Единственная роза.

Дворец герцогов Бургундских. Дижон. Лето 1485 года. Меньшая по размерам зала была полна света. Ее размера было достаточно, чтобы хозяева Бургундского двора могли принять необходимое им количество гостей и вассалов. Граф Любер откинулся на обитую бархатом спинку стула, отставив поблёскивающий камнями кубок. Он словно думал, стоит ли ему начинать. — Еда прекрасна, Карл, твой повар отлично готовит, чего нельзя сказать о кухне в замке герцога Бурбона. Герцог, дорогая герцогиня, полагаю, мне есть с чем поздравить вас. Карл, правитель Бургундии, и Маргарита, некогда принцесса Дома белой розы, вопросительно взглянули на графа, ожидая продолжения. — Ваша племянница, миледи Керолайн, разрешилась крепким наследником английского трона. Сам я не имел чести, — выделив последнее слово и деланно искривившись, протянул он, — видеть его, поскольку не был приглашён на предстоящий турнир в его честь. Маргарита, не ожидая подобного изменилась в лице, растерянно взглянув на нахмурившего мужа. — Мы знаем об этом, Жан, нет нужды напоминать о подобном позоре. — Резко ответил герцог. Впрочем, он понимал, что турнир был лишь предлогом начать этот разговор. Граф не был так известен при английском дворе, чтобы быть приглашенным лично королевой. — Она всего лишь бедная девочка, — ответила Маргарита, чувствуя, как от разговора о племяннице ее глаза начинают слезиться. — Не забывай, она и моя племянница тоже, Маргарита, Элизабет была моей единственной сестрой. — Карл замолчал, будто забыв о присутствии гостя. — Может она и девчонка, но назвать ее бедной никак нельзя, — подал голос друг Любера, сопровождавший его по дороге в Бургундию. — Благодаря беспрестанным стараниям узурпатора и его Флорентийца казна Англии полна как никогда: конфискованных земель и титулов. — Не забывайся, Филлип, она… — Мать королевского бастарда? — Если бы Лютер взглянул сейчас на Маргариту, он бы окаменел от гнева, что плескался в глазах женщины. — Она мать живого наследника, но кто знает, переживёт ли он первые свои годы? Ко второму отпрыску я буду иметь меньше сомнений, стоит полагать. — Ваша племянница прекрасна в роли королевы, но трон под ней слишком шаток. Жаль, что столь благородная леди оказалось в такой ситуации. — Вы мои гости, и посему я приму вас, как полагается, но пока я владею этим дворцом, я не намерен больше слышать подобных дерзостей. Не забывайте, что вы обсуждаете не какую-то девку, а мою племянницу, племянницу Вашего сюзерена. — Карл, чем дольше он на троне, тем больше становится вероятность скорого похода. Он честолюбив достаточно, чтобы попытаться повторить подвиги деда. Только на этот раз мы не его союзники. — Скоро все закончится, — произнёс герцог, став хмурым, как свинцовые тучи, укутавшие молодую луну, нависавшую над дворцом. Герцог перевёл взгляд на миледи-жену, чья красота радовала его взор до сих пор, заметив, как она помрачнела. — Я поддержу тебя, если в том будет нужда. — Отозвался граф, подавшись вперёд. Ему, выросшему в битвах за земли лорду, было противно осознавать, что его владения вновь находятся под угрозой, исходившей теперь от Англии. — Я и не сомневался в этом, — кивнул герцог, не желая дальше продолжать болезненный для него разговор. Это был первый и последний раз, когда он позволил говорить об этом. *** Анлгия. Вестминстерский дворец. Готовая к приему гостей, зала была полна слуг и исполненных ожидания лордов и леди, коим выпала честь быть приглашенными. Дамон, одетый в темный упелянд и обтягивающие стройные ноги галифе, скучающе оглядывал собравшихся, пока вой труб не оповестил его о прибытии королевской четы. Однако его внимание привлекла хрупкая фигура, идущая позади них. Их взгляды пересеклись на одно короткое мгновение, прежде чем принцесса отвела глаза, повернувшись к идущей позади нее фрейлине Ее Величества. — Разве стоило приглашать стольких, — протянула Керолайн, ощутив на себе взгляд Никлауса. — В том не было нужды, можно было отложить празднование или совместить его с балом в честь открытия турнира. Я хочу побыть наедине с тобой, — едва слышимо закончила