Единственная роза.

— Следуйте за мной, — мельком взглянув на принцессу, бросил граф. Все мысли военного были о дочери друга, которую он по ее же велению вынужден был оставить неизвестности. Ворота были открыты внезапно, запоздалый сигнал дал солдатам противника фору, которая может дорого обойдись последним королевским потомкам: миледи Керолайн. — Мне кажется, — с трудом подбирая слова, чтобы речь звучала не такой сбивчивой от волнения и непонятной из-за яркого акцента, начала девушка, — мы должны вернуться, я… — Прошу извинить мне недостаточное проявление почтительности, — прервав монолог принцессы, заговорил сэр Томас, — но как бы это ни было досадно, я подчиняюсь дочери своего лорда, я не оставил бы ее, будь на то моя воля. Елена, в мгновение вспыхнув от такой неучтивости, на последних словах замолкла. Несмотря на вежливость со стороны придворных, девушка всегда осознавала свое место. Она будущая королева, лишь тень своего жениха. Вся власть и почтение принадлежало его семье, и ослушаться их означало предать королевство. Керолайн своим поступком проявила истинную заботу, отправив верного слугу защищать ее — чужестранку, посмевшую возомнить себя равной им. Вот почему сэр Томас скрипя зубами выехал с ней, а не остался подле единственного дитя друга, находившегося на войне. Маркиза, как могла, попыталась спасти ее, поэтому сникнув, принцессе оставалась только подчиниться, следуя за стражем. «Надеюсь, ты вскоре присоединишься к нам, Керолайн». — Мы почти у крепости, — крикнул граф. — Сомкнуть ряды. Ворота открываются! Королем были оставлены четкие указания в случае нападения на город, поэтому стражи Тауэра наверняка знали, что следует ожидать гостей, которым следует помочь укрыться от опасности. Ворота медленно открывали дорогу к ожидаемой безопасности. Первый ряд всадников въехал во двор, жестами показывая, что путь чист. Ряд же, в котором находилась Болгарская принцесса, следовал за солдатами особенно осторожно, словно оттягивая момент, когда им необходимо будет ступить в стены неприступной крепости. Елена, крепко вцепившись маленькими ручками в поводья, из-под ткани капюшона, скрывавшего ее лицо, озиралась на стены Тауэра. Лиловые глаза внимательно осматривали боевые укрепления, пока не наткнулись на бежавшего по стене человека. Она притормозила лошадь, натянув поводья, но было поздно. На ее глазах воина со стены проткнули мечем, не дав сорваться с губ бедного человека ни единому слову. — Остановитесь, — вскрикнула она в испуге. Однако ворота крепости уже закрывались. Последняя часть сопроводительного отряда осталась по ту сторону, пытаясь нагнать остальных. Громогласный стук деревянных ставней уведомил всех, что крепость вновь закрыта, что более никто не войдет в нее. Сэр Томас круто развернул коня, направив его к застывшей девушке. Ему необходимо было удостовериться в ее безопасности. — Что происходит? Почему моим людям отказано войти? — Стараясь потянуть время, начал рыцарь. Ему ли не знать, что только что произошло. Многие годы он верно служил герцогу Таупу, но все же подвел его в самый важный момент. Он оставил его дочь, когда опасность была наиболее велика, и теперь его потуги вернуться к ней обратно, выполнив сполна ее указание, едва ли исполнятся. Пара десятков солдат, прибывших с ним, при всех доблестных качествах не сдержат натиск воинов, жаждущих крови. Если крепость была захвачена, что само по себе казалось невероятным, то графу только и оставалось, что тешить врага, уверяя, что он так и не раскусил происходящего. Внезапно пришпорив коня, граф стремительно отъехал от принцессы, выходя в начало небольшого отряда. Огромный белый конь, будто яркое свечение посреди непроглядной тьмы, освещаемой парой дежурных факелов, въехал на площадку. Всадник уверенно вел животное, звук от подков которого эхом отдавался по всей территории. Мужчина снял шлем, наскоро расправив кудри черных, как смоль, волос, и проговорил: — Нет нужды разыгрывать меня, сэр Томас. Ваш несравненный опыт известен не только в нашем королевстве, — не укрывая усмешки, которой был пропитан голос, продолжал всадник. — Однако, к сожалению, сегодня Ваше чутье отказало Вам. Я слышал среди твоих воинов женский голос, — вперив цепкий взгляд антрацитовых глаз в отряд стражей, напряженно расхаживающих перед девушкой в попытке укрыть ее от нечаянного взора, не унимался граф. — Отдай мне их. — Ты не получишь никого, Дорсет — незамедлительно выкрикнул сэр Томас, все еще удерживая коня. Тишина, что повисла вокруг людей, давила на всех. Елена, замолкнув и, с сожалением, осознав свою непростительную ошибку, с ужасом ожидала, что произойдет. Она несмело приподняла голову, стараясь, чтобы накидка плаща не спала с нее. Принцесса больше не могла слушать мужчин, дрожа, скрываясь за локонами волос. И только она подняла взгляд от гривы своей лошади, подаренной ей Эдуардом, глазам ее предстала мощная фигура молодого на вид мужчины. Его черные волосы, спадавшие на бледное лицо, мешали ему, это было видно по напряженным чертам лица, но он не убирал их, пренебрегая таким удобством. Она рассматривала его лицо, которое, верно, было немногим старше ее собственного, когда его цепкие глаза встретились с ее, напуганными. Он задержал на ней взор всего на несколько секунд, вероятно даже не видя лица. Тем не менее, Дамон выровнялся, покачав головой. От этого жеста Елена вздрогнула, еле подавив желание вскрикнуть. — Очень жаль, если им придется пострадать от моих людей из-за Вашего упрямства. Плащи сыграют им плохую службу. Елена громко втянула воздух, словно стараясь запомнить, какого это: дышать, жить. Стражи сэра Томаса оттеснили ее назад, все же ничем не раскрывая ее присутствия среди них, не обращая внимания, как будто они теснили неумеху-новичка, только и создававшего проблемы. Крик появившихся из ниоткуда солдат оглушил принцессу. Лязг орудий и стоны раненых сливались воедино, образуя ужасающую песнь. Она только и могла наблюдать, как воины стояли насмерть, отчего-то не желая выдать ее. Они бились с яростью, пытаясь не подпустить всадников к ней. Все они гибнут из-за нее, из-за того, что их заставили охранять ее. И только одна мысль приносила облегчение — Керолайн здесь не было, не было в этом хаосе, в этой крови. Сэр Томас оказался рядом неожиданно, но к ней не повернулся. Он насколько мог тихо спросил, не надеясь, что его услышат: — Вы в порядке? Елена ответила так поспешно, что слова не укладывались поначалу в предложения. — Да, но мне так жаль, — ответила она дрогнувшим от слез голосом. — Вы здесь из-за меня. Рыцарь только на миг обернулся к ней, но его вымученной улыбки хватило ей, чтобы понять: он не сердится. — Вы наша будущая королева, Ваше Высочество, наш долг — защитить Вас. Не тревожьтесь, внушая себе обратное. Для нее подобные слова стали той необходимостью, что могла отпустить ее волнения. Да, она была иностранкой, но неприязни к ней не было. Ее мысли о том, что ей не стать любимой народом при дворе суженого, оказались безосновательными, накрученными внутренними страхами. Облегчение, пронзившее ее, сменилось страхом за жизни мужчин. — Нет! Крик принцессы потонул в гуле. Конь сэра Томаса пал, увлекая за собой хозяина, не успевшего спешиться. — Кто тут у нас, — грубо схватив Елену за полы плаща, потянул ее вниз солдат. — Оставьте меня, — пытаясь отбиться, прикрикнула девушка. Удар ее сапога пришелся на руку мужчины, чем еще сильнее разозлил его. — Мерзавка! На этот раз он дернул ее еще сильнее, окончательно заставив потерять равновесие. Елена, потеряв опору, повалилась вниз, больно ударившись при падении с лошади. Полы плаща раскрылись, а капюшон слетел с ее головы, открывая лицо принцессы. — Белая шлюха, — громко прокричал солдат с кривой улыбкой, не сулившей ничего хорошего. Спутал ли он ее с белокурой маркизой — представительницей Дома ее жениха, знал ли, что она невеста принца Эдуарда? Елена, пытаясь восстановить сбитое дыхание, стралась сфокусировать взгляд на лице мужчины, но у нее ничего не выходило. В глазах девушки все плыло, принцесса не в силах была двинуться. От этого она не могла рассмотреть черты лица приближающегося к ней мужчины. Девушка только ощутила его грубое касание, когда он с силой оторвал от ее платья брошь, что она носила у сердца. Белая роза — подарок Керолайн на помолвку, символ ее новой жизни. — Пошел прочь! — Голос с нотками стали окрикнул их, заставив солдата застыть. Около нее появился тот самый всадник, который одним своим взглядом внушал в нее страх. Он смотрел на нее с сочувствием, спрятав искры, обитавшие в его глазах, а она изо всех сил старалась не отдаться во власть тьмы. — Девица носила это, — протянув одной рукой вырванную брошь, недовольно проговорил мужчина, потирая место удара. — Скорее всего это… Дамон выхватил брошь из рук мужчины и, более не слушая его, выкрикнул: — Уйди! Брошь, о которой судачил весь двор, еще до их с Никлаусом отъезда. Подарок юной маркизы своей будущей родственнице, принцессe Болгарии. Переведя взгляд с цветка на обессилевшую девушку, все еще смотревшую на него, он потерял дар речи. До чего она была красива. Ему не удалось застать ее на балу в ее честь, и теперь, впервые увидя ее в столь опасной обстановке, он оторопел. Беззащитная, хрупкая и такая мертвенно-бледная. Ей не место здесь, с ней не должно было произойти подобного. Она из последних сил прошептала: — Отда… Рука слегка приподнялась, тут же опав. Принцесса потеряла сознание, не в силах больше ощущать пульсирующую боль. Ее любимая брошь вырвана, а вместо улыбающегося мальчишечьей улыбкой лица Эдуарда, последним она видела наполненное тревогой лицо незнакомца.