Единственная роза.

Боевой конь несся по улицам Лондона, оставляя позади себя солдат герцога. Черный жеребец был все недостаточно быстр для его Светлости, что спешил во дворец так, словно пытался убежать от самой смерти. Но не от своей. Дамон Сальваторе, герцог Кларенс, был ошарашен письмом, что ему прислали из столицы, прося вернуться ко двору. Более того, днем позже он получил письмо и от принцессы Ребекки. Оно было отправлено раньше королевского, но суть их была единой. Его брат женился на принцессе. И если Ребекка просила благословить их и не держать на нее зла, то письмо Никалуса приказывало явиться немедленно, не объясняя цели. Дамон честно мог признаться себе, что первые минуты, когда он получил послание, он почувствовал, как земля уходит у него из под ног. Все то, что он строил так долго и старательно рушилось у него на глазах. И при других обстоятельствах он был бы рад тому, что Ребекка обрела свое счастье, а он впредь свободен. Однако его брат… Его глупец брат решил сделать все по-своему. И это может стоить ему жизни. *** Герцог ожидал аудиенции с королем, нервно перекидывая черные кожаные перчатки из одной руки в другую. Тяжелая печатка спадала с пальца герцога, отчего приходилось все время ее поправлять. Когда он вошел в комнаты, его взору предстало хмурое выражение монарха. Бледное щетинистое лицо выглядело осунувшимся, таким, словно король долгое время пренебрегал пищей и сном. — Ваше Величество, — склонил голову Дамон, — проследовав вглубь комнаты. — Никлаус… — Ты знал? — только и спросил он. — Конечно же нет, разве ты думаешь, что я допустил бы подобное? Клаус давно ждал с ним встречи, но теперь он смотрел на друга, словно видел его впервые. Он чувствовал, как его засасывает в пропасть, из которой не вырваться. — А что бы ты сделал, друг? — сделав акцент на последнем слове, проговорил король. — Я бы позволил им объяснить ситуацию, Никлаус. Ты же знаешь, я предан тебе. Для меня честь, что ты доверил мне сестру, для меня ее счастье значит многое, она росла на наших глазах. Если ее чувства ко мне… Если бы у нее не было чувств ко… — Твой брат вел свои игры за моей спиной. Я не могу позволить, чтобы это повторилось. Эти слова напугали герцога, отчего глаза его расширились. — Не бойся, Дамон, я не заставлю тебя перенести потерю брата, — увидев, как застыл его вассал, поспешил успокоить его король. — Мне жаль, что это произошло. Ребекка не должна была повести себя с тобой так. — Она отправила письмо, — ответил Дамон, — она просила извинить ее, и я не могу держать на нее зла, — машинально проговорил он. — Она писала тебе, — вскинул на Дамона глаза король. Его изнуренный взгляд дал Дамону понять, что Никлаус был измотан. Он боролся с самим собой. И где же его возлюбленная королева в такой час. — Ребекка, где она, могу ли я говорить с ней? — Я отправил ее в Уэльс, — ответил Никлаус. — Она не появится на моих глазах, пока я не прощу ее. Не могу видеть ее. Дамон видел как ему тяжело говорить это. Он задал вопрос, что волновал его с самого того дня. — Мой брат, Стефан. — Он в порядке. — Ты освободишь его? — Напрямик спросил Дамон, решив, что это необходимо. — Нет, — гулко прозвучал ответ, которого герцог не ожидал услышать. — Не раньше, чем я разберусь, как все это могло случиться. Дамон взглянул на друга, не веря своим ушам. Он всегда был ему верен, всегда поддерживал его. Как мог он, человек, что потерял родных братьев, быть так жесток с ним. Он не выпускал его брата, но кто знает, что с ним может случиться в стенах крепости? — Ты можешь навестить его. — Это твой окончательный ответ, Никлаус? — холодно спросил он. — Да, — так же ответил король. — Я позволяю тебе видеться с ним и только потому, что он твой брат. Что-то внутри герцога оборвалось. — Благодарю, Ваше Величество, — склонился Дамон, завершая диалог. Король еще не позволил ему уйти, но ему не было нужны продолжать разговор. Взгляд Никлауса, наполненный скрытым сожалением, дал понять Дамону, что короля, что бы он ни думал, не переубедить. Он не отступится, слишком упрямый и принципиальный. — Можешь идти, Дамон, — взъерошив рукой волосы, позволил ему уйти тот. И когда