она. — Неприязнь к людям, составляющим окружения Никалуса не прошла, если он на то надеялся. Она вынуждена быть с ними любезна и тратить свое время на них, вместо того, чтобы остаться с ним вдвоем. — Я надеялся услышать эти слова, — лукаво улыбнулся король, поднимая глаза на идущего к ним друга. — Ваше Величество, — чуть склонился Дамон, также быстро выровнявшись. Керолайн посмотрела на него с неким удивлением, словно не ожидала увидеть. — Рад видеть Вас в добром здравии, — продолжил он после легкого кивка Керолайн. — Я не имел чести поздравить Вас с рождением сына лично. — Благодарю, Вам нет нужды беспокоиться, Ваши подарки уже стоят в детской Артура. — Королева взглянула на Никлауса, что, поцеловав ее руку, удалился и оставил ее с этим иностранцем. — Как мой крестник, принц Уэльский? — Он видел, скольких сил ей стоило сдержаться, чтобы не измениться в лице. Раздражение пронзило ее стремительно, но она ровно ответила: — Артур растет крепким, — голос Керолайн потеплел, стоило королеве упомянуть о сыне. Удивительно, как преображались женщины, стоило им заговорить о детях. — Его крестная тоже справлялась о его здоровье, думаю Вам будет интереснее поговорить с ней, учитывая, что Ее Высочество сегодня почтила нас своим присутствием, — не упустила возможности задеть его она. Дамон на мгновение изменился в лице… Но лишь на мгновение. — Безусловно, Ваше Величество. Принцесса рассказывала, что Вы, к сожалению, реже видитесь с нашим славным принцем. Но будьте спокойны, графиня Роланд заботится о нем, — отойдя в сторону и пропуская королеву вперед, ответил герцог, желая закончить обмен «любезностями». Королева одарила его долгим взглядом, спокойно произнеся: — Не сомневаюсь, граф. — Улыбнувшись, ответила она, — Доброго дня, — пренебрегая его жестом, проговорила она, отворачиваясь в другую сторону и завершая разговор. Глаза королевы потеплели, когда она увидела худую фигуру Сары Де ла Поль, жены ее кузена, стоящей рядом с Еленой. Мелкий незаметный граф. Интересно насколько же тогда возмутила Ее Величество его пожалование в герцоги, раз она до сих пор не может с этим смириться. *** Елена, стоя в компании леди Сары, тетушки Керолайн, улыбаясь, слушала графиню. — Лаура уже достаточно выросла, чтобы учиться верховой езде, Джон купил ей пони, но она пока боится подходить к нему, — женщина улыбнулась, отчего морщины, пролёгшие под ее уставшими, будто выцветшими глазами, стали виднее. Годы брали своё, и некогда красивая девушка выглядела вымученной. Она, как и ее муж, после узурпации власти нынешним королём, похоронила многих близких ей людей. — А Вы, миледи крестная, как идут Ваши дела? Елена помедлила, несколько не ожидав, что разговор перейдёт к ней. Когда они с графиней беседовали в последний раз, их мнения не сошлись. — Благодарю за беспокойство, но все хорошо, — странным голосом ответила принцесса. — Я очень переживала за Керолайн и рада, что теперь ей ничего не угрожает, — вспоминая крики, оглашавшие родильные покои на протяжении всей ночи, ответила Елена. Она до сих пор помнила, с какой силой королева сжимала ее руку. Женщина подняла взгляд на принцессу, проговорив: — Она очень изменилась, Елена, из нежного и хрупкого бутона, она превратилась в розу с острыми шипами. Наша Керолайн больше не даст себя в обиду. Обе женщины перевели взгляд на трон, где по левую руку от короля сидела она. Взгляд Керолайн был холоден, когда она смотрела на приближающихся лордов. Она не принимала ни кого из них за тех, кому стоит доверять. — Теперь у неё есть сын, — с грустью, проскользнувшей в голосе, ответила принцесса. — Больше никого, — не договорила она, вспомнив, ровно как и графиня, о миледи-матери Керолайн. Они с Джоном лично отправились в Мидлхэм, отдать дань уважения вдовствующей герцогине. — Я слышала, что король назначил главной воспитательницей детской Маргариту. Не советуясь с Керолайн. — Она ещё была в родильных покоях, хотя, полагаю, он и не собирался этого делать, — принцесса с трудом сдерживала себя, чтобы не сказать грубость. Он терпел ее лишь из-за Керолайн, она же — не терпела