Единственная роза.

Дамон стоял в центре комнаты, бросая безразличный взгляд на успевшие стать привычными гобелены. Вышитые золотыми нитями цветы, фигуры животных и людей не представляли для него почти никакого интереса. Он мог отметить лишь мастерское их исполнение, в остальном же они казались ему слишком тусклыми и унылыми. Но Никлаусу, казалось, нравилось окружать себя вгоняющими в меланхолию красками. Или он просто еще не отвык от этого, потому что назвать его удрученным было нельзя. Дамон был рад за друга, в какой-то степени благодарен юной королеве за то, что она сумела поселить в сердце Никлауса это неподдающееся объяснению чувство. Что же казалось самой королевы, то она могла быть более, чем довольна собой. Она, девушка, происходящая из старинного знатного рода, девушка, ставшая королевой этой страны, в первый же год их с королем брака родила короне наследника, мальчика, которому уготовано великое будущее. Дамон еще не имел удовольствия видеть королеву. Впрочем, он бы и вовсе предпочел не иметь такого «удовольствия». Он благовалил ей, сочувствовал и понимал, как тяжело ей может быть с Никлаусом. Но она схватила короля в свои мягкие, но цепкие руки, напрочь лишив его способности сопротивляться ее чарам. Единственное, чего ей не удавалось, так это управлять им. Он мог быть нежен и учтив, но когда дело касалось управления или же затрагивало его власть, Никлаус всегда поступал по-своему, руководствуясь лишь одним своим мнением. Еще больше укрепляло веру герцога в это тот факт, что он до сих пор был здесь, при дворе, и носил свою голову на плечах, а не демонстрировал ее горожанам, взирающим на неё с высоты крепостных стен. Дамон усмехнулся, сцепив руки в замок. Керолайн, безусловно, была очень красива, она выглядела хрупкой и почти что беззащитной, но все это было только маской. Эта девушка по праву могла считаться одной из самых сильнейших его противников. Ее взгляд, которым она непроизвольно смотрела на него, стоило ему появиться где бы то ни было, говорил об этом. Этот взгляд был полон ненависти, искусно скрытой за учтивыми словами. И он понимал ее. Вопрос был лишь в том, кто сообщил ей о том, что он сделал? Дамон не сомневался, что леди Маргарите придется отступить. Керолайн пройдет обряд очищения, и тогда дворец будет находиться в полном ее распоряжении. Теперь она полноправная королева, и не потерпит неугодных рядом. Они могли бы стать друзьями, не будь они теми, кто есть. Дамон был уверен, что Никлаусу необходима именно она. Девушка, которая смогла привлечь его внимание и удержать его, чего никому не удавалось ранее. Настоящая королева; рожденная, чтобы стать ею, но однако всего лишь простая женщина, власть которой он растопчет столь же быстро. Двери отворились, впуская в покои людей. Дамон обернулся, увидев Никлауса. — Ваше Величество, — склонил голову он. Быстро выровнявшись, Дамон направился к Никлаусу, ровно как и король. Никлаус похлопал друга по спине, радуясь его приезду. — Рад снова видеть тебя здесь, Дамон, — направляясь к креслам, проговорил король. — Надеюсь, ты разобрался со всеми своими делами, ты нужен мне в столице. Дамон улыбнулся, сев в противоположное кресло. — Вина? — спросил Никлаус. Дамон, помедлив, кивнул. Оба их бокала наполнились почти сразу же стоящим неподалеку слугой. — Чем ты был так занят? — Начал король, облокотившись на бархатную спинку кресла. Его титановые блестящие глаза внимательно смотрели на друга; легкая полуулыбка на губах выдавала хорошее расположение духа. — Кто-то должен заниматься поместьями, которые требуют восстановления, — хмыкнул герцог, отметая неприятные воспоминания, связанные с поломанными крышами и затопленными домами людей. — Тебе пора жениться, Дамон, — удивив его, проговорил Никлаус. Лицо короля было серьезно, он и не думал шутить над Дамоном, зная о его любовных муках. И все же вопрос этот не мог не вставать. — Заниматься домом должна жена, более того каждую девушку учат с детства управляться с имениями, коими она будет управлять в будущем. Тогда не будет нужды в утомительных поездках. Дамон слушал его, делая