Единственная роза.

Английская королева и болгарская принцесса, взяв друг друга под руки, не обращая внимания на придворных, удивленных подобной расположенности королевы к ее знакомой, сверкая камнями украшения направились в отдаленный угол залы. Им было о чем поговорить. Редкие переписки незначащие ничего не могли заменить слов и глаз. Принцесса писала крайне сдержанно, почти официально, будучи уверенной в том, что письма читают, оттого их разговоры сводились к самым общим темам. Они остановились, встав перед гобеленом, на котором было запечатлено славное сражение, заставившее Францию дрожать при упоминании английских королей. Генрих V был великим воином, его завоевания принесли Англии огромные земли, и теперь его внук, Никлаус, — наследник алой розы — занимал трон, давая народу понять, что вскоре все вернется к прежнему славному укладу. Еще никогда в истории Англии не было партии великолепнее, чем нынешняя королевская чета. Потомки Эдуарда III, они с Никлаусом являли собой разные ветви одной великой династии. Она благородная англичанка королевских кровей, выращенная в лучших традициях их Домов, и он, молодой лорд, взявший свое силой и умом. Только глядя на Елену, Керолайн жалела о их величии. Что толку в их власти и знатности, если ими нельзя воспользоваться? — Елена, — обратилась королева к ней, отрываясь от гобелена. Она достала маленький черный бархат, в котором хранился подарок, что скоро вновь будет находиться у своей законной владелицы. — Возьми. Принцесса, благодарно кивнув, взяла его, но когда она открыла его, ее лицо застыло непроницаемой маской. Керолайн начала беспокоиться, но Елена, сверкнув блестящими от радости глазами, крепко обняла ее, сомкнув хрупкие руки вокруг подруги. Как долго она мечтала получить ее назад! — Керолайн, но как? Я… Я так благодарна тебе. — Оно твое. Я знаю, как много она значила для тебя. — И значит, — добавила Елена. — Я хочу попросить тебя отложить отъезд в Болгарию. — Керолайн замолчала, обдумывая слова, но все равно улыбаясь. — Я боюсь приближающихся родов, и мне будет так спокойно, если ты будешь со мной, когда мне придется удалиться в родильные покои. Принцесса, взяв руки королевы в свои, ободряюще сжала их, искренне ответив: — Конечно, Керолайн, неужели ты думала, что я уеду, так и не увидев рождение своего племянника? Керолайн почувствовала, как ее глаза начали щипать непрошеные слезы. Ее дорогая подруга. Она бы стала лучшей женой для кузена Эдуарда. Керолайн рассмеялась, желая отогнать тяготящие ее мысли. — И я так же надеюсь, что ты не рассердишься на меня, миледи-крестная. — Наблюдая за блестящими глазами подруги, продолжила королева. — Я могу довериться только тебе. — И с чего бы это мне злиться на тебя, — хохотнула принцесса. Ее слова тронули принцессу, и она с сожалением осознала, что не может быть честна с ней до конца. — Крестным отцом ребенка Никлаус назначил графа Дорсета, — не желая тянуть, ответила Керолайн. Она знала, как будет недовольна Елена, но подобной реакции она и предугадать не могла. Елена, вскинув брови вверх, отошла от Керолайн, подняв фиалковые негодующие глаза. — И ты позволишь этому случиться? — Я знаю, ты не желаешь его внимания, но Никлаус выбрал его, а его слова не обсуждаются, — недоуменно ответила королева. — Мне жаль, что это так расстроило тебя, но… — Нет, Керолайн, это мне жаль тебя. Ты и понятия не имеешь, кому отдаешь честь быть хранителем твоего ребенка. Он даже хуже твоего мужа-узурпатора. Тому не хватило духу и благодарности сделать то, что совершил граф, — тихим, но гневным голосом проговорила принцесса, смотря на подругу. Керолайн, услышав подобные слова, вздернула голову вверх, не поворачиваясь назад. Ее голос был ясен, но глаза выдавали волнение. — О чем ты говоришь, Елена? Эдуард был прав. Достаточно было видеть ее лицо, когда она назвала короля узурпатором. Любовь к нему застлала