его вовсе. — Мы были возмущены, что лордом-хранителем назначили иностранца. Защиту принца должны обеспечивать его ближайшие родственники и верноподданные. — Но герцог предан королю, — прежде, чем графиня продолжила, ответила Елена. Леди Де ла Поль одарила ее удивлённым взглядом, но Елена поздно это заметила. — Он его крестный, как и я. Вряд ли можно сомневаться в его намерениях. Принцесса замолчала, поняв, что только что сделала. Она поддержала Дамона, сама того не заметив. Ей казалось, что она говорит очевидные вещи, однако взгляд графини заставил Елены почувствовать себя глупой девчонкой. Она не ожидала от себя подобного порыва, но теперь нет смысла пытаться объясниться. — Да, ты права, он его крестный, но запомни, он вырос из никому известного лорда в герцоги благодаря королю и, получив бóльшую власть, он непременно будет оказывать влияние на принца. В последнее время короли склонны доверять кому угодно, но не своим вассалам. Елена молчала, слушая графиню. Она и так слишком многое сказала. — Но не будем об этом, сегодня праздник в честь Ее Величества и принца. Вы прекрасны, милая Елена, не вздумайте скучать. *** — Герцог, — граф Дерби, идущий об руку с девушкой, приятно улыбался. — Позвольте представить Вам мою дочь, Констанс, мы прибыли только вчера, — губы Дамона растянулись в его привычной, обворожительной улыбке. Он, взяв руку девушки в свою, легко поцеловал ее, переведя взгляд с зардевшейся Констанс на ее отца. Девушка стояла ровно, практически не двигаясь. Дамону на мгновение показалось, что она и вовсе не дышит, стянутая расшитым корсажем платья. Ее глаза отливали синевой, почти такие же темные, как и его, они загадочно блестели. Густая копна волос цвета воронова крыла скреплялась непримечательной сеткой, которая почти что терялась из виду. Волосы свободно струились по спине, скрывая шелковые ленты и вышивку солнечного цвета платья. — Рад знакомству, леди Константс, граф, — Дамон чуть кивнул. Она привлекала взгляд непроизвольно, хотя не прилагала к этому никаких усилий. Дамону нравилось, что она так стесняется, а не осматривает его, словно породистого скакуна. — Полагаю, Вы будете принимать участие в турнире? — Граф задал интересующий его вопрос, ожидая ответа. Возможно, он действительно интересовался состязаниями, однако то, как он намеренно не отпускал дочь, не давая ей уйти, вносило сомнения. — Да, я видел и Ваше имя в списках, очень вероятно, что мы можем встретиться. — Услышав девичий смех, Констанс подняла голову, чуть повернув голову в сторону звука. Тонкая бледная шея была украшена всего одним одиноко висящим сапфиром. Гецрог нéсколько помедлил, прежде чем обратиться к ней. Ему почему-то захотелось увести ее от отца. — Милорд, разрешите украсть Вашу дочь, мне бы хотелось познакомить ее с фрейлинами Ее Величества. Глаза графа блеснули, он утвердительно кивнул, не заметив, как голова дочери опустилась еще ниже. Они шли в тишине несколько минут, пока Дамон не решил прервать молчание. — Как Вы находите Лондон? Вы впервые сопровождаете отца? — Нет, — тихо ответила она. — Отец и раньше брал меня с собой ко двору, но я смутно помню это, мне не было и шести. А Вы милорд, мне рассказывали, что Вы выросли в Англии? Уголки губ герцога дернулись вверх. — Я провел почти все свое детство здесь, для меня Англия больший дом, чем Флоренция. — Он замолчал, осекшись. — Но не стоит забывать свои корни. — Моя мама считает так же, — нежность, наполнившая голос девушки, заставила Дамона взглянуть на нее, — она француженка, но отец слишком сильно влюбился в нее, чтобы обратить на это внимание. Мои братья часто говорят о том, как мечтают пойти в поход против Франции, — девичий смех наполнил пространство вокруг них. — Миледи, — герцог обратился к дамам королевы. — Это Леди Констанс. — Представляя девушку, продолжил герцог, взглянув на нее. Она отличалась от тех дам, что он знал при дворе. — Спасибо Вам, — шепотом проговорила она, развернувшись. Ей не следовало обольщаться подобным дружелюбием, уговаривала она себя. *** Зал гудел довольным смехом и воскликами приглашенных. Настало