дверь захлопнулась за герцогом, Никлаус тяжело вздохнул, уставившись на камин. Перед его глазами предстали золотые в свете огня волосы Керолайн и ее голубые яркие глаза… *** Стефан стоял у маленького кривого окна, открывающего вид на освещаемую редкими факелами площадь Тауэра. Сколько за всю историю существования этой крепости здесь было казённо лордов? Унылое солнце, лучи которого не заходили сюда, село, превратив эту камеру в темную пещеру. Здесь было все необходимое: кровать, стол и даже немногочисленные книги. Но само это место навевало неприятные ощущения скорого конца. По какому праву король посмел заключить его? Как он смел так поступить с ним, когда он, Стефан Сальваторе, не сделал ничего, за что следовало бы так поступить. Да, он взял в жены сестру короля, но разве есть разница, которого из Сальваторе видеть зятем? Граф усмехнулся нелепой шутке, замолчав, когда в коридоре послышались шаги. Дверь открылась, и в неё вошла темная фигура, скрытая чёрным плащом, факел осветил ее, сделав лицо видным. — Брат, — деланно тёплым голосом протянул Стефан. — Интересно, что заставило его старшего грозного брата прийти сюда. Он знал ответ — негодование. Он отнял у него очередное на его пути приобретение. Но только Ребекка не была вещью, чтобы распоряжаться ей. Дамон скинул плащ, направившись к Стефана. — Оставьте нас, — герцог бросил охранником приказ, не глядя на них. — Жаль, что нам пришлось увидеться при таких обстоятельствах, — продолжил Стефан, наблюдая на братом. — Но теперь мы… — Прекрати эту демагогию, — закричал Дамон, — как ты? — Проговорил он тише. Внимательный взгляд антрацитовых цепких глаз сфокусировался на таком родном лице брата. Чем старше становился Стефан, тем больше он становился похож на любимую миледи-мать. Он пытался увидеть, все ли с ним хорошо? Что бы ни было между ними, он не может допустить, чтобы с братом что-нибудь случилось. Его матушка не простила бы этого. Он и сам не простил бы себе его смерти. Возможно, когда-то это был единственный человек, который любил его. Стефана замолчал, но не от тона брата, а от его слов. Тревожный взгляд Дамона удивил Стефана. — Все в порядке, Дамон, несмотря на… — Что ты наделал, брат? — голос герцога был пропитан отчаянием. — Почему ты не сказал ничего мне. Неужели ты думал, что это может закончиться благополучно! — Разве ты не зол на меня? — Я бесконечно уважаю Ребекку и считаюсь с ее выбором. Я зол, но вся моя злость меркнет по сравнению со страхом за нашу семью. Этого услышать от брата граф никак не ожидал. — Я пока не могу сделать ничего, чтобы освободить тебя, мне жаль, Стефан. Стефан смотрел на Дамона, не сводя глаз с бледного лица. От недавней шутливости не осталось и следа. — Я не зол за Ребекку, я не стал бы любящим ее мужем. -хмыкнул Дамон, отвернувшись на свет огня. Оба они поняли, что он имел в виду, но никто не проговорил ни слова. Им и так о слишком многом предстоит рассказать друг другу. *** Этот день настал. Елена переживала не меньше самой королевы, которой в общем-то и предстояло сегодня отойти от светской жизни, чтобы вскоре родить здорового наследника. Принцесса Болгарская была истощена от волнений. Она переживала за Эдуарда, что уехал в северные земли, переживала и за королеву, с которой скоро увидится. Теперь же к ее мыслям прибавилось и известие, полученное ее дамами на днях со двора. Елена только удивлялась, как они могли так долго держать это в секрете и почему Керолайн не написала ей. Брат новоиспеченного герцога Кларенса, и без того уставшего Дамона, был заточен в Тауэр. И абсурднее всего было то, что это выдавали за собственное его желание. Стефан Сальвотре взял в жены сестру короля, эту простую и оказавшуюся настолько глупой девушку. Как она могла, не посоветовавшись ни с кем, пойти на такое? Неужели она не знала, что это опорочит ее в глазах других? А герцог? Ее Высочетсво, впервые услышав об этом, неожиданно для себя захотела утешить его. Они не виделись довольно давно, потчи с тех самых пор как он уехал по поручению короны на запад Англии, наводя там порядки. Елена не испытывала к нему той ненависти, что ощущали Эдуард и Керолайн, да она самолично