Единственная роза.

Керолайн в скорости, после того как ее сына забрали к кормилице, уснула, наблюдая за ними на объемных подушках кровати. Все ее тело болело, каждую его часть ломило, но она справлялась. Ее Величество проснулась в том же положении. Ее дыхание перестало быть ровным, постепенно становясь более рваным. Пересохшие губы разомкнусь, тихий вздох сорвался с них. В комнате было так же сумрачно. Взгляд Керолайн прошелся по покоям, и ее тут же охватила тревога. Ей было так плохо видно, один лишь огонь в камине служил более менее устойчивым источником света. — Ваше Величество, — Мария подошла к кровати, сев у изголовья рядом с королевой, — позвольте узнать, Вам нужно что-нибудь? Конечно же да! Где ее ребенок?! Почему он не с ней?! — Где мой сын, — несколько грубо спросила она, глядя на фрейлину. — Мария, — помедлив добавила она, заставив улыбнуться девушку. — Он с кормилицей, Ваше Величество. Керолайн прикрыла глаза, поморщившись от неприятной боли. — С Вашего позволения я прикажу позвать служанок, — проговорила фрейлина. — Буду благодарна, Мэри, — вымученно улыбнулась королева. Она действительно очень хотела принять ванную или по крайней мере смыть с себя пот и кровь, испачкавшие ее ночную рубашку. — Его Высочество, принц, в здравии, миледи Елена так и не сомкнула глаз. Керолайн улыбнулась увереннее, опираясь на руку Марии. *** — Мое молоко пойдет ему на пользу, Ваше Высочество, — проговорила кормилица, ответив на внимательный, несколько изучающий взгляд болгарской леди. Она снова склонила голову к младенцу. Сама Елена, как и Керолайн не смогут кормить своих детей, как бы им этого ни хотелось. Женщинам их положения не подобало кормить грудью. В этом не было нужны, для этого нанимались женщины, способные выкормить ребенка за них. Их обязанность — дарить Дому, в который они вошли, наследников, а кормление, по уверению некотоых повитух, могло замедлить этот процесс. Женщина была крепкой и здоровой, а главное — у нее было необходимое наследнику молоко. Все же было что-то умилительное в том, как она обращалась с малышом. Младенец начал шевелиться, отказываясь от груди. Его смешное кряхтение непроизвольно заставило Елену улыбнуться. — Вы закончили трапезу, Ваше Высочество, — довольно протянула женщина, передавая его одной из фрейлин. — Екатерина, — окликнула Елена девушку, — дай его мне, — неуверенно протянув руки, проговорила Елена. — Да, Ваше Высочество, — юная Екатерина проследовала к креслу принцессы, мягко и очень аккуратно передавая ребенка ей. Позади кресла стояли служанки, наблюдающие за происходящим и готовые в любой момент вмешаться, если понадобится их помощь. Когда рук принцессы коснулся маленький посапывающий сверток, Елена на время прекратила дышать. Она заметила это, только когда принц шевельнулся, вырывая ее из оцепенения. Малыша крепко перепеленали, ограничив его движения до минимума. Однако принц все равно пытался двигаться, проявляя недовольство. Еще совсем маленький, но уже имеющий практически неограниченную власть, он все равно был всего лишь младенцем. Венценосным хрупким младенцем. Здоровый аппетит и активные движения радовали как повитух, так и приставленных теперь нянечек. Елена смотрела на маленькие черты лица с неким трепетом. Светлое румяное личико с детскими пухлыми щечками не менее пухлыми красными губками не могло не умилять. Редкие светлые волосы почти не прикрывали головку малыша. Но больше всего Елену удивили его глаза. Они были не серыми и не слишком светлыми, как у большинства только что появившихся на свет детей. Ярко-голубые, они напоминали ей глаза Керолайн. И пусть пока не было понятно, на кого похож принц, Елена была уверенна, и никто не смог бы ее переубедить, это взгляд Дома Форбсов. Он будет столь же пронзительным и ярким как и взгляд его матери и деда. Он смотрел на нее, но не видел четких очертаний. От того, меняющиеся перед ним лица, не имели для него никакого значения. Елена смотрела на него, в мыслях мечтая о своем собственном принце. О наследнике для ее мужа, Эдуарда. Жаль, что отцом этого малыша являлся такой человек как нынешний король-узурпатор. Он не принесет сыну счастья. Она была уверенна в этом. — Ваше Высочество, леди, — вошла в комнату Мария, обратившись ко всем. Усталость оставила отпечаток на тонких чертах девичьего лица, но сейчас, войдя в комнату в новом чистом платье и с убранными в косу волосами, она, казалось, и вовсе не чувствовала желания отдохнуть. Мария выглядела счастливой, радуясь удаче и счастью королевы, словно своему собственному. — Ее Величество просит принести ей принца, — обратилась она к нянечке, стоящей подле Елены. Взгляд фрейлины задержался на принцессе ненадолго, но успел вызвать недовольство Елены. Она будущая крестная этого малыша. Ближайшая подруга его миледи-матери. Разве подобные взгляды уместны? — Позволите, Ваше Высочество? *** Керолайн сидела на заново убраной кровати, прикрытая легким льняным одеялом, скрывающим нижние юбки ее шелкового невесомого платья. Платье было свободным, корсаж предусмотрительно отсутствовал, чтобы не сковывать королеву. Такой ее и увидела Елена, войдя в ее покои. Не сдержав улыбку, принцесса двинулась к подруге. Но взгляд Керолайн был прикован только к женщине, несущей его. Ее малыша. Ее первенца. Взяв его на руки, Керолайн вдохнула его запах. Ее сын. Какой он красивый. Самый красивый малыш на свете! — Разве он не прекрасен, — проговорила в слух она, не отрываясь от него. Ей хотелось распеленать его, но она не желала тревожить ребёнка. — Ваше Величество, прошу прощения, — красная до корней волос голова фрейлины появилась в проеме меж комнатами. Вошедшая в комнату леди Маргарита не смотря на невозмутимое выражение серьезного лица была несколько растерянна. — Король пожелал видеть Ее Величество, королеву Керолайн, — объявила она, удивив всех присутствующих, включая и саму королеву. Керолайн растерялась. Ей было не положено видеть мужчин, ровно как и покидать родильные покои до обряда очищения. Более того, она чувствовала себя не настолько хорошо, чтобы выйти, если даже и могла. — Но этого не положено. — Возразила одна из фрейлин, замолкнув под тяжелым взглядом графини. — Его Величество зовет меня к себе? — Голос Керолайн казался ей каким-то далеким и хриплым. — Нет, он ожидает за дверьми, и раз Вы уже подготовились, насколько я вижу, я дам ему знать, что он может войти. Девушки поднялись, одна за другой покидая комнату. Их взгляды были столь озадачены. Это читалось в каждом их движении. Елена, возможно, не была англичанкой, но она достаточно хорошо знала правила. Как он мог позволить себе требовать видеть Керолайн сейчас? Это нарушало все обычаи и традиции. Как он смеет? Если это было настолько важно, то почему он пришел один, а не в сопровождении священника? Он не может видеть ее. Между ними как минимум должна быть специальная перегородка, чтобы их взгляды не могли даже пересечься. — Почему миледи Маргарита не остановила его. Она его тетушка. Он же прислушивается к ней, — недовольно проговорили женщины. Ответ не удивил Елену. Более ее удивила девушка, что произнесла его. — Его Величество не руководствуется чужим мнением, — проговорила Екатерина, словно его советник. — Возможно, дело требует непосредственного его присутствия. *** Керолайн чувствовала, как ее сердце отбивает свой собственный быстрый ритм. Ее щеки горели, а дыхание стало тяжелым. Столь внезапное свидание с королем никак не могло быть ожидаемым. Но в глубине души она была рада. Ведь она так хотела увидеть его, разделить минуты счастья с ним. Она так переживала. Керолайн не сразу услышала негромкие шаги кожаных туфель. Никлаус застыл, будто не смея проходить дальше. Он смотрел на бледную фигуру жены, облаченную в голубой шелк. Ее длинные, местами спутанные платиновые волосы почти скрывали ее лицо. Это дало ему возможность рассмотреть ее. Как он скучал за ней! И как он… Он не мог словами передать, как он был рад видеть ее в здравии. Он так боялся этих родов, возможно даже больше неё. Ему не хватало слов выразить те чувства и эмоции, что вызывал в нем один взгляд на нее, живую и… Счастливую? Керолайн подняла голову, застыв. Глаза Никалуса внимательно смотрели на нее, блестя странным блеском. Его приоткрытые пухлые губы не издавали ни слова. Он словно забыл, как это — двигаться. И ее взгляд. Нежный и растерянный, он заставил треснуть его неуверенность. — Керолайн, — королева искренне улыбнулась, тихо проговорив: — Никлаус, посмотри на него, — отвернувшись от милорда-мужа, вновь взглянула на сына она. Король в считанные секунды приблизился, сев рядом с женой. Его рука легла на подушки, позади головы жены. Она пыталась привстать, но он остановил ее. Она услышала, как шумно он вдохнул воздух, увидев на ее руках его. Разве может человек быть настолько счастлив? Король взглянул на ребенка, его взгляд осмотрел каждую черту его маленького сонного лица. Он боялся даже коснуться его. — Он прекрасен, любовь моя. Мой сын… — тише прошептал он, позволив себе коснуться его волос. — Наш сын, — поправила его Керолайн, — это наш малыш, Никлаус… — Я так люблю тебя, Керолайн. Мне жаль, что я позволил грубость по отношению к тебе. Я люблю вас, — вновь взглянув на сына, проговорил он, — больше жизни. Ты подарила мне все, о чем только может мечтать мужчина. Я безоговорочно счастлив, и виной тому ты, королева моего сердца, — прошептал он, касаясь губами ее лба. С каждым словом Керолайн чувствовала, как ее переполняет радость от того, что он рядом, как ее переполняет любовь к нему. — Артур, — прошептал он. Керолайн взглянула на него, не будучи уверенной, что поняла его правильно. — Мы назовем его Артуром, Керолайн, он станет величайшим королем, — замолчал он, услышав кряхтение сына. Артур… Это имя, пожалуй, нравилось ей. — Никлаус, — она окликнула его, привлекая внимания, — ты окажешь мне услугу. Я прошу отправить моей матери письмо. Я написала его сегодня. Мне… Никлаус? Взгляд, которым он смотрел на нее, удивил ее. Мягкая улыбка, касавшаяся его губ, сошла, а титановые глаза смотрели на нее… С сожалением и сочувствием? Нет. Этого не может быть. — Никалус… — тихо проговорила она, отвернувшись. — Нет… Как бы он хотел облегчить ее боль. — Любовь моя, мне очень жаль.