время для танцев, и королевской чете предстояло открыть его, проведя первый. Никлаус подал Керолайн руку, уверенно сжав тонкие длинные пальцы, стоило королеве вложить свою руку в его. С каждым мгновением, проведенным рядом с Керолайн, он жалел, что до ночи оставалось непозволительно много времени. Ее голос радовал его слух, но стоило ему задержаться на ее губах или соблазнительном вырезе платья, он начинал сомневаться в том, что не набросится на нее прямо здесь. — Я больше не могу, — приблизившись к ее уху, прошептал он, нисколько не смущаясь тому, как покраснело ее лицо. — Никлаус, — шикнула она, идя рядом с ним в центр залы. — Что я могу поделать, ты сводишь меня с ума одним своим видом, — отдалившись от нее, встал напротив король, наблюдая за тем как на шее жены проступают красные пятна. Она явно была смущена. Керолайн хотела ответить ему, но огласившая комнату музыка, прервала ее. *** — Позволите, — Дамон оказался рядом с Еленой незаметно. Он протянул руку принцессе, слегка склонив голову и с замиранием сердца ожидая ее ответа. Король и королева открыли бал, уже почти завершив свой танец. Повисшая меж ними тишина давила на него, но… Он не сразу понял, что она вложила свою маленькую ладошку в его. Холод ее пальцев и металла колец словно разбудил его. — Герцог, — принцесса смотрела прямо на него, несмело улыбаясь. Фрейлины, стоящие позади нее, замолчали, глядя на принцессу. Дамон увереннее сжал ее пальцы, перенеся ее руку на сгиб локтя. Переливающееся серебро ее платье контрастировало с его неизменно черным упеляндом, на котором золотом было вышито солнце, элемент из герба его дома. Керолайн, улыбаясь мужу, смотрела в его раскрасневшееся прекрасное лицо, подавляя желание коснуться кудрявых волос на глазах у всех. Он отпустил ее руки, поцеловав. Она не сразу поняла, что происходит, пока ее недоумевающий взгляд, обращенный на хлопающего короля, не переместился в центр залы, откуда к ним двигалась пара. Королева едва сдержала судорожный вздох, стараясь не выдать удивления. Елена шла об руку с Дамоном и… Улыбалась? Дамон, чувствуя холодное прикосновение Елены к своей руке, провёл ее вперёд, оставляя Никлауса и Керолайн позади. Он чувствовал, как сильно бьется его сердце, попеременно справляясь с жаром в груди и холодом в руках. Ее рука невесомо лежала на его, как и было необходимо в фигуре танца. Никлаус жестом отдал приказ музыкантам играть. — Вы хорошо танцуете, милорд, — подала голос принцесса. — Очень многое зависит от пары, Ваше Высочество, — улыбнувшись ей, проговорил герцог, очарованный ею. Он был счастлив сейчас, в эти недолгие минуты танца, находясь рядом с ней. Никлаус перевел взгляд с Дамона, и обратившись к стоящей, словно высеченной из мрамора, королеве, помедлил, любуясь ее хмурыми чертами лица. Она была самой прекрасной женщиной, о которой можно было лишь мечтать. И она была его, полностью и безоговорочно. Керолайн, сцепив руки у талии, незаметно для себя прокручивала сапфировое кольцо. Она была недовольна и, возможно, рассержена. Несмотря на ее столь долгое пребывание в родильных покоях, он отлично помнил ее, казалось бы, незаметные привычки. — Любовь моя, — Никлаус обратился к ней во второй раз, с улыбкой на губах заметив, что она вздрогнула, наконец услышав его. Черты ее лица смягчились, стоило ей взглянуть на него, повернувшись к нему, она искренне улыбнулась — Никлаус, — Керолайн, словно забыв про синий камень, украшающий среди прочих ее пальцы, направилась мужу, принимая его руку. — Мне были представлены ещё не все гости, Керолайн, но думаю, Дамон даст мне знать, если будет что-то важное. — Касаясь ее ладони, проговрил он. Ему надоел шум и бесконечный поток все новых и новых лиц. Его интересовало только одно, находящееся сейчас напротив его собственного. Звук знакомого имени коснулся ушей Керолайн, звуча словно шипение. — Конечно, — только и ответила она, обернувшись назад. Герцог не упустит случая заключить особенно выгодные договоры. Вся его жизнь — сделка, и судя по легкости, с которой он позволял себе появляться перед ней, он давно заключил