнать ее, и не будь она той, кем является, он был бы нежен. Его приводило в ярость одна лишь мысль, что он, мог увлечься ей. Никлаус, бросив последний взгляд на ее миловидное лицо, замер. Керолайн, словно почувствовав, повернулась к нему. Они узнали друг друга. Снова ощутили легкое головокружение. Герцог, помедлив, резко развернулся, сжав кулаки, и направился прочь из зала. В следующий раз, когда он здесь появится, это все будет его. Все это и Она.