посвятила королеву в тайны графа, но иначе было нельзя. Тем не менее, к ней он всегда относился с глубоким почтением. Именно он справлялся о ее благополучии, он переживал за нее. Он любил ее. Она же чувствовала себя скверно, понимая, что разбила его серде. Для нее он не был тем, что представлял собой Эдуард. И дело отнюдь не в короне, наследницей которой она и так являлась. Он мог стать ее другом, возможно и лучшим из всех, что есть при дворе. Ей было жаль его и то, как складывалась его жизнь. *** Принцесса выбрала самое простое из своих платьев: в теплых и тяжелых мехах сейчас не было нужды, и пусть летняя погода Лондона не позволяла еще снять бархат, Елена все же надела платье из лилового шелка. Не такой вычурный, как пурпур, но и не такой унылый, как коричневый. Тонкая золотая вышивка по лифу подчеркивало красивый цвет ткани. Такой она и явилась во дворец в окружении своих дам и слуг, которые привезли с собой необходимые ей вещи. Елена собиралась присоединиться к королеве, проведя все три положенные месяца с ней. Одна из многочисленных зал была пуста, когда принцесса вошла в нее, помня дорогу только к ней. Цоконье каблуков о каменные плиты заставило принцессу взглянуть вверх. — Ваше Высочество, — начала фрейлина, — королева ожидает Вас, я сообщу ей, что Вы приехали. — Мария, распорядись, чтобы мои комнаты были готовы. — Я проведу Ваших фрейлин, — глядя на знакомые лица девушек, проговорила она. — Следуйте за мной, — обращаясь уже к ним, продолжила она. Девушки, каждая из которых с неким интересом рассматривала убранство дворцовых стен, последовали за фрейлиной королевы. Елена осталась, ожидая, пока ее отведут к подруге. Ей не хотелось следовать за стайкой ее веселых дам , более того увидеть короля она желала еще меньше. — Ваше Высочетсво, — обратился к ней бархатный голос. Она слишком резко развернулась, закончив рассматривать простенький незамысловатый гобелен. — Милорд, — ответила она, взглянув на него. Черные блестящие волосы прекрывали усталые антрацитовые глаза, которые с теплотой смотрели на нее. Неизменно висящая на его шее цепь контрастировала с упеляндом, казавшимся слишком большим. Он изменился. — Рад видеть Вас, — приближаясь к ней, ответил он, не отводя глаз от ее красивого лица. Он не видел ее слишком давно, чтобы терять столь ценные минуты в ее обществе. — Надеюсь, Вас ничего не беспокоит, — искренне спросил он, зная ее ответ. «Благодарю, не стоит беспокойства». Извечный ответ, которыый обрывал все его потуги видеться с ней чаще. Сейчас он задавал его скорее по привычке. — Пожалуй есть кое-что, — проговорила она, заметив, как его лицо изменилось. Он хотел сказать что-то, когда она продолжила. — Мне несколько неловко говорить об этом, но я знаю, почему Вы приехали. Мне жаль, что Вам доставлено столько хлопот. — Замечая, как он меняется в лице, продолжала она. — Как Вы? Этого вопроса он не ожидал. Как не ожидал и того, что они вообще заговорят об этом. Она что, волновалась за него? Дамон тяжело вздохнул, прикрыв глаза, чем заставил ее напрячься. Когда он заговорил, Елена все еще смотрела на его сомкнутые глаза. — Мне тяжело, — с его губ слетели слова, что он не позволял себе говорить никому. Все, кто окружал его, ждали его слабости. А он просто не мог доставить им подобного довольсва. — Мой брат — глупец. — Помедлил он, смотря на ее серьезное лицо. — Но он мой брат, и я расстроен тем фактом, что он сейчас в таком осложненном положении. Елена обеспокоенно смотрела на него, переводя глаза с его лица на его фигуру, замечая открывшиеся ей черты. Был ли он сломлен? Нет. Ослаблен? Определенно. От ее глаз и не ускользнуло, как безразлично он говорил о произошедшем и как аккуратно о брате. Похоже, Ребекка и вовсе не занимала его мысли, оказавшись замешанной даже в таком деле. Елена хотела ответить, но он опередил ее: — Вы верно составите королеве компанию в ее уединении. Значит, мы еще увидимся на крестинах, Ваше Высочество. Прошу меня простить, я должен открыть Совет, а Вас наверняка уже ищут. — Он оставил ее, с трудом заставив себя. По крайней мере он сможет теперь видеть ее хоть немного чаще, если она не будет против.