сделку с собственной совестью, спрятав ее глубоко под золотом монет и славой. Керолайн смутно помнила, когда в последний раз видела подругу, танцующей с кем бы то ни было, кроме придворных дам в ее покоях. Никлаус же наоборот выглядел довольно, глядя на друга и пытаясь не замечать его выбор. Герцог и принцесса стали в центре, где всего несколько минут назад танцевали король и королева. Елена склонила голову в знак приветствия, а Дамон, не отпуская ее руки склонился вперед, спустя несколько секунд встав. Керолайн не сводила глаз с пары, а Никлаус, подняв руку и отдав приказ музыкантам играть, растянулся в ухмылке. Он постарается принять ее в своей стране, если это именно то, что необходимо его другу. Брату… Даже если выбором его стала эта змея. *** Hans Zimmer — The Wedding Она покинула гостей вместе с милордом-мужем не так давно, с облегчением вздохнув оказавшись в тишине мягко освещенных коридоров. Но сейчас, стоя в своих покоях, она понимала, то волнение снова возвращается, желая полностью поглотить ее. Керолайн испуганно дернулась, услышав, как двери в ее покои открылись. Служанки, стоящие подле нее отступили, склонив головы и присев в приветствии. Керолайн перехватила руками бархатный халат, несмело обернувшись в сторону дверей. Он стоял перед ней в одной ночной рубашке, прикрытой похожим на ее плащом. Она не видела взгляда, которым он смотрел на нее, пока она решалась обернуться. Стальные глаза наблюдали за тонкой фигурой жены. Ночное платье, пусть и не достаточно, скрывало ее силуэт, оставляя простор для мыслей. Платиновые волосы струившиеся по ее спине переливались. Она была так прекрасна. И она была полностью его. Только его. Губы Никлауса тронула улыбка, а серый насмешливые глаза блестели озорными огоньками. Ей было так неловко… Словно она впервые видела его так близко, чувствовала его. А Никлаус наслаждался растерянностью на миловидном лице Керолайн, искренне недоумевая, чем было вызвано ее стеснение. Позади короля стояли пара его друзей, которым было положено проводить его в эту ночь к ней. Грудь Керолайн вздымалась от волнения, и она едва заставила себя поднять на него глаза. — Здравствуй, любовь моя, — растягивая слова, протянул он, едва сдерживаясь, чтобы не улыбнуться шире. — Муж мой, — Керолайн слегка присела, приветствуя его. — Вы можете идти, — не оборачиваясь, проговорил Никлаус. Одного жеста поднятой вверх руки хватило остальным, чтобы понять это. Стук закрывающейся двери дал Керолайн понять, что теперь она осталась одна. Они остались одни. Керолайн смотрела на сцепленные в замок руки, слегка опустив голову. Она застыла, слушая его тихие мерные шаги. — Керолайн, — Никлаус все равно приблизился незаметно. Он приподнял ее голову за подбородок, заставляя ее посмотреть на него. Она слышала стук собственного сердца. Ей было жарко, отчего хотелось поскорее избавиться от мешающего халата. Ее горло словно пересохло, отчего она не могла вымолвить ни слова. Он смотрел на нее, ощущая жар ее тела. Чувствуя, как она волнуется. — Я… Никлаус впился в ее губы поцелуем, перехватывая тонкую талию обеими руками. Он целовал ее со всей страстью, что имел. Он так долго жаждал этого момента. Незатейливый халат упал на пол, но этого никто не заметил. Керолайн ошеломленная таким напором, не двигалась. Но его близость сводила ее с ума. Она бы удивилась своей смелости, будь в состоянии. Девушка обхватила руками лицо Никлауса, сорвав с его губ рык. Губы короля спустились ниже, прокладывая дорожку из поцелуев к шее и давая им возможности вздохнуть. Керолайн чувствовала каждое прикосновение его губ к своей коже. Она вскрикнула, когда он, оторвавшись от нее, резко подхватил ее на руки, лишая опоры. Никлаус уложил ее на кровать, отстранившись лишь для того, чтобы скинуть рубашку. Увидев его обнаженным, Керолайн вновь застыла, в мгновение растерявшись. Девушка попятилась чуть назад, продвигаясь к изголовью кровати. Однако Никлаус, перехватив ее за лодыжки, подтянул ее к себе. — Куда же ты, — нависая над ней, хрипло прошептал он. Он не мог насмотреться на нее. Аромат ее волос распалял