Керолайн глаза. — Ты знаешь как погиб твой отец, Его Светлость, герцог Тауп? Елене стало жаль Керолайн, глаза которой наполнились слезами при упоминании о любимом отце. — Нет, — гулко отозвалась она. — Я не могла узнать ничего, как ни старалась. Меня мучили ужасные кошмары, Елена, — качнув голой в сторону, ответила она. — Каждую ночь я просыпалась в холодном поту, видя, как моего отца убивают на моих глазах, а я не в силах сделать что-либо, просто смотрела. — Голос королевы задрожал, и она поспешила вытереть так не кстати взявшиеся слезы. Болгарская принцесса вновь приблизилась к королеве, тихо, но отчетливо проговорив: — Его лицо было сокрыто, верно? Тогда знай же, Керолайн, прости меня, но знай, что это был он. Сальваторе убил твоего отца. Это он занес удар, лишивший его жизни. И ему ты собираешься доверить самое дорогое? *** Никлаус стоял у камина, лишь недавно отослав слуг, что помогли ему одеться ко сну. Керолайн удалилась раньше, сославшись на усталость, отчего пир потерял для него всякий интерес. Она заметил, как неестественно она побледнела после разговора с принцессой. Ему хотелось провести ночь в ее компании, однако посылать за ней он не стал. Если она отдыхала, он будет последним, кто нарушит ее покой. За мыслями, что занимали его голову, он не сразу заметил скрип, раздавшийся открывающейся дверью. Резко обернувшись, он застыл, завидев в проходе, соединявшем его покои с покоями королевы, ее. Некогда туго сплетенные волосы распущенными и расчесанными ниспадали на ее плечи, касаясь, словом водопад, поясницы. Они мерцали настоящим холодным блеском золота. Бархатный обитый мехом халат скрывал ночную рубашку, облегавшую ее силуэт. Она была так же бледна, но вместе с тем красива. Голубые глаза неуверенно, с некоторой опаской смотрели на него, но когда он поднял глаза, она не отвела взгляда. Возможно, она думала, что сумеет уйти незамеченной, если ее решимость вдруг отступит. — Керолайн, — удивлённо проговорил король. — Разве ты не удалилась ко сну? Девушка мягко улыбнувшись, подняла на него свои большие глаза. В ее улыбке было что-то загадочное. — Я не смогла уснуть. — Только и сказала она, направившись к нему. Ее легкие шаги не были слышны, и только шелест нижней юбки выдавал ее присутствие. Королева подошла к мужу близко, насколько никогда раньше не решалась. А он с интересом наблюдал за ней. Королева протянула тонкую бледную руку к его, невесомо коснувшись холодными пальцами. Кожа Никлауса казалась ей такой горячей. Когда она потянула ее, он не сразу понял, что она хочет, пока она не положила ее на живот, аккуратно выпирающий из-под ткани рубашки. Он вскинул на неё взгляд, осознав, что она хочет ему показать. И он ощутил это. Толчок, уверенный и ощутимый, прямо под его рукой. Он не успел вымолвить и слова, когда более сильный удар коснулся его застывшей руки. Керолайн чуть охнула, вызвав у Никлауса, застывшего от радости, улыбку. Он неожиданно подхватил ее, аккуратно удерживая, и начал кружить вокруг себя. Она уперлась руками в плечи, стараясь сохранить строгое выражение лица, но не сумела. Ее лицо озарила улыбка, когда она весело захохотала. Такой переливистый смех. — Керолайн, ты сделала меня самым счастливым человеком. — Проговорил он, опуская ее на землю. И даже когда ее ноги коснулись опоры в виде дубовых полов, он не разомкнул кольцо рук. Керолайн, все ещё держась за рукава его ночной рубашки, подняла голову, смотря на него другим взглядом, нежели обычно. Когда он наклонился к ней, она могла почувствовать жар его дыхания на своих щеках. Ее губы были слегка приоткрылись. Она громко вздохнула, когда его тёплые губы коснулись ее лба. Он задержал поцелуй, выпуская ее из объятий. Королева не изменилась в лице, чтобы он не заметил, как она разочарована. Тем не менее, она помнила зачем ещё пришла к нему. И это дело не терпело теперь отлагательств. Керолайн приняла руку