вид, что все еще пьет вино. Его кубок был почти пуст. — Ты прав, — только и ответил он, тут же продолжив, меняя слишком тонкую для разговора тему, — но есть еще одна причина, по которой я задержался. Охота. Глаза короля блеснули азартом, стоило герцогу упомянуть об этом. Он обожал охоту пожалуй даже больше, чем военные походы. — Сейчас прекрасное время для охоты, Никлаус, мы так давно не загоняли дичь, — Дамон кивнул слуге, который наполнил его кубок. — Отличная идея, — Никлаус явно довольный предложением друга, подался чуть вперед, встречаясь с ним взглядом. — Я ждал твоего приезда, Дамон, у меня есть для тебя новости. Герцог несколько напрягся, заинтригованный. В последний раз, когда Никлаус решил объявить ему о чем-то, его ожидало потрясение смешанное с ужасным разочарованием. — Я решил устроить турнир, — начал Никлаус, смотря на него. — Ты еще не разучился сидеть в седле, друг? Думаю, ты станешь достойным врагом, — проговорил Никлаус, не заметив, как застыл Дамон. — Этот турнир в честь моего сына станет самым запоминающимися в истории Англии. Герцог растянулся в привычной улыбке, не позволяя себе выдохнуть. — Когда ты намерен провести его? — отозвался он, смотря на профиль друга. Повернувшись, король ответил: — Керолайн совсем скоро должна будет покинуть родильные покои, я хочу, чтобы она присутствовала. Это турнир и в ее честь, — пылко ответил Никлаус. — Она подарила мне все, о чем я мог мечтать, — он замолчал, отчего между мужчинами повисла тишина. — Артур — мое сокровище. Моему сыну необходимы люди, на которых я могу положиться. — Взглянув прямо в глаза Дамону, продолжил он. — Поэтому я решил назначить воспитательницей принца тетушку Маргариту, а защитником Его Высочества — тебя. Дамон молчал, не зная, что и ответить. Он чувствовал, как его губы растягиваются в улыбке, не в силах удержать его чувств. Мог ли Никлаус сильнее выказать ему свое доверие? — Человек, которому доверено защищать моего сына, должен быть вне всяких подозрений. На нём не должно лежать и тени. Поэтому я решил, что позволю твоему брату покинуть стены Тауэра. Он свободен. Его отпустят, как только письмо, которое я велел отправить, достигнет стен крепости. Темные, непроглядные глаза герцога всего на мгновение блеснули, прежде чем он быстро закрыл их. Дамон встал, склонив колено перед Никлаусом в знак бескрайней благодарности. Он не мог вымолвить и слова. Этот жест удивил короля, поспешившего поднять его. Никлаус считал, что Дамон проявляет заботу о своем брате скорее из долга, чем от крепкой братской любви, но со временем все больше замечал, как хмур стал его друг. Король не простил младшему Сальваторе его поступка, но, ему ли не знать, что его решение отпустить мальчишку, будет самым верным. Он только сейчас осознал, как это было важно для Дамона. — Благодарю тебя Никлаус. Обещаю, он не попадется тебе на глаза, — чувствуя, как тяжесть, нависавшая над ним все это время, отпускает его. *** Прошел уже месяц с рождения Его королевского Высочества, наследного принца Англии, Артура. Принцесса старалась как можно чаще видеться с крестником. У младенца уже имелся собственный двор и личные слуги, не сводящие с ребенка внимательных взглядов. Порой Елене казалось, что она видит Артура чаще, чем его миледи-мать, королева Керолайн, все еще пребывающая в заточении. Лето наконец-таки пришло в Англию, на что принцесса уже не смела и надеяться. Климат Болгарии был куда приятнее, чем английская промозглая осень и ее не менее холодная затяжная зима. Елена жила во дворце, официальной резиденции монархов, как гостья в отведенных для нее покоях, теперь уже не разделяя подходившее к концу уединение королевы. Обряд очищения должен был пройти совсем скоро, что наконец позволит Керолайн вернуться к светской жизни вне той маленькой темной комнаты, пропахшей маслами. Любимым занятием принцессы сделались прогулки по дворцовому саду, который был сейчас как никогда красив. Высокие фигурные кусты, скромные, по-своему прекрасные цветы, аккуратные витиеватые тропинки — это это успокаивало и интересовало ее. Она обожала гулять по тропам, забывая на эти короткие мгновения о заботах, не желающих выходить из головы. Ей было тяжело постоянно находиться под присмотром стольких любопытных недоброжелательных глаз. В компании Керолайн она могла быть собой, не ожидая, что кто-то узнает о том, какого ей. Принцесса, придерживая несколько длинные юбки шелкового платья, шла по саду. — Как моя сестра, королева? — Елена чуть повернула голову, обратившись к шедшей позади Марии. Остальные же фрейлины отстали, весело щебеча что-то. Юная красавица Мария, дочь графа Скоупа, импонировала Елене. Ее нельзя было не ценить. Елена помнила, как искренне она беспокоилась о Керолайн во время родов. Принцесса жестом пригласила Марию подойти поближе к ней. Девушка почувствовала, как взгляды фрейлин устремились на нее. Удивленная тем, что принцесса обратилась к ней, она ответила: — Ее Величество в здравии, но сожалеет, что не может составить Вам компанию, она очень любит этот сад, особенно дальнюю его часть, — ответила Мария. Для нее Елена являлась настоящей принцессой, однако если Ее Величество была более мягкой и улыбчивой со своими слугами и придворными, то от болгарской принцессы веяло холодом, проскальзывающим в ее речах, во взгляде, которым она смотрела на всех, кроме, пожалуй, королевы, в ее поведении и в том, как она держалась, будто ей было невыносимо противно находиться среди них. Поэтому Марии было странно такое ее внимание. — Мне она о нём не рассказывала, — рассматривая огромный фонтан, по ярусам которого массивными слоями стекала прозрачная вода, ответила принцесса. — Верно забыла, — наспех проговорила фрейлина. Елена остановилась, обернувшись к девушке, вперив взгляд лиловых глаз в миловидное лицо. — А ты знаешь, где оно? — Спросила та, заинтересовавшись. — Я помню, что о нем говорила королева, — с серьезным выражением произнесла Мария. — Оно находится в противоположной части сада, там, где начинаются стены. Королева говорила, что они оплетены кустами роз, которые в это время как раз в цвету. Словно огромная живая изгородь, Ваше Высочество. Елена чувствовала, что уже устала, но возвращаться во дворец ей хотелось еще меньше. — Тогда ведите меня, Мария, — позволив себе улыбку, обратилась к уже стоящей впереди девушке Елена. *** Елена рассматривала одну за одной сменяющиеся друг друга фигуры из живых растений. Чем дальше они проходили, тем будто меньше становились встречающиеся ей фонтаны, становясь однако все искуснее выделанными. Библейские мотивы, высеченные из мрамора, поражали своей реалистичностью. Античные скульптуры, пострадавшие от неподвластного им времени, взирали на них с высоты. Мария, чьё лицо было серьёзно, шла впереди Елены, и наверное бы забыла о ней, если бы не вопросы принцессы. Та и не думала останавливать ее, пусть она всего лишь фрейлина, она не будет осекать за забывчивость, с коей та нарушала этикет. — Думаю, мы почти пришли, Ваше Высочество, — начала Мария, подходя к фонтану. Елена не успела ответить ей, когда услышала ее крик. Испуг, застывший на лице фрейлины, исказил миловидные черты лица. Мария отпрянула, задев ничего не понимающую Елену. Принцесса не удержала равновесия и, едва успев выставить руки, упала, ощутив саднящую боль в ладони, на которую пришёлся удар. Елена перевернулась, приподнявшись на локтях, и застыла. Большая, темного окраса гончая приближалась к ней, а она не в силах была подняться. Она не боялась их, а наоборот когда-то сама была хозяйкой пары таких же собак, пусть и меньше, подаренных ей ее отцом. Но тех животных она растила сама, часто составляя отцу компанию на охоте, наблюдая за тем, как ее красавицы загоняют зверей. Она мастерски ездила и в мужском седле, хотя миледи-мать не одобряла этого вовсе. Животное приблизилось к ней вплотную и остановилось, втягивая мокрыми ноздрями ее запах. Продолговатая тёмная морда оказалась почти что напротив лица принцессы. Елена ощущала хриплое дыхание гончей на своём лице. Принцесса судорожно вдохнула, когда собака неожиданно лизнула ее в щеку, завиляв хвостом. Елена замерла. — Блу, — ясный мужской голос, раздавшийся издалека, заставил гончую выровняться и застыть. Она вся обратилась в слух и, услышав оклик хозяина, в следующую минуту оставила неподвижную Елену. — Ваше Высочество, — она не узнала голоса, до того тихим он казался. Дамон быстро оказался рядом с Еленой, внимательным взглядом антрацитовых глаз осматривая принцессу. — Вы в порядке? До сих пор пребывая в удивлении от случившегося, девушка чувствовала, как быстро бьется ее сердце. — Да, — только и ответила она, смотря на встревоженное лицо герцога. В следующую минуту она оказалась на ногах, придерживаемая крепкими руками Дамона. Его руки были тёплыми, в отличие от ее мягких, но — холодных. — Мне очень жаль, здесь почти никого не бывает в это время, — виновато проговорил Дамон, стараясь заметить хотя бы тень испуга на девичьем лице. — Если бы я знал, я не позволил бы ей так свободно гулять. Он был удивлён увидеть ее здесь, но ещё больше он был ошеломлён тем, что она могла пострадать от его собственных собак. Елена смотрела на растерянное виноватое выражение на лице герцога, и от чего-то ей захотелось рассмеяться. — Не стоит, Ваша Светлость, — изогнув тонкую светлую бровь, начала она, — просто признайте, Вы хотели убить меня, — насколько могла, серьёзно ответила принцесса, прикусив губу, чтобы не рассмеяться. Она наблюдала за его реакцией, стараясь сдержаться. Лицо герцога в миг побледнело, а руки застыли в воздухе. Однако в следующую секунду его глаза опасно сверкнули. Дамон перехватил запястье принцессы, потянув ее на себя. — Полагаю, мне стоит закончить то, с чем не справились мои гончие, — произнёс в ответ Дамон, смотря в ее прекрасное бледное лицо. Между ними повисла тишина, но никто не разрывал ее. Елена не вырвала своей руки, а он, несколько удивленный этим, смотрел на неё, наслаждаясь тонкими чертами ее красивого лица. Почему она перевела все в шутливый тон, вместо того, чтобы высказать ему все, что думала о таком безответственном поведении? Елена устала ощущать неприязнь, исходившую от придворных, устала чувствовать себя такой одинокой вдали от Эдуарда, который, как она надеялась, пребывает в здравии. Казаться бесчувственной ледяной принцессой, коей ее считали при дворе, пытаясь этими речами затронуть ее. Ей просто хотелось снова стать той весёлой девушкой, чей синх мог развеселить самого хмурого из гостей. А с Дамоном она чувствовала себя в безопасности, пусть он и смущал ее. Елена переливисто рассмеялась, заметив, как губы Дамона тронула улыбка. — Вам должно быть совестно за то, что Вы посмели покуситься на жизнь иностранного суверена, Ваша Светлость. — Он любовался ею, пожалуй, впервые услышав ее смех. — Что же мне было делать, раз Вы так усердно изучаете тайные места, — в тон ей ответил герцог, не без сожаления отпустив ее руку. Он тут же протянул свою и, глядя на неё, заговорил. — Надеюсь, Вы позволите мне загладить свою вину, Ваше Высочество, а пока, — взглянув на неё, продолжил он, — составьте мне компанию в прогулке по саду и покажу Вам его, не опасаясь более за Вашу жизнь. Ваши дамы, конечно, могут отправиться с нами, — чуть поспешно закончил он. Елена помедлила несколько секунд, прежде чем положить свою руку на его. — Думаю, не стоит, они вряд ли перенесут подобное «нападение» ещё раз, — хмыкнув, ответила она, оправив юбки. — Мария, вероятно, уже побежала искать помощи. *** — Как Его Высочество, принц? — Дамон задал вопрос, который первым пришел ему на ум. Он сам еще не успел побывать у Артура, но ему вдруг стало интересно, была ли у него Елена? — Он здоров, если Вы об этом, — ответила Елена. — Керолайн недовольна, что видит его не так часто. Малыш здоров, — повторилась она. Голос ее стал теплее. — Он уже успел подрасти, и если бы ни его капризы, нянечки были бы спокойнее. Дамон улыбнулся уголками губ. — Вы, верно, только приехали? — Да, — отозвался герцог, продолжая мерный шаг. — Я приехал пригласить Никлауса на охоту, — казалось, никто из них уже не удивлялся, как они так просто называют монархов по имени. — Но он удивил меня больше. Елена повернулась к нему, взглянув в его расслабленное спокойное лицо. — Он отказался от охоты или решил загнать вместо вепря неугодных подданных? — Не удержалась от колкости принцесса. Она не переносила короля. Ровно как и он ее, судя по их взаимной холодности. — Нет, — голос Дамона вдруг стал тихим. — Он объявил о приближающемся турнире в честь сына. И освободил моего брата, — замолчал герцог, закончив. Эта весть так обрадовала его, и он решил, что хочет поделиться ей именно с ней. Принцесса, все это время ожидавшая чего-то нелепого, тоже замолчала. Ей почему-то стало радостно за него. Она знала, что ему было тяжело. — Поздравляю Вас, Дамон, — она сжала его руку, задев массивный фамильный перстень. — Я знаю, как это важно для Вас. — Спасибо, миледи Елена, — он поднял на нее глаза, впервые обратившись к ней по имени. Герцог всегда придерживался официального этикета, не желая обратиться иначе из уважения к ней. — Полагаю, здесь не обошлось без вмешательства королевы. — Керолайн очень добросердечна, я знаю, что она переживает за Ребекку. — И я по-своему благодарен ей, я тоже раньше пытался вразумить короля, когда он переходил границы. — Дамон почувствовал, как рука Елена напряглась. — Придворный этикет, только и всего. Но она то знала, что это было не все. И он, человек, которого она так люто презирала с самого начала их неприятного для нее знакомства, помогал Керолайн? Она словно взглянула на него по-новому. Герцог помог принцессе сесть на мраморную скамью в тени листьев, сам устроившись на почтительном расстоянии. Он не мог поверить, что она позволила ему проводить ее. Он не знал, что ему казалось невероятнее: ее смех и мягкая улыбка или внимание, с которым она иногда прислушивалась к нему. — Вы устали, миледи, — проговорил он, взглянув на ее прикрытые лиловые глаза. Солнце, согревающие их своими тёплыми лучами, играло в волосах девушки, придавая им блеск золота. Небольшая диадема украшала ее голову, переливаясь аккуратными жемчугом. — Прогулка, признаюсь, утомила меня, — приоткрыв глаза, ответила она, взглянув на Дамона. — Однако мне было интересно увидеть показанные Вами места. Они куда лучше дворцовых покоев. — Ваша Светлость, — молодой юноша, одетый в ливреи Дома Сальваторе, приближался к ним, ведя рядом с собой нескольких собак, с одной из которых Елена успела познакомиться. Она поймала на себе взгляд герцога, но не подала виду. — Уведи их на псарню, Моррис, — я приду туда позже. Заметив светлого, шоколадного оттенка щенка, Елена чуть подалась вперед. Он был так похож на ее Элайзу. — Какие чудесные, — проговорила она, вновь поймав взгляд на себе. На этот раз она повернулась к Дамону, взглянув на него в ответ. — Темному красавцу не меньше двух, верно? — Спросила она, разглядывая гончих. — Да, — ответил он, — Ее зовут Блу, — подозвав юношу, проговорил Дамон. Он подвел собак достаточно близко, остановившись лишь в паре метров. — Позволите? — Встав, направилась к ним Елена. — Я не знал, что Вам нравятся гончие. Елена не видела, как округлились его глаза, когда она, пренебрегая платьем, села на траву, прихлопнув по ней рукой. — Мне нравятся все животные, но, эти собаки, они особенные для меня. В детстве отец подарил мне щенка похожего на него, — кивнув в сторону шоколадного крепкого щенка, продолжила она. — Я любила ездить с ним на охоту, сама следила, чтобы их готовили, как следует, хоть миледи-матушка и была против. Щенок, принюхиваясь, направился вперед, сокращая расстояние между ним и принцессой. Когда его мокрый нос уткнулся в ладонь девушки, она тепло улыбнулась. Дамон смотрел на эту картину и не мог не улыбаться. Она сейчас выглядела такой… Он не мог подобрать слова, способного описать все бурю эмоций, что она вызывала в нем. Ее нежная, хрупкая красота, достоинство, с которым она всегда держалась, ее глаза — все это притягивало его к ней. Он закрывал глаза и видел ее. Он любит ее, и ему все равно, что пока она не отвечает ему взаимностью. Когда-нибудь она позволит ему узнать себя, и он непременно дождется этого момента. Елена на пару секунд повернулась к нему, улыбнувшись, но ее внимание вновь поглотил щенок. Пусть только позволит надеяться…