его. Керолайн, не желая испортить момент, несмело улыбнулась. Король приблизился к ней, накрывая ее губы своими. Он чувствовал ее под собой, чувствовал каждое ее движение, каждый вздох. Не отрываясь от ее губ, Никлаус касался тела жена, заставляя ее вздрагивать от каждого мимолетного прикосновения. Ему так нравилась ее реакция. Свободной рукой Никлаус взял полы ночного платья и медленно, касаясь бедер жены, потянул их вверх. И он почувствовал, как Керолайн напряглась. Она словно перестала воспринимать действительность, сосредоточившись только на его действиях. Керолайн непроизвольно сжала ноги, замерев под его весом. Никлаус оторвался от ее губ, взглянув в ее лицо. Она смотрела на него, не смея сказать ни слова, но ее глаза не были полны веселья. Она ждала его действия, но в то же время боялась их. Она помнила, как это было больно. Помнила она и то, как чувствовала себя после. И она боялась этого. Сейчас она боялась его, боялась и желала ощутить его силу. — Керолайн, — его шепот коснулся ее ушей, словно чудная музыка. Он смотрел в ее глаза, пытаясь отыскать в них хоть каплю страха. — Не бойся меня. Я не причиню тебе боли. Никогда. Но она не ответила, продолжая лишь смотреть на него. Никлаус ощутил себя последним подлецом. Конечно же, она боялась его, и кто бы мог обвинить ее в этом? Он отпустил задранное платье, но Керолайн окликнула его. — Стой, — и он не смел двинуться. Он надеялся, что ему хватит сил оставить ее, если она попросит его прекратить. Как же он надеялся, что он сможет. Керолайн обхватив его шею своими тонкими пальцами, притянула его, целуя. Она целовала его несмело, но все сильнее и сильнее распаляла и его, и себя. Никлаус едва заставил себя оторваться, переводя дыхание. — Я хочу тебя, Керолайн, — прошептал он, пытаясь усмирить дыхание. — И если ты не остановишься, я не смогу… — Никлаус, — Керолайн, коснувшись его щеки и уверенно глядя в его стальные глаза, несмело кивнула. Ему было этого достаточно. Губы короля растянулись в улыбке. Его поцелуи срывали стон с ее губ, и когда он поставил колено между ее ног, она заставила себя не вздрогнуть. Она жаждала его, одновременно боясь. — Расслабься, любовь моя, я не причиню тебе зла, — и она послушала его. Она вскрикнула, не сумев сдержаться, когда он вошел в нее, замерев вместе с ней. — Керолайн, — его голос действовал на нее как опиум. Хриплый и в то же время ясный, звук голоса ее любимого. *** Маргарита скинув с себя бархатный халат, легла в разобранную для сна постель, ожидая, когда Карл присоединится к ней. Она не могла выбросить из головы разговор, отчего делалась задумчивее и тише каждую минуту, проведённую наедине с собой. Герцог вошёл в комнату, бросив взгляд на жену. По выражению, застывшему на ее уставшем лице, он понял, о чем она думает. Он бы соврал, если бы сказал, что эта тема не занимала и его мыслей. Там не менее, он не ожидал услышать упрёк в голосе Маргариты, когда она внезапно заговорила: — Ребенок не виновен в том, что его отец — чудовище. — Начала она, решившись. — Я не хочу вновь переживать утраты, Карл, — замолчав, взглянув на лицо милорда мужа, села на кровать герцогиня. — Мальчик не виноват, ты права, — помедлил он, подавив вздох, — но он станет препятствием на пути у твоего племянника. Победитель получает все, а проигравшего ждёт смерть. Если имеется хотя бы призрачная возможность уничтожить его, мы обязаны сделать это. — Надеюсь, ты понимаешь, что Керолайн не удастся избежать последствий твоего решения вне зависимости от того, насколько преуспеет Эдуард. Маргарита замолчала, вперив взгляд светлых глаз в диковинные фигурки на камине. Она как никто другой понимала, что Артуру не суждено будет стать кем-либо в случае, если задуманное удастся. Возможно, их с Керолайн разлучат для ее же блага. Все это делалось и для неё. Для их последней Розы. — Моя сестра скончалась в своём замке, желая одного — увидеть свою дочь. Но она не получила и этого, — отвернулся Карл. — Эдуард обязан освободить ее, потому что я не верю в чудные истории о любви. Все это ложь, скрытая за песнями его же трубадуров.