Никлауса, проследовав в приготовленную ко сну кровать. Хмурое в последние дни лицо Никлауса сейчас было расслаблено, выдавая его счастье. Они легли вместе, и вместо привычного холода ее движений, королева, удивив Никлауса, легла к нему на плечо. Ее волосы разметались по подушкам, и он мог чувствовать их аромат. — Мой сын, — коснувшись живота Керолайн, начал король. — Он будет великим монархом, Керолайн. И его королева будет ему подстать. — Но разве ты уже подыскиваешь ему невесту, — деланно удивлённым голосом ответила она. Он так облегчил ей ее задумку. Но от этого легче она себя не почувствовала. — Конечно. — Подарок Ребекки очень мил. Она сама вышила его? — Неожиданно для короля спросила Керолайн, немного сонным голосом. — Да, любовь моя. Ее наставница докладывает о ее успехах. Она очень радует меня. — Понимаю, — сухо ответила она, подавив любые эмоции в голосе. Ему ни к чему знать о том, как тяжело ей сейчас говорить. — Она наверняка мечтает о том, чтобы вышивать платьица для ее собственных детей. Керолайн, не видя лица короля, чувствовала, что сейчас оно было хмуро. Она ощутила, как плечо под ее головой напряглось, но сделала вид, будто не чувствует этого, продолжив. — Она юная девушка, и скоро ей пора будет подбирать мужа. — Никлаус не произносил ни слова. — Нельзя оставлять это дело на волю случая. Претендентов на ее руку уже сейчас достаточно большое количество. Кто как ни маркиза Тауп знала об этом. Ее прервал Никлаус, наконец заговорив. — Полагаю, раз уж ты начала этот несколько ранний разговор, ты имеешь кандидата на роль ее будущего мужа? — Она промолчала, а Никлаус усмехнулся тонкости и находчивости его жены. — Эту кандидатуру ты одобришь и без моего убеждения. — Она приподнялась на локтях, что сделал и он, вглядываясь в ее лицо. — Это граф Дорсет. Никлаус, не мигая, смотрел на неё, поражённый. — Неужели? А разве твоя болгарская кузина не будет против, — хмыкнул король. Керолайн помедлила, ответив: — Не имею понятия, о чем ты. — А я думаю, что имеешь, дорогая Керолайн. С чего такое участие к будущему моей сестры, — не сумев подавить грубость, спросил он. Но Керолайн, готовая к такой реакции, ответила спокойно и тихо, мягко улыбнувшись. — Ее жизнь никогда не была мне безразлична. Я спасла ее. — Серьезно проговорила она. — Более того, кому как не лучшему другу ты сможешь доверить счастье своей сестры? Граф Дорсет верен тебе. — Говорить о его происхождении не было необходимости. Все знали, что он происходит из достаточно старого рода, чтобы быть хорошей партией даже для принцессы. Его родная страна почти что принадлежит ему. Да и короля бы оскорбила подобная речь. — Я знаю. Но… — Он прервался на полуслове. — У неё должно быть право выбора. Керолайн подавила желание отвести глаза. Его слова задевали те струны, о которых она предпочитала не вспоминать. — Со временем она поймёт, что так лучше. Она примет это, когда полюбит. — А ты? Ты приняла? Керолайн застиг врасплох его вопрос, отчего ее глаза широко распахнулись. Он смотрел на неё, но она молчала. Никлаус пожалел, что задал вопрос, он, желая лечь, отвернулся, когда ее голос остановил его. — Ты и сам знаешь ответ. — Вновь замолчала она. Никлаус же не сводил с неё глаз, поэтому, когда она резко вскинула голову, посмотрев на него, их взгляды встретились. — Ты отец моего ребёнка. Ты мой муж. И я. Я люблю тебя, не в силах больше ненавидеть. На его лице промелькнули тысячи эмоций за те минуты, что он ожидал ответа, и теперь он почувствовал, что от ее слов сердце его забилось чаще, он прижал ее к себе, касаясь ее губ глубоким нежным поцелуем, позабыв обо всех тревогах, что окутывали его ранее. Она была честна с ним, не видя смысла скрывать очевидное. Но в его тёплых объятиях она не могла не думать о том, что намерена сделать. Она уничтожит Дамона, рано или поздно, даже если ей потребуется пожертвовать